«Власовцы» и «совки»

 

Въ послѣвоенное время въ средѣ русской эмиграціи получила широкое хожденіе легенда, согласно которой главнымъ виновникомъ неудачи Русскаго Освободительнаго Движенія Второй Міровой войны былъ якобы … Гитлеръ и вообще руководство Третьяго Рейха, не желавшіе дать оружіе русскимъ людямъ, которые, дескать, практически поголовно были готовы биться за свободу своей Родины отъ тираніи Сталина. Такой, молъ, неразумной политикой, основанной на презрѣніи къ русскому народу, Гитлеръ погубилъ не только русское антисовѣтское сопротивленіе, но и свое собственное государство.

Основными распространителями этой легенды были люди, которые во время войны вмѣсто того, чтобы бороться за освобожденіе Россіи отъ большевизма заняли удобную во всѣхъ отношеніяхъ позицію выжиданія и ничегонедѣланія подъ лозунгомъ: «Ни за Гитлера, ни за Сталина!» (варіантъ: «Противъ Гитлера и Сталина!»). Честно признать, что эта позиція и этотъ лозунгъ на дѣлѣ работали на Сталина (хотя бы уже потому, что проповѣдовать всё это можно было только у Гитлера), эти люди оказались неспособны до конца своихъ дней. Даже позоръ Праги, гдѣ 1-я дивизія РОА, разложенная этой гнилой идеологіей, вмѣсто того, чтобы  бить чешскихъ большевиковъ, предательски ударила по нѣмцамъ, чѣмъ погубила и себя и нѣмцевъ, не пробудилъ ихъ совѣсть. Они и далѣе продолжали утверждать, что всему виной «антирусская политика Гитлера», а не ихъ собственные теплохладность, фарисейство, толстовское морализаторство и  политическій снобизмъ. Вовремя умывшіе свои руки  чистоплюи рѣшили всю вину за пораженіе возложить на поверженнаго Гитлера, а съ себя всякую отвѣтственность снять.

Эту чистоплюйскую идеологію поддержало и руководство РПЦЗ, начавшее послѣ войны въ угоду американскимъ масонамъ чернить Гитлера и выставлять его извергомъ рода человѣческаго. Тонъ задалъ самъ Первоіерархъ РПЦЗ митрополитъ Анастасій (Грибановскiй), когда-то благословлявшій Русскихъ людей бороться на сторонѣ Гитлера и молившійся за него на богослуженіяхъ, а теперь страха ради iудейска повторявшій стандартныя совѣтскія выдумки о Третьемъ Рейхѣ. Въ своемъ знаменитомъ «Посланіи къ русскимъ православнымъ людямъ по поводу Обращенія Патріарха Алексія» митрополитъ Анастасій, словно заправскій совѣтскій пропагандистъ, заявилъ, что Гитлеръ стремился «къ завоеванію Украины, Крыма и Кавказа и другихъ богатыхъ районовъ Россіи» (развѣ СССР это Россія? Или пусть всё это остается у Сталина? — ред.), что онъ «не только презиралъ Русскій народъ, но стремился къ его уничтоженію» (странно, что русскую эмиграцію, бывшую цѣликомъ въ его рукахъ, Гитлеръ почему-то даже не тронулъ  — ред.), что «по его приказанію нашихъ плѣнныхъ («нашихъ», это какихъ? совѣтскихъ? — ред.) морили голодомъ» (Сталинъ, отказавшійся отъ своихъ плѣнныхъ, понятное дѣло, тутъ ни при чемъ — ред.),  что нѣмецкая  армія «при своемъ отступленіи сжигала и разрушала до основанія (?) всѣ (??) встречающiеся ей на пути русскіе города и села» (и какъ только послѣ этого осталось и попало въ руки МП 9000 церквей, открытыхъ нѣмцами, непонятно… — ред.),  «истребляла  или уводила съ собой ихъ населеніе» (бѣдный Сталинъ безъ рабовъ остался  — ред.), ну, и, конечно же, «обрекала на смерть сотни тысячъ евреевъ (больше, гораздо больше! милліоны, десятки милліоновъ!!!  — ред.) съ женщинами и дѣтьми, заставляя ихъ заранѣе рыть для себя могилы» (которыя до сихъ поръ не обнаружены — ред.). Дескать, послѣ такихъ страшныхъ злодѣяній «сердца всѣхъ благоразумныхъ людей» (и среди нихъ митр. Анастасія) «обратились противъ Гитлера» (который, однако, самъ противъ этихъ «благоразумныхъ людей» почему-то не обратился, а вмѣсто этого помогъ митр. Анастасію и другимъ «благоразумнымъ людямъ» спастись отъ Красной арміи, вывезя ихъ на Западъ — ред.).

Послѣ развала Совка указанная легенда о виновности Гитлера въ продолжающемся рабствѣ Русскаго народа проникла и на территорію бывшей Россійской Имперіи, гдѣ она получила новое звучаніе и стала активно пропагандироваться провокаторами типа М. Назарова, задачей которыхъ было осовѣтить традиціонную Русскую Бѣлую идеологію и сдѣлать ее такимъ образомъ  пріемлемой для русскоязычныхъ «совковъ», которые послѣ краха коммунизма остались совсѣмъ безъ идеологіи. У «совковъ», рѣшившихъ отнынѣ именовать себя «русскими», эта легенда пошла на «ура», т.к. она снимала всякую отвѣтственность какъ съ нихъ самихъ, такъ и съ ихъ отцовъ и дѣдовъ за вѣрное служеніе совѣтской сатанократiи и соотвѣтственно  дѣлала ненужнымъ покаяніе въ этомъ грѣхѣ. А поскольку покаяніе для «совка» является самымъ страшнымъ словомъ на свѣтѣ, то идея о круговой виновности Гитлера во всѣхъ несчастьяхъ пришлась совковымъ «патріотамъ» какъ нельзя кстати.

