СМЫСЛ ХРИСТИАНСКОГО ПОДВИГА

Архиепископ Феодор (Поздеевский)

 

 

Архиепископ Феодор (Поздеевский) в Царской России был академическим богословом, аскетом, крупным исследователем святоотеческих писаний. Имел сильное влияние на священника Павла (Флоренского), состоял в переписке с Розановым и Мережковским, разоблачая в своих письмах к ним их ложные и ошибочные взгляды на христианство. Не принял для себя революции 1917 года в России и всяческие посягательства отдельных церковных кругов к обновлению Церкви и к реформам, считая, что "В области церковной жизни может быть и должна быть только одна главная реформа - покаяние и молитва, а все остальное, тоже, конечно, полезное, пойдет из этой благодатной реформы духа..."

Архиепископ Феодор (Поздеевский) категорически отказался принять Декларацию Митрополита Сергия (Страгородского) 1927 года и в своих службах после этого не поминал более митрополита Сергия. Вскоре последовали ссылки и спустя 10 лет Архиепископ Феодор принял мученическую кончину от рук чекистов в 1937 году.

 

_______________________________________________________________________

 

 

"...Ко всему церковному у нас еще и не сложилось отношения как к живому факту и реальному настолько же или даже больше, насколько реальными признаются всякие другие проявления внешней жизни. И обычно мы когда разсуждаем о Церкви, о церковности, о христианстве, то большей частью выбираем явления этой области в их отдельности и оценку им делаем совершенно не в той плоскости. А это потому, что в нас самих христианство входит не как целое новое бытие, а только в проявлениях частичных, и мы устрояем свою духовную физиономию и вообще свое бытие не по типу церковному и по идеалу начал христианской жизни, как бы это следовало делать именующим себя христианами, а постоянно колеблемся между бытием новым - во Христе, и бытием ветхим - по мiру и греху. По этому самому и наша жизнь складывается только из частичных проявлений в нас действия новых начал, а существо ее пребывает, и хочет пребывать ветхое... Поэтому также все относящиеся до существа природы жизни только по типу церковно-христианской благодатной жизни и все явления этой жизни, понятные, нормальные и даже прямо неизбежные только в условиях церковной жизни и разумные только под условием разсмотрения их в этой плоскости, нами обычно разсматриваются в иной плоскости - мiрской, в плоскости ветхих понятий, а потому оказываются странными и непонятными. Ведь и самое христианство для обычной мiрской мудрости было непонятно и останется непонятным, как и называлось, - юродством и неразумием. Поэтому апостол и говорит, что кто хочет мудр быти о Христе, буй да бывает в веце сем (1 Кор. 3, 18); и посему  и Бог избрал буяя мiра, да премудрыя посрамит, и буее Божие, по слову того же апостола, премудрее человеческаго (1 Кор. 1, 27-28; 25)..."

 

Архиепископ Феодор (Поздеевский), Смысл Христианского подвига, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1911.

 

 

"...Многие усиленно ищут удовлетворения своим высшим запросам, ищут возрождения жизни в христианском откровении и в своей жизни думают идти за Христом. Этот путь жизни ведь конечно не новый, раз он известен человечеству уже две тысячи лет, и многие  шли и идут им; но у представителей той части интеллигенции, которая думает идти им, он действительно является новым, потому что они вовсе не желают принять христианство так, как оно есть и было всегда, так сказать, исторически, но желают в самом-то христианстве найти или, лучше сказать, выдумать, и действительно выдумывают, некоторые новые способы или пути для воплощения его в жизни и обновления чрез его жизни человеческой. И это отчасти, конечно, понятно почему: ведь кто шел слишком долго в одном направлении, кто всем своим развитием, образованием и самой жизнью сроднился с известным мировоззрением, тому, конечно, нелегко бывает переходить на новую дорогу, противоположную первой, нелегко отказаться от привычного склада мышления и привычных идеалов...

