ГЛАВНАЯ О САЙТЕ НАШЪ МАНИФЕСТЪ НАШИ ДНИ ВѢРУЕМЪ И ИСПОВѢДУЕМЪ МУЗЫКА АЛЬБОМЫ ССЫЛКИ КОНТАКТЪ
Сегодня   21 НОЯБРЯ (8 НОЯБРЯ по ст.ст.) 2024 года
Соборъ Архист. Михаила и проч. силъ безплот.



Церковные корни Февральскаго грѣха. Часть IХ

 

Окончаніе. Часть I см. ЗДѢСЬ, часть IIсм. ЗДѢСЬ, часть III см. ЗДѢСЬ, часть IV см. ЗДѢСЬ, часть V см. ЗДѢСЬ, часть VI см. ЗДѢСЬ, часть VII см. ЗДѢСЬ, часть VIII см. ЗДѢСЬ.

 

43.

На основаніи всего вышеизложеннаго мы приходимъ къ слѣдующимъ выводамъ о причинахъ церковныхъ отступленій, имѣвшихъ мѣсто въ Русской Церкви, начиная съ марта мѣсяца 1917 г.

Главной причиной, приведшей Русскую Церковь къ отступничеству отъ своего историческаго защитника - Православнаго Царя и преданію его на поруганіе и смерть, явилось усвоеніе ложнаго ученія о православномъ Самодержавіи, Симфоніи Церкви и Царства и мѣстѣ Царя въ Церкви. Это лжеученіе, представлявшее собой смѣсь отдѣльныхъ положеній католической доктрины папизма и либерально-масонской теоріи о «свободной Церкви въ свободномъ государствѣ», въ періодъ между двумя революціями овладѣло умами подавляющаго большинства епископата, клира и образованныхъ мірянъ Православной Россійской Церкви.

Православное Самодержавіе стало пониматься не какъ часть церковнаго вѣроученія и божественное установленіе, а какъ чисто политическій принципъ и одна изъ системъ свѣтской государственной власти, подобная прочимъ государственнымъ системамъ. При такомъ отношеніи къ Самодержавію какъ къ политическому, а не религіозному явленію, историческая связь Церкви съ Самодержавіемъ стала представляться искусственной или даже насильственной. Постепенно стало господствовать мнѣніе, что Церковь, какъ учрежденіе божественное и вѣчное, вообще не должна себя связывать ни съ какими земными и временными политическими идеалами, въ ихъ числѣ и съ Самодержавіемъ.

Понятіе о Симфоніи Церкви и Царства какъ неслiяннaго и нераздѣльнаго единства церковно-государственнаго организма было подмѣнено понятіемъ публично-правового союза государства и Церкви какъ двухъ независимыхъ организацій со своими правами и интересами. При такомъ пониманіи Симфоніи главной задачей становилась защита интересовъ Церкви какъ общественной корпораціи отъ посягательствъ на эти интересы со стороны государства. Въ качествѣ идеала церковно-государственныхъ отношеній стала выдвигаться модель, при которой государство обезпечиваетъ финансированіе Церкви, предоставляетъ ей всевозможныя льготы и привилегіи и законодательно защищаетъ ея интересы, но при этомъ не вмѣшивается въ ея внутреннюю жизнь, создавая для нея правовой режимъ «государства въ государствѣ». Въ обмѣнъ на такое отношеніе Церковь гарантируетъ государству свою «лояльность» и невмѣшательство въ политику. Само собой разумѣется, что существовавшая въ Россійской Имперіи византійская система церковно-государственныхъ отношеній, при которой церковныя задачи были неотдѣлимы отъ государственныхъ, а  Царство и Церковь взаимно служили другъ другу, была далека отъ этого «идеала». Традиціонная Симфонія получила презрительную кличку «цезарепапизма» и была объявлена главной причиной всѣхъ церковныхъ нестроенiй.

Послѣ того какъ православное Самодержавіе было низведено въ разрядъ политическихъ институтовъ, соотвѣтственно измѣнилось въ церковной средѣ и отношеніе къ православному Царю. Онъ сталъ восприниматься не какъ Помазанникъ Божій, а какъ верховный руководитель свѣтскаго государства, полномочія котораго распространяются лишь на дѣла гражданскаго управленія. Въ церковномъ отношеніи Императоръ изъ положенія «внѣшняго епископа» Церкви былъ переведенъ въ положеніе мірянина, обязаннаго въ церковныхъ вопросахъ находиться въ полномъ послушаніи у іерархіи. При такомъ извращенномъ взглядѣ на православнаго Царя традиціонное участіе послѣдняго въ дѣлахъ Церкви стало трактоваться какъ недопустимое и вредное вмѣшательство «свѣтской власти» въ духовную сферу и съ возмущеніемъ отвергаться. Была даже создана спеціальная богословская теорія, ложно утверждавшая, что мvропомазанiе Царя при его вѣнчаніи на Царство есть лишь пережитокъ библейскаго обряда, и что это Богопомазанiе имѣетъ не больше значенія, чѣмъ помазаніе елеемъ, совершаемое надъ вѣрующими въ церковные праздники.

Первоначально представители Церкви разсчитывали добиться измѣненія существующихъ церковно-государственныхъ отношеній законнымъ путемъ черезъ созывъ Помѣстнаго Собора подъ скипетромъ православнаго Царя, на котораго оказывался сильный нажимъ съ цѣлью добиться согласія на созывъ такого Собора. Однако Государь Императоръ Николай II, убѣдившись, что предлагаемыя либерально-масонскія реформы ведутъ въ конечномъ итогѣ къ отдѣленію Церкви отъ государства и неизбѣжному послѣ этого крушенію какъ первой, такъ и второго, собраться такому Собору не разрѣшилъ.

Послѣ того какъ всѣ попытки принудить Царя реформировать въ масонскомъ духѣ существующія церковно-государственныя отношенія окончились ничѣмъ, и Государь Императоръ Николай II ясно далъ понять, что своими руками разрушать исторически сложившуюся Симфонію Церкви и Царства онъ не собирается, въ церковной средѣ окончательно сложилось мнѣніе, что добиться вожделѣнныхъ преобразованій можно только путемъ частичной или полной ликвидаціи Самодержавія съ замѣной его на конституціонную монархію или демократическую республику. Послѣдній варіантъ казался наиболѣе предпочтительнымъ, т.к. идеалъ «свободной Церкви» былъ однимъ изъ давнихъ лозунговъ масонской демократіи, тогда какъ въ условіяхъ конституціонной монархіи добиться для Церкви полной «свободы» было затруднительно. По всей видимости, смычка церковныхъ оппозиціонеровъ и масоновъ состоялась еще до февральской революціи, и послѣдняя планировалась ими совмѣстно.

C самаго начала революціонныхъ волненій въ Петроградѣ Святѣйшій Сѵнодъ, находившійся въ глубокой оппозиціи къ Царю, не предпринялъ никакихъ шаговъ по защитѣ Самодержавной монархіи и лично Государя Императора Николая II. Церковное сознаніе членовъ Сѵнода и большинства епископата было къ этому моменту уже настолько сильно отравлено масонской пропагандой, что никто изъ нихъ даже и не пытался искать путей и способовъ защиты Царской власти. Наступившія трагическія событія расцѣнивались только съ точки зрѣнія возможности ихъ использованія съ наибольшей выгодой для своей клерикальной партіи, интересы которой давно стали отождествляться съ интересами Церкви. Поэтому уже 2 марта, когда Государь Императоръ Николай II еще находился на престолѣ, члены Сѵнода вели за его спиной переговоры съ представителями новой революціонной власти, обѣщая полную поддержку Временному правительству въ обмѣнъ на предоставленіе Церкви пресловутой «свободы». Такимъ образомъ, грѣхъ государственной измѣны члены Сѵнода въ равной мѣрѣ раздѣляютъ съ членами Временнаго правительства.

Въ дальнѣйшемъ высшія церковныя власти неизмѣнно продолжали поддерживать Временное правительство до самыхъ послѣднихъ дней его существованія, а всѣ ихъ конфликты съ этимъ правительствомъ никогда не выходили за рамки внутрисемейныхъ разногласій. Въ своемъ стремленіи ликвидировать монархію въ Россіи представители церковной и свѣтской власти были едины и старались согласовывать между собой всѣ свои шаги въ этомъ направленіи. Къ числу основныхъ мѣропріятій Временнаго правительства, либо полностью подержанныхъ  духовенствомъ, либо не встрѣтившихъ съ его стороны никакихъ возраженій, относятся: 

а) арестъ, заточеніе и ссылка Государя Императора Николая II и его семьи;

б) объявленіе амнистіи революціонерамъ, террористамъ и другимъ политическимъ и уголовнымъ преступникамъ;

в) запретъ правыхъ партій, монархической печати и другія репрессіи противъ «контрреволюціонеровъ»;

г) подготовка выборовъ въ Учредительное собраніе и

д) объявленіе Россіи республикой.

