Изъ матеріаловъ Особой комиссіи по разслѣдованію злодѣяній, учиненныхъ большевиками.  Дѣло  № 42.

 

4 апрѣля 1919 г. Главнокомандующій Вооруженными Силами Юга Россіи генералъ-лейтенантъ А. И. Деникинъ подписалъ Положеніе о созданіи Особой слѣдственной комиссіи по разслѣдованію злодѣяній большевиковъ. Согласно Положенію, Комиссія была создана «для выявленія передъ лицомъ всего культурнаго міра разрушительной дѣятельности организованнаго большевизма» и руководствовалась послѣднимъ Уставомъ уголовнаго судопроизводства Россійской имперіи (1914). Она имѣла право вызывать и допрашивать потерпѣвшихъ и свидѣтелей, производить осмотры, обыски, выемки, освидѣтельствованія и другія слѣдственныя дѣйствія. Протоколы Комиссіи имѣли силу слѣдственныхъ актовъ.

Ввиду пораженія Бѣлаго движенія на Югѣ Россіи комиссія не смогла завершить свою работу, но даже и предварительные итоги ея трудовъ оказались совершенно неинтересны «всему культурному міру» по той простой причинѣ, что сей «культурный міръ» интересовался, да и въ настоящее время интересуется почти исключительно проблемами «вѣчно гонимаго» іудейскаго племени, которое не только не страдало отъ богоборческой совѣтской власти, но и десятилѣтіями было ея главной опорой.  Поэтому «культурный міръ» равнодушно взиралъ на уничтоженіе русской культуры, глумленіе надъ Православной Церковью и убійство милліоновъ русскихъ людей, предпочитая вмѣсто этого муссировать темы о «бѣлогвардейскихъ погромахъ», «антисемитизмѣ» и «фашизмѣ».

Но дѣйствительно культурный человѣкъ, т.е. человѣкъ христіанской вѣры и цивилизаціи, не можетъ пройти равнодушно мимо матеріаловъ Особой комиссіи, подлинность которыхъ въ отличіе отъ всевозможныхъ лживыхъ «свидѣтельствъ» о «холокостѣ» подтверждена документами и судебно-медицинскими экспертизами. Такое равнодушное отношеніе къ фактамъ преступнаго надругательства надъ христіанской Россіей означало бы лишь то, что мы имѣемъ дѣло съ шаббесъ-гоемъ  или типично совѣтскимъ человѣкомъ, исправить которыхъ не сможетъ, пожалуй, даже могила. Что же касается результатовъ работы Комиссіи, то мы твердо убѣждены, что почти всѣ они будутъ пріобщены къ матеріаламъ новой Особой Комиссіи по разслѣдованію злодѣяній большевиковъ и ихъ послѣдователей, которая внѣ всякаго сомнѣнія будетъ создана будущимъ Русскимъ Національнымъ Правительствомъ и довершитъ дѣло, незаконченное ея предшественниками.

 

Редакція.

 

 

ОСОБАЯ КОМИССІЯ ПО РАЗСЛѢДОВАНІЮ ЗЛОДѢЯНІЙ БОЛЬШЕВИКОВЪ,

СОСТОЯЩАЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМЪ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГѢ РОССІИ

 

Дѣло  № 42

СООБЩЕНІЕ

о гоненіяхъ большевиковъ (коммунистовъ) на Церковь въ Донской области

 

Высшее духовенство Донской епархіи привлекало особенное вниманіе большевиковъ, такъ какъ представители его, стоя на стражѣ Церкви и порядка, силою вещей были впереди лицъ, настроенныхъ несочувственно къ глашатаямъ новой правды. Въ ноябрѣ и декабрѣ мѣсяцахъ 1917 года съ церковной каѳедры собора раздавались рѣчи, осуждавшія братоубійственную гражданскую войну, начатую большевиками. Для подъема религіознаго настроенія устраивались крестные ходы. 26 ноября 1917 года епископомъ Аксайскимъ Гермогеномъ была произнесена горячая рѣчь надъ гробами двадцати партизанъ Каледина. Епископъ предалъ убійцъ суду Божьему, какъ Каина-братоубійцу. 11 февраля, наканунѣ занятія Новочеркасска большевиками, епископъ Гермогенъ служилъ въ соборѣ послѣднее молебствіе войсковому кругу, покидавшему народъ, а 12 февраля онъ находился уже подъ домашнимъ арестомъ. Послѣ освобожденія изъ-подъ ареста епископъ вынужденъ былъ скрыться изъ дому и, вплоть до занятія города казаками, искать пріюта у своихъ знакомыхъ, ибо большевики объявили, что «накрошатъ мяса изъ архіерея».