Почти две тысячи лет назад, еще на заре христианства, по словам великого благовестника христианства апостола Павла, проповедь о Христе Распятом показалась очень странной и трудно приемлемой: для одних она, по словам самого апостола, казалась прямым соблазном, а для других - положительным безумием (1 Кор. 1, 23). Странным и безумным было, конечно, веровать не во Христа - обоготворили же язычники того времени простых людей и даже развратных императоров, а странным и безумным было и казалось им веровать во Христа именно Распятого, принимать какую-то новую религию страданий, освятить как бы страдания и скорби жизни, поклониться Кресту Христову как символу распятия и смерти ветхого, грешного, плотского человека, и в этом увидеть правду и истину своей жизни... Это же самое учение Православной Церкви о Христе Распятом и страждущем, этот же самый характер христианства, требующий от человека распятия страстей и похотей своих, христианства, проникнутого духом сокрушения, подавления плотского начала чувственности, сокращения этого начала во имя духовных интересов, - короче, аскетический дух христианства, смутил и новых язычников, ищущих в христианстве правды жизни, и сделался камнем преткновения и падения в деле их следования за Христом".

 

Архиепископ Феодор (Поздеевский), Смысл Христианского подвига, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1911.

 

 

"Ибо пока человек не отрешился от мысли и от того настроения жизненного, при котором центр тяжести и главный жизненный пульс полагаются во внешней, телесной, физической стороне и вся жизнь строится по закону предпочтительного служения плоти перед духом, служения хлебу и деньгам пред идеалом безстрастия, дотоле он язычник и остается им. Нужно усиленно выдвинуть духовную сторону жизни вперед, как это делает христианство, преклониться пред ней и поставить ее и принять в значении абсолютного блага и истины, и тогда-то только состоится наш переход от языческого настроения жизни к христианскому. Но то ведь и трудно и больно вырвать человеку, что вросло в него и составляет как бы живую часть его организма... Мы усиленно отбиваемся от мысли и как бы тяготимся сознанием, что нужно всецело отдать себя христианству; не его приспособить к своим вкусам, а себя и свою жизнь - к его требованиям и пересоздать себя по нему".

 

Архиепископ Феодор (Поздеевский), Смысл Христианского подвига, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1911.

 

 

"Для широкого круга христианствующих образорванных людей в отношении к аскетике случилось то же, что в отношении к науке о человеке и его жизни. Многие ли знают и интересуются биологическими процессами человеческого организма, многие ли даже знают хорошо анатомию собственного тела? Еще менее склонны знать, изучать и даже признавать, что в новой человеческой жизни, по Христу, есть своя анатомия и биология, есть свой особый сложный процесс питания, роста и жизни... Само по себе христианство, пожалуй, и не требует подвижничества, но для человека содевание самого спасения может быть только при подвиге. Если видеть в христианстве только одну теорию, то аскетизм не необходим в христианстве, и поэтому не может быть аскетики как особой науки. Но ведь Христос сказал: "Аз есмь путь и истина, и живот; никтоже приидет ко Отцу, токмо Мною" (Ин. 14, 6). Христос назвал себя "путем жизни". Значит, христианство есть новый тип жизни, подлинное возстановление истинной природы человека".

 

Архиепископ Феодор (Поздеевский), Смысл Христианского подвига, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1911.

 

 

"Деятельность пастыря есть, главным образом, внутренняя духовная работа - спасать себя и других, возрождая и руководя их к новой, благодатной, жизни. Чтобы руководить правильно ко спасению других, пастырь первее всего сам должен опытно переживать истину спасения о Христе в личной жизни, отсюда необходимость личного аскетизма; а поелику религиозный опыт и жизнь в приложении к личности имеют многообразие и сложность, пастырь и свой опыт духовный, и свой личный подвиг, и дело руководства других должен строить и поверять опытом подвига общехристианского, как он проявился в жизни христианских подвижников и изложен в их писаниях... Как без личного подвига - аскетизма - пастырствование невозможно и обращается в простое требоисполнение и чиновничество, так и наука пастырского богословия без аскетики безжизненна и мертва... Наш народ ищет не только требоисполнителей-пастырей, а пастырей - действительных духовных руководителей, потому ведь этот народ любит так Жития святых и монастыри, ища здесь духовного руководства, коего не находит у пастыря. В самом деле, как может врач, не знающий законов развития человека и его телесного организма, правильно поставить диагноз болезни и определить систему лечения? Как может пастырь, духовный врач, оказать помощь, если он ни в личном опыте жизни (аскетизме), ни чрез изучение духовного опыта других (аскетику) не уяснит себе духовного делания и законов духовной жизни?