Нѣкоторыя революціонныя мѣропріятія были осуществлены церковной властью совмѣстно съ правительствомъ, среди нихъ:

а) публичное чествованіе «борцовъ за свободу» и «героевъ» революціи;

б) отмѣна празднованія такъ называемыхъ «царскихъ дней» и активное участіе въ новыхъ революціонныхъ праздникахъ;

в) приведеніе православнаго населенія Россіи къ присягѣ новой власти;

г) уничтоженіе знаковъ и сѵмволовъ «стараго режима»;

д) устная и печатная пропаганда антимонархическаго характера;

е) агитація въ пользу «Займа свободы» для еврейскихъ банкировъ и

ж) созывъ такъ называемаго «Всероссійскаго Помѣстнаго Собора».

Время, наступившее послѣ сверженія Государя Императора Николая II съ престола и побѣды Февральской революціи, подавляющее большинство іерарховъ и клириковъ разсматривало какъ уникальную эпоху, освободившую Церковь отъ Царскаго надзора и устранившую тѣмъ самымъ какъ главную причину всѣхъ церковныхъ бѣдъ, такъ и основное препятствіе на пути запланированныхъ церковныхъ преобразованій. Поэтому находившееся во власти церковно-разрушительныхъ идеаловъ духовенство не только не стремилось реставрировать монархію, но наоборотъ предпринимало всѣ мѣры противъ такого развитія событій, ибо возвращеніе «абсолютизма» и «цезарепапизма» ставило крестъ на всѣхъ далеко идущихъ планахъ по реформированію (а въ дѣйствительности - разрушенію) Церкви. Въ основномъ эти мѣры сводились къ дискредитаціи Царской власти и лично Государя Николая II и его супруги въ статьяхъ и проповѣдяхъ, десакрализацiи власти Помазанника Божія въ умахъ и сердцахъ вѣрующихъ путемъ соотвѣтствующихъ «исправленій» богослужебныхъ текстовъ и организаціоннымъ мѣропріятіямъ, направленнымъ на закрѣпленіе церковныхъ «завоеваній» Февральской революціи. Среди этихъ мѣропріятій организаціоннаго характера первое и основное мѣсто занялъ такъ называемый «Всероссійскій Помѣстный Соборъ».

Созывъ этого «Собора» планировался церковными реформаторами еще до революціи и разсматривался ими какъ одинъ изъ инструментовъ революціи. Теперь же, когда революція побѣдила, назначеніе «Собора» нѣсколько измѣнилось: онъ долженъ былъ узаконить разрушеніе каноническаго церковнаго строя, вызванное февральской революціей. Требовалось подвести псевдоканоническую базу подъ сверженіе «верховнаго защитника и блюстителя правовѣрія и всякаго въ Церкви Святой благочинія», необходимо было оправдать февральскій переворотъ съ церковной точки зрѣнія, освятить его авторитетомъ высшей церковной власти. Въ качествѣ таковой власти, на рѣшенія которой нѣтъ апелляціи, и долженъ былъ выступить «Всероссійскій Помѣстный Соборъ». Въ этомъ отношеніи «Соборъ» долженъ былъ сыграть для Церкви ту же роль, что и Учредительное собраніе для всего государства, т.е. узаконить совершенное въ Февралѣ беззаконіе, и, законодательно закрѣпивъ итоги революціи, придать ей необратимый характеръ.

Подлинное назначеніе этого поддѣльнаго «Собора» понималъ лишь достаточно узкій кругъ участвующихъ въ его подготовкѣ лицъ. Большинство же участниковъ даннаго сборища, обольщенное мнимой «свободой», одурманенное масонскими идеями и находившееся во власти различныхъ лжеученій, участвовало въ разрушеніи тысячелѣтнихъ твердынь русскаго православія въ значительной степени безсознательно. Тѣмъ не менѣе, нагроможденныя этимъ «Соборомъ» церковныя и каноническія нелѣпости, вродѣ скороспѣлаго «патріаршества», стали въ дальнѣйшемъ источникомъ многочисленныхъ церковныхъ бѣдствій. За всѣ рѣшенія этого «Собора» православному народу впослѣдствіи пришлось заплатить океанами крови и слезъ, они стали причиной вѣчной погибели милліоновъ человѣческихъ душъ и разрушительныя послѣдствія этихъ рѣшеній ощущаются церковнымъ организмомъ до сихъ поръ.

Гипнозъ авторитета «Всероссійскаго Помѣстнаго Собора» на десятилѣтія парализовалъ церковное сознаніе, не позволяя ему критически разсмотрѣть это революціонно-демократическое дѣйство и увидѣть его по-настоящему безобразное лицо. По этой причинѣ церковная мысль Русскаго Зарубежья практически не пыталась связать постигшую Русскую Церковь катастрофу съ Февралемъ, а въ основномъ сосредотачивалась на Октябрѣ и большевикахъ, антирелигіозная политика которыхъ считалась первопричиной всѣхъ бѣдъ и несчастій Церкви. Недостаточность такого подхода обнаружилась только послѣ паденія коммунизма и установленія въ Россіи жидо-масонской демократіи февралистскaго толка. Вмѣсто ожидаемаго многими церковнаго возрожденія послѣдовалъ быстрый и окончательный крахъ РПЦЗ, не имѣвшей къ Февралю необходимаго иммунитета. Этотъ крахъ сталъ самымъ яркимъ доказательствомъ полной несовмѣстимости съ истиннымъ православіемъ не только богоборческаго большевизма, но и февральской либерально-масонской идеологіи.[1]

 

44.

Не предрѣшая окончательнаго соборнаго рѣшенія Февральскаго вопроса, можно предложить слѣдующія церковныя мѣры по устраненію церковныхъ отступленій, имѣвшихъ мѣсто въ февралѣ-мартѣ 1917 года.

Прежде всего, слѣдуетъ признать членовъ Святѣйшаго Правительствующаго Сѵнода зимней сессіи 1916-17 годовъ (за исключеніемъ митрополита Петроградскаго Питирима) клятвопреступниками, попавшими подъ анаѳему Православной Церкви о возстающихъ на царскую власть, положенную въ Недѣлю торжества Православія. Попытку членовъ этого Сѵнода церковно оправдать новую революціонную власть слѣдуетъ расцѣнивать какъ актъ государственной измѣны, а осуществленныя этимъ Сѵнодомъ искаженія богослужебныхъ текстовъ, связанныя съ прекращеніемъ молитвъ за православныхъ Царей и утверждавшія божественное происхожденіе власти Временнаго правительства, - какъ пересмотръ церковнаго Преданія и исповѣданіе новаго еретическаго ученія, согласно которому демократія и Самодержавіе являются властями, одинаково угодными Богу. Впослѣдствіи родоначальникъ этого лжеученія Сергій (Страгородскій) продолжалъ его усовершенствовать и сталъ учить, что божественное происхожденіе имѣетъ вообще любая власть, а не только демократія и Самодержавіе.

Изъ этого признанія вытекаетъ необходимость отмѣны рѣшенія Архіерейскаго Собора РПЦЗ 1981 года о  причисленіи къ лику святыхъ митрополита Владиміра (Богоявленскаго), архіепископа (впослѣдствіи революціоннаго патріарха) Тихона (Белавина) и архіепископа Василія (Богоявленскаго) по причинѣ несовмѣстимости съ понятіемъ святости самого факта нахожденія этихъ лицъ подъ церковной анаѳемой и исповѣданіями ими ex cathedra еретическихъ ученій. По прошествіи столѣтія становится совершенно очевидной искусственность и надуманность «святости» указанныхъ іерарховъ. Достаточно, напримѣръ, сравнить кончину митрополита Владиміра, убитаго какъ «буржуя» шайкой бандитовъ, и кончину Вѣры Чеберяковой, умерщвленной жидами въ Кіевской ЧК за ея показанія на судѣ противъ Бейлиса  и другихъ убійцъ Андрюши Ющинскaго, чтобы ясно осознать, гдѣ подлинное мученичество за Христа, а гдѣ справедливое возмездіе за совершенное ранѣе предательство Царя и Бога. Митрополита Владиміра нельзя сопоставить не только съ Апостоломъ Петромъ, который сначала отрекся отъ Спасителя, но затѣмъ искренно и со слезами покаялся въ этомъ грѣхѣ, но даже и съ Іудой Искарiотскимъ, который хотя и не покаялся въ своемъ предательствѣ, но, по крайней мѣрѣ, раскаялся въ томъ, что «согрѣшилъ, предавъ кровь невинную» (Мф. 27:4). Нѣтъ ни одного свидѣтельства того, что митрополитъ Владиміръ раскаялся по примѣру Іуды въ грѣхѣ предательства Помазанника Божія, поэтому говорить о святости этого человѣка просто абсурдно.

