Вера и политика.
Вѣра
и политика въ
языческомъ
и богоборномъ
государствахъ.
(По
свидѣтельствамъ
исповѣдниковъ).
«Патріархъ
Тихонъ отрекся
отъ политики,
но не сталъ
служить другой.
На этомъ остановился.
Обновленцы
пошли ей на
службу. За ними
и митр. Сергій
(Страгородскій).
Послѣдніе
[Московская
Патріархія]
очутились въ
лагерѣ
врага своего,
въ числѣ
его защитниковъ
и сторонниковъ.
Очищаясь отъ
политики противъ
большевиковъ,
попали въ политику
за нихъ; спасаясь
отъ обвиненій
въ контрреволюціи,
стали за нее,
за революцію.
Врагъ не позволялъ
остаться посрединѣ,
быть аполитичнымъ.
Старый союзъ
Церкви съ властью
вмѣстѣ
съ паденіемъ
этой власти
отпалъ. Но уже
новый союзъ
(Декларація
1927 г. — ред.) съ
новой властью
заключенъ съ
условіемъ
вмѣшательства
въ новую политику,
съ обязательствомъ
служить ей.
Ужасная логика,
и только логика,
безъ всякой
правды.
Большевицкая
ложь, въ которой
запутались
прежде всего
обновленцы
и которой много
послужили,
заключалась
въ томъ, что
будто церковники
преслѣдуются
не за вѣру,
а за контрреволюцію.
Но такъ какъ
большевики
самой программой
своей заявляютъ,
что никакой
религіи не
признаютъ и
съ нею борются,
то попробуйте
доказать, что
идейной борьбѣ
съ религіей
не содѣйствуетъ
физическое
насиліе надъ
нею и обвиненіе
въ контрреволюціи
не есть просто
способъ борьбы
съ религіей!
Когда и какъ
здѣсь
очистишься
отъ политики?
Если ты хочешь
остаться религіознымъ
человѣкомъ,
то никогда и
никакъ. Единственное
условіе очищенія
отъ контрреволюціи
(какъ и спасенія
отъ тюрьмы и
всякаго гоненія)
— отказъ отъ
религіи, отъ
вѣры
въ Бога.
И мы воздадимъ
кесарю кесарево,
и только кесарево,
хотя кесари
часто требовали
себѣ
и Божіе, какъ
и сейчасъ требуютъ,
и не приносящихъ
жертвъ богамъ
кесаря объявляли
противниками
самого кесаря.
Пусть будетъ
такъ, а Божьяго
власти не отдадимъ
и противъ власти
не возстанемъ.
Религія отдѣлима
отъ политики.
Таковъ принципъ,
таковъ законъ
Божій.
Оказывается,
что древние
правовѣрные
евреи, римскіе
воины — распинатели
Христа, Неронъ
и Диоклетiанъ
— гонители
христіанъ,
сравнительно
съ большевиками
— святые люди.
О нихъ-то можно
было молиться
Богу словами
Распятаго:
«Отче! прости
имъ, ибо не знаютъ,
что дѣлаютъ».
Вѣдь
эти власти были
религіозны
и христіанъ
считали безбожной
и безнравственной
сектой. Если
еще до Христа
Помпей, войдя
въ Іерусалимскій
храмъ евреевъ,
и, не найдя тамъ
ни одного идола,
сказалъ: «это
безбожники»,
то что могли
язычники сказать
о христіанахъ?!
И какъ они ревностны
были въ борьбѣ
за своихъ боговъ!
Сбылось слово
Христово, сказанное
Имъ Своимъ
послѣдователямъ:
«Всякій, убивающій
васъ, будетъ
думать, что онъ
тѣмъ
служитъ Богу».
Сколько нужно
было любви,
терпѣнія,
снисходительности,
осторожности,
вниманія, прощенія
со стороны
христіанъ къ
такимъ врагамъ?!
Поистинѣ,
счастливая
борьба, прекрасные
враги! Вѣдь
не было принципіальнаго
расхожденія
съ врагомъ.
Врагъ не отвергалъ
идеи Бога, а
даже, скорѣе,
утверждалъ
ее со всею силою,
какъ умѣлъ.