Во время занятія Новочеркасска большевиками архіепископъ Донской и Новочеркасскій Митрофанъ оставался въ своихъ покояхъ. На другой день, 13 февраля, къ нему ворвались четверо вооруженныхъ матросовъ. Не снимая шапокъ, съ папиросами въ зубахъ, угрожая револьверами, они заявили въ самой грубой формѣ, что должны произвести обыскъ. На предложеніе предъявить соотвѣтственное полномочіе одинъ изъ матросовъ подалъ удостовѣреніе своей личности. Когда ему замѣтили, что въ удостовѣреніи не говорится о правѣ обыска, матросы заявили, что по такой бумагѣ они вездѣ обыскиваютъ. Войдя въ кабинетъ и спальню архіепископа, матросы перерыли все. Ничего не обнаруживъ, они обратились къ архіепископу и бывшему съ нимъ протоіерею Артемьеву со словами: «Вы, товарищи, скажите по совѣсти: есть у васъ оружіе или нѣтъ». Получивъ отрицательный отвѣтъ, они удалились. Черезъ нѣсколько часовъ явилась новая группа матросовъ, человѣкъ пятнадцать. На этотъ разъ во время обыска матросы взяли всѣ болѣе или менѣе цѣнныя вещи, вплоть до очковъ въ золотой оправѣ. Послѣ обыска матросы заявили, что архіепископъ арестованъ. Когда архіепископъ, выходя изъ дому, перекрестился, по его адресу посыпались насмѣшки: «Молиться сталъ; думаетъ, Богъ ему поможетъ; хотя и не молись, какой тамъ еще Богъ». На извозчикѣ архіепископъ Митрофанъ былъ отвезенъ на вокзалъ въ штабъ. Въ штабѣ выразили удивленіе по поводу ареста. Когда же матросы заявили, что архіепископъ проклиналъ большевиковъ, рѣшили, что «это дѣло нужно разобрать», и архіепископа повели въ Атаманскій дворецъ. Его сопровождали тѣ же матросы и толпа народа. Толпа и конвоиры требовали, чтобы арестованный, несмотря на преклонный возрастъ и высшій санъ, шелъ въ городъ по грязи пѣшкомъ. «Будетъ тебѣ въ каретѣ ѣздить, походи-ка пѣшкомъ, — раздавались возгласы, — новочеркасскаго бога ведутъ», «вотъ ему чего надо», — кричалъ народъ, потрясая кулаками. Когда утомившійся архіепископъ попросилъ разрѣшенія отдохнуть, ему предложили сѣсть въ грязь, а когда онъ отказался, матросъ воскликнулъ: «А, ты, буржуй, въ креслахъ привыкъ сидѣть. Не хочешь на землю садиться, такъ иди». Въ Атаманскомъ дворцѣ допроса не состоялось, и архіепископъ на этотъ разъ былъ отправленъ на гауптвахту, гдѣ его заключили въ грязную одиночную камеру вмѣстѣ съ войсковымъ атаманомъ генераломъ Назаровымъ и еще однимъ офицеромъ. Спать приходилось вдвоемъ на голой лавкѣ, которая днемъ служила сидѣньемъ. Черезъ маленькое отверстіе камеры все время раздавались брань и угрозы. Сначала къ архіепископу безпрепятственно пропускали посѣтителей, затѣмъ эта льгота была прекращена; свободно допускались лишь тѣ, кто являлся съ явнымъ намѣреніемъ глумиться. Лишь черезъ десять дней это заключеніе окончилось послѣ приговора военно-революціоннаго суда, признавшаго архіепископа невиновнымъ.