Аналогичнымъ образомъ полнѣйшей нелѣпостью въ свѣтѣ всѣхъ имѣющихся историческихъ фактовъ выглядитъ объявленіе революціоннаго патріарха Тихона «исповѣдникомъ». Съ самыхъ первыхъ дней революціи и до конца своей жизни Тихонъ, если что и исповѣдовалъ, то не святоотеческое православное вѣроученіе, а вѣрность церковнымъ «идеаламъ» Февраля. Вся же его дѣятельность въ качествѣ всероссійскаго патріарха это по большому счету не только не исповѣдничество, а наоборотъ сплошное отступничество.  Одно только его Посланіе отъ 25 сентября (ст.ст.) 1919 г., въ которомъ заявляется, что «Церковь не связываетъ себя ни съ какимъ опредѣленнымъ образомъ правленія, ибо таковое имѣетъ лишь относительное историческое значеніе», есть открытый разрывъ съ Преданіемъ Церкви, которая на протяженіи полутора тысячъ лѣтъ сознательно связывала себя съ православнымъ Царствомъ, отстаивая идею государственной церковности и идеалъ Симфоніи.[2] Объявивъ монархію  дѣломъ рукъ человѣческихъ и лишивъ ее сакральности, патріархъ Тихонъ  внесъ величайшій соблазнъ въ паству, который дѣйствуетъ  до сихъ поръ.

Ну, и конечно, вершиной отступническихъ дѣяній этого революціоннаго патріарха является его покаяніе передъ большевиками въ своемъ анаѳематствованіи такъ называемой «совѣтской власти», а также объявленіе большевицкой антихристовой тираніи обычной государственной властью, съ которой христіане могутъ мирно сосуществовать. Это покаяніе по уровню своего отступничества можетъ быть сопоставлено лишь съ поведеніемъ тѣхъ христіанъ, которые соглашались съ требованіемъ язычниковъ бросить ладанъ или другія благовонія на языческій жертвенникъ, а словесно отъ Христа не отрекаться.[3]

Мы убѣждены, что безъ полной переоцѣнки личности патріарха Тихона, сыгравшаго вовсе не положительную, а сугубо отрицательную роль въ исторіи Русской Церкви, никакое преодолѣніе послѣдствій февральскаго грѣха невозможно. Въ связи съ этимъ нельзя не упомянуть и о томъ, что существуютъ очень сильныя подозрѣнія въ причастности патріарха Тихона къ масонству.[4] Поскольку эта тема является для нашего изслѣдованія побочной, мы можемъ здѣсь лишь кратко освѣтить данный вопросъ.

Тотъ фактъ, что передъ Февральской революціей духовное сословіе наряду съ военной средой, чиновничествомъ и пресловутой «общественностью» было напичкано масонской агентурой, представляется совершенно безспорнымъ. Масоны проникли во всѣ безъ исключенія учрежденія и институты Россійской Имперіи, въ томъ числѣ, конечно, и въ Церковь. Этотъ фактъ признается наиболѣе честными  церковными историками, такими какъ, напримѣръ, профессоръ Н.Д. Тальбергъ, который въ статьѣ «Работа масоновъ» (1924) констатируетъ, что передъ революціей «даже въ среду православнаго духовенства, къ счастью въ небольшой долѣ, проникли темныя и тлѣтворныя вліянія iудо-масонства». Въ дѣйствительности проникновеніе масоновъ въ духовное сословіе было весьма значительнымъ, а вовсе не «въ небольшой долѣ», при этомъ, какъ и въ случаѣ съ военнымъ сословіемъ, основной упоръ масоны дѣлали на разложеніе именно высшаго духовенства, отъ котораго зависѣло принятіе принципіальныхъ рѣшеній. О томъ, что проблема церковнаго масонства реально существовала и была очень серьезной, свидѣтельствуетъ изданное РПЦЗ въ 1932 году спеціальное окружное Посланіе о масонствѣ, которое отмѣчало сильную зараженность церковной среды масонами и требовало «спрашивать приступающихъ къ исповѣди, не состоятъ ли они въ масонскихъ организаціяхъ и не раздѣляютъ ли этихъ ученій». Это Посланіе также признавало, что устроенный въ Зарубежьѣ митрополитомъ Евлогiемъ (Георгіевскимъ) церковный расколъ былъ организованъ масонствомъ, съ которымъ какъ самъ митрополитъ Евлогiй, такъ и его ближайшее окруженіе были тѣсно связаны. Показателенъ въ томъ отношеніи и эпизодъ, имѣвшій мѣсто въ 1924 году, когда епископу РПЦЗ Тихону (Ляшенко) было сдѣлано предложеніе вступить въ масонскую ложу, причемъ вербовщикъ утверждалъ, что «его ложа состоитъ только изъ христіанъ и монархистовъ» и тамъ «есть люди съ высокимъ іерархическимъ положеніемъ».[5] Все это вмѣстѣ взятое указываетъ на то, что масонство пустило глубокіе корни въ церковной средѣ и имѣло свою агентуру даже среди высокопоставленнаго духовенства, при этомъ такое положеніе дѣлъ сложилось не въ эмиграціи, а еще задолго до революціи.

Съ учетомъ того, что среди іерарховъ  Православной Россійской Церкви, какъ и среди другихъ сословій русскаго общества не могло не быть масоновъ, весьма подозрительными начинаютъ выглядѣть слѣдующіе эпизоды изъ біографіи патріарха Тихона:

а) Его пребываніе епархіальнымъ архіереемъ въ теченіе 10 лѣтъ (1898-1907 гг) въ Сѣверо-Американскихъ Соединенныхъ Штатахъ, которые являются абсолютнымъ рекордсменомъ по числу масонскихъ ложъ, и гдѣ вербовка въ ложи организована на высокомъ профессіональномъ уровнѣ. Невозможно представить, чтобы такая видная фигура, какъ епископъ Русской Церкви не подвергся за столь длительное время попыткамъ вербовки въ многочисленныя американскія ложи и вовлеченія въ масонскую работу. О томъ, что результаты этихъ попытокъ были скорѣе положительными, чѣмъ отрицательными, свидѣтельствуетъ активное участіе будущаго патріарха Тихона въ экуменическихъ контактахъ съ Епископальной церковью США, которая, какъ и всѣ американскія церкви протестантскаго толка, имѣетъ чисто масонское происхожденіе.[6] Хорошо извѣстна  фотографія, изображающая епископа Тихона и протоіерея Іоанна Кочурова (позднѣе убитаго большевиками) вмѣстѣ съ духовенствомъ Епископальной церкви послѣ очередной экуменической сходки.

 

Будущій революціонный патріархъ Тихонъ (крайній справа) и протоіерей  Іоаннъ Кочуровъ (третій справа) съ іерархами и клириками американской Епископальной церкви. Штатъ Висконсинъ. 1900 годъ.

 

Есть и другія фотографіи подобнаго рода, въ частности, въ первомъ томѣ «Православной энциклопедіи» въ статьѣ про Англиканскую церковь опубликована фотографія епископа Тихона, молящагося въ архіерейской мантіи въ алтарной части англиканскаго храма во время  ординацiи (рукоположенія) англиканскаго епископа.[7]

Слѣдуетъ добавить, что эти экуменическіе контакты  не прекратились и послѣ избранія Тихона всероссійскимъ патріархомъ. Такъ, въ декабрѣ 1917 года Тихонъ направилъ оффицiальное письмо на имя англиканскаго епископа д-ра Андерсена, предсѣдателя Комиссіи по подготовкѣ Всемірной экуменической конференціи, въ которомъ преподалъ свое благословеніе на ея труды, а въ мартѣ 1918 года послалъ аналогичное письмо секретарю Подготовительнаго комитета этой конференціи д-ру Гардинеру, одному изъ основателей «межхристианскаго» движенія «Вѣра и церковное устройство», на базѣ котораго впослѣдствіи былъ организованъ пресловутый «Всемірный Совѣтъ церквей» (ВСЦ).[8]

б) Его весьма неожиданное избраніе митрополитомъ Московскимъ лѣтомъ 1917 года. Для московской епархіи Тихонъ былъ совершенно постороннимъ человѣкомъ, крайне далекимъ отъ московской паствы и ея проблемъ, фактически до 1917 года въ Москвѣ никогда не бывавшимъ, и его побѣда на демократическихъ выборахъ митрополита можетъ быть объяснена только напряженной работой закулисныхъ силъ, желавшихъ имѣть на московской каѳедрѣ «своего» человѣка.

