21 января 1924 г. издохъ одинъ изъ величайшихъ міровыхъ злодѣевъ, патологическій ненавистникъ Бога, россійской государственности и русскаго народа Владиміръ Ульяновъ-Ленинъ. Проклятый Православной Церковью и всѣми русскими людьми этотъ извергъ рода человѣческаго умеръ въ страшныхъ мученіяхъ паралитика, полностью лишившись разсудка подъ конецъ своей нечестивой жизни. Въ очередную «ленинскую годовщину» полезно ещё разъ вспомнить его духовно-нравственный обликъ, что блестяще сдѣлано въ работѣ В. Ерофеева.

Редакція сайта «Сила и Слава».

Венедиктъ Ерофеевъ

МОЯ МАЛЕНЬКАЯ ЛЕНИНIАНА

печатается безъ сокращеній

Для начала — два вполнѣ пристойныхъ дамскихъ эпиграфа:

Надежда Крупская — Маріи Ильиничнѣ Ульяновой: «Все же мне жалко, что я не мужчина, а то бы я в десять раз больше шлялась» (1899).

Инесса Армандъ (1907): «Меня хотели послать еще на сто верст к северу, в деревню Койду. Но, во-первых, там совсем нет политиков, а, во-вторых, там, говорят, вся деревня заражена сифилисом, а мне это не очень улыбается».

Впрочемъ, можно слѣдомъ пустить еще два дамскихъ эпиграфа, но только уже не вполнѣ пристойныхъ:

Галина Серебрякова о ночахъ Карла Маркса и Женни фонъ Вестфаленъ: «Окружив его заботой, Женни терпеливо писала под диктовку Карла. А Карл с сыновней доверчивостью отдавал ей свои мысли. Это были счастливые минуты полного единения. Случалось, до разсвета они работали вместе. Но только люди, жившие за стеной, жаловались на то, что у них ночами» не прекращаются разговоры и скрип ломких перьев» (въ серіи «Жизнь замѣчательныхъ людей»).

Инесса Армандъ — Кларѣ Цеткинъ. «Сегодня я сама выстирала свои жабо и кружевные воротнички. Вы будете бранить меня за мое легкомыслие, но прачки так портят, а у меня красивые кружева, которые я не хотела бы видеть изорванными. Я все это выстирала сегодня утром, а теперь мне надо их гладить. Ах, счастливый друг, я уверена, что вы никогда не занимаетесь хозяйством, и, даже подозреваю, что Вы не умеете гладить. А скажите откровенно, Клара, умеете Вы гладить? Будьте чистосердечны и в вашем следующем письме признайтесь, что Вы совсем не умеете гладить!» (январь 1915).

Ну, а теперь къ дѣлу. То есть къ выбраннымъ мѣстамъ изъ частной и дѣловой переписки Ильича съ того времени, какъ онъ научился писать, и до того (1922) времени, какъ онъ писать разучился.

Въ 1895 году онъ еще гуляетъ по Тиргартену, купается въ Шпрее. Посѣтивъ Францію, сообщаетъ: «Париж — город громадный, изрядно раскинутый».

Но уже въ 96-омъ году Ильичъ помѣщенъ на всякій случай въ домъ предварительнаго заключенія въ Санктъ-Петербургѣ.

«Литературные занятия заключенным разрешаются. Я нарочно справлялся об этом у прокурора. Он же подтвердил мне, что ограничений в числе пропускаемых книг нет».

Оттуда же онъ пишетъ сестрицѣ:

«Получил вчера припасы от тебя, /.../ много снеди /.../, чаем, например, я мог бы с успехом открыть торговлю, но думаю, что не разрешили бы, потому что при конкуренции со здешней лавочкой победа осталась бы несомненно за мной.

Все необходимое у меня теперь имеется, и даже сверх необходимого. Свою минеральную воду я получаю и здесь: мне приносят ее из аптеки в тот же день, как закажу».

Одна только просьба: «Хорошо бы получить стоящую у меня в ящике платяного шкафа овальную коробку с клистирной трубкой» (1896)

А дальше, разумѣется, Шушенское.

«В Сибири вообще в деревне очень и очень трудно найти прислугу, а летом просто невозможно» (1897).

«Я еще в Красноярске стал сочинять стихи:

В Шуше, у подножия Саяна...

но дальше первого стиха ничего, к сожалению, не сочинил».