Мы не будемъ здѣсь подробно разбирать типичныя назаровскiя бредни, суть которыхъ сводится къ тому, что Гитлеръ вмѣсто того, чтобы «помочь русскому народу освободиться отъ жидо-большевизма», предпочелъ «роль русофоба-колонизатора и губителя какъ русскаго антикоммунистическаго движенія, такъ и всего европейскаго сопротивленія жидонацизму». Человѣку, у котораго сознаніе не отравлено совѣтской бѣсовщиной, безъ лишнихъ словъ понятно, что не ударь Гитлеръ 22-го іюня по товарищу Сталину, никакого «русскаго антикоммунистическаго движенія» никогда бы вообще не возникло, соотвѣтственно, нечего было бы и «губить». Такъ бы и гнили подъ Жидомъ до полной погибели, если бы Гитлеръ не рѣшилъ возглавить «европейское сопротивленіе жидонацизму» и не напалъ бы на гнѣздо этого «жидонацизма» —  СССР, послѣ чего у всѣхъ Русскихъ людей, желающихъ «освободиться отъ жидо-большевизма», появилась къ тому полная возможность. Дальнѣйшее зависѣло уже отъ насъ самихъ, а не отъ Гитлера, который своимъ нападеніемъ на Совокъ и такъ уже сдѣлалъ для нашего освобожденія больше, чѣмъ всѣ остальныя страны міра вмѣстѣ взятыя.

Поэтому, оставляя Назарова и ему подобныхъ болтуновъ барахтаться въ собственныхъ идеологическихъ нечистотахъ, поставимъ вопросъ такъ: а много ли на дѣлѣ оказалось такихъ русскихъ людей, которымъ Гитлеръ могъ бы довѣрить оружіе, коего ему катастрофически не хватало для его собственной арміи? Вѣдь дѣйствительнымъ бойцамъ «русскаго антикоммунистическаго движенія» Гитлеръ и другіе руководители Третьяго Рейха никогда не отказывали въ помощи, давали имъ всё, вплоть до танковъ и штурмовой авіаціи. Желающіе сражаться за «освобожденіе отъ жидо-большевизма» казаки, воины РОНА и РОА, русскіе полицейскіе, «хиви» и т.д. получали отъ Гитлера необходимое снаряженіе, вооруженіе, боеприпасы, обмундированіе, денежное и пищевое довольствіе. Если  чего-то порой и недоставало, то исключительно потому, что въ Германіи, блокированной со всѣхъ сторонъ и лишенной стратегическаго сырья, слишкомъ многаго не хватало даже своимъ собственнымъ вооруженнымъ силамъ, что ужъ говорить объ иностранцахъ!

Многіе ли «совки», которыхъ всякіе назаровы, заботясь объ ихъ совпатрiотическихъ чувствахъ, именуютъ «русскими», захотѣли воспользоваться тогдашней возможностью стать дѣйствительно Русскими, превратиться изъ красноармейцевъ въ Русскихъ солдатъ, и изъ сталинскихъ рабовъ сдѣлаться свободными людьми? И сейчасъ многіе ли изъ такъ называемыхъ «русскихъ» считаютъ слово «власовцы» не бранной кличкой, а почетнымъ наименованіемъ борца за свободу своей Родины и своего народа?

Эмиграція, привыкшая жить сладенькими сказками о «грядущемъ воскресеніи великаго русскаго народа» и всегда стремившаяся принимать желаемое за дѣйствительное, проглядѣла самое главное и самое страшное: въ бывшей Россіи русскій народъ частично истребленъ, а частично подмѣненъ новой породой людей — русскоговорящими «совками», которые не только не нуждаются въ избавленіи отъ «горькаго мучительства безбожныя власти», но наоборотъ только при такой власти желаютъ и могутъ существовать. 

Ни Гитлеръ, ни кто либо другой изъ нѣмцевъ никогда не презирали Русскій народъ, просто они въ отличіе отъ потерявшихъ связь съ реальностью русскихъ эмигрантовъ и современныхъ намъ полу-совковъ умѣли смотрѣть на жизнь трезвымъ взглядомъ и видѣли, съ кѣмъ имѣютъ дѣло: съ искусственно выращенными жидо-большевицкой системой духовно-нравственными уродами, которыхъ назвать Русскими языкъ не поворачивается.  Они видѣли, что настоящихъ Русскихъ людей въ странѣ осталось завѣдомое меньшинство, и что хотя это меньшинство цѣликомъ на сторонѣ Германіи, самостоятельно справиться съ жидо-совѣтскимъ большинствомъ оно не въ состояніи въ виду явнаго неравенства силъ.  Они также понимали, что совѣтскій «унтерменшъ» Русскимъ добровольно никогда не станетъ, и потому скептически относились къ идеямъ ген. Власова  и его единомышленниковъ, что стоитъ только кинуть кличъ: «За свободу!» и «За  Родину, противъ Сталина!», какъ «совки» толпами побѣгутъ въ РОА. На заключительномъ этапѣ войны, когда ген. Власовъ получилъ полную свободу рукъ, ему съ горечью пришлось убѣдиться въ правотѣ нѣмцевъ, въ томъ, что дѣло не въ ихъ «русофобіи», а въ невозможности увлечь «совка» лозунгами «Родины» и «Свободы», ибо оба эти понятія сознаніе «совка» воспринимаетъ совершенно извращенно.