 

Архиепископ Феодор (Поздеевский), Смысл Христианского подвига, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1911.

 

"У нас большинство не признает ценности аскетических творений, и это происходит оттого, что мало читают их, еще меньше вдумываются в них; это потому, в свою очередь, что самое христианство понимают поверхностно, теоретически, находясь лишь на периферии его и не спускаясь в глубину жизни по Христу, - словом, не ставят себя в ту плоскость жизни, имя коей - задача спасения".

 

Архиепископ Феодор (Поздеевский), Смысл Христианского подвига, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1911.

 

 

"Как сундучок какой, - говорит преподобный Симеон Новый Богослов (Слово 49), - крепко-накрепко замкнутый, - знание Божественных Писаний и неизреченное богатство, сокрытое  сем знании Писаний, то есть Божественная благодать. И как если кто подымет этот сундук на плечи, не может еще по одному сему видеть сокровище, которое внутри его, так если кто прочитает и даже на память заучит все Божественные Писания, не может уже по одному этому постигнуть благодать Святого Духа, которая сокрыта в них". Писание нужно изучать опытно, иначе мы погибнем для спасения, погребенные под этой тяжестью всей массы научного багажа в области изучения Писания".

 

Архиепископ Феодор (Поздеевский), Смысл Христианского подвига, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1911.

 

 

"Христианство, переводимое в жизнь, неизбежно аскетично, то есть требует борьбы, подвига и упражнения в целях осуществления того идеала, который дается христианством как норма совершенного бытия человека. Христианство же немыслимо без Церкви, или, вернее, оно есть Церковь как живое воплощение и реализация как тех новых начал жизни, кои принес на землю Христос, так и тех условий, кои необходимы для воплощения этого идеала; посему без Церкви нет и не может быть христианства в собственном смысле слова, а есть только христианствование и христианизация известной области мышления или другой какой области жизни человека. Эту, собственно, только одну христианизацию общества с момента восприятия Церкви государством мы и можем видеть в историческом культурном процессе жизни, где христианство воспринимается только в тех отдельных идеях и моментах, кои приемлемы в чисто утилитарных и гуманитарных интересах и притом входят в жизнь всегда и неизбежно с достаточной дозой подделки и приспособления под свои вкусы. А Церковь Христова есть совершенно новое бытие вовсех возможных проявлениях человеческой жизни и в сделки и компросмиссы с человеком вступить не может. Посему-то церковная жизнь и церковное бытие требует от человека полного изменения, полного отречения от прежнего греховного своего бытия по стихиям мiра и облечения по новому человеку, то есть по Христу, в правде и преподобии истины (Еф. 4, 24)... Церковь как реализация идеала христианской жизни, или, что то же, нормальной человеческой жизни, и является в собственном смысле сферой и ареной той борьбы греха и добра, которая проходит и составляет с христианской точки зрения сущность всего мiрового процесса... Спаситель, определяя цель Своего Пришествия и задачи Свой деятельности, говорил: "Созижду Церковь Мою (Церковь, а не какую-либо школу только, как это было с представителями мудрости обычной, человеческой, например, философами), и врата адова не одолеют ей" (Мф. 16, 18). Здесь идея создания Церкви и характер ее жизни именно как борьбы выражены весьма определенно; и вполне ясно, что в сознании Спасителя эти две идеи - идея Церкви Его и идея борьбы - неотделимы".

 

Архиепископ Феодор (Поздеевский), Смысл Христианского подвига, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1911.

 

 

"Начало церковной организации, общества святого и чистого, - начало иного порядка. Строй государства чисто юридический: в нем главенствует понятие права при минимуме соблюдения нравственных начал. А в основе церковной жизни лежит нравственная идея единого братства, имеющего единое сердце и едину душу (Деян, 4, 32). Государство, можно сказать, культивирует греховного человека, а Церковь - спасающегося, то есть борющегося со грехом. Вот почему идея Церкви - в христианском живом сознании неразрывно связана с идеей борьбы. Причем эта борьба в приложении к живому члену Церкви выражается и в борьбе за жизнь церковную в нем самом и за идею Церкви в ее правильном понимании - словом, борьба во всех областях человеческой жизни, проявляющаяся в мысли, в воле и в чувстве".

