«Совѣтская церковь» есть учрежденіе совѣтскаго противохристианскаго, тоталитарнаго государства, исполняющее его порученія, служащее его цѣлямъ, не могущее ни свободно судить, ни свободно молиться, ни свободно блюсти тайну исповѣди. Православіе, подчинившееся совѣтамъ и ставшее орудіемъ антихристианского мiрового соблазна — есть не православіе, а соблазнительная ересь антихристианства, облекшаяся въ растерзанныя ризы историческаго Православія.

О церкви въ СССР

«Егда глаголетъ лжу, отъ своихъ глаголетъ,
яко ложь есть и отецъ лжи»
(Iоан. 8, 12)

I

         Россія нуждается сейчасъ больше всего въ правдѣ и свободѣ.

         И къ свободѣ она придетъ только черезъ правду. Пока будемъ лгать, будемъ рабами, ложью свидѣтельствуя о своемъ рабствѣ и закрѣпляя его. Вотъ почему наши мученики и исповѣдники послѣднихъ десятилѣтій вели насъ къ свободѣ, а лицемѣры и лжецы нашихъ дней ведутъ насъ въ рабство.

         Мы не выйдемъ изъ этой окаянной смуты, пока не отдѣлимъ честно и четко правду отъ лжи и не начнемъ стойко и мужественно выговаривать правду. Вотъ уже тридцать лѣтъ прошло съ тѣхъ поръ, какъ насъ утопили во лжи и продолжаютъ насъ унижать ложью, страхами и насиліемъ. А нынѣ имъ удалось заразить многихъ изъ насъ этой ложью; и скорбно видѣть, какъ честные начали вѣрить ей и повторять ее...

         Съ самаго начала большевицкой революціи было ясно, что Православная Церковь есть духовный организмъ, противостоящій этому неслыханному въ исторіи начинанію, со своей стороны непріемлемый для него и потому обрекаемый имъ на истребленіе. Ясно было, что пока духъ Православной Церкви живъ въ русскомъ человѣкѣ — духъ безбожнаго коммунизма не овладѣетъ душою русскаго человѣка, не поведетъ Россію, не станетъ русскимъ духомъ... А между тѣмъ — именно это-то и было необходимо большевикамъ, ибо программа ихъ для Россіи всегда была одна и та же: «Россія есть орудіе мiровой революции; русскій народъ долженъ самъ заразиться ею до конца, чтобы заразить ею все остальные народы, а тамъ — пусть погибнетъ и растворится въ мiровомъ всесмѣшении...». Большевицкая революція никогда не была русскимъ дѣломъ, да и не выдавала себя за таковое. Она всегда была мiровой затѣей, начатой интернаціональнымъ сбродомъ людей во имя не русскихъ и враждебныхъ Россіи цѣлей.

И вотъ, чтобы провести эту чудовищную затѣю, большевики должны были внушить русскимъ массамъ послѣдовательное безбожіе и паѳосъ интернаціонализма, готовность къ кровавой рѣзнѣ въ мiровомъ масштабѣ и вѣру въ тоталитарный коммунизмъ. Это было съ самаго начала — замыселъ мiровой тираніи, замыселъ антихристіанскій, безсовѣстный и безчестный. Это былъ планъ — разжечь во всѣхъ народахъ зависть и ненависть, разнуздать ихъ и поработить, при помощи монополіи работодательства и систематическаго террора. И нынѣ этотъ планъ отнюдь не оставленъ: онъ живъ и дѣйственъ больше, чѣмъ когда-либо. И тѣ, кто говорятъ, будто онъ «отвергнутъ и — забытъ», лгутъ и тѣмъ самымъ служатъ его осуществленію, сознательно или безсознательно...

Россія необходима большевикамъ для его осуществленія, какъ плацдармъ, какъ главное — орудіе, государственное, дипломатическое, хозяйственно-финансовое и военное. Мало того: имъ необходима душа русскаго народа, его вѣра, его жертвенность, его живой паѳосъ, его талантливость, вся его культура, все его естественныя богатства, вся его территорія, его имя, его языкъ, самое его существованіе.