И какъ только
свѣтъ
истиннаго
познанія Божества
возсiявалъ въ
ихъ очахъ, языческіе
Савлы, не говоря
о еврейскихъ,
обращались
въ Павловъ,
познаніе Бога
для нихъ было
возможно и
всегда открыто.
Большевицкое
безбожіе сознательно
отвергаетъ
идею Бога, какъ
вредную. Если
прежній, еще
недавній атеистъ,
сознавая хотя
бы практическую
полезность
идеи Бога, говорилъ:
«если бы Бога
не было, то Его
надо бы было
выдумать», то
большевикъ-безбожникъ
полагаетъ, что
если бы Богъ
и былъ, то Его
надо уничтожить.
Большевики
разсматриваютъ
религію, какъ
общій единый
духъ борющагося
съ ними многочленнаго
тѣла
(капитала). Если
соціалистическая
идеологія
большевиковъ
объединяетъ
и двигаетъ, то
только христіанская
и вообще религіозная
идеологія также
организовываетъ,
объединяетъ,
оживляетъ,
убѣждаетъ,
по-своему
дисциплинируетъ
и направляетъ
людей.
Я, напримѣръ,
боролся съ
властью за
Церковь, за
вѣру
и хотѣлъ
не быть политическимъ
врагомъ ея,
какъ-то признавать
ее. Это было
возможно по
отношенію къ
языческимъ
и магометанскимъ
и вообще признающимъ
Бога властямъ.
У язычниковъ
и магометанъ
религія была
связана съ
политикой и
съ общимъ строемъ
государственной
жизни, но всякая
другая религія
и, въ частности,
христіанская,
всегда находила
среди нихъ
условія для
своего существованія,
хотя и весьма
трудныя подчасъ.
Власть иногда
не терпѣла
иновѣрныхъ
и преслѣдовала
ихъ, а то и терпѣла
и даже просила
ихъ молиться
за себя. И христіане
терпѣли
иновѣрную
власть и отдѣляли
политику отъ
религіи.
Но, естественно,
что въ государствѣ
безбожномъ
никакихъ условій
существованія
ни для какой
религіи нѣтъ.
Безбожіе и вѣра
въ Бога взаимно
исключаютъ
другъ друга.
Одна сторона
должна вытѣснить
другую; вмѣстѣ
они не уживутся.
Въ безбожномъ
и богоборномъ
государствѣ
принципіально
исключается
бытіе религіи
на землѣ.
Борьба идетъ
не на жизнь, а
на смерть.
Какъ я, вѣрующій
человѣкъ,
могу признать
безбожную
власть? Что
значитъ — не
быть политическимъ
врагомъ ея? Въ
совмѣстной
жизни съ язычниками
я могъ кесаря
признавать,
а боговъ кесаря
отвергать.
Теперь же,
будучи вѣрующимъ,
я неизбѣжно,
необходимо
борюсь противъ
власти, хочу
ли этого или
не хочу, — подтачиваю
ея основы, уничтожаю
духъ революціи,
препятствую
соціалистическому
построенію
государства.
Если религія
по существу
контрреволюцiонна,
то я — контрреволюціонеръ.
Моя контрреволюція
есть моя борьба
за вѣру.
Если я за религію,
то я органически
уже противъ
большевицкой
власти. И какъ
я отдѣлю
безбожіе отъ
большевицкой
власти?
Если человѣчество
впервые имѣетъ
въ большевикахъ
совершенно
безбожную
власть, то не
есть ли это
первый и единственный
случай въ исторіи,
когда и для
вѣрующаго
человѣка
религія неотдѣлима
отъ политики?
Большевики
же, безусловно,
есть исключеніе
изъ общаго
правила, и отношеніе
къ нимъ исключительное.
Въ отношеніи
къ большевицкой
власти всякій,
кто, въ свое
время во имя
своей вѣры
въ Бога не призналъ
ее, пострадалъ
не за политику,
а за Бога, за
Христа, за Церковь.
Они оправданы
вполнѣ
всей дальнѣйшей
исторіей отношенія
большевиковъ
къ вѣрующимъ.
Анаѳематствованіе
большевиковъ
и призывъ къ
борьбѣ
съ ними Патріарха
Тихона были
правильны.
(Протопресв.