«Совокъ» изо всѣхъ силъ будетъ противиться отправкѣ на работу въ Германію, въ «фашистскую неволю», гордо заявляя «на нѣмцевъ работать не буду!» вплоть до готовности получить пулю за свой отказъ, но онъ охотно, съ усердіемъ и энтузіазмомъ, будетъ работать на Жида, на палача Русскаго народа Сталина, работать за нищенскую пайку и даже задаромъ, называя свой рабскій трудъ «свободнымъ» и «вольнымъ» и громогласно прославляя своихъ кремлевскихъ рабовладѣльцевъ. «Совокъ» и черезъ полвѣка послѣ войны будетъ со злобой талдычить, что «проклятымъ нѣмцамъ не простимъ никогда!», но спокойно прощаетъ краснымъ сатанистамъ убійство Царя, красный терроръ, людоѣдскій голодъ, колхозы, концлагеря, оскверненія святынь, убійства лучшихъ русскихъ людей, растлѣніе молодежи и государственное богоборчество, да еще при этомъ называетъ «предателемъ Родины» всякаго, кто будетъ этому насилію на духомъ, душой и тѣломъ Русскаго народа сопротивляться.

Поэтому главными виновниками неудачи Русскаго Освободительнаго Движенія Второй Міровой войны являются не нѣмцы-американцы-китайцы, а «совки», не пожелавшіе стать Русскими, когда къ тому представилась полная возможность. «… И не раскаялись они въ убійствахъ своихъ, ни въ чародѣйствахъ своихъ, ни въ блудодѣяніи своемъ, ни въ воровствѣ своемъ» (Откр. 9:21), а продолжали вѣрой и правдой служить Сатанѣ и его вѣрному рабу Сталину, защищая его богоборческую власть со звѣрскимъ фанатизмомъ.

Самимъ яркимъ свидѣтельствомъ духовно-нравственнаго помраченія «совковъ»  и ихъ сильнѣйшаго осатаненiя являются оставленныя ими фронтовыя воспоминанія, въ которыхъ нѣтъ и тѣни раскаянія (про покаяніе даже и не говоримъ, для покаянія надо сначала увѣровать въ Бога, а для «совковъ» Бога нѣтъ) въ своемъ предательствѣ Христа и Россіи и вѣрномъ служеніи антихристовой «Родинѣ», съ готовностью положить за нея жизнь. Рѣдко-рѣдко въ какихъ изъ мемуаровъ совѣтскихъ «ветерановъ ВОВ» встрѣтишь критическое  переосмысленіе прошлаго, попытку по иному взглянуть на войну и «Побѣду». Въ лучшемъ случаѣ можно найти критику отдѣльныхъ командировъ, комиссаровъ, тыловиковъ, сѣтованія по поводу того, что «много народу положили», «не такъ воевали», но признанія того, что воевали «не за то» и защищали завѣдомое зло, такого въ ихъ воспоминаніяхъ мы не найдемъ никогда. Подавляющее большинство изъ нихъ такъ и продолжаетъ мыслить совѣтскими пропагандистскими штампами, почти для всѣхъ изъ нихъ Сталинъ, Жуковъ и прочіе крупные и мелкіе палачи Русскаго народа по-прежнему ¾ «герои» и «вожди», а полное безбожіе всё также является для нихъ чѣмъ-то само собой разумѣющимся, совершенно естественнымъ и единственно возможнымъ міровоззрѣніемъ. Даже близость и каждодневная возможность смерти ни тогда, ни сейчасъ не обратили ихъ къ Богу, что возможно только при крайней степени осатаненiя.

Но наиболѣе показательнымъ въ этихъ воспоминаніяхъ является отношеніе фронтовиковъ-«совковъ» къ «власовцамъ», ненависть и непріязнь къ которымъ превосходитъ у нихъ ненависть и непріязнь къ самимъ нѣмцамъ. Для нѣмцевъ нѣтъ-нѣтъ, да и найдется у нихъ доброе словечко, но для «власовцевъ» — никогда.  «Власовецъ» страшенъ и ненавистенъ тѣмъ, что своимъ мнимымъ предательствомъ онъ обличаетъ ихъ подлинное Предательство — предательство Бога и Россіи, потому и такая реакція. Вотъ нѣсколько цитатъ, наугадъ взятыхъ съ сайта «Я помню», заведеннаго путинскими пропагандистами  съ цѣлью обновленія подгнившаго идола «Великой Побѣды»:

 

« ¾ Каким было отношение бойцов дивизиона к «власовцам»?

¾ Только ненависть. Никого из нас тогда не интересовали причины, почему бывший красноармеец стал служить немцам, по идейным ли соображениям, или что б в лагере военнопленых с голоду не помереть... «Власовцы» в плен редко сдавались, и если где-нибудь мы наталкивались на сильное сопротивление противника, то это означало, что против нас немцы поставили «власовскую часть»... Один раз, уже в 1-м гв. ТК, я стал свидетелем одного эпизода.

Под конвоем мимо нас вели колонну взятых в плен «власовцев». Один из танкистов сел за рычаги Т-34 и врезался в эту колонну, стал давить, кого успел....»

 

«…Под Будапештом мы взяли в плен одного власовца. Конец войны, а они еще воевали. Хорошо с ним разделались, но опять же не расстреляли, просто тумаков надавали. Вот так в круг поставили.