Младшій братецъ его, Дмитрій Ульяновъ, тоже угодилъ въ тюрьму, и вотъ какіе совѣты изъ Шушенскаго даетъ ему старшій братъ: «А Митя? Во-первых, соблюдает ли он диету в тюрьме? Поди, нет. А там, по-моему, это необходимо. А во-вторых, занимается ли он гимнастикой? Тоже, вероятно, нет. Тоже необходимо. Я, по крайней мере, по своему опыту знаю и скажу, что с большим удовольствием и пользой занимался на сон грядущий гимнастикой. Разомнешься, бывало, так, что согреешься, даже.

Могу порекомендовать ему и довольно удобный гимнастический прием /хотя и смехотворный/ — 50 земных поклонов» (1898).

И, сверхъ того, ожиданіе невѣсты, Надежды Константиновны, и будущей тещи, Елизаветы Васильевны. Наконецъ пріѣзжаютъ. Вотъ какъ онъ сообщаетъ объ этомъ пріѣздѣ своей матушкѣ:

«Я нашел, что Надежда Конст-на высмотрит неудовлетворительно. Про меня же Елизавета Васильевна сказала: «Эк Вас разнесло!» — отзыв, как видишь, такой, что лучше и не надо» (1898).

«Мы с Надей начали купаться».

А когда закончились купальные сезоны, — «катаюсь на коньках с превеликим усердием и пристрастил к этому Надю» (1898).

Европа послѣ Шушенскаго, само собой, дерьмо собачье. «Глупый народ — чехи и немчура» (Мюнхен, 1900). «Мы уже несколько дней торчим в этой проклятой Женеве. Гнусная дыра, но ничего не поделаешь» (1908). «Париж — дыра скверная» (1910).

Блистательныя сентенціи вродѣ: «Я вовсе не нахожу ничего смешного в заигрывании с религией, но нахожу много мерзкого» (1909).

«Мы все ездим с Надей на велосипедах кататься» (1909).

«Ехал я из Жювизи, и автомобиль раздавил мой велосипед (я успел соскочить). Публика помогла мне записать номер, дала свидетелей. Я узнал владельца автомобиля (виконт, черт его дери) и теперь сужусь с ним через адвоката./.../ Надеюсь выиграть» (Парижъ, 1910).

«Погода стоит такая хорошая, что я надеюсь взяться снова за велосипед, благо процесс я выиграл и скоро должен получить деньги с хозяина автомобиля» (Парижъ, 1910).

«Я не верю, что будет война» (Краковъ, 1912).

«А насчет женского органа напишет Надежда Конст-на» (Краковъ, 1914).

И драгоцѣнныя добавленія въ письмахъ Надежды Константиновны: «Новый год мы встречали вдвоем с Володей, сидючи над тарелками с простоквашей» (январь 1914).

«Собираемся взять прислугу, чтобы не было возни большой с хозяйством и можно было бы уходить на далекие прогулки» (Краковъ, 1914).

«Сегодня Володя ездил на велосипеде довольно далеко, только шина у него лопнула» (Краковъ, лѣто 1914).

О своемъ другѣ Максимѣ Горькомъ Ильичъ помнитъ неизмѣнно: «Горький изнервничался и раскис» (1910). «Горький всегда был архибесхарактерным человеком». Или: «Бедняга Горький! Как жаль, что он осрамился!» И нѣсколько позднѣе: «И это Горький! О, теленок!»

Однако началась война. Бѣгство изъ Кракова. И, «сидючи» въ нейтральной Швейцаріи, тов. Шляпникову: «Лозунг мира — это обывательский, поповский лозунг» (17 октября 1914 года).

А милой Инессѣ Армандъ: «Даже мимолетная связь и страсть поэтичнее, чем поцелуи без любви пошлых и пошленьких супругов». Так Вы пишете. И так собираетесь писать в брошюре.

Логично ли противопоставление? Поцелуи без любви у пошлых супругов грязны. Согласен. Им надо противопоставить...что?. Казалось бы, поцелуи с любовью? А Вы противопоставляете «мимолетную» (почему мимолетную?) «страсть» (почему не любовь?). Выходит, по логике, будто поцелуи без любви (мимолетные) противопоставляются поцелуям без любви супружеским.

Странно. Не лучше ли противопоставить мещански-интеллигентски-крестьянский брак без любви пролетарскому браку с любовью» (24 января 1915).