О томъ, что это были за силы, догадаться не очень сложно, если вспомнить, что въ іюнѣ 1917 года въ Россію съ «культурно-просвѣтительской» миссіей прибылъ чрезвычайный представитель американскаго президента Вильсона и одинъ изъ піонеровъ экуменизма масонъ Джонъ Моттъ, который былъ тепло принятъ революціоннымъ Оберъ-прокуроромъ масономъ В.Н. Львовымъ.[9]

На предсоборномъ совѣщаніи въ Москвѣ Моттъ былъ представленъ Львовымъ архіереямъ и установилъ личный контактъ съ большинствомъ видныхъ іерарховъ Русской Церкви. Его даже просили выступить передъ собраніемъ епископата и духовенства. Экуменическій докладъ Мотта завершился тѣмъ, что предсѣдатель собранія, будущій патріархъ Тихонъ благословилъ этого масона, а остальные присутствовавшіе проводили его многолѣтіемъ. Затѣмъ Моттъ въ качествѣ наблюдателя принялъ участіе въ избраніи архіепископа Тихона митрополитомъ Московскимъ и имѣлъ съ послѣднимъ долгую приватную бесѣду; послѣ чего провелъ нѣсколько бесѣдъ съ «братомъ» В. Н. Львовымъ и получилъ отъ него  письмо съ завѣреніями поддержки экуменическаго движенія «Вѣра и церковное устройство» и будущаго участія въ этомъ движеніи представителей Русской Церкви.  Чуть позднѣе въ іюлѣ мѣсяцѣ 1917 года Джонъ Моттъ, митрополитъ Московскій Тихонъ (Белавинъ) и глава россійскихъ католиковъ архіепископъ Янъ Цеплякъ подписали Соглашеніе о братскомъ сотрудничествѣ, текстъ котораго гласилъ: «Мы, представители трехъ великихъ христіанскихъ общинъ, заявляемъ, что у насъ одинъ Христосъ и общія цѣли. Мы будемъ учиться понимать другъ друга и работать вмѣстѣ».

Всѣхъ этихъ фактовъ съ нашей точки зрѣнія вполнѣ достаточно для доказательства масонской подоплеки избранія архіепископа Тихона (Белавина) митрополитомъ Московскимъ.[10]

в) Введеніе патріархомъ Тихономъ новаго стиля въ Русской Церкви.

Традиціонно считается, что этотъ злочестивый поступокъ патріархъ Тихонъ совершилъ подъ давленіемъ большевиковъ, въ ультимативной  формѣ потребовавшихъ отъ Тихона перехода на новый стиль въ богослуженіи. Возникаетъ, однако, вопросъ, почему же большевицкая власть не требовала ввести обѣщанный новый стиль ни отъ одного изъ преемниковъ патріарха Тихона, даже отъ такой своей маріонетки какъ Сергій (Страгородскій), который ревностно и безъ разсужденій исполнялъ любые приказы Политбюро и ГПУ? Учитывая всю дѣятельность Страгородскаго, можно не сомнѣваться, что въ случаѣ соотвѣтствующаго требованія большевицкаго руководства онъ незамедлительно перешелъ бы не только на григоріанскій стиль, но и на іудейскій календарь. Говорить о томъ, что сопротивленіе церковнаго народа помѣшало бы введенію новаго стиля, по меньшей мѣрѣ, наивно, т.к. гораздо болѣе сильное сопротивленіе вѣрующихъ во время кампаніи по «изъятію» церковныхъ цѣнностей нисколько не повліяло на рѣшимость большевиковъ довести начатое дѣло до конца, хотя бы и цѣной большой крови.

Всѣ эти недоумѣнія легко разрѣшаются, если вспомнить, что изначально идея перевода православнаго богослужебнаго календаря на новый стиль исходила не отъ большевиковъ, а отъ масонскихъ ложъ, проведшихъ своихъ ставленниковъ на руководящіе посты въ Константинопольской патріархіи и въ большинствѣ помѣстныхъ православныхъ Церквей. Внимательное изученіе хронологіи еретической календарной реформы показываетъ, что всѣ колебанія патріарха Тихона въ этомъ вопросѣ въ точности отражали колебанія масонской «генеральной линіи» на православномъ Востокѣ.  Двусмысленное поведеніе патріарха Тихона въ вопросѣ о календарной реформѣ явилось не результатомъ компромисса между нажимомъ большевиковъ и сопротивленіемъ церковнаго народа, а слѣдствіемъ противорѣчивости и несогласованности получаемыхъ изъ масонскаго Константинополя инструкцій. 

г) Ультиматумъ англійскаго правительства ленинскому Совнаркому («нота Керзона») съ требованіемъ отмѣнить готовящійся «судъ» надъ патріархомъ Тихономъ и освободить его изъ заключенія.

Самъ по себѣ фактъ заступничества англійскихъ масоновъ на правительственномъ уровнѣ за русскаго православнаго епископа представляетъ собой неслыханное, изъ ряда вонъ выходящее событіе. Никогда болѣе, ни до этого эпизода, ни послѣ него, международное масонство не предъявляло большевикамъ никакихъ претензій относительно систематическихъ массовыхъ убійствъ православнаго духовенства и не требовало отъ нихъ такія убійства прекратить. Никакихъ эмоцій въ Лондонѣ не вызвала, напримѣръ, казнь митрополита Веніамина (Казанскаго), а въ 1937 году, когда красный терроръ противъ православныхъ епископовъ достигъ своего апогея, англійскіе и американскіе масоны слали въ Москву не протесты и ультиматумы, а оффицiальныя поздравленія по случаю двадцатилѣтія «Великаго Октября».[11]

Объясненіе такой странности  по нашему мнѣнію можетъ быть только одно: въ глазахъ международнаго масонства и тѣсно съ нимъ связанныхъ экуменистовъ Великобританіи и США патріархъ Тихонъ являлся фигурой колоссальной важности, и потеря этой фигуры серьезно нарушала или даже совсѣмъ разрушала какіе-то тайные планы англо-саксонскаго масонства.

Но если въ свѣтѣ всего вышеизложеннаго абсолютно неумѣстно говорить о святости патріарха Тихона, который все же былъ не революціонеромъ, а обычнымъ церковнымъ либераломъ, мыслящимъ «прогрессивно», то настоящимъ издѣвательствомъ надъ истиннымъ Православіемъ является сохраненіе въ спискахъ Новомучениковъ Россійскихъ епископа Андрея (кн. Ухтомскаго), бывшаго фанатичнымъ революціонеромъ и столь же фанатичнымъ ненавистникомъ Русскаго Самодержавія.[12] Это былъ форменный еретикъ, открыто учившій excathedra, что мѵропомазаніе православныхъ Царей при ихъ вѣнчаніи на Царство не является таинствомъ и вообще никакого сакральнаго значенія не имѣетъ.

Еще задолго до революціи Ухтомскій велъ подпольную антимонархическую агитацію въ церковной средѣ, подготавливая тѣмъ самымъ почву для революціи и сверженія Царя, а послѣ того, какъ эта богопротивная революція совершилась, онъ сдѣлался ея активнѣйшимъ участникомъ.[13] Начиная съ марта мѣсяца 1917 года онъ постоянно выступалъ въ церковной печати и на революціонныхъ собраніяхъ съ рѣчами, въ которыхъ открыто хулилъ Православное Самодержавіе, какъ режимъ якобы принципіально враждебный природѣ Церкви,  и персонально Царя-Мученика Николая II. Какъ испытанный революціонеръ онъ былъ введенъ масонскимъ Временнымъ правительствомъ въ составъ революціоннаго Сѵнода, гдѣ дѣятельно занимался «демократизаціей» Церкви и разрушеніемъ исторически сложившихся основъ ея каноническаго бытія. Ухтомскій также извѣстенъ служеніемъ публичныхъ панихидъ по «борцамъ за свободу», т.е. революціонерамъ, скончавшимся подъ анаѳемой Святой Церкви, и «возсоединеніемъ» со старообрядцами на условіяхъ, не допускаемыхъ Православной Церковью, что фактически означало отпаденіе Ухтомскаго въ старообрядческій расколъ.[14]

Съ наибольшей полнотой свою революціонную физіономію Ухтомскій раскрылъ въ своей такъ называемой «Политической исповѣди», написанной имъ собственноручно въ 1928 году въ отвѣтъ на требованіе слѣдователя ГПУ «прояснить свое лицо въ политическомъ отношеніи».