Власовцев призирали. Свой против своего. Ладно, 41-й, 42-й год ¾ поддался пропаганде, завтра рухнет «колос на глиняных ногах». А тут 1945 год ¾ всю нашу территорию освободили, освобождаем Европу. И вдруг власовцы!..»

 

«…Вдруг напоролись на человек четыреста-пятьсот, короче, больше нашего батальона. Прижали их к морю, и оказалось, что это власовцы. Короче русские мужики вооруженные и одетые в немецкую форму. Они сдались и тут, как я позднее понял, перед нашим комбатом встал вопрос ¾ что делать? Ведь батальону приказано продвигаться дальше. И тогда он принял такое решение… Весь батальон отправил дальше, оставив один взвод. От пленных отделили примерно двадцать человек, а остальных расстреляли там же на берегу... Оставшихся, заставили стаскивать трупы в море…»

 

«…Стоит перед нами большой амбар, а в нем засели «власовцы», отстреливаются до последнего патрона. Какие тут могли быть разговоры с ними. Уничтожили всех до единого, в плен их никто брать не собирался…»

 

«… Приходилось драться и с власовцами, те воевали отлично, ничего не скажешь. Это русские мужики, и терять им было нечего. Но и мы их не жалели…»

 

«…С «власовцами» как-то оказались лицом к лицу, нас разделяла фактически только железнодорожная насыпь, они кричали нам с той стороны: «Коммуняки, мы вас всех перестреляем!», материли наших последними словами, а бойцы кричали им проклятия в ответ. ... Потом, когда все вдоволь наорались, «власовцы» завели патефон, над передовой раздались частушки, мы еще удивлялись, где они такую пластинку раздобыли. Через час-другой мой взвод перебросили на дальний фланг, где стояли немцы, и утром мы пошли в атаку, которая оказалась удачной.

Так вот, на участке «власовцев» никто в плен взят не был, всех перебили...»

 

«… Смотрю что это в лесу? Солдаты кучей собрались. Я подошел, а они стоят кругом ¾ сидит власовец в немецком обмундировании. Потом, по-моему, заговорил по-русски. Конечно, зло у каждого, каждому хочется самому его убить нахрен. Тут такой окопчик небольшой. На бруствере сидит.

Он говорит: «Ребят, ну дайте закурить». Один ему говорит ¾ «Ну-ка сними ботинки». А ботинки хорошие. Американского покроя что ли… черт его знает. Он ботинки снял, а на ногах нашей русской вязки носки белые из шерсти. Дали ему прикурить ¾  он свернул цыгарку ¾  покурил. Сам слез в окопчик. На колени встал ¾  его из автомата шарахнули…»

 

«¾ С власовцами лицом к лицу сталкивались?

¾ Да, а как же. Их в Чехии было особенно много. Они воевали, отстреливались до последнего. Бой шел, пока власовца или убьешь, или захватишь. Чтобы они сами поднимали руки, я такого не встречал…»

 

«… В то же время ¾ нужно стрелять в вооруженного врага, а вот в пленного ¾ такого никогда не было. Кроме одного случая ¾ власовцы. После войны сказали, что 10 тысяч пленных власовцев находились в лагерях в Сибири. Я удивился, кто же их оставил в живых, когда в плен брал?! Мы же их не оставляли в живых. Они же дрались не так, как немцы. Они дрались насмерть. На танки шли с автоматами. Они знали, что они смертники, они предатели…»

 

«¾ Приходилось ли вам воевать против власовцев?

¾ Еще как приходилось! Помню, в Гданьске мы их в плен взяли очень много человек, ¾ 200 человек было взято. Этих пленных мы отправляли партиями. И были такие случаи: пять человек пленных дашь сопровождать нашим солдатам в тыл, они выйдут и расстреляют их. Были такие случаи. Их ругаешь-ругаешь, а все без толку…»

 

Въ общемъ, примѣръ Русскихъ солдатъ, повернувшихъ оружіе противъ Сталина, нисколько не вдохновлялъ «совковъ» и не побуждалъ ихъ послѣдовать за ними, напротивъ, вызывалъ лишь еще большее озвѣрѣніе и осатаненiе. И «русофобъ-колонизаторъ» Гитлеръ, какъ видимъ, тутъ совершенно ни при чемъ. Дѣло въ упорномъ нежеланіи «совка» признать ложь - ложью, грязь - грязью, сатанизмъ - сатанизмомъ, въ его нежеланіи обратиться къ Правдѣ и принять «любовь истины для своего спасенія» (2 Фес. 2:10).

Но еще интереснѣй въ этомъ отношеніи воспоминанія совѣтскихъ ветерановъ, побывавшихъ въ нѣмецкомъ плѣну,  ибо тамъ пропагандисты РОА могли безпрепятственно вести свою агитацію и призывать бороться противъ жидо-большевизма.  Ужъ здѣсь-то, внѣ надзора сталинскихъ политруковъ и ищеекъ изъ НКВД и СМЕРШ ничто не мѣшало «совкамъ» сдѣлаться Русскими, если они имѣли къ тому хоть малѣйшее желаніе. Но, увы, любовь къ сатанинской «Родинѣ» и здѣсь оказалась сильнѣе любви къ Россіи.