И ей же: «Требование «свободной любви» советую вовсе выкинуть. Это выходит действительно не пролетарское, а буржуазное требование. Дело не в том, что Вы хотите субъективно понимать под этим. Дело в объективной логике классовых отношений в делах любви» (17 января 1915).

И опять ей: «Если уж непременно хотите, то мимолетная связь-страсть может быть и грязная, может быть и чистая» (24 января 1915 года). «У нас опять дожди. Надеюсь, небесная канцелярия выльет всю лишнюю воду к Вашему приезду, и тогда будет хорошая погода» (4 іюня 1915 года). «Крепко, крепко, крепко жму руку, мой дорогой друг».

И необходимость постоянно печатать свои очередныя брошюры съ очередными тезисами. Спустя два съ лишнимъ года, уже будучи вождемъ большевистскаго правительства, онъ будетъ давать такія распоряженія: «Реквизировать 30 тысяч ведер вина и спирта в винных складах. Есть ли бумажка от Военно-Революционного Комитета, чтобы спирт и вино не выливались, а тотчас же были проданы в Скандинавию? Написать ее тотчас» (9 ноября 1917). А пока онъ не вождь, тов. Карпинскому:

«Дорогой товарищ! Мы ужасно обезпокоены отсутствием от Вас вестей и корректур (моей брошюры). Неужели наборщик опять запил?» (20 февраля 1915).

Тов. Зиновьеву: «Не помните ли фамилию Кобы? Привет. Ульянов» (23 августа 1915).

Тов. Карпинскому: «Большая просьба: узнайте фамилию Кобы» (9 ноября 1915).

Все. Февральскій переворотъ въ Россіи. Ленинъ: «Нервы взвинчены сугубо. Нужно скакать, скакать». «Мы боимся, что выехать из проклятой Швейцарии не скоро удасться».

«Нужен отдельный вагон для революционеров». «Я могу одеть парик». «Хорошо бы попробовать у немцев пропуска — вагон до Копенгагена». «Почему бы и нет? Я не могу этого сделать. А Трояновскiй и Рубакин и Со — могут. О, если бы я мог научить эту сволочь!» (мартъ 1917).

Инессѣ Армандъ: «Вы скажете, может быть, что немцы не дадут вагона. Давайте пари держать, что дадут». «Нет ли в Женеве дураков для этой цели?» (19 марта 1917).

«Германское правительство лояльно охраняло экстерриториальность нашего вагона. Привет! Ульянов» (14 апрѣля 1917).

Въ письмахъ послезалповскихъ, послеавроровскихъ нѣтъ ничего тріумфальнаго. Напротивъ того: «Республика» въ опасности. Необходимы срочныя мѣры. Напримѣръ, такія:

«Нужно запретить Антонову называть себя Антоновым-Овсеенко. Он должен называться просто тов. Овсеенко» (14 марта 1918).

«Аресты, которые должны быть произведены по указанию тов. Петерса, имеют исключительно большую важность и должны быть произведены с большой энергией».

Тов. Зиновьеву въ Петроградъ: «Тов. Зиновьев! Только сегодня мы узнали в ЦК, что в Питере рабочие хотят ответить на убийство Володарского массовым террором и что Вы их удержали.

Протестую решительно!

Мы компрометируем себя: грозим даже в резолюциях Совдепа массовым террором, а когда до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную.

Это не-воз-мож-но!

Надо поощрить энергию и массовидность террора!» (26 ноября 1918).

Тов. Сталину въ Царицынъ:

«Будьте беспощадны против левых эсеров и извещайте чаще». «Повсюду надо подавить беспощадно этих жалких и истеричных авантюристов» (7 iюля 1918).

Тов. Сокольникову:

«Я боюсь, что Вы ошибаетесь, не применив строгости. Но если Вы абсолютно уверены, что нет сил для свирепой и беспощадной расправы, то телеграфируйте» (24 сентября 1918).

Въ Пензенскій Губисполкомъ:

«Необходимо провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев. Сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города. Телеграфируйте об исполнении» (9 августа 1918).

Тов. Ѳедорову, предсѣдателю Нижегородскаго губисполкома:

«В Нижнем явно готовится белогвардейское восстание. Надо напрячь все силы, навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т.п.

Ни минуты промедления» (9 августа 1918).