Михаилъ (Польскій).
«Положеніе
Церкви въ Совѣтской
Россіи». Очеркъ
бѣжавшаго
изъ Россіи
священника.
1931 г.)
«Въ первые вѣка
гоненій на
Церковь, христіане
подавали апологіи,
въ которыхъ
объясняли
императорамъ,
что они (христіане)
вовсе не такіе,
какими изображали
ихъ враги —
іудеи и язычники.
Тогда такія
апологіи имѣли
смыслъ, т. к. римское
правительство
не понимало
сущности христіанства
и часто смѣшивало
христіанъ съ
іудеями, всегда
склонными къ
возмущеніямъ.
Въ настоящее
время этого
сказать нельзя,
нельзя упрекнуть
правительство
въ незнаніи
идеологіи
христіанства,
потому что
правительство
состоитъ въ
большинствѣ
изъ христіанъ,
отступниковъ,
которымъ съ
дѣтства
извѣстно,
что въ христіанствѣ
ничего нѣтъ
преступнаго
и оно чуждо
земныхъ расчетовъ
и не вмѣшивается
въ гражданскую
жизнь своихъ
членовъ, слѣдуя
въ этомъ примѣру
Самого Господа,
Который на
просьбу братьевъ
— раздѣлить
между ними
наслѣдство,
— отвѣтилъ:
«кто поставилъ
Меня судить
и дѣлить
васъ»... (Лк. 12:14).
Если же христіанскіе
императоры
поддерживали
Христіанскую
Церковь, то
они, какъ члены
Христовой
Церкви обязаны
были это дѣлать
на основаніи
того правила,
что: «каждый
гражданинъ,
не исключая
и самого императора,
обязанъ защищать
свое отечество;
такъ и всякій
христіанинъ
обязанъ защищать
свою вѣру».
Исходя изъ
этого взгляда,
мы видимъ, что:
языческіе
императоры
покровительствовали
язычеству,
магометанская
власть покровительствовала
исламу, православные
же государи
естественно
покровительствовали
православной
Церкви, сдерживая
своею властью
враговъ Церкви,
но однако въ
то же время,
предоставляя
имъ возможность
свободно существовать
и дѣйствовать,
— и Господь
Богъ ограничиваетъ
духовъ злобы,
которые, если
бы было попущено,
говоритъ преподобный
Макарій Египетскій,
то они мгновенно
стерли бы съ
лица земли не
только христіанъ,
но и язычниковъ
(бесѣда
26, стр. 193).
И если бы совѣтское
правительство,
состоящее изъ
людей совершенно
не вѣрующихъ,
стояло строго
на платформѣ
своего декрета
«объ отдѣленіи
Церкви отъ
государства»,
не вмѣшиваясь
въ жизнь Церкви,
какъ и Церковь
не вмѣшивается
въ жизнь государства,
то у Церкви и
коммунизма
не было бы причины
къ столкновенію;
это была бы
только идейная
борьба и вліяніе
на человѣка,
подобно вліянію
на душу человѣка
Ангеловъ и
демоновъ.
Не было бы и
обвиненій
духовенства
и вѣрныхъ
Богу христіанъ
въ контрреволюціи,
которой на
самомъ дѣлѣ
нѣтъ,
что и доказываютъ
негласные
приговоры надъ
духовенствомъ,
тогда какъ для
контрреволюціонеровъ
существуетъ
гласный судъ.
Церковь есть
душа міра, а
государство
тѣло
мира; тѣ
и другіе созданы
Богомъ и вмѣстѣ
составляютъ
одно цѣлое.
Относиться
Церковь къ
государству
должна такъ,
какъ человѣкъ
относится къ
своему тѣлу:
«ибо никто
никогда не
имѣлъ
ненависти къ
своей плоти,
но питаетъ и
грѣетъ
ее» (Еѳ.
5:29).
Если же тѣло
требуетъ нарушенія
заповѣдей
Божіихъ (всего
чаще тѣло,
по сладострастію,
требуетъ нарушенія
первой и седьмой
заповѣдей
Божіихъ), то
душа должна
противиться
этому нечестивому
желанію своего
тѣла,
дабы не погибнуть
вмѣстѣ
съ нимъ.