         И все это выяснилось съ самаго начала. А теперь это стало ясно и многимъ иностранцамъ. Вообще, послѣ прошедшихъ тридцати лѣтъ, этого нѣтъ надобности доказывать. Это уже доказано фактами, цифрами, рѣчами самихъ большевиковъ и ихъ лозунгами. И еще мученичествомъ милліоновъ лучшихъ русскихъ людей. Это есть историческая истина, неопровержимая и окончательная. Но горе тѣмъ, кто ее забудетъ или станетъ отрицать...

         Теперь спросимъ: могъ ли живой духъ Православной Церкви принять это? — Конечно нѣтъ. — Могла ли Православная Церковь, духомъ своимъ созидавшая и воспитывавшая Россію, провести искусственную и фальшивую грань между «церковной» сферой и «политической», и предаться двусмысленному и предательскому «невмѣшательству»? — Конечно нѣтъ. — Она этого и не сдѣлала. А если бы Она попыталась сдѣлать это, то немедленно начавшееся безпощадное наступленіе большевиковъ на Нея прекратило бы эту попытку. Такъ и было въ дѣйствительности.

II

         Тоталитарный коммунизмъ съ самаго начала не довѣрялъ такъ называемымъ «нейтральнымъ», хотя и соглашался пользоваться ими въ первые годы. Его основное правило гласило: «кто не съ нами и не за насъ, то нашъ врагъ и подлежитъ истребленію». Прошли первые годы — и всѣ, всѣ, всѣ были потянуты къ отвѣту. Рабочіе, крестьяне, ученые, инженеры, адвокаты, чиновники, духовенство, ремесленники и уголовные, — всѣ должны были говорить: или «да, я съ вами», или же «нѣтъ, я противъ васъ»; и не то чтобы «сказать» одинъ разъ, а говорить, повторять и подтверждать это все новыми поступками, по вульгарному правилу: «коли любишь — докажи»... Надо было помогать, служить, быть полезнымъ, исполнять всѣ требованія, даже и самыя отвратительныя, безчестныя, унизительныя, предательскія. Надо было идти на смерть героемъ-исповѣдникомъ, или стать на все готовымъ злодѣемъ: донести на отца и на мать, погубить цѣлыя гнѣзда невинныхъ людей, выдавать друзей, гласно требовать смертной казни для почетныхъ и храбрыхъ патріотовъ (какъ дѣлалъ, напримѣръ, артистъ Качаловъ по радіо), совершать провокаторскіе поступки, симулировать воззрѣнія коихъ не имѣешь и кои презираешь, пропагандировать безбожіе, проповѣдывать съ каѳедры самыя идіотскія теоріи, вѣрить въ завѣдомую и безстыдную ложь, и льстить, неутомимо, безстыдно льстить мелкимъ «диктаторамъ» и большимъ тиранамъ... Словомъ, выборъ былъ и нынѣ остался простой и недвусмысленный: геройство и мученическая смерть, или же порабощеніе и пособничество.

         Русскія народныя массы поняли это въ первые же годы — и попытались уйти въ маскировку.

         И вотъ, все политическое развитіе революціи можетъ быть описано какъ систематическій нажимъ на маскирующихся, нажимъ, въ которомъ молчаливаго провоцировали, на уклончиваго доносили, неудобнаго увозили, малольстящему «пришивали» небывалое, подозрительнаго ссылали, неосторожнаго ликвидировали; а съ другой стороны — маскирующiеся изобрѣтали все новые способы остаться незамѣченными, уйти отъ нажима, они изыскивали все новыя жизненныя маскировки, новыя формулы нейтральности или полу-лояльности, новые закоулки быта, новые «лѣса», «овраги» и «тундры» — для спасенія... И наконецъ все это увѣнчалось выработкой живой маски на лицѣ...

         Сколько разъ за послѣдніе годы иностранцы спрашивали насъ, почему это у русскихъ такія «каменныя лица»? Они были правы: совѣтскіе все носятъ живую маску и молчатъ. На лицѣ — ни чувства, ни мысли, ни интереса. Мертвая тупость, неподвижныя шеи, незамечающiе, хотя все время рыщущіе глаза, въ нихъ смѣсь изъ застывшаго испуга, раболѣпія, на-все-готовности и хитраго садизма. Это у совѣтскихъ чиновниковъ. У простыхъ людей — та же маска