Не совсѣмъ понятно, кого же убивать. Проститутокъ, спаивающихъ солдатъ и бывшихъ офицеровъ? Или проститутокъ, спаивающихъ солдатъ, а уже отдѣльно — бывшихъ офицеровъ? И кого стрѣлять, а кого вывозить? или вывозить уже послѣ разсрѣла? И что значитъ «и т.п.»?

«...будьте образцово–беспощадны».

Тов. Шляпникову, въ Астрахань:

«Налягте изо всех сил, чтобы поймать и расстрелять астраханских взяточников и спекулянтов. С этой сволочью надо расправиться так, чтобы на все годы запомнили» (12 декабря 1918).

Телеграмма въ Саратовъ, тов. Пайкесу:

«Расстреливать, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты» (22 августа 1918).

Тов. Сталину, въ Петроградъ:

«Вся обстановка белогвардейского наступления на Петроград заставляет предположить наличность в нашем тылу, а может быть и на самом фронте, организованного предательства. Только этим можно объяснить нападение (Юденича) со сравнительно незначительными силами, стремительное продвижение вперед.

Просьба обратить усиленное внимание на это обстоятельство, принять экстренные меры для раскрытия заговоров» (27 мая 1919).

«Предупреждаю, что за это председателей губисполкомов буду арестовывать и добиваться расстрела их» (20 мая 1919).

Тов. Зиновьеву: «Вы меня зарезали!» (7 августа 1919).

Въ отдѣлъ топлива Московскаго Совдепа:

«Дорогие товарищи! Можно и должно мобилизовать московское население поголовно и на руках вытащить из леса достаточное количество дров (по кубу, скажем, на взрослого мужчину).

Если не будут приняты героические меры, я лично буду проводить в Совете Обороны и в ЦК не только аресты всех ответственных лиц, но и расстрелы. Нетерпимы бездеятельность и халатность.

С коммунистическим приветом. Ленин» (18 iюня 1920).

Въ Президіумъ Московскаго Совѣта рабочихъ и красноармейскихъ депутатовъ:

«Дорогие товарищи! Вынужден по совести сказать, что ваше постановление так политически безграмотно и так глупо, что вызывает тошноту. Так поступают только капризные барышни и глупенькие русские интеллигенты.

Простите за откровенное выражение своего мнения и примите коммунистический привет от надеющегося, что вас проучат тюрьмой за бездействие» (12 октября 1918).

Глѣбу М. Кржижановскому:

«Мобилизовать всех без изъятия инженеров, электротехников, всех, кончивших Физико-матем. факультеты и пр. Обязанность: в неделю не менее 2-х лекций, обучить не менее 10-и (50-и) человек электричеству. Исполнить — премия. А не исполнить — тюрьма» (декабрь 1920).

Тов. Чичерину:

«Пусть Сталин поговорит начистоту с турецкой делегацией».

Получаетъ доносъ на врачей, комиссующихъ раненыхъ красныхъ солдатъ, когда тѣ еще «вполнѣ способны воевать»:

«...организовать тайный надзор и слежку за поведением этих врачей, чтобы изобличить их, собрав свидетелей и документы, а потом предать суду» (20 ноября 1918).

Въ отвѣтъ на жалобу М.Ѳ.Андреевой относительно арестовъ интеллигенціи:

«Нельзя не арестовывать, для предупреждения заговоров всей этой околокадетской публики. Преступно не арестовывать ее. Лучше, чтобы десятки и сотни интеллигентов посидели деньки и недельки. Ей-ей, лучше» (18 сентября 1919).

Максиму Горькому о томъ же:

«Короленко ведь почти меньшевик. Жалкий мещанин, плененный буржуазными предрассудками». «Нет, таким» талантам» не грех посидеть недельки в тюрьме». «Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно» (15 сентября 1919).

Тов. Крестинскому:

«Брошюра напечатана на слишком роскошной бумаге. По-моему, надо отдать за эту трату роскошной бумаги и типографских средств под суд, прогнать со службы и арестовать кого следует» (2 сентября 1920).

«Неумный человек или саботажник редактировал ее?»

Тов. Сталину въ Харьковъ:

«Пригрозите расстрелом этому неряхе, который, заведуя связью, не умеет дать Вам хорошего усилителя и добиться полной исправности телефонной связи со мной» (16 февраля 1920).