Церковь исполняетъ
всѣ
требованія
государства,
которыя имѣютъ
временное
значеніе, какъ
и душа не противится
требованіямъ
своего тѣла,
какъ напримѣръ:
утоленія голода
и жажды, покрытія
тѣла
одеждами, во
исполненіе
словъ св. Писанія:
«никто никогда
не имѣлъ
ненависти къ
своей плоти,
но питаетъ и
грѣетъ
ее» (Еѳ.
5:29).
Но тѣ
требованія
государства,
которыя противны
заповѣдямъ
Божіимъ, догматамъ
и канонамъ
Церкви, христіане
не должны исполнять,
ибо «должно
повиноваться
больше Богу,
нежели человѣкамъ»
(Дѣян.
5:29)
А посему Церковь
можетъ существовать
и безъ регистраціи,
т. к. Христосъ
Господь, посылая
Своихъ учениковъ
и апостоловъ
на всемірную
проповѣдь,
ничего не упомянулъ
о регистраціи,
не сказалъ о
томъ, что они
прежде должны
зарегистрироваться
у іудейскаго
синедріона
или у римской
языческой
власти.
Конечно,
регистрація
хороша только
тогда, когда
она даетъ свободное
существованіе
Церкви, свободу
богослуженія,
проповѣди,
церковнаго
управленія
и пр., но безъ
всякихъ компромиссовъ
со стороны
Церкви.
Если же для
регистраціи
Церкви требуются
компромиссы,
то лучше жить
безъ регистраціи,
какъ жила
Церковь первые
три вѣка
христіанства,
когда терпѣла
гоненія, но,
однако, нравственно
укрѣплялась
и умножалась
въ числѣ.
Въ первые три
вѣка
христіанства
римскіе языческіе
императоры,
начиная гоненія
на Церковь,
издавали особые
эдикты, эдиктами
же и прекращали
гоненія, вовсе
не требуя отъ
христіанъ
никакихъ
компромиссныхъ
уступокъ для
прекращенія
гоненій.
Такъ Церковь
терпѣла
насиліе отъ
языческихъ
римскихъ
императоровъ,
отъ еретическихъ
греко-римскихъ
императоровъ,
благодаря
которымъ были
еретическіе
соборы вродѣ
Копронимова
собора въ 754 г.
Церковь терпѣла
насилія отъ
греческихъ
императоровъ,
которые съ
цѣлью
добиться военной
помощи отъ
западныхъ
христіанъ
противъ турокъ
— рѣшили
подчинить
восточную
Православную
Церковь главенству
римскихъ папъ.
Плодомъ этого
насилія были
двѣ
уніи: Ліонская
въ 1274 г. и Флорентійская
въ 1439 г. — обѣ
отвергнутыя
вѣрующимъ
народомъ, который
предпочелъ
терпѣть
мусульманское
иго, чѣмъ
измѣнить
чистотѣ
своего Православія».
(«Всѣмъ
вѣрнымъ
чадамъ Христовой
Церкви». Воззваніе
по поводу посланія
митрополита
Сергія (Осень
1927 г.)).
«Какъ это
доказывалось
неоднократно,
къ Совѣтской
власти неприложимы
въ этомъ случаѣ
никакія историческія
параллели и
аналогіи. Было
бы нелѣпостью
сближать ее
съ римской
властью, повиновеніе
которой требуютъ
отъ христіанъ
своего времени
ап. Петръ и Павелъ,
хотя она и
преслѣдовала
потомъ послѣдователей
Христовыхъ.
Римляне по
природѣ
отличались
нравственной
доблестью, за
что, по словамъ
Августина, въ
его книгѣ
«О градѣ
Божіемъ», возвеличилъ
и прославилъ
ихъ Господь.
Римскому генію
человѣчество
обязано выработкой
наиболѣе
совершеннаго
права, легшаго
въ основу его
знаменитаго
государственнаго
устройства,
которымъ онъ
покорилъ себѣ
міръ еще въ
большей степени,
чѣмъ
своимъ славнымъ
мечемъ. Подъ
сѣнью
римскаго орла
благоденствовали
многія племена
и народы, наслаждаясь
миромъ и свободой
внутренняго
самоуправленія.