 

Первая страница «Политической исповѣди» Ухтомскаго  изъ его слѣдственнаго дѣла.

 

Въ этой «Исповѣди» Ухтомскій нисколько не скрываетъ, что онъ всецѣло раздѣлялъ взгляды тѣхъ общественныхъ отбросовъ, которые желали произвести въ Россіи жидо-масонскую революцію и уничтожить ненавистный имъ «царскій режимъ»:

«Я не былъ идолопоклонникомъ при царѣ, потому что отчетливо видѣлъ бѣдствія и униженія моей родины, вызванныя царскимъ режимомъ. Тѣмъ легче мнѣ было проститься съ этимъ режимомъ. И когда я получилъ извѣстіе о низложеніи Николая II, я встрѣтилъ это извѣстіе даже съ нравственнымъ удовлетвореніемъ. Незадолго до этой Февральской революціи я получилъ отчаянное письмо отъ моего брата (двоюроднаго), въ которомъ онъ упрекалъ меня, какъ епископа, за мое молчаніе при видѣ нашихъ общественныхъ бѣдъ. Онъ писалъ мнѣ: «Смотри, что дѣлается: нашъ царь почти невмѣняемый человѣкъ; министръ Внутреннихъ Дѣлъ - вовсе сумасшедшій и къ тому же плутъ, спекулирующій на военныхъ поставкахъ. Духовенство - продажно; дворянство вовсе никуда не годится; народъ пропиваетъ свое здоровье и благополучіе на самогонкѣ. Одно спасеніе въ революціи». Такъ передъ революціей былъ настроенъ я (съ  братомъ) по отношенію къ отживавшему режиму.

Ухтомскій признается далѣе, что Февральская революція не удовлетворила всѣхъ его революціонныхъ вожделѣній, и потому онъ съ воодушевленіемъ воспринялъ революцію большевицкую и установленіе такъ называемой «совѣтской власти». Для восхваленія жидо-большевиковъ, которыхъ онъ признаетъ истинными выразителями интересовъ Русскаго народа, Ухтомскій не жалѣетъ восторженныхъ словъ:

«Знамя русской революціи въ 1919-1920 годахъ значительно измѣнило свое содержаніе: въ это время на этомъ знамени были написаны очень понятныя слова «спасеніе отечества» (судя по всему, Ухтомскій во время тюремнаго заключенія сильно повредился въ умѣ, ибо въ это время на знамени «русской революціи» было начертано «III интернаціоналъ», а подъ лозунгомъ «спасенія Отечества» выступали Бѣлые - А.К.), спасеніе его отъ иностраннаго порабощенія: отъ англичанъ на сѣверѣ, японцевъ на востокѣ, поляковъ на западѣ. И русскій народъ, дѣйствительно измученный трехгодовой войной при царѣ, всё-таки отбилъ всѣ нападенія на родную землю» (Тутъ Ухтомскій обошелъ даже большевицкую пропаганду и притомъ лѣтъ эдакъ на двадцать. Сами идеологи большевизма въ тотъ моментъ до такой, «патріотической» трактовки Гражданской войны еще не додумались. - А.К.)

«Нынѣ на красномъ знамени русской революціи отчетливо и твердо обрисовались серпъ и молотъ, какъ сѵмволъ освобожденнаго труда отъ эксплоатаціи. Это знамя безспорно прекрасное (Sic! - А.К.); и если бы оно сразу стало всѣмъ понятно съ 1918 года, то не было бы очень многихъ несчастій и бѣдъ гражданской войны». (То есть согласно Ухтомскому, надо было всѣмъ Русскимъ людямъ сразу поклониться антихристовой красной тряпкѣ и безропотно подставить свои затылки подъ чекистскіе наганы, и тогда всё было бы у насъ хорошо. - А.К.)

«Совѣтизація потому такъ скоро и привилась къ русской жизни, что этотъ принципъ - нашъ родной, основанный на мысли о братствѣ, о братскомъ равенствѣ, а главное - на чувствѣ братской любви, (а мы-то думали, что большевизмъ основанъ на классовой ненависти - А.К.) воспитанной христіанствомъ (а вовсе не жидами - А.К.). Русскій человѣкъ, хоть и безсознательно, но всё-таки усвоилъ мысль о всеобщемъ братствѣ и вытекающихъ изъ этого братства обязанностяхъ. И вотъ Ленинъ и осуществилъ (посредствомъ массовыхъ убійствъ - А.К.) въ жизни русскаго народа самую русскую мысль его - о всеобщемъ братствѣ».[15]

Для христіанскаго сознанія представляется абсолютно непостижимымъ, какимъ образомъ этотъ типичный революціонеръ въ рясѣ[16] могъ попасть въ списокъ Новомучениковъ и Исповѣдниковъ Россійскихъ РПЦЗ. Въ отношеніи цареборца и полубольшевика Ухтомскаго умѣстно вести рѣчь не просто о его незамедлительной деканонизацiи, но и о посмертномъ анаѳематствованіи этой одіозной личности, какъ это дѣлалось съ виднѣйшими еретиками древности.  

Разумѣется, очищеніе списка Новомучениковъ отъ предателей Царя и открытыхъ революціонеровъ не можетъ ограничиваться вышеперечисленными именами, а должно носить болѣе полный и системный характеръ. Это очищеніе должно быть доведено до конца и проведено, не взирая на лица, ибо недопустимо и даже кощунственно надѣлять мученическимъ вѣнцомъ тѣхъ, кто лишь принялъ достойное по  грѣхамъ своимъ за измѣну Царю и поддержку революціи. Въ этомъ дѣлѣ не должно быть ни компромиссовъ, ни половинчатости, ибо кровь мучениковъ - это сѣмя христіанства, и зачисленіе отступниковъ  въ «мученики» убиваетъ самую суть христіанской вѣры.

Но если рѣшительный отказъ почитать лже-мучениковъ какъ мучениковъ и отступниковъ какъ исповѣдниковъ продиктованъ въ первую очередь духовно-нравственными соображеніями, то необходимость оффицiальнаго осужденія и полнаго отреченія отъ такъ называемаго «Всероссійскаго помѣстнаго собора» 1917-18 годовъ вызвана настоятельной потребностью вернуться къ каноническимъ основамъ бытія Русской Церкви, на которыхъ только и возможно нормальное церковное строительство.

Необходимо осознать, что Святѣйшій Правительствующій Сѵнодъ, не пожелавшій послѣ 2-го марта 1917 года ни анаѳематствовать самозваное Временное правительство, ни самораспуститься въ соотвѣтствіи со статьей 65-ой Основныхъ законовъ Россійской Имперіи, превратился изъ каноническаго органа высшаго церковнаго управленія въ революціонную структуру, незаконно восхитившую полномочія по управленію Русской Церковью. Съ этого момента всѣ распоряженія этой самочинной структуры не имѣли никакой канонической силы и значенія, сдѣлались недѣйствительными и не подлежащими исполненію членами Православной Россійской Церкви.  Фактически помѣстная Россійская Церковь, начиная съ 3 марта 1917 года, не имѣетъ каноническаго Высшаго Церковнаго управленія, которое было разрушено Февральской революціей, свергнувшей власть христіанскаго Государя — Помазанника Божія, являвшагося не только верховнымъ защитникомъ Православной Церкви отъ всѣхъ угрозъ изнутри и извнѣ, но въ соотвѣтствіи съ законами Россійской Имперіи и главой всего церковнаго управленія.