Въ качествѣ примѣра возьмемъ книжку Ю. Владимiрова «Какъ я былъ въ нѣмецкомъ плѣну» (М., «Вѣче», 2008), которая интересна тѣмъ, что ея авторъ, въ общемъ-то, равнодушенъ къ коммунистической идеологіи, это чистый «совокъ» безъ примѣси большевизма. Да и въ плѣнъ онъ попалъ въ 1942 году, когда кормили уже болѣе-менѣе прилично, смерть военноплѣннаго отъ голода была рѣдкимъ явленіемъ, такъ, что особыхъ причинъ злобиться на нѣмцевъ у него не было. Кромѣ того, до войны онъ былъ студентомъ, т.е. человѣкомъ развитымъ, способнымъ мыслить самостоятельно и разбираться, что къ чему. Въ довершеніи всего онъ зналъ и нѣмецкій языкъ. Воспоминанія достаточно правдивы, авторъ не скрываетъ, что совѣтскіе «воины-освободители» творили на нѣмецкой землѣ много мерзостей, насиловали, грабили, убивали.

 

«… Утром 22 мая мы подошли к Каменцу, где группа жителей занималась разборкой противотанкового препятствия. Неожиданно один из пожилых немцев окликнул меня: «Юрий, Юрий, ты ли это?» Я оглянулся и увидел мастера Михаэля, с которым мне иногда приходилось раньше работать в городе. Когда я подошел к нему и подал ему руку, он зарыдал и поведал о постигшей его трагедии: он остался нищим, русские у него всё забрали, жена и дочери изнасилованы и опозорены. «Как жить дальше? — спрашивал он. — Может быть, лучше умереть?» Я попытался утешить беднягу, сказав, что скоро жизнь наладится. И Михаэль, вытирая рукавом слезы, попрощался со мной…»

 

«… Около ратуши меня окликнул проходивший мимо старый мастер — сорб Йохан. Он неожиданно набросился на меня с обвинением: «Ты лгун, Юрий. Ты говорил, что русские добрые люди и наши братья. А они — изверги, пришли и изнасиловали наших жинок и дочек, хотели убить меня. Я еле убежал в Каменц. Как жить?» «Не знаю, не знаю», — ответил я по-сорбски и поспешил отойти от Йохана. А бедный сорб[1], славянский брат, смотрел нам вслед с горькими слезами на глазах...»

 

Не стѣсняясь, авторъ повѣствуетъ намъ о многочисленныхъ проявленіяхъ бѣсовскаго совѣтскаго «патріотизма», который при всякомъ удобномъ случаѣ демонстрировали какъ онъ самъ, такъ и его товарищи по плѣну.

 

«...Однажды в хранилище, где мы работали, молодой украинец привез огромный воз сена от какого-то немецкого крестьянина. Встретив Якоба и Шишкана, он поприветствовал их, вытянув вперед правую руку и произнеся: «Хайль Гитлер!»... Но наш молодой товарищ Ваня Трошков быстро подошёл к украинскому парню и с ходу дал ему несколько пощёчин, крича: «Ты, сволочь! Иуда! Предатель Родины! Знаешь ли ты, кому желаешь доброго здоровья? Теперь говори немцам «Да здравствует товарищ Сталин!» Мы едва успокоили Ваню, а его жертва, попросив прощения, обещала больше никогда не произносить такие слова…»

 

«…Вспомнив, что на моей одежде нет маркировки «SU», отправился на склад вместе с соседом, который помог мне нанести по трафарету желтой масляной краской большие буквы «SU». Их сделали на том самом месте, где я порвал шинель колючей проволокой. Теперь эти две буквы можно было считать своего рода дорогой медалью и гордиться перед немцами и другими иностранцами, что я — гражданин Советского Союза. (При этом я вспомнил известное стихотворение В.В. Маяковского «Стихи о советском паспорте»)…»

 

« … В ночь на 14 февраля мы были разбужены воем пролетавших самолетов и ревом сигнала воздушной тревоги. Часовые выгнали нас в окопы, где мы просидели до рассвета. 15 февраля фельдфебель Хебештрайт попросил, чтобы я выбрал из пленных 20 человек наиболее крепких товарищей, согласных поехать с ним и конвоиром в Дрезден для выполнения там очень тяжелых работ. Желающих поехать набралось даже в избытке…

Через час все грузовики прибыли на место, где еще позавчера был центр прекрасного города. Мы увидели одни руины, из-под которых еще шел дым и поднимался запах гари и крови. В завалах копошились спасатели, извлекавшие трупы женщин, детей, стариков и даже военных. Наши машины направили к Главному железнодорожному вокзалу. От него тоже остались лишь огромные кучи кирпича, бетона, битого стекла, куски листового железа, развороченные фермы и балки, железнодорожные рельсы, фрагменты вагонов и другие обломки. Что-то еще продолжало гореть, и пожарные пытались тушить огонь. Было много копоти и очень пыльно. Царило зловоние…

Получилось так, что накануне бомбёжки на вокзалах Дрездена, и особенно на Главном, собралось огромное количество беженцев из восточных районов Германии. Они ожидали дальнейшей эвакуации вглубь страны или в Чехию. Именно они стали наиболее многочисленными жертвами бомбардировки. Мы трудились вместе со спасателями. Конечно, работа была ужасной, от всего увиденного меня едва не вырвало…

На такой работе мы пробыли три дня. Рядом с вокзалом какие-то другие пленные разбирали завалы большого дома, и один молодой пленный обнаружил еще живого немецкого майора, однако он не стал его спасать, а добил, ударив ломом по голове. Но никто из нас не упрекнул убийцу за жестокость — согласно нашему воинскому уставу, не полагалось иметь жалость по отношению к врагам. О подобных случаях при спасательных работах я слышал не раз …»

 

(Тутъ хочется спросить всякихъ сердобольныхъ плакальщиковъ на тяжелой участью военноплѣнныхъ «совковъ», которыхъ нѣмцы «морили голодомъ»: не думаютъ ли они, что морить голодомъ подобную сволочь, это еще слишкомъ гуманно? Воистину надо удивляться безграничному человѣколюбію руководителей Третьяго Рейха, которые, начиная съ 1942 года вмѣсто того, чтобы подобныхъ нелюдей сжигать живьемъ, стали ихъ селить въ отапливаемыхъ баракахъ, кормить, поить, лѣчить, а подъ конецъ ещё и платить имъ за работу рейхсмарками).