Уваженіе и
терпимость
ко всякой религіи
въ Римѣ
были такъ велики,
что они простирались
вначалѣ
и на только что
народившееся
христіанство.
Достаточно
вспомнить, что
римскій прокураторъ
Пилатъ пытался
защитить Христа
Спасителя отъ
злобы іудеевъ,
указывая на
Его невинность
и не находя
ничего предосудительнаго
въ проповѣдуемомъ
Имъ ученіи.
Апостолъ Павелъ
во время своихъ
многочисленныхъ
благовѣстническихъ
путешествій,
ставившихъ
его въ соприкосновеніе
съ жителями
разныхъ странъ,
нерѣдко
обращался для
защиты отъ
своихъ враговъ,
какъ іудеевъ,
такъ и язычниковъ,
къ покровительству
римскаго закона,
будучи самъ
римскимъ
гражданиномъ.
И, наконецъ,
просилъ для
себя суда кесаря,
который, по
преданію, оправдалъ
его, по возводимому
на него обвиненію
и только потомъ
уже, по возвращеніи
его изъ Испаніи
въ Римъ, онъ
претерпѣлъ
здѣсь
мученическую
кончину.
Преслѣдованіе
христіанъ
никогда не
входило въ
государственную
систему Рима
и было дѣломъ
лишь личной
политики отдѣльныхъ
Императоровъ,
которые увидѣли
въ широкомъ
распространеніи
новой вѣры
опасность для
государственной
религіи и вмѣстѣ
для государственнаго
порядка, пока
одинъ изъ нихъ,
Св. Константинъ,
не понялъ наконецъ,
что они подлинно
не то творятъ,
и сложилъ свой
мечъ и скипетръ
къ подножію
Креста Христова.
Также мало
говоритъ въ
пользу большевиковъ
попытка сравнить
ихъ управленіе
съ владычествомъ
татаръ, передъ
которыми невольно
склонялась
сначала вся
тогдашняя Русь
и на поклоненіе
которымъ ходили
въ орду даже
Первосвятители
Русской Церкви.
Когда мы вспоминаемъ
эту мрачную
страницу нашей
исторіи, передъ
нами сейчасъ
же рисуются
опустошительные
набѣги
монголовъ,
страшнымъ
ураганомъ
проносившихся
по лицу Русской
Земли, уничтожавшихъ
цѣлые
города и области,
сжигавшихъ
храмы и монастыри,
грабившихъ
церковныя
цѣнности,
убивавшихъ
епископовъ
и священниковъ
и т. п..
Но это былъ
только стихійный
порывъ дикой
орды, для которой
не было ничего
сдерживающаго
въ веденіи
войны со своими
сосѣдями.
Онъ совсѣмъ
не характеризуетъ
дѣйствительнаго
и постояннаго
отношенія
хановъ къ
Христіанской
религіи. Внимательное
изученіе
историческихъ
источниковъ
убѣждаетъ
насъ въ томъ,
что при нормальномъ,
мирномъ теченіи
жизни, татары
не только не
гнали христіанъ,
но скорѣе
склонны были
покровительствовать
этой религіи.
Широкая вѣротерпимость
составляла
одинъ изъ главныхъ
принциповъ
ихъ политики.
Еще Чингисханъ
(язычникъ) ввелъ
его въ основной
государственный
статутъ, извѣстный
подъ именемъ
Яса и почитавшійся
у монголовъ
какъ своего
рода Коранъ.
Служители всѣхъ
религій не
только были
освобождены
по нему отъ
всякихъ налоговъ
и податей, но
и имѣли
своихъ представителей
при ханскомъ
дворѣ,
отъ котораго
послѣдніе
получали свое
содержаніе.
Первое мѣсто
принадлежало
здѣсь
несторiанскимъ
священникамъ;
въ дни праздниковъ
они приходили
къ хану въ облаченіи
и по совершеніи
молитвы благословляли
его кубокъ съ
виномъ. Принятіе
монголами
мусульманства
мало отразилось
на отношеніи
ихъ къ христіанству.
Насколько
широко было
покровительство
татарскихъ
хановъ Русской
Православной
Церкви, объ
этомъ краснорѣчиво
говорятъ ярлыки,
выдававшiеся
ими русскимъ
святителямъ.