Если арестъ двухъ высшихъ представителей Донепархии ской окончился для нихъ благополучно, то значительное количество священнослужителей поплатились своей жизнью только за то, что они являлись представителями Церкви. Отношеніе красноармейцевъ къ духовенству было въ высшей степени опредѣленное и безоговорочное. «Убить попа» да еще посмѣяться надъ нимъ, по-видимому, входило въ правила поведенія совѣтскаго воина. Одинъ документъ — письмо красноармейца къ роднымъ — является чрезвычайно яркимъ показателемъ этого настроенія. Между прочимъ, письмо это принадлежитъ солдату Красной арміи, противъ котораго имѣется серьезное основаніе считать его участникомъ убійства священника хутора Персiановскaго отца Іоанна Кликовскaго. Послѣ обычныхъ привѣтствій и поклоновъ роднымъ и знакомымъ слѣдуютъ такія строчки:

«Новостей у насъ много. Сколько можно, столько пропишу. Помощника Каледина Богаевскaго поймали и привезли къ намъ въ Новочеркасскъ и съ него снимаютъ допросъ. А потомъ — на разстрѣлъ его предадутъ. Затѣмъ, когда мы наступали на Персiановку, тогда меня ранили въ лѣвую руку, эта рана была очень легка, два пальца вышибли; но и мы когда вошли въ Персiановку, не щадили никого. Били всѣхъ. Мнѣ тоже пришлось застрѣлить попа одного. А теперь мы еще ловимъ чертей въ Новочеркасскѣ и бьемъ, какъ собакъ...»

 

 

Отцу Николаю Добросельскому (слобода Ровенки) послѣ обыска 14 марта 1918 года старшимъ красноармейцемъ былъ объявленъ приговоръ: за противобольшевистскiя проповѣди оборвать волосы и разстрѣлять. Приговоръ не былъ приведенъ въ исполненіе благодаря заступничеству собравшихся прихожанъ и замѣненъ денежнымъ выкупомъ.

Полнаго списка убитыхъ въ Донской области священнослужителей еще нѣтъ возможности составить, однако въ настоящее время можно отмѣтить слѣдующія убійства:

1) 7 января 1919 года былъ убитъ священникъ Троицкой церкви поселка Калиновскаго отецъ Николай Борисовъ. Когда въ этотъ день священникъ Борисовъ послѣ литургіи возвращался домой, его встрѣтилъ отрядъ красноармейцевъ и приказалъ ѣхать на станцію Ханженково. Получивъ разрѣшеніе проститься съ семьей, отецъ Борисовъ былъ посаженъ на линейку и увезенъ. Черезъ нѣкоторое время лошадь привезла на линейкѣ трупъ. На тѣлѣ кромѣ огнестрѣльной раны было обнаружено нѣсколько штыковыхъ. Жители поселка были такъ терроризованы красноармейцами, что никто не пришелъ помочь семьѣ снять тѣло, не рѣшился зайти въ домъ, дѣлать гробъ, продать доски для гроба, вырыть могилу.

2) 13 января 1918 года въ слободѣ Михайловкѣ былъ убитъ священникъ мѣстной Николаевской церкви отецъ Ѳеоктистъ Георгіевичъ Лебедевъ, 39 лѣтъ. Отецъ Лебедевъ былъ энергичный и дѣятельный человѣкъ. Съ начала войны онъ состоялъ предсѣдателемъ волостного комитета по распредѣленію пособій семьямъ призванныхъ на войну. Естественно, что по своей дѣятельности ему приходилось иногда отказывать въ пособіи отдѣльнымъ лицамъ. Это послужило основаніемъ къ недоброжелательству со стороны обиженныхъ, и еще во время войны отецъ Лебедевъ получалъ съ фронта оскорбительныя и угрожающія письма. Когда же къ концу 1917 года въ селеніи въ большомъ количествѣ появились фронтовики, враждебное отношеніе къ священнику стало принимать угрожающія формы. 12 января слобода была занята совѣтскими частями. Вслѣдъ за этимъ у отца Лебедева былъ произведенъ обыскъ, сопровождаемый всякими издѣвательствами и угрозами раздѣлаться за прошлое. Утромъ 13 января отецъ Лебедевъ попытался скрыться изъ слободы, но былъ узнанъ и схваченъ. Когда его привезли, толпа стала требовать немедленнаго разстрѣла, и не успѣлъ отецъ Лебедевъ сотворить крестнаго знаменія, какъ уже повалился отъ выстрѣла въ спину. Его сейчасъ же добили штыками и чѣмъ попало. Трупъ бросили въ свалочное мѣсто и запретили хоронить.

Лишь на другой день растерзанный трупъ священника удалось выхлопотать родственникамъ убитаго и похоронить.

3)  Настоятель Троицкой церкви хутора Ягодино-Кадамовскаго, священникъ Петръ Ивановичъ Жахановичъ былъ разстрѣлянъ 2 февраля 1918 года налетѣвшими изъ города Александровскъ-Грушевскаго красноармейцами, когда шелъ служить вечерню.