 

Архиепископ Феодор (Поздеевский), Смысл Христианского подвига, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1911.

 

"...Идея Царства Божия и Церкви равнозначащи, по крайней мере в приложении к жизни человека в ее земных условиях существования. И по смыслу слов Христовых, и, далее, по смыслу учения апостолов (речь святого апостола Петра в День Пятидесятницы), эта Церковь, как проявление на земле начал жизни иного Царствия - Божия, несовместима с началами прежней человеческой жизни, и апостол Петр на вопрос слушателей, что им делать, ответил: "Покайтесь". Она требует прежде всего отречения от начал прежней жизни, или от всего, что выработал человек как обычную сферу и обстановку своей жизни во грехе. А эта жизнь вне христианства и вне Церкви так и разсматривается в христианском откровении, как жизнь царства иного - не Божия, а диавола. "Сего ради явился Сын Божий в мiр, да разрушит дела диаволя" (1 Ин. 3, 8), - говорит о цели Пришествия Христа апостол Иоанн. И другие апостолы разсматривали жизнь греховного человека как жизнь по воле князя мiра сего, как жизнь сынов противления, уловленных в сети диавола (Еф. 2, 2)"

 

Архиепископ Феодор (Поздеевский), Смысл Христианского подвига, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1911.

 

"...Человек после грехопадения существовал по типу обычного животного существа и не выражал истины о себе и о своей жизни, не оправдывал как бы своего права на существование как богоподобной личности, так как ничего богоподобного он в жизни не являл, а скорее, являл скотоподобие: уподобися скотом немысленным, сый в чести, как говорит пророк (Пс. 48, 21)"

 

Архиепископ Феодор (Поздеевский), Смысл Христианского подвига, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1911.

 

 

"Нам нужна борьба и усилие даже для того, чтобы в области даже чисто идейной, в выявлении и опознании христианского миросозерцания и уразумения ценностей христианских, понять, какое превосходство имеет идея Церкви как новой общественности пред продуктом нашей ветхой жизни, то есть общественностью государственной. Ибо если это не будет понятно, то и христианство не будет воспринято как возстановление всего падшего человечества, и Христос - как новый Адам, а Церковь - именно как и Тело Его. Правда, это должно быть не столько понятно, сколько прочувствовано самой природой нашей. И нужно сказать, что те, кто чувствовали это, пытались выяснить идею Церкви как именно новой общественности, - и это не только святые отцы Церкви, но и писатели даже светские, мыслящие в духе и в разуме богомудрых...Кто читал хотя немного из сочинений Достоевского и Хомякова, тот сам знает, сколько глубоких, прекрасных мыслей по уяснению сущности христианской жизни вообще и в частности жизни христианской церковной они высказывают; напомним хотя бы превосходные суждения на эту тему Достоевского в его "Братьях Карамазовых", особенно в беседах и поучениях старца Зосимы"

 

Архиепископ Феодор (Поздеевский), Смысл Христианского подвига, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1911.

 

 

"...Блаженную жизнь человеческого естества прервал наш праотец себялюбивым непослушанием, а потомки его новыми грехами все более и более губили ее, так что и самосознание человеческое почти вовсе ее утеряло, дойдя до такой степени обособленности, что источником человеческого мышления сделалась противоположность "я" и "не-я", а триединство Божие, коего образом является наше естество, стало для естественного ума почти непостижимой тайной, для укоренившихся же в своем себялюбии философов - даже логическим абсурдом. Но вот Искупитель возстанавливает эту утерянную праотцем единую жизнь человеческого естества, подобную той, которую имели бы все люди, если бы не пали. Жизнь эта и есть основанная Им Церковь".

 

Митрополит Антоний (Храповицкий), "Нравственная идея догмата о Святой Троице"

 

 

"Вне христианства были только одни слова о любви, но самой силы ее и энергии не было и не могло даже быть, ибо не было источника. Любовь как живую и жизненную силу принес на землю и привил, так сказать, к этому общечеловеческому организму только Господь Иисус Христос, в этом-то и заключается самое главное отличие христианства с его моральной стороны от всевозможных, даже высоких, моральных идей язычества, гуманизма и философии. И в самом деле, мiр языческий никогда не имел ничего подобного тому в смысле тех высоких духовных дарований, источником и охранителем чего является в Церкви Святой Дух".