 

Авторъ также подробно описываетъ, какъ его и другихъ военноплѣнныхъ регулярно навѣщали русскіе агитаторы изъ РОА, какъ они звали ихъ бороться за свою свободу и достойное будущее своей страны, и какъ онъ и его товарищи упорствовали въ своей бѣсовской вѣрности жидо-большевизму и собачьей преданности сталинской «Родинѣ»:

 

«… Агитаторы проводили в бараках лекции, сообщали о положении на фронтах, приносили антисоветские газеты и брошюры на русском языке. Нередко для проведения лекций приезжали одетые в немецкую офицерскую форму, но с «русскими» знаками различия на левом рукаве и в пет­лицах воротника слушатели пропагандистских курсов.

Руководил ими пожилой немецкий офицер в чине капитана, владевший русским далеко не в совершенстве. Его помощником являлся одетый в черное пальто, в костюм с белой рубашкой и галстуком пожилой русский эмигрант — то ли граф, то ли князь, фамилию которого я так и не узнал. Этот человек был очень интеллигентным и хорошо относился к соотечественникам, хотя разговаривал с ними мало…

Лекции и беседы пленные выслушивали с определенным интересом и доверием. Но когда в феврале 1943 года германские войска потерпели сокрушительное поражение под Сталинградом, большинство пленных приобрели полную уверенность, что Красная армия непременно победит.

И тут же многие стали задумываться о том, как же, находясь в плену у немцев, способствовать товарищам, воюющим на фронтах за Родину…»

 

«… в барак неожиданно пригнали около 50 пленных из соседних бараков, из-за чего стало очень тесно. Многим пришедшим пришлось стоять в проходах между нарами. Вслед появились немецкий офицер в звании капитана, пожилой мужчина в гражданской одежде и молодой человек в немецком офицерском пехотном обмундировании, но с «русскими» знаками различия. За ними вошли старший полицай, как всегда, с нагайкой, и средних лет военнопленный. Все они уселись на стульях и скамейках, после чего старший по бараку предоставил слово пришедшему военнопленному. Он оказался руководителем группы агитаторов... В начале своей речи он сказал, что вчерашний день на нашей многострадальной Родине считался великим праздником Октябрьской революции. Она должна была, по замыслу её организаторов принести народу мир, социализм, свободу и жизнь в достатке. Земля должна была принадлежать крестьянам, а заводы и фабрики — рабочим. Далее оратор отметил, что всего этого не случилось. Сталин повёл страну совсем не так, как предполагал Ленин. Сталин установил в государстве жестокий диктаторский режим, расстрелял почти всех соратников Ленина, отнял у крестьян полученную ими после революции землю, загнав их в колхозы и совхозы, довел до голодной смерти население в Поволжье и на Украине, вернул крепостное право. Он первым начал войну с Германией, из-за чего и мы, собравшиеся здесь, мучаемся в плену, а наши товарищи на фронтах гибнут массами и истекают кровью. В тылу терпит великие муки гражданское население. Необходимо избавить Родину от Сталина и его приспешников. И это мы можем сделать лишь с помощью Германских вооруженных сил, которые уже близки к победе. После победы мы договоримся с руководством Германии о дальнейшем устройстве нашего государства… Поэтому в данное время нашей первоочередной задачей является всяческая поддержка усилий Германии в борьбе с ненавистным всему народу сталинским режимом. Для этого желательно, чтобы мы вступили в создаваемую генералом А.А. Власовым Русскую освободительную армию (РОА), либо в национальные или немецкие подразделения. Всех желающих сделать это оратор пригласил заходить к нему для записи по рабочим дням. Многих слушателей, включая и меня, будущее нашей страны, которое можно было представить себе из выслушанной речи, вполне устраивало, и за это вроде стоило бороться с оружием в руках… И, между прочим, несколько пленных в лагере, то ли поддавшись этой агитации, то ли по своему убеждению или из-за невозможности выносить голод и другие мучения в плену, подали тайком от своих товарищей заявление о зачислении их в РОА. После этого их скоро уводили и незаметно для других пленных увозили из лагеря…

 «Собрание» на этом закончилось, и начальство ушло. Ушли также пленные из других бараков. Но пришедшие из соседнего барака портные дядя Вася и Давыдов рассказали, что произошло у них рано утром 7 ноября. Оказалось, что в их бараке среди военнопленных медиков находится известный советский писатель, Степан Павлович Злобин, написавший в начале 30-х годов роман «Салават Юлаев», который я с удовольствием прочёл в школьные годы. После войны СП. Злобин на основе собственного опыта пребывания в немецком плену рассказал в романе «Пропавшие без вести» о том, как советские военнопленные мужественно вели себя в лагере.