4)  12 февраля 1918 года священникъ хутора Персiановско-Грушевскaго Іоаннъ Куликовскій былъ арестованъ большевиками, по-видимому, за сочувствіе партизанамъ и «кадетамъ». Выведя на улицу, его свалили выстрѣломъ въ животъ, затѣмъ добили штыковыми ударами. Тѣло не позволили хоронить, и въ теченіе двухъ дней трупъ лежалъ на улицѣ, едва прикрытый чѣмъ-то, такъ какъ обувь и одежда сняты съ него.

5)  Священникъ поселка Иваново-Слюсаревскaго отецъ Василій Зеленый былъ арестованъ большевиками и отправленъ въ штабъ въ станицу Кушевку. Въ половинѣ февраля 1918 года, по свѣдѣніямъ житѣлей этой станицы, въ ея окрестностяхъ былъ разстрѣлянъ какой-то священникъ и съ нимъ еще два человѣка. На разспросы слюсаревцевъ о судьбѣ ихъ священника въ штабѣ отвѣтили, что его отправили «на Харьковъ».

6)  Священникъ Флоро-Лаврской церкви станицы Великокняжеской Владиміръ Николаевичъ Проскуряковъ былъ убитъ красноармейцами 28 февраля 1918 года, когда отправился на станцію ходатайствовать объ освобожденіи двухъ своихъ сыновей, которые къ моменту появленія Проскурякова на станціи были убиты.

7)  2 марта 1918 года временный священникъ Покровской церкви поселка Медвежинскaго отецъ Іоаннъ Смирновъ былъ взятъ коннымъ большевистскимъ Разъѣздомъ, угнанъ въ другой поселокъ и тамъ убитъ. Тѣло убитаго было найдено 14 марта.

8)  На хуторѣ Владимiровѣ близъ станціи Морозовской былъ убитъ священникъ мѣстной церкви Андрей Казинцевъ, который всегда открыто возставалъ противъ большевизма. 11 апрѣля 1918 года рано утромъ  прибывшій на хуторъ отрядъ красноармейцевъ прямо направился къ дому священника отца Казинцева, подняли его съ постели, вывели на площадь и здѣсь произнесли ему смертный приговоръ. Его связали и увезли на станцію Морозовскую. Черезъ три дня трупъ отца Казинцева былъ найденъ пастухомъ въ балкѣ близъ хутора Владимiрова. На груди убитаго было обнаружено шесть штыковыхъ ранъ.

9)  Священникъ Рождество-Богородицкой церкви хутора Петровскаго Александръ Ивановъ 10 мая 1918 года былъ разстрѣлянъ красноармейцами среди бѣла дня на церковной площади, на глазахъ семьи и прихожанъ. Ему ставилось въ вину то, что онъ былъ сторонникомъ казачества и противникомъ большевизма.

10) 14 мая 1918 года дьяконъ-псаломщикъ Iоанно-Предтеченской церкви хутора Чернышкова Киръ Петровичъ Маланьинъ былъ убитъ ударами шашки и штыковъ. Хоронить тѣло не разрѣшили, и погребеніе удалось совершить лишь по занятіи хутора казаками.

11) 23 мая 1918 года въ  станицѣ Тишанской красноармейцами былъ захваченъ псаломщикъ Іоаннъ Мелиховъ и увезенъ изъ станицы. На слѣдующій день былъ найденъ совершенно раздѣтый трупъ И. Мелихова съ массой штыковыхъ ранъ и отрѣзаннымъ половымъ органомъ.

12) 1 іюня 1918 года въ слободѣ Мариновкѣ утромъ красноармейцы явились на квартиру священника этой церкви отца Георгія Парфенова и произвели обыскъ, взявъ писчую бумагу и фотографіи; и опросивъ отца Парфенова, сколько ему лѣтъ, гдѣ учился и т.п., удалились. Часовъ черезъ пять къ нему явились снова, забрали священника вмѣстѣ съ однимъ прапорщикомъ и, отведя обоихъ къ полотну желѣзной дороги, разстрѣляли. Изъ свидѣтельскихъ показаній устанавливается, что отношеніе прихожанъ къ отцу Парфенову не было враждебнымъ. Но явившiеся съ фронта солдаты относились къ священнику явно недоброжелательно и угрожали ему.