Всѣ попытки организовать Высшее Церковное управленіе послѣ 3 марта 1917 года, которыя исходили изъ признанія законности и богоугодности Февральской революціи,  должны быть отвергнуты православнымъ сознаніемъ какъ неканоническія и церковно-разрушительныя. По этой причинѣ такъ называемый «Всероссійскій помѣстный соборъ» 1917-18 годовъ какъ собраніе, созванное неканоничной инстанціей - революціоннымъ Сѵнодомъ при поддержкѣ самозваной государственной власти - Временнаго правительства и въ обходъ верховной власти православнаго Царя, Помазанника Божія, не можетъ быть признанъ законнымъ органомъ высшей церковной власти, суда и управленія, а долженъ разсматриваться какъ самочинное сборище. Съ канонической точки зрѣнія отношеніе этого «Собора» къ высшей инстанціи церковнаго управленія - Православному Императору было точно такимъ же, какимъ было отношеніе «Второго Помѣстнаго Собора» обновленцевъ къ арестованному патріарху Тихону (Белавину). Полномочія и рѣшенія этого «Собора» были бы немедленно дезавуированы, какъ только высшая церковная власть - православный Императоръ, незаконно лишенный свободы, вновь получила бы возможность осуществлять свои функціи, подобно тому, какъ это имѣло мѣсто въ случаѣ «Второго Помѣстнаго Собора» послѣ выхода патріарха Тихона на свободу.

Соотвѣтственно ни одно изъ рѣшеній этого «Собора» не можетъ быть признано обязательнымъ для исполненія, а тѣ его рѣшенія, которыя прямо или косвенно отрицаютъ ученіе Церкви о православномъ Самодержавіи, Симфоніи Церкви и Царства и мѣстѣ Царя въ Церкви, должны быть осуждены и отвергнуты оффицiально.  Въ частности, слѣдуетъ признать не имѣющими никакой канонической силы рѣшенія «Собора» о возстановленіи патріаршества и о возвращеніи священнаго сана лицамъ, лишеннымъ его за сопротивленіе богоустановленной Царской власти (митрополита Арсенія (Мацеевича), священника Г. Петрова и прочихъ).[17]

Изъ того факта, что 3-го марта 1917 года  прервалось каноническое преемство  органовъ высшаго церковнаго управленія, подобно тому, какъ прервалось правовое преемство органовъ верховной государственной власти, неизбѣжно вытекаетъ, что начиная съ этого момента въ отношеніи Русской Церкви можно говорить только о преемствѣ архіерейскихъ хиротоній, но не о преемствѣ высшей церковной власти.  Всѣ органы церковнаго управленія, создаваемые въ разное время епископами, сохранившими благодать апостольскаго преемства, не могли имѣть строгихъ каноническихъ основаній своего существованія и соотвѣтственно не могли издавать распоряженій, обязательныхъ для всей полноты помѣстной Россійской Церкви. Сами полномочія этихъ органовъ могли носить только временный и ограниченный характеръ. Впредь до возстановленія престола Православныхъ  Царей и законныхъ органовъ высшаго церковнаго управленія принадлежность къ помѣстной Русской Церкви опредѣляется не административной подчиненностью тому или иному временному органу высшаго церковнаго управленія, а нахожденіемъ въ общеніи съ епископами, сохранившими благодать апостольскаго преемства и чистоту православнаго вѣроученія.

Всѣ вышеизложенныя мѣры требуетъ самаго безотлагательнаго осуществленія, ибо въ настоящее время  Русская Церковь находится въ состояніе полнаго развала и духовно-нравственнаго разложенія.  То, что она все еще существуетъ на землѣ, можно объяснить лишь тѣмъ, что Господь Богъ въ своемъ неизреченномъ милосердіи продолжаетъ ожидать отъ Русскихъ людей рѣшительнаго покаянія въ Февральскомъ грѣхѣ и той цѣпочки послѣдующихъ беззаконій, которыя этотъ грѣхъ вызвалъ. Однако долготерпѣніе Божіе не безпредѣльно, и если въ ближайшее время такого покаянія не послѣдуетъ, а будетъ по-прежнему продолжаться  оправданіе лжи, предательства и предателей, то можно будетъ констатировать полное отнятіе благодати Божіей отъ Русской Церкви и исчезновеніе послѣдней изъ историческаго бытія, подобно тому, какъ это произошло со многими знаменитыми помѣстными Церквами древности, напримѣръ, съ Карѳагенской.

 

45.

Отдѣльнаго разсмотрѣнія заслуживаетъ вопросъ о томъ, не произошло ли уже давно то, о чемъ говорилось въ предыдущемъ абзацѣ, а именно: не впала ли вся помѣстная Русская Церковь цѣликомъ въ ересь и не лишилась ли вслѣдствіе этого спасительной благодати послѣ совершенныхъ въ февралѣ-мартѣ 1917 года отступленій?

Въ пользу этой точки зрѣнія говоритъ тотъ фактъ, что признаніе всѣми архіереями власти самозванаго Временнаго правительства, свергнувшаго Царя съ Престола, подводитъ всѣхъ ихъ подъ анаѳему о возстающихъ на Царскую власть, а введеніе въ богослужебный оборотъ новыхъ неправославныхъ текстовъ, не встрѣтившее ни у кого возраженій, носитъ всѣ признаки утвержденія явочнымъ порядкомъ новаго еретическаго ученія о государственной власти. Налицо уклоненіе всего епископата отъ чистоты православнаго вѣроученія, а это позволяетъ говорить о полномъ исчезновеніи въ Церкви законной іерархіи, хранительницы божественной благодати, и о потерѣ апостольскаго преемства.

Однако при болѣе глубокомъ разсужденіи точку зрѣнія о впаденіи всей Русской Церкви въ ересь послѣ марта 1917 года приходится отвергнуть. Главнымъ основаніемъ для этого служитъ тотъ фактъ, что самъ Государь Императоръ Николай Александровичъ вмѣстѣ со своей Семьей до послѣднихъ дней жизни молился, исповѣдовался и причащался у священниковъ Русской Церкви. Если бы дѣйствительно послѣ марта 1917 года вся Русская Церковь отпала отъ православія, то въ этомъ случаѣ слѣдовало бы признать, что Царь-Мученикъ умеръ внѣ общенія съ Православной Церковью, и, потому его не только невозможно признавать святымъ, но необходимо считать его членомъ еретическаго сообщества. Послѣднее означаетъ, что не можетъ лежать никакого грѣха цареубійства на русскомъ народѣ, т.к. если въ Екатеринбургѣ убили не Помазанника Божія, а отступника, лишившаго себя помазанничества черезъ  пріобщеніе таинствъ отъ еретической іерархіи, то вообще снимается весь вопросъ о Февралѣ. Виновникомъ послѣдняго опять оказывается самъ Государь, не прервавшій вовремя общенія съ еретической іерархіей, т.е. не исполнившій своего долга «верховнаго защитника и хранителя догматовъ господствующей вѣры, блюстителя правовѣрія и всякаго въ Церкви святой благочинія» (Сводъ Законовъ Россійской Имперіи, ст. 64-я).  Наконецъ, и сама Русская Церковь, какъ лишившаяся благодати, не можетъ быть судіей февральскому отступленію, а должна обратиться за разбирательствомъ и приговоромъ къ другимъ, сохранившимъ благодать помѣстнымъ Церквамъ и просить у нихъ возстановленія законной іерархіи. Однако въ настоящее время не существуетъ такой православной помѣстной Церкви, которая бы послѣ марта 1917 года разорвала общеніе съ Русской Церковью изъ-за ея отпаденія въ ересь. Всѣ эти Церкви продолжали признавать православность и каноничность русскихъ епископовъ и черезъ это сдѣлались причастницами ереси. Такимъ образомъ, предположеніе о томъ, что вся Русская Церковь впала въ ересь и лишилась спасительной благодати, необходимо приводитъ къ выводу о смерти вселенской Церкви, что является абсурдомъ.

Поэтому слѣдуетъ остановиться на той точкѣ зрѣнія, что осужденію подлежатъ какъ еретическія нововведенія въ церковное вѣроученіе, произведенныя въ мартѣ 1917 года и позднѣе, такъ и тѣ члены Церкви, которые непосредственно участвовали въ ихъ выработкѣ и распространеніи, а не вся Русская Церковь цѣликомъ.

 

А. Кузнецовъ,

Москва.

 


[1]Хочется еще разъ обратить вниманіе на промыслительность событій, случившихся на послѣднемъ историческомъ отрѣзкѣ существованія РПЦЗ и связанныхъ съ устраненіемъ Первоіерарха РПЦЗ Митрополита Виталія (Устинова) группой епископовъ-заговорщиковъ, задумавшихъ подчинить РПЦЗ сергіанской лже-церкви РПЦ-МП, чему препятствовалъ митрополитъ Виталій. Обстоятельства и обстановка «ухода на покой» митрополита Виталія и «отреченія отъ престола» Государя Императора Николая II были настолько сходны, что давали возможность членамъ РПЦЗ лично испытать обстановку февральскаго «отреченія» и осознать правильный порядокъ дѣйствій вѣрнаго христіанина въ такой ситуаціи. Пережитый опытъ съ комедіей «ухода на покой» и развернувшейся затѣмъ борьбой за законнаго Первоіерарха долженъ былъ, по промыслу Божію, побудить членовъ РПЦЗ сдѣлать соотвѣтствующіе выводы въ отношеніи Февраля и начать настоящее, а не показушное покаяніе въ февральскомъ грѣхѣ. Увы, этотъ урокъ, какъ и многіе другіе, прошелъ для РПЦЗ впустую, признаковъ покаянія не обнаружилось, и черезъ пять лѣтъ РПЦЗ фактически прекратила свое существованіе.