Так вот, этот писатель 7 ноября перед утренней поверкой громко поздравил всех с Великим праздником Октября и выразил твердую уверенность, что наша Родина обязательно победит в этой войне. Он призвал пленных делать всё, что в наших силах, чтобы способствовать победе…»

 

«… Однажды вечером в наш барак вместе с охапкой газеты «За родину» нам принесли махорку и раздали ее по пачке даже некурящим, которые обычно её обменивали на что-либо съестное. Среди тех, кто нам принес эти дары, оказался симпатичный офицер, от которого пахло духами. Он сидел за столом очень близко от моих нар. Воспользовавшись этим, я вступил с ним в разговор. Я узнал, что он тоже бывший московский студент, попал в плен в начале октября 1941 года в окружении под Вязьмой. Совсем недавно он окончил курсы пропагандистов где-то под Берлином. Теперь ждет в нашем лагере назначения на соответствующую должность в одном из формирований РОА генерала Власова…

Пока я общался с офицером, за этим наблюдал мой знакомый повар, и, как только я остался один, повар сделал мне замечание — почему я разговаривал с «этой сволочью, рядом с которой и стоять не следует». Пришлось кое-как оправдываться и отбросить возникшую было мысль о поступлении на пропагандистские курсы и о записи в РОА…»

 

«…В воскресенье 17 января в нашем бараке опять организовали «общее собрание» и раздали несколько экземпляров газеты «За родину», а также новой русской газеты «Заря», выходившей под девизом «Трудящиеся всех стран, объединяйтесь для борьбы с большевизмом!». На первой полосе одного из номеров красовался большой портрет генерала А. А. Власова в советской военной форме, но без петлиц. Под портретом была статья об этом «видном бывшем советском генерале». На другой полосе находилось «Обращение Русского комитета к бойцам и командирам Красной Армии, ко всему русскому народу и другим народам Советского Союза», якобы принятое накануне на совещании этого комитета в Смоленске.

Уже упоминавшийся руководитель лагерной группы агитаторов прочитал «Обращение» вслух, давая собственные комментарии. Целями комитета были объявлены: свержение Сталина и его клики, уничтожение большевизма; заключение почетного мира с Германией и создание в содружестве с Германией и другими народами Европы «новой России без большевиков и капиталистов». Красноармейцев и всех русских людей призывали к переходу на сторону «действующей в союзе с Германией Русской освободительной армии (РОА)». Собрание закончилось призывом к военнопленным поддержать «Обращение» и записаться в РОА…»

 

«… Но прежде чем мы вышли из блока, колонну задержат прибежавший агитатор из Особой команды лагеря с экземплярами газеты «Заря». Забегая вперед, скажу, что газета была датирована 3 марта 1943 года. Там под большим портретом генерала А.А. Власова на первой и второй полосах было напечатано открытое письмо «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом». Мы прочитали его, когда ехали в вагоне поезда. Отмечу лишь, что в письме Власов утверждал, что будучи командующим Второй ударной армии, окруженной в болотах и явно обреченной на верную гибель из-за отсутствия боеприпасов и продовольствия, он сдался в плен не добровольно, а только после того, как почти месяц скрывался от немцев. Он призывал русских людей вступить в борьбу против Сталина, за новую Россию без большевиков и капиталистов, а военнопленных и молодых гражданских лиц — записываться в РОА…»

 

«... В новом лагере нас опять посетили власовские офицеры — пожилой майор и неплохо владевший немецким языком молодой лейтенант... Власовский майор рассказал о достигнутых успехах генерала Власова в организации РОА и пожурил нас зато, что мы почему-то не принимаем никакого участия в этом благородном деле. Докладчик выразил полную уверенность, что большевизм будет непременно уничтожен, несмотря на временные неудачи Германских вооруженных сил. Он отметил, что союз Сталина с Черчиллем и Рузвельтом непрочен. Может случиться так, что Германия внезапно заключит мир с Англией и США, и тогда они вместе выступят против СССР. Поэтому русским военнопленным следует срочно вступать в РОА, чтобы поддержать Германию и начать создавать новую, свободную Родину, не дожидаясь, что этим займутся новые оккупанты…

Оба офицера пообедали вместе с нами. После обеда лейтенант попросил меня свести его в туалет. По дороге он, посмотрев, не идет ли кто за нами, неожиданно шепнул: «Этот майор — настоящая сволочь. А ты знай, дела у Красной армии идут очень хорошо; недавно полностью освобожден от блокады Ленинград и никаких признаков нарушения союза между СССР, Англией и США нет. На конференции в Тегеране это подтвердилось. Расскажи об этом товарищам. Надеюсь, ты меня не выдашь».

Я заверил лейтенанта, что всё будет в порядке и что я, как старший в рабочей команде, передам его слова товарищам, а также буду делать всё, чтобы никто из них и не помышлял о вступлении в РОА. Так мы и расстались…»

 

«… В ноябре в столице оккупированной Чехословакии Праге состоялся учредительный съезд Комитета освобождения народов России (КОНР). Одним из главных организаторов и руководителей этого антисоветского Комитета был генерал-лейтенант Власов. Работу съезда транслировали по радио по всей Германии и даже за её пределами.

В тот пасмурный, но еще не холодный день после завтрака нас вместо того, чтобы направить на работу, привели к дому Микклихов и рассадили всех на траве. Из репродуктора, укрепленного на доме, послышалась русская речь. Все стали внимательно слушать эту трансляцию. Каждый выступивший на съезде призывал россиян «объединиться против сталинской тирании» и активно поддерживать германские вооруженные силы. Ядром объединения должна была стать созданная в 1942 году РОА, которой предстояло стать воюющей силой под командованием генерала Власова. Участники съезда приняли манифест, провозглашавший «освобождение народов России от большевистской системы, прекращение войны, заключение почетного мира с Германией и создание свободной народной государственности без большевиков и эксплуататоров».