13)  2 іюля 1918 года былъ разстрѣлянъ красноармейцами священникъ Успенской  церкви хутора Самсонова Павелъ Алексѣевичъ Вилковъ. Онъ былъ разстрѣлянъ вмѣстѣ съ двумя своими сыновьями — офицерами. Трупъ былъ  брошенъ въ яму. Хоронить было запрещено, и только черезъ нѣсколько дней семьѣ удалось тайно выкупить трупъ казненнаго. Ему вмѣнялось въ вину, будто бы онъ стрѣлялъ изъ окна въ красноармейцевъ. Послѣ казни штабъ красноармейцевъ, разобравъ дѣло, вынесъ письменное постановленіе о томъ, что отецъ Вилковъ былъ разстрѣлянъ безъ вины.

14) Священникъ Петропавловской  церкви  при станціи Зимовники отецъ Михаилъ Рукинъ 5 іюля 1918 года убитъ красноармейцами. Похороны убитаго происходили подъ шумъ насмѣшекъ и угрозъ по адресу вдовы.

15) Священникъ Георгіевской церкви хутора Фомино-Лиховскaго отецъ Михаилъ Стритоновичъ Пашутинъ. Онъ былъ взятъ матросами и красноармейцами, привезенъ на станцію Лихая и тамъ разстрѣлянъ. Трупъ былъ зарытъ, но церковнаго погребенія совершить не было дозволено.

Кромѣ этихъ случаевъ казни слѣдуетъ отмѣтить смерть дьякона Митрофана Судина (30 декабря 1917 года) и монаха Донского архіерейскаго дома Никанора (27 іюня 1918 года), которые погибли при обстрѣлѣ большевиками селеній.

Въ этихъ казняхъ обращаетъ на себя вниманіе не нужная, часто садистская жестокость. Разстрѣлять, уничтожить человѣка считалось недостаточнымъ. Обычно истязали свою жертву при жизни и глумились надъ его тѣломъ послѣ смерти. Какъ общее правило, расхищали одежду, запрещали хоронить и бросали въ свалочныя мѣста. Это дѣлалось не потому, что данныя лица въ чемъ-либо особенно провинились. Если были признаки обвиненія, они сводились обычно къ расплывчатому обвиненію въ «кадетствѣ» и «противобольшевизмѣ». Всецѣло же они были направлены противъ духовенства именно какъ противъ священнослужителей. Считалось необходимымъ «убрать попа», «убить попа какъ собаку», «похоронить по-собачьи», требовалось «накрошить мяса изъ архіерея».

 

 

Священника слободы Михайловка — Іоанна Штурбина, выходившаго со святыми дарами изъ дома умирающаго, котораго напутствовалъ отецъ Штурбинъ, красноармейцы остановили, помѣстили около него караулъ съ винтовками и въ теченіе получаса во дворѣ чинили ему допросъ и обыскъ.

Когда въ той же слободѣ стали готовиться къ похоронамъ убитаго священника отца Лебедева, наканунѣ уже поползли слухи, что завтра перебьютъ всѣхъ священниковъ и потребуютъ, чтобы отца Лебедева хоронили «по-собачьи».

Пасхальная заутреня 1918 года въ церкви при станціи Раковка была прервана красноармейца ми, прибывшими съ цѣлью отобрать у народа пасхи, яйца и прочее и «кстати остричь попа».

Замѣчалось иногда стремленіе облечь убійство въ форму закономѣрнаго акта народнаго гнѣва. Та кая инсценировка имѣла мѣсто при разстрѣлѣ священника Андрея Казинцева. Немедленно по занятіи хутора Владимiрова отрядъ красноармейцевъ появился у квартиры священника и привелъ его на площадь. Собирали народъ. Когда образовалась кучка человѣкъ въ 50, командующій отрядомъ спросилъ присутствовавшихъ, нужно ли оставить священника или убрать. При этомъ онъ пояснилъ, что судъ будетъ короткій: если хотятъ оставить — оставятъ, если желаютъ убрать — пуля въ лобъ. При этомъ командиръ обратилъ вниманіе присутствовавшихъ, не будетъ ли въ священникѣ нужды ввиду поста и приближающейся Пасхи. Онъ предложилъ вмѣстѣ съ тѣмъ рѣшить дѣло поскорѣе, такъ какъ отряду пора уходить, и здѣсь же потребовалъ подводы. Народъ сталъ расходиться, чтобы выполнить это послѣднее требованіе. Осталось человѣкъ двадцать горлановъ. Они и проголосовали поднятіемъ рукъ формулу командующаго «убрать попа» и рѣшили участь отца Казинцева.