[2]Стоитъ отмѣтить, что почитатели «святителя Тихона» изъ числа такъ называемыхъ «монархистовъ» всячески стараются обѣлить своего кумира и утверждаютъ, что въ данномъ отступническомъ Посланіи говорится якобы лишь о томъ, что вопросы спасенія души не обусловлены образомъ государственнаго правленія. Спасаться, дескать, можно при любомъ государственномъ строѣ, а не только при монархiи, и именно это хотѣлъ выразить въ своемъ Посланіи патріархъ Тихонъ.

Лукавство этихъ разсужденій изобличить несложно. Церковь дѣйствительно можетъ существовать и внѣ рамокъ самодержавной монархіи, какъ можно быть православнымъ христіаниномъ и не имѣть у себя иконъ. Но одно дѣло, когда человѣкъ по нуждѣ не имѣетъ иконъ (какъ, напримѣръ, не было иконъ въ совѣтскихъ лагерныхъ баракахъ), а другое дѣло, когда онъ принципіально отвергаетъ иконы, заявляя, что онѣ имѣютъ «лишь относительное историческое значеніе» и есть разновидность идоловъ. Патріархъ Тихонъ въ своемъ Посланіи фактически объявилъ монархію политическимъ идоломъ, въ которомъ Церковь принципіально не нуждается и мѣсто которому на исторической свалкѣ. Этимъ онъ не только попралъ полуторатысячелѣтнюю церковную традицію, но и разорвалъ связь со святыми Отцами (въ томъ числѣ съ ближайшими по времени, напримѣръ, со св. прав. Іоанномъ Кронштадтскимъ), и это позорное его отступничество не имѣетъ никакого отношенія къ той самоочевидной истинѣ, что спасаться можно будетъ и при Антихристѣ.

[3]Опять же безполезны любыя попытки обѣлить это позорное покаяніе Тихона и придать ему невинный и чуть ли не жертвенный характеръ. Если это покаяніе было искреннимъ, то въ этомъ случаѣ Тихонъ не болѣе чѣмъ новоявленный Іуда. Если это покаяніе было тактическимъ ходомъ (или «особой мудростью», говоря сергіанскимъ языкомъ), то въ этомъ случаѣ Тихонъ оказывается лицемѣромъ и двуличнымъ человѣкомъ, попирающимъ свою совѣсть и соблазняющимъ «малыхъ сихъ» (Мѳ. 18:6), что никогда не относилось къ христіанскимъ добродѣтелямъ и заслуживаетъ безусловнаго осужденія. Если же Тихона вынудили къ этому покаянію насиліемъ, то позволительно напомнить, что въ Церкви Христовой любое отреченіе отъ истины, даже сдѣланное подъ угрозой, никогда не считалось проявленіемъ исповѣдничества, а всегда однозначно толковалось какъ тяжкое грѣхопаденіе. За отступничество, въ томъ числѣ вынужденное насиліемъ, въ Церкви всегда полагалась суровая епитимья, а не возведеніе во святые.

[4]Слѣдуетъ заранѣе оговориться, что въ отношеніи патріарха Тихона рѣчь пока можетъ идти лишь о подозрѣніяхъ, а не о доказанныхъ фактахъ. Масонство умѣетъ хранить свои тайны, и въ подавляющемъ большинствѣ случаевъ прямыхъ доказательствъ принадлежности человѣка къ масонскимъ ложамъ добыть не удается. Однако почти всегда существуютъ косвенныя доказательства такой принадлежности, которыя и позволяютъ болѣе или менѣе увѣренно утверждать о масонскихъ связяхъ того или иного лица.

[5]Объ этомъ инцидентѣ епископъ Тихонъ сообщилъ на Архіерейскомъ Соборѣ РПЦЗ, предложивъ всѣмъ его членамъ дать клятвенное завѣреніе въ томъ, что никто изъ нихъ не состоитъ въ масонствѣ. Очень показательно, что большинствомъ голосовъ архіереи РПЦЗ отказали ему въ этомъ требованіи, сославшись на то, что оно якобы оскорбляетъ ихъ достоинство.

[6]Показательно, что 11 изъ 43 (т.е. 25%) американскихъ президентовъ-масоновъ были членами Епископальной церкви, въ то время какъ въ общей массѣ американскихъ христіанъ число «епископаловъ» никогда не превышало 2,5%.

[7]О томъ, насколько сильно Тихонъ сблизился съ масонской Епископальной церковью, свидѣтельствуетъ такой примѣчательный фактъ. Когда въ Калифорніи произошло очень сильное землетрясеніе съ большими разрушенiями и жертвами, то епископъ Тихонъ послалъ въ даръ одному изъ пострадавшихъ приходовъ, съ которымъ имѣлъ непосредственное общеніе, евхаристическіе сосуды.

[8]Эти факты открытыхъ контактовъ патріарха Тихона съ экуменистами-масонами самые яркіе и извѣстные, но далеко не единственные. Чтобы не загромождать нашу работу, приведемъ еще только одинъ фактъ. Въ 1922 году президентъ американской масонской организаціи YMCA Колтонъ направилъ патріарху Тихону письмо съ просьбой утвердить главою американской епархіи митрополита Платона (Рождественского), бывшаго у американскихъ масоновъ въ большомъ уваженіи. Патріархъ Тихонъ откликнулся на эту просьбу, и черезъ нѣсколько мѣсяцевъ такое назначеніе состоялось.

[9]Задачей этой миссіи была организація во всѣхъ крупныхъ городахъ Россіи и въ Русской Арміи пунктовъ и отдѣленій масонской организаціи YMCA, американскій филіалъ которой тогда возглавлялъ Моттъ. Миссія завершилась полнымъ успѣхомъ - Временное правительство разрѣшило оффиціальную дѣятельность YMCA въ Россіи.

[10]Остается сказать, что дружескія отношенія между Моттомъ и Тихономъ продолжились и послѣ избранія послѣдняго всероссійскимъ патріархомъ. Въ Америкѣ Моттъ собралъ съ помощью «братьевъ» 30 тысячъ долларовъ для изданія на англійскомъ языкѣ полнаго богослужебнаго сборника службъ, таинствъ и требъ Православной Церкви. Это сборникъ былъ составленъ, естественно, въ февральской «демократической» редакціи (т.е. съ полнымъ вымарываніемъ изъ богослужебныхъ текстовъ любыхъ упоминаній о царской власти) и вышелъ въ свѣтъ по личному благословленію патріарха Тихона, при этомъ въ качествѣ предисловія къ сборнику было помѣщено письмо Тихона на имя «глубоко мною уважаемаго д-ра Джона Р. Мотта». Для полной характеристики «глубоко уважаемаго д-ра Мотта» слѣдуетъ добавить, что послѣдній былъ многолѣтнимъ финансовымъ спонсоромъ еретическаго евлогіанскаго «Богословскаго института» въ Парижѣ,  а также однимъ изъ основателей и спонсоровъ антиправославнаго журнала «Путь» Бердяева. Въ 1948 году при организаціи масонскаго «Всемірнаго совѣта церквей» Моттъ былъ избранъ его почетнымъ предсѣдателемъ.

[11]Болѣе того, масонскія правительства Англіи и США не ставили никакихъ оффиціальныхъ ультиматумовъ ни испанскимъ «республиканцамъ», развязавшимъ звѣрскій терроръ противъ католическаго духовенства во время Гражданской войны въ Испаніи, ни мексиканскому правительству Каллеса, безпощадно истреблявшему въ 1920-хъ годахъ католическихъ священниковъ и вѣрующихъ съ примѣненіемъ пытокъ, разстрѣловъ и публичныхъ казней черезъ повѣшеніе. То есть съ точки зрѣнія масоновъ даже католическіе прелаты и ксендзы не заслуживали заступничества за свое несочувствіе масонству, что же говорить о православныхъ, къ которымъ масонство всегда пылало бѣшеной ненавистью!