Когда фельдфебель привел нас строем обратно в лагерь, он обратился ко всем с вопросом: «Ну, кто из вас хочет добровольно записаться в Русскую освободительную армию»? Последовала короткая пауза. И вдруг, к полной неожиданности фельдфебеля и большинства товарищей, двое тихо вышли из строя — всеми уважаемый Можухин, мастер по изготовлению баянов, и Жигалов, поступивший в лагерь вместе с Можухиным. Обоих добровольцев по распоряжению фельдфебеля сразу увели в караульное помещение, по-видимому, опасаясь, что в казарме товарищи с ними расправятся как с предателями Родины.

На следующий день Можухина и Жигалова отвезли в Гроссрёр-сдорф, где с ними пообщались представители РОА. Но в ряды РОА зачислили только Жигалова, а Можухина забраковали по возрасту и здоровью. Так что Можухину пришлось вернуться в лагерь, где с ним почти никто больше не разговаривал и даже часовые сторонились его…

При освобождении из плена Можухина кто-то выдал Особому отделу...»

 

Въ концѣ войны эти бѣсноватые «патріоты Совѣтской Родины», которые, по словамъ автора, находясь въ плѣну, считали своимъ долгомъ «разоблачать лагерныхъ агитаторовъ и отговаривать плѣнныхъ записываться во власовскую РОА и нѣмецкія воинскія подраздѣленія», перешли отъ сочувствія къ содѣйствію и сотворили слѣдующій «подвигъ»:

 

«… На следующий вечер от другого военнопленного я услышал еще об одном событии, происшедшем на шоссе примерно в километре от городка Хайденау. Рассказчик и его товарищи присели отдохнуть на обочине шоссе, а мимо шла большая колонна пленных власовцев — солдат и офицеров РОА. Увидев их, сидевшие повскакали с мест, крича: «Вот они, сволочи, предатели Родины!» и бросились на них с палками и камнями, а один из бывших пленных выхватил из вещевого мешка немецкую гранату и, вытащив чеку, бросил ее в колонну. Гранатой убило нескольких власовцев, многих ранило, в том числе двух конвоиров. Товарищи этих конвоиров, разозлившись, до крови избили прикладами автоматов обезумевшего «патриота». В те дни не раз случалось, что офицеров и солдат РОА наши военнослужащие расстреливали на месте…»

 

Таково настоящee лицо «совка», сатаниста и богоборца, чей «патріотизмъ» находитъ свое самое яркое выраженіе въ убійствахъ Русскихъ людей, на захотѣвшихъ подобно ему сдѣлаться рабами Сталина и Кагала. И не какой-то тамъ Гитлеръ съ его выдуманной жидо-совѣтской пропагандой «русофобіей» сдѣлался причиной пораженія Русскаго народа во Второй Міровой войнѣ, а вотъ эти кое-кѣмъ цинично именуемые «русскими» совки, которые были, есть и будутъ самыми послѣдовательными, фанатичными и закоренѣлыми русофобами. Они готовятъ себѣ страшный конецъ въ аду, пророческимъ предзнаменованіемъ котораго служитъ еще одна сцена, описанная Ю. Владимiровымъ въ его книгѣ:

 

«… 20 июля к вечеру мы подошли к святому для поляков городу Ченстохова, который не очень сильно пострадал в войну... Едва мы вышли на окраину, всё небо заволокло тучами, стало почти темно, раздались раскаты грома и засверкали ослепительные молнии, а затем пошёл град и подул ветер ураганной силы. В результате у меня улетела шляпа, а сам я, как и многие другие товарищи, не удержался на ногах и свалился в глубокую канаву на обочине шоссе, что и спасло нас от больших травм. В это время с некоторых домов слетали крыши, в садах вырывало с корнем деревья, вокруг падали яблоки, летел мусор. Ураган и сопровождавший его ливень длились минут 20. Все мы насквозь промокли, измазались грязью, а кое-кто вдобавок и поранился.

Когда всё более или менее успокоилось, из пострадавших домов к нам подбежали поляки и... начали нас громко проклинать, заявляя, что именно русские виноваты в этом стихийном бедствии, так как стали антихристами, не верим в Бога и за это он наказал нас, а заодно и их. Кто-то хотел было поколотить нас дубиной, но не посмел, увидев, что мы вооружены и можем дать отпор…»

 

Нынѣ эти «антихристы, не вѣрящіе въ Бога» сидятъ въ позорномъ жидовскомъ рабствѣ на смердящихъ развалинахъ своей «Родины» и обречены въ самомъ непродолжительномъ будущемъ на полное поглощеніе азіатами изъ «братскихъ республикъ» и прочаго «ближняго и дальняго зарубежья», а сатана, которому ихъ отцы и дѣды служили вѣрой и правдой и добыли для него «Великую Побѣду», смѣется надъ ними своимъ издѣвательскимъ смѣхомъ какъ надъ игрушкой, которой онъ позабавлялся и выбросилъ вонъ. И откровенно говоря, нѣтъ у насъ къ этимъ русскоязычнымъ «совкамъ» никакой жалости, пенять они могутъ только на себя и на своихъ отцовъ, дѣдовъ и прадѣдовъ. Возможность измѣнить свою жизнь у нихъ была и есть, «власовцы» показали имъ примѣръ, какъ надо поступать. Но мѣняться они не хотятъ, лишь еще болѣе укрѣпляются въ своей бѣсовщинѣ и своемъ богоборчествѣ. И потому конецъ ихъ вмѣстѣ съ жидами — на днѣ адовомъ.

 

Редакція сайта «Сила и Слава»

 

 

Два русскихъ солдата изъ РОА, умерщвленные «совками»