Тов. Каменеву:

«По-моему, нужен секретный циркуляр против клеветников, бросающих клеветнические обвинения под видом «критики» (5 марта 1921).

Cмольный, Зиновьеву:

«Знаменитый физиолог Павлов просится за границу. Отпустить за границу Павлова вряд ли рационально, так как он и раньше высказывался в том смысле, что, будучи правдивым человеком, не сможет, в случае возникновения соответственных разговоров, не высказаться против советской власти и коммунизма в России.

Ввиду этого желательно было бы, в виде исключения, предоставить ему сверхнормальный паек» (25 iюня 1920).

Каменеву и Сталину:

«Опасность, что с сибирскими крестьянами мы не сумеем поладить, чрезвычайно велика и грозна, а т. Чупкаев несомненно слаб, при всех его хороших качествах, — он совершенно незнаком с военным делом» (9 марта 1921).

Шмидту, Троцкому, Цурюпѣ, Шляпникову, Рыкову, Томскому:

«Прошу вас собрать совещание наркомов об оздоровлении фабрик и заводов путем сокращения количества едоков» (2 апрѣля 1921).

Въ Совѣтъ труда и обороны:

«Перетряхнуть Московский гарнизон, уменьшив количество и повысив качество».

Тов. Серебровскому:

«Если у вас в Баку есть еще следы (хотя бы даже малые) вредных взглядов и предрассудков (среди рабочих и среди интеллигентов), пишите мне тотчас. Беретесь ли Вы сами разбить эти предрассудки и добиться лояльности или нужна помощь?» (2 апрѣля 1921).

Тов. Брюханову:

«Сейчас же начать компанию беспощадных арестов за нерадение /.../ НКпрод должен установить по губерниям и уездам ответственных лиц, чтобы знать, кого сажать» (25 мая 1921).

Тов. Преображенскому:

«Что он реакционер, охотно допускаю. Но их надо изобличать. Изобличи на точном факте, поступке, заявлении. Тогда посадим.

Надо выработать приемы ловли спецов и наказания их» (19 апрѣля 1921).

Очень мило. В.Молотову:

«Предлагаю уволить Абрамовича тотчас.

Федоровскому представить объяснения, как он смог принять на службу Абрамовича.

Федоровского за это наказать примерно» (10 iюня 1921).

И шуточки: «Тов. Цурюпа! Не захватите ли в Германию Елену Федоровну Размирович? Крыленко очень обеспокоен ее болезнью. Здесь вылечиться трудно, а немцы выправят. По-моему, надо бы ее арестовать и по этапу выслать в германский санаторий. Привет! Ленин» (7 апрѣля 1921).

И безъ шутокъ: «Если после выхода советской книги ее нет в библиотеке, надо, чтобы Вы (и мы) с абсолютной точностью знали, кого посадить» (тов. Литкенсу, 17 мая 1921).

Тов. Горбунову:

«Ведь есть ряд постановлений СТО об ударности Гидроторфа. Явно они забыты. Это безобразие! Надо найти виновных и отдать их под суд» (10 февраля 1922).

Тов. Каменеву: «Почему это задержалось? (имѣется ввиду печатаніе ленинскихъ «Тезисовъ о внѣшней торговлѣ») Ведь я давал срока 2-3 дня! Христа ради, посадите Вы за волокиту в тюрьму кого-нибудь! ... Ваш Ленин» (11 февраля 1922).

«Наши дома загажены подло. /.../ Надо в 10 раз точнее и полнее указать ответственных лиц и сажать в тюрьму беспощадно» (8 августа 1921).

«От Центропечати требуйте быстрой рассылки «Наказа СТО», иначе я их посажу».

«Позвоните Беленькому и скажите, что я зол». А Брюханову и Потяеву: «Если еще раз поссоритесь, обоих прогоним и посадим» (август 1921).

«Медленно оформляли заказ на водные турбины! В коих у нас страшный недостаток! Это верх безобразия и бесстыдства! Обязательно найти виновных, чтобы мы этих мерзавцев могли сгноить в тюрьме» (13 сентября 1921).

«Из новых книг я получил из Госиздата: С. Маслов «Крестьянское хозяйство». Из просмотра видно, что это насквозь буржуазная пакостная книжонка, одурманивающая «ученой» ложью.

Либо дурак, либо саботажник злостный мог только пропустить эту книгу.