Въ первомъ по
времени «ярлыкѣ»,
который былъ
данъ ханомъ
Монгу-Темиромъ
митрополиту
Кириллу въ 1267
году, или что
вѣроятнѣе
въ 1269 году, читаемъ
между прочимъ
слѣдующее:
«А кто изъ нашихъ
всякихъ чиновниковъ
вѣру
ихъ, русскихъ,
похулитъ, или
ругается, тотъ
ничѣмъ
не извинится
и умретъ злою
смертью. Или
что въ законѣ
ихъ, иконы, книги,
или иное что
по чему Бога
молятъ, того
не издерутъ,
не испортятъ».
(История Рус.
Церкви, Е. Голубинского,
Голубинскaго,
2 т. 1 пол. 33 стр.).
Извѣстно
также, что въ
ханской столицѣ
Сараѣ
учреждена была
каѳедра
русскаго епископа,
которому до
тѣхъ
поръ, пока татары
оставались
язычниками,
не было возбранено
проповѣдовать
христіанскую
вѣру
даже въ ихъ
собственной
средѣ
(Тамъ же стр.
41). Путешествіе
свъ. митрополита
Алексія въ орду
по приглашенію
хана для исцѣленія
больной Тайдулы,
гдѣ онъ
былъ встрѣченъ
съ великою
честью, также
показываетъ,
какъ глубоко
почитали татары
Русскую Церковь
и ея служителей».
(Окружное Посланіе
Собора Русскихъ
Заграничныхъ
Архіереевъ
Православной
русской паствѣ
по поводу
«Деклараціи»
митр. Сергія
, 1933 г.)
«Если относительно
римской государственной
власти апостолъ
говорилъ твердо:
«Существующія
власти отъ Бога
установлены»,
то, значитъ,
могутъ быть
вообще другого
типа власти,
которыя Богомъ
только попускаются,
будучи установлены
дьяволомъ.
Нужно точнѣе
разобраться
въ словахъ
апостола, чтобы
лучше понять
его мысль. Можно
толковать
изрѣченіе
апостола въ
двоякой перспективѣ:
исторической
и догматической.
Первая открыта
его человѣческому
созерцающему
сознанію, вторая
— боговдохновенно
зрится имъ,
какъ принципъ
безусловно
обязательный.
Первая проектируется
во времени и
пространствѣ,
въ условіяхъ
человѣческой
исторіи, вторая,
какъ бы внѣ
времени и территоріи,
для всѣхъ
временъ и народовъ.
Съ исторической
точки зрѣнія
разсуждая,
апостолъ могъ
имѣть
въ виду, и дѣйствительно
имѣлъ
въ виду, языческія
власти тогдашнихъ
государствъ
и будущую власть
христіанскихъ
императоровъ
и выборныхъ
народныхъ
властей. Въ его
сознаніи они
мыслились
обязательно
религіозными.
Предметомъ
ихъ вѣры
могъ быть и
единый христіанскій
Богъ, или ложные
языческіе боги.
Сознанію апостола
Павла, безусловно,
чужда была
мысль о власти
безрелигіозной
и тѣмъ
болѣе
власти антирелигіозной
— гонительницы
всякой религіи:
истинной и
ложной, ибо съ
точки зрѣнія
атеистическаго
большевизма
всякая религія
есть ложь и
обманъ.
Объ атеистической
власти апостолъ
Павелъ не мыслилъ
и не говорилъ.
Она чужда его
сознанію. Его
разсужденія
во всѣхъ
посланіяхъ
говорятъ только
о дѣйствительномъ
и необходимомъ.
Возможностями,
отвлеченными
предположеніями,
не имѣющими
моральнаго
значенія, онъ
никогда не
занимался.
Поэтому въ
сознаніи апостола
и не могла возникнуть
такая мысль:
«а вдругъ въ
мірѣ
возникнетъ
власть атеистическая,
какъ христіанину
тогда къ ней
относиться?»;
хотя нужно
имѣть
въ виду тотъ
фактъ, что апостолъ
свои посланія
писалъ для
всѣхъ
временъ, всякихъ
народовъ и
всякихъ культуръ.