Красной нитью проходитъ стремленіе поколебать и оскорбить религіозное чувство вѣрующаго, возможно сильнѣе осквернить его душу. Поэтому врывались съ обысками не только въ частныя жилища, не щадя при этомъ высшихъ представителей Церкви, — вторгались въ церкви и производили тамъ безчинства и разгромы.

На хуторѣ Шебалинѣ въ Осiевской единовѣрческой церкви былъ произведенъ настоящій разгромъ. Взломали желѣзную кассу; разбивали кружки для сбора пожертвованій въ пользу больныхъ и раненыхъ воиновъ и въ пользу вдовъ и сиротъ; уничтожили библіотеку; вырывали листы изъ книги записей браковъ; уничтожали брачные документы; разсыпали Святые Дары, изломали ковчежцы съ запасными дарами; изломали напрестольный крестъ; стрѣляли въ иконы; зачѣмъ-то обрѣзали у подризниковъ рукава, изрѣзали священническое облаченіе, у другого облаченія обрѣзали подкладку; изорвали церковную завѣсу; изрѣзали покровъ на престолѣ, выпоровъ подкладку.

Въ Крестной церкви Донского архіерейскаго дома разлито по полу Святое Мѵро, частицы мо щей были разсыпаны и растоптаны красноармейцами, ходившими по церкви въ шапкахъ и съ папиросами въ зубахъ.

Въ Новочеркасскомъ каѳедральномъ соборѣ въ алтарѣ матросы надѣвали траурную митру, стараясь прикрѣпить къ ней красноармейскую кокарду, и подъ площадную брань сбросили на полъ плащаницу.

Семинарская церковь въ Новочеркасскѣ по всѣмъ признакамъ служила мѣстомъ попойки, такъ какъ на Другой день были обнаружены по всему храму валявшiеся окурки, объѣдки хлѣба, банки изъ-подъ консервовъ и бутылки.

Слѣдственнымъ матеріаломъ устанавливаются такія и подобныя  имъ дѣйствія въ   отношеніи

1) церкви Донского архіерейскаго дома, 2) Новочеркасскаго каѳедральнаго собора, 3) церкви на хуторѣ Персiановско-Грушевскомъ, 4) Никольской церкви хутора Ильинскаго, 5) церкви хутора Островскaго, 6) Осiевской единовѣрческой церкви на хуторѣ Шебалина, 7) церкви Новочеркасской мужской гимназіи, 8) Тихоновской церкви станицы Кривянской, 9) церкви станицы Хомутовской, 10) церкви въ Персiановкѣ, 11) Семинарской церкви въ Новочеркасскѣ, 12) церкви села Староселья, 13) церкви при станціи Раковка, 14) Преполовенской церкви въ станицѣ Гниловской, 15) Николаевской церкви Усть-Койарскaго хутора, 16) Свято-никольской церкви хутора Генералова, 17) церкви хутора Алексикова, 18) Успенской единовѣрческой церкви хутора Калача, 19) Пантелеймоновской церкви хутора Летовскaго.

Этотъ обзоръ далеко не полонъ. Причиной является то обстоятельство, что разслѣдованіе по необходимости касалось незначительной сравнительно части территоріи Донской области, очищенной отъ большевиковъ.

Остальная часть области въ настоящее время находится подъ ихъ владычествомъ. Населеніе, возмущенное большевистскимъ режимомъ, въ отдѣльныхъ мѣстностяхъ возстало противъ совѣтской власти. Летчикъ, возвратившійся изъ командировки въ районъ возстанія, привезъ сообщеніе о томъ, что большевики, занявъ станицу Мигулинскую, устроили въ мѣстной церкви «вѣнчаніе священника съ кобылой». Къ мордѣ лошади, приведенной въ церковь, подносили крестъ, какъ бы давая прикладываться. Гремѣлъ оркестръ музыки. Священника и жену его заставили плясать. Въ концѣ концовъ, священника разстрѣляли.

Все вышеизложенное основано на данныхъ, добытыхъ Особой комиссіей въ порядкѣ, установленномъ Уставомъ уголовнаго судопроизводства.

 

Составленъ 18 мая 1918 года, въ г. Екатеринодарѣ.