 

Архиепископ Феодор (Поздеевский), Смысл Христианского подвига, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1911.

 

 

"Языческий мiр даже в самом проявлении гениальности в разных областях человеческой жизни не носил в себе и не открыл ни силы духовной, ни источника ее: в нем не было подлинной творческой силы, иначе этот мiр не обанкротился бы так постыдно во всех сторонах своей жизни и не изжил себя так позорно по плоти только, как это случилось с ним в эпоху Пришествия Христова. Все же ведь человек всегда боялся за себя и за свою жизнь, и если стоики являли как бы собой образец мощи духа и мужества, то ведь это совершенно иное сравнительно с тем восприятием страданий христианами, при котором можно не только терпеть скорби, но и радоваться в скорбях и хвалиться ими, как имеющими какой-то особенный, высший, смысл (см. Рим. 5, 3)"

 

Архиепископ Феодор (Поздеевский), Смысл Христианского подвига, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1911.

 

 

"...Тенденция отделить Церковь от государства живуча теперь на Западе и у нас, все перенимающих с Запада, в силу особенного развития индивидуализма личности - начала чисто греховного, не христиански-церковного, - следствие утерянности сознания людьми возможности какого-либо другого объединения, кроме юридически-государственного, то есть чисто внешнего и принудительного, почему и религия, как явление по преимуществу внутренней жизни личности и потому плохо понимаемая в ее значении и влиянии на общественность, считается делом только частным. Это и вообще-то громадная ошибка - считать религию делом частным, а по отношению к христианству это особенно неправда; его-то особенно нельзя считать делом личным и частным... Если брать государство христианское, каково наше Русское государство, где самая государственность у нас зачиналась на религиозных христианских началах (ибо в том и отличие существенное России от других государств, что там христианство и Церковь встретились уже с готовой, организованной государственностью, и мог вырабатываться союз между ними более юридически, чем у нас, где Церковь и вера созидали самую общественность и устроение государства Российского, и потому-то так и особенно по характеру жизни Русское государство), то у нас, пока не иссякла окончательно вера христианская, собственно, нельзя и говорить об отделении Церкви от государства. Это похоже на то, как в одном человеке, искренно верующем, трудно делить его душу на две части, якобы независимо и отдельно живущие - только церковно-христианскую и еще чисто государственную, как будто может искренно верующий христианин не проникать всю свою жизнь и свои государственные и общественные служебные обязанности христианскими началами и не видеть в них поприща для проявления своего религиозного настроения и пути христианского служения людям и Богу. Это приложимо только к неверующему или называющемуся верующим по чистому недоразумению. Так и государству нужно состоять всецело из неверующих, чтобы отделиться от Церкви, и это отделение произойдет тогда само собой и будет уже, собственно, отпадением от Церкви, церковной анафемой, как и должно быть по существу".

 

Архиепископ Феодор (Поздеевский), Смысл Христианского подвига, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1911.

 

 

"Всякое государство, если оно думает обезпечить продолжение своего бытия и доказать право на существование на случай его оспаривания, должно покоиться на религиозном начале, а этим началом может быть для нас только христианство. При уничтожении этой основы мы обратим государство лишь в случайный агрегат прав. Государственное законодательство будет происходить тогда лишь из неопределенного понятия гуманности. Опыт жизни свидетельствует, что неопределенные понятия гуманности могут вырождаться в нечто очень субъективное и в какие-то расплывчатые формальные положения, не представляющие надежной почвы для развития государственной жизни. Итак, государству в его собственных интересах необходимо должно стремиться быть христианским. Государство должно преклониться пред христианством как данным ему, и притом в его исторической конкретной форме, выражаемой Церковью, и признать над собой высшую цель, указываемую Церковью. Исторический опыт ясно свидетельствует, что государство не может дать само из себя разумного смысла для жизни... Церковь по отношению к государству представляет собой как бы огненный столп, освещающий шествие народов по пути их исторической жизни".