Прошу расследовать и назвать мне всех ответственных за редактирование и выпуск этой книги лиц» (7 августа 1921).

О Прокоповичѣ и Кусковой:

«Газетам дадим директиву завтра же начать на сотню ладов и изо всех сил их высмеивать и травить не реже одного раза в неделю в течение двух месяцев».

Наркому почтъ и телеграфовъ: «Обращаю ваше серьезное внимание на безобразие с моим телефоном из деревни Горки.

Посылаемые Вами лица мудрят, ставят ни к чему какие-то особенные приборы. Либо они совсем дураки, либо очень умные саботажники».

Бѣдняга профессоръ Тихвинскій, управляющій петроградскими лабораторіями Главнаго нефтяного комитета. Одной фразы Ильича было достаточно: «Тихвинский не случайно арестован: химия и контрреволюция не исключают друг друга» (сентябрь 1921). Расстрелян в 1921 году.

Въ Главное правленіе угольной промышленности:

«Имеются некоторые сомнения в целесообразности применения врубовых машин. Тот производственный эффект, который ожидает от применения врубовых машин тов. Пятаков, явно преувеличен. Киркой лучше и дешевле» (август 1921).

Въ комиссію Киселева:

«Я решительно против всякой траты картофеля на спирт. Спирт можно и должно делать из торфа. Надо это производство спирта из торфа развить» (11 сентября 1921).

Это напоминаетъ намъ дѣловую записку отъ 26 августа 1919:

«Сообщите в Научно-пищевой институт, что через тримесяца они должны представить точные и полные данные о практических успехах выработки сахара из опилок».

Ну, это ладно. Воображаю, какъ вытягивалась мордаси у наркома просвѣщенія Анатолія Луначарскаго, когда онъ получалъ отъ вождя такія депеши:

«Все театры советую положить в гроб» (26 августа 1921).

Или телеграммы: «Какие вопросы Вы признаете важнейшими, а какие — ударными! Прошу краткого ответа» (8 апрѣля 1921).

Для Политбюро ЦК РКП(б): «Узнал от Каменева, что СНК единогласно принял совершенно неприличное предложение Луначарского о сохранении Большой Оперы и балета» (17 января 1922).

Раздраженіе еще вызываютъ поэтъ Маяковскiй и Народный комиссаріатъ юстиціи.

Тов. Богданову:

«Мы еще не умеем гласно судить за поганую волокиту. За это весь Наркомюст сугубо надо вешать на вонючих веревках. Я еще не потерял надежды, что всех нас когда-нибудь за это поделом повесят» (23 декабря 1921).

Тов. Сокольникову:

«Не спит ли у Вас НКЮст? Тут нужен ряд образцовых процессов с применением жесточайших кар. НКЮст, кажись, не понимает, что новая экономическая политика требует новых способов, новой жестокости кар. С коммунистическим приветом. Ленин» (11 февраля 1922).

Начинается изгнаніе профессуры.

Каменеву и Сталину:

«Уволить из МВТУ 20-40 профессоров. Они нас дурачат» (21 февраля 1922).

Ф.Э.Дзержинскому:

«К вопросу о высылке за границу писателей и профессоров. Надо это подготовить тщательнее. Обязать членов Политбюро уделять 2-3 часа в неделю на просмотр ряда изданий и книг. Собрать систематические сведения о политическом стаже, работе и литературной деятельности профессоров и писателей. Поручите все это толковому, образованному и аккуратному человеку из ГПУ.

Не все сотрудники «Новой России» — кандидаты на высылку за границу. Другое дело питерский журнал «Экономист». Это, по-моему, явный центр белогвардейцев. В № 3 (только в 3-ем !!) напечатан на обложке список сотрудников. Все это явные контрреволюционеры, пособники Антанты, организация ее шпионов, слуг, растлителей учащейся молодежи. Надо поставить дело так, чтобы этих вредителей изловить и излавливать постоянно и систематически высылать за границу.

Прошу показать это секретно, не разглашая, членам Политбюро с возвратом. Вам и мне» (19 мая 1922).

А тов. Кржижановскiй, которому было поручено 10-50 человѣкъ обучить электричеству, надорвался и тоже захотѣлъ въ Европу.

Тов. Сталину:

«Прошу немедленно поручить НКИнделу запросить визу для въезда в Германию Глеба Максимилиановича Кржижановского и его жены Зинаиды Павловны Кржижановской.