На обязанности
апостола Павла,
какъ боговдохновеннаго
писателя, лежало
рѣшать
вопросы не
только близкаго
настоящаго,
но и отдаленнаго
будущаго. Въ
данномъ случаѣ
мы не безпомощны
въ рѣшеніи
возникшихъ
затрудненій.
Когда у христіанина
возникаютъ
столкновенія
между закономъ
гражданскимъ
и религіознымъ,
онъ долженъ
говорить всякимъ
властямъ, языческимъ
и христіанскимъ,
религіознымъ
и антирелигіознымъ:
судите, справедливо
ли предъ Богомъ
слушать васъ
болѣе,
нежели Бога
(Дѣян.
4:19).
Вотъ основной
принципъ отношеній
христіанина
ко всякимъ
земнымъ властямъ.
Переходимъ
къ догматическому
толкованію
слова апостола.
Нужно установить
сходство и
различіе властей:
коммунистической
и антихристовой.
Дѣло
Антихриста
— вопросъ будущаго,
можетъ быть,
очень далекаго.
Коммунистическая
власть — дѣло
нашихъ дней.
Здѣсь
наши экзегетическiя
затрудненія
возрастаютъ.
Большевистская
власть считаетъ
себя абсолютно
антирелигіозной,
атеистической,
не желающей
имѣть
ничего общаго
съ религіей.
Власть Антихриста
въ его царствѣ
будетъ утверждаться
на религіозномъ
основаніи (2
Фес. 11:4).
Антихристъ,
требуя поклоненія
злу, и воплощая
его въ своемъ
мірѣ,
«будетъ превозноситься
выше всего,
называемаго
Богомъ или
святыней, такъ
что въ храмѣ
Божіемъ сядетъ
онъ, какъ Богъ,
выдавая себя
за Бога». По
существу, эта
власть не будетъ
религіозной,
ибо всякая
религія есть
служеніе добру,
какъ бы оно ни
понималось,
но въ сознаніи
антихристовыхъ
чадъ, она будетъ
имѣть
видъ религіозный.
Хрусталь не
алмазъ, но надлежаще
ограненный,
блеститъ какъ
брилліантъ.
Власть Антихриста
и власть коммунистическая
служатъ злу.
Первая, вѣроятно,
будетъ обѣщать
вѣчное
счастье, вторая
— сулить земной
рай. Обѣ
основаны на
обманѣ.
Власть коммунистическую
мы считаемъ
въ общемъ и
цѣломъ
предтечей
Антихриста.
И въ вѣкъ
апостольскій
«было много
антихристовъ».
Полѣ
Христовой
пшеницы все
болѣе
и болѣе
засоряется
плевелами. Зло
растетъ неудержимо.
Приходится
ставить вопросъ
о размѣрахъ
и границахъ
повиновенія
власти Антихриста
и коммунистической.
Изрѣченіе
апостола о
власти, Богомъ
установленной
и имъ попускаемой,
намѣчаетъ
границы повиновенія
и совѣтской
власти, само
собой. Такъ
какъ она являетъ
собой нормы
жизни громадной
державы, то ея
распоряженія
должны исполняться,
но лишь постольку,
поскольку они
не затрагиваютъ
интересовъ
религіозныхъ.
Ни въ чемъ, ни
прямо, ни косвенно
нельзя коммунизму
содѣйствовать
тамъ, гдѣ
онъ, прикрываясь
обвиненіями
своихъ враговъ
въ контрреволюціонности,
нарушаетъ
свободу религіозной
совѣсти.
Границы сопротивленія
власти Антихриста
должны быть
шире. Дѣло
въ томъ, что
тогда гражданскій
безпорядокъ
властью Антихриста
будетъ настолько
усиленъ, что
этому безпорядку
вѣрующіе
должны будутъ
сопротивляться,
держась, сколько
возможно, нормъ
евангельскихъ,
ради духовнаго
и физическаго
своего спасенія,
что все-таки
не удалось бы
(Мѳ. 24:22),
если бы время
власти Антихриста
не было сокращено».
Архимандритъ
Ѳеодосій
(Алмазовъ). «Мои
воспоминанія».
(гл. Отношеніе
христіанской
культуры… къ
богоборческой
коммунистической
власти).