 

Кузнецов Н.Д., "Закон о старообрядческих общинах в связи с отношением Церкви и государства (К вопросу о свободе совести)", Сергиев Посад, 1910, с. 243

 

 

"...Проблески истины есть в учениях философов, есть доброе значение и в государственной общественности (не бо без ума меч носит, Божий бо слуга есть (Рим. 13, 4) - сказано о мiрской власти), и в изобретениях сказалось "владычественное", как говорили святые отцы, "ума человеческого", но только в результатах более гибельных для жизни; ибо какое значение имеют для спасения, если оно (спасение) становится единой целью жизни (а ведь так и должно быть), философия Платона, Аристотеля, Канта, Государственная Дума, парламент, земский начальник, паровоз и пароход, пулемет и бомба, телефон и телеграф, и тому подобное?"

 

Архиепископ Феодор (Поздеевский), Смысл Христианского подвига, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1911.

 

 

"...Самого Бога забыли, Который на настоящую жизнь в виде временного наказания определил бедность, заслуженную роду человеческому преступлением Адамовым. Действуя так, они, можно сказать, идут против Бога, когда во что бы то ни стало усиливаются сделаться богатыми и всем обилующими, несмотря на Божие присуждение нам скудости на настоящую жизнь. Сделавшись богатыми, являются они гордыми и тщеславными... Если же для настоящей жизни  на всех людей наложена скудость как естественное временное наказание, то всеми неправдами усиливающийся убежать из-под него попадет под вечное наказание. Потому что избежать скудости в настоящей жизни едва ли возможно без хищения, неправды и лихоимства; к тому же счастье и богатство естественно порождают гордость - источник всякого греха; а гордого, стремглав низвергши долу, берет в свою власть срамота, то есть начинают господствовать над ним плотские страсти - порождения его неразумия и растления в нем здравого смысла. Посему христианин, который всячески хлопочет и усиливается избыть от скудости, очевидно не хочет быть христианином истинным, потому что истинному христианину нельзя быть без лишений и нужд".

 

Архиепископ Феодор (Поздеевский), Смысл Христианского подвига, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1911.

 

 

"...Весь многовековой процесс усвоения исторической жизнью человеческой христианства и его начал есть в то же время постоянный процесс, постоянная попытка, постоянная историческая тенденция человечества к подделке христианства, приспособлению его к своим чисто человеческим запросам и вкусам, выражаясь языком богословским, - по "духу мiра сего"... Если мы должны принимать и принимаем христианство как абсолютную истину и в нем находим как бы точку опоры или тот высший пункт, с которого можем обнять всю жизнь человеческую по существу ее содержания и законов, можем уяснить себе ее разнообразные явления, то, кажется, современная жизнь намеренно хочет или понизить высоту этого пункта, или поколебать эту точку опоры, подпирая ее совершенно без надобности своими гнилыми подставками. Работа ведется очень дружно, и подделка христианства идет успешно, ибо она разсчитана на живые, очень чувствительные запросы человека все на ту же постоянную тему - благо и довольство жизни".

 

Архиепископ Феодор (Поздеевский), Смысл Христианского подвига, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1911.

 

 

"...Расторгнем узы рационализма и отвергнем господство его в той области, где ему не подобает быть. Господство его есть господство смерти духа, есть пустота и оскуднение живой веры и благодати Духа Святого. Показатель этого налицо - духовное состояние Германии с господством в ней протестантского рационализма, доведшего культурный народ до духовного одичания, до полного попрания не только добрых христианских начал жизни, но даже обычных общечеловеческих, так называемых гуманных начал. Нужно принести рассудок в жертву вере, скепсис и отрицание - в жертву духовному опыту своему и церковному из боязни, чтобы с нами не случилось того, от чего предостерегал апостол коринфян, то есть чтобы разумы наши не истлели от простоты, яже о Христе, как это случилось при обольщении Евы змием (2 Кор. 11, 3). Нужно твердо усвоить совет святого апостола: аще кто мнится мудр быть в веце сем, буй да бывает, яко да премудр будет (1 Кор. 3, 18); нужно внять голосу и последовать приглашению: "Взыщите Бога, и жива будет душа ваша" (Ис. 55, 3)

 

Архиепископ Феодор (Поздеевский)

"К новому столетию", 1915