Речь идет о лечении грыжи.

C коммунистическим приветом. Ленин» (25 апрѣля 1922).

А тов. Иоффе обязанъ лѣчить въ Европѣ свой невротическій недугъ, который заключается вотъ въ чемъ.

Тов. Иоффѣ:

«Во-первых, Вы ошибаетесь, повторяя (неоднократно), что ЦК — это я. Такое можно писать только в состоянии большого нервного раздражения и переутомления...

Зачем же так нервничать, что писать совершенно невозможную, совершенно невозможную фразу, будто ЦК — это я? Это переутомление. Отдохните серьезно. Обдумайте, не лучше ли за границей. Надо вылечиться вполне» (17 марта 1921).

И тутъ же слѣдомъ — Г.М.Кржижановскому:

«Я должен носом тыкать в мою книгу, ибо иного плана серьезного нет и быть не может» (5 апрѣля 1921).

А тов. Чичеринъ вовсе и не просилъ о лѣченіи, но получилось такъ: товъ. Чичеринъ представлялъ нашу державу на Генуэзской конференціи съ только недавно опубликованнымъ напутствіемъ Ленина:

«Ноту по поводу отсрочки Генуэзской конференции следует составить в самом наглом и издевательском тоне, так, чтобы в Генуе почувствовали пощечину. Действительное впечатление можно произвести только сверхнаглостью. /.../ Нельзя упускать случая» (25 февраля 1922).

В.Молотову:

«Сейчас получил 2 письма от Чичерина. Он ставит вопрос о том, нельзя ли на Генуэзской конференции за приличную компенсацию (продовольственная помощь и пр.) согласиться на маленькие изменения нашей Конституции, именно представительство других партий в Советах. Сделать это в угоду американцам.

Это предложение Чичерина показывает, по-моему, что его надо лечить, немедленно отправить в санаторий» (23 января 1922).

И черезъ день тому же Молотову:

«Это и следующее письмо Чичерина явно доказывает, что он болен, и сильно болен. Мы будем дураками, если тотчас и насильно не сошлем его в санаторий» (24 января 1922).

И въ заключеніи два негромкихъ аккорда. Первый изъ нихъ вызываетъ слезы, второй — тоже.

Тов. Уншлихту:

«Гласность ревтрибуналов /уже/ не обязательна. Состав их усилить Вашими людьми, усилить их всяческую связь с ВЧК, усилить быстроту и силу их репрессий. Поговорите со Сталиным, покажите ему это письмо» (31 января 1922).

Тов. Каменеву:

«Не можете ли Вы распорядиться о посадке цветов на могиле Инессы Арманд?» (24 апрѣля 1921).

Москва, 5-6 февраля 1988

Издатели прилагаютъ списокъ ссылокъ на использованныя въ текстѣ работы В.И.Ульянова (Ленина). Томъ и страница указаны по полному собранію сочиненій (пятое изданіе).

т.47, cтр. 120, 241. т.49, стр. 15, 51, 52, 56, 66, 79, 161, 404, 405, 406, 433. т.50, стр. 5, 50, 114,142,143, 165, 191, 192, 208, 219, 318, 325. т.51, стр. 31, 48, 52, 134, 216, 222, 273. т.52, стр. 38, 91, 93, 100, 123, 125, 128, 132, 155, 166, 196, 212, 263. т.54, стр. 87, 110, 136, 137, 149, 159, 160, 161, 177, 183, 243, 256. т.55, стр. 9, 15, 17, 18, 35, 53, 56, 88, 92, 109, 114,123, 152, 242, 296, 303, 307, 329, 348, 352.

Въ нѣкоторыхъ случаяхъ авторъ допускаетъ вольное цитированіе, не искажающее общій смыслъ, стиль и направленность работъ В.И.Ульянова (Ленина).

Къ приведеннымъ цитатамъ Ленина Редакція считаетъ возможнымъ присовокупить ещё три, которыя вполнѣ дополняютъ нарисованную картину.

Остается только добавить, что русофобъ и богоборецъ Ульяновъ-Ленинъ продолжаетъ считаться государственной святыней «Россійской Федераціи», власти и общественность которой тщательно оберегаютъ его смердящій трупъ, покоящійся въ мавзолеѣ-зиккуратѣ на Красной площади столицы.

Редакція.