[12]Насколько сильной ненавистью революціонеръ Ухтомскій пылалъ къ богоустановленной власти Русскихъ Царей, хорошо видно изъ его рѣчи съ типично масонскимъ названіемъ «Народъ долженъ быть хозяиномъ своего счастья», произнесенной 19 августа 1918 года. Въ текстѣ этой рѣчи мы находимъ слѣдующія, клеветническія и исключительно циничныя, высказыванія о самодержавной Императорской Россіи.

«Это клевета на большевиковъ, будто они ввели интернаціоналъ въ русскій обиходъ. Нашъ Петербургъ всегда былъ интернаціональнымъ городомъ, разсадникомъ интернаціональнаго «товарищества». А какова столица государства - такова и власть государственная. Вся она была по духу не русская! Вся она была даже антирусская. (выдѣленія мои - А.К.)».

«Кромѣ ошибокъ, у насъ въ русской жизни стали очевидны и органическія болѣзни. Въ этихъ болѣзняхъ повинна, несомненно, самодержавная власть Санктъ-Петербурга (выдѣленіе Ухтомскаго - А.К.). Эта власть совершенно извратила само понятіе о власти. Власть стала не христіанской; она перестала считать себя обязанною всегда быть на службѣ людямъ и перешла незамѣтно въ нѣкое властвованіе, въ цѣлую систему начальствованія (сверхнаглая ложь даже по отношенію къ такой неоднозначной личности какъ Государь Императоръ Петръ I, не говоря уже о другихъ Царяхъ и Царицахъ из династiи Романовыхъ - А.К.). Власть стала какимъ-то идоломъ, которому нужно было кланяться и служить, и въ этомъ заключалась вся гражданская добродѣтель. Нравственная цѣнность власти вовсе не принималась во вниманіе…» (и эту запредѣльную гнусность пишетъ человѣкъ, бывшій современникомъ Государя Николая II, являвшаго собой образецъ благочетивейшаго христіанскаго Царя и правителя! - А.К.).

[13]Извѣстный историкъ М.А. Бабкинъ въ своей работѣ «Священство и Царство» (изд-во «Индрикъ», 2011) приводитъ характерный фактъ, показывающій, насколько близко клятвопреступникъ Ухтомскій былъ связанъ съ масонскимъ заговорщиками, готовившими февральскій переворотъ. Сразу послѣ сверженія Царя, въ первыхъ числахъ марта 1917 года, Ухтомскій былъ срочно вызванъ изъ Уфы въ Петроградъ Оберъ-прокуроромъ масономъ В. Н. Львовымъ, который собирался назначить Ухтомскаго какъ «своего» человѣка на Петроградскую каѳедру. При этомъ пріѣздъ Ухтомскаго въ столицу считался настолько важнымъ и неотложнымъ, что постановленіе о его вызовѣ было принято революціоннымъ Сѵнодомъ даже раньше знаменитыхъ постановленій объ измѣненіи богослужебныхъ чиновъ (они имѣли порядковые номера 1223 и 1226) и постановленія объ увольненіи на покой арестованнаго Петроградскаго митрополита Питирима (послѣднее имѣло № 1213, а постановленіе о вызовѣ Ухтомскаго № 1207 отъ 6 марта 1917 года).

[14]Старообрядческіе раскольники соглашались присоединить Ухтомскаго какъ еретика второго разряда черезъ мѵропомазаніе «дониконіанскимъ» мѵромъ. Ухтомскій же не хотѣлъ отказываться отъ епископскаго сана, полученнаго у «никоніанъ». Компромиссъ былъ найденъ въ томъ, что Ухтомскій помазалъ этимъ мѵромъ себя самъ, и такимъ образомъ присоединился къ раскольникамъ въ «сущемъ санѣ» какъ старообрядческій епископъ. Въ рукописной статьѣ «О святомъ таинствѣ мѵропомазанія» (1925) Ухтомскій откровенно признается, что перейти въ старообрядчество его побудила ненависть къ самодержавію и «цезарепапизму» Русскихъ Императоровъ и Императрицъ, которая у него была столь же сильной, какъ и у старообрядцевъ:

«Я отрекся со всей рѣшительностью отъ «никоніанства», какъ согласія епископовъ подчиняться власти оберъ-прокурорской или царской, какъ это было при нашихъ петербургскихъ императорахъ (Ухтомскій «забылъ», что «подчиняться власти царской» православные епископы стали не при «петербургскихъ императорахъ», а еще при Императорѣ Константинѣ Великомъ въ эпоху такихъ «никоніанъ», какъ свт. Василій Великій и свт. Григорій Богословъ - А.К.). Если бы я смотрѣлъ иначе, то старообрядцы, разумѣется, и разговаривать со мною бы не стали, не ввѣрили бы мнѣ свое мѵро... Вмѣстѣ съ тѣмъ, какъ я помазалъ себя дониконіанскимъ мѵромъ, я отрекся отъ того ложнаго взгляда многихъ русскихъ людей (такихъ, напримѣръ, какъ преп. Серафимъ Саровскій или о. Іоаннъ Кронштадтскій - А.К.), что русская Церковь можетъ жить только подъ покровительствомъ гражданской власти (какъ и всякій еретикъ-цареборецъ Ухтомскій называетъ власть Царей-Помазанниковъ Божіихъ «свѣтской», «гражданской» властью - А.К.). Да, отъ такого «никоніанства» я отрекся».

[15]О симпатіяхъ Ухтомскаго къ жидо-большевизму можно писать до безконечности. Вотъ какое впечатлѣніе отъ этихъ изверговъ рода человѣческаго осталось у Ухтомскаго послѣ посѣщенія имъ большевицкаго совдепа въ Уфѣ въ началѣ 1918 года:

«Я долженъ сказать, что эти люди просто подвижники. Вѣдь они такъ свято вѣрятъ въ свои новые догматы о царствѣ небесномъ на землѣ, такъ вѣрятъ, что они своими штыками устроятъ этотъ рай, что завтра могутъ сдѣлаться мучениками своей идеи (замучивъ передъ этимъ Святого Царя и милліоны христіанъ - А.К.). И Господь проститъ имъ всѣ ихъ заблужденія за то, что они любятъ эти святыя слова, хотя и невѣрно ихъ понимаютъ. Это какіе-то исповѣдники христіанства (а вовсе не слуги сатаны, какъ мы думали - А.К.)… Они - святые люди! Это лишь дьявольское наважденіе, что они въ ослѣпленіи губятъ и разоряютъ свою родину (какую-такую «родину»? У пролетаріевъ нѣтъ отечества. - А.К.)… Они почему-то празднуютъ не воскресенье, а вмѣстѣ съ евреями - субботу (потому и празднуютъ, что съ жидами у нихъ общій отецъ - діаволъ). Вотъ въ субботу какъ-нибудь вы придите къ нимъ, скажите имъ теплое слово» («Заволжскій лѣтописецъ». 1918. №1, с. 18-22).

Поучительно сопоставить этотъ слащавый панегирикъ большевицкимъ подонкамъ и палачамъ съ тѣмъ, что писалъ и говорилъ революціонеръ Ухтомскій о Царѣ-Мученикѣ Николаѣ II.

[16]Ухтомскій настолько любилъ революцію и большевизмъ, что даже на протоколѣ Особаго Совѣщанія НКВД съ послѣднимъ въ своей жизни приговоромъ написалъ: «Горько оплакиваю Совѣтскую юстицію и до сихъ поръ увѣряю, что никакой контрреволюціонной дѣятельностью не занимался. 9 апрѣля 1937 года». За пять мѣсяцевъ до разстрѣла Ухтомскій продолжалъ доказывать сатанистамъ-большевикамъ, что онъ такой же пламенный революціонеръ, какъ и они.

[17]Всё это вѣрно и въ отношеніи постановленій революціоннаго Сѵнода, которыя послѣдній наплодилъ, начиная съ марта мѣсяца 1917 года. Въ первую очередь рѣчь идетъ о постановленіяхъ объ «исправленіи» богослужебныхъ текстовъ, которыя продолжаютъ дѣйствовать до сихъ поръ и въ соотвѣтствіи съ которыми происходитъ печатаніе богослужебной литературы. Необходимо явочнымъ порядкомъ возвращаться въ богослужебной практикѣ къ дофевральскимъ текстамъ, допуская лишь самыя минимальныя измѣненія, связанныя съ отсутствіемъ въ настоящій моментъ престола православныхъ Царей и законнаго наслѣдника этого престола.




Рейтинг@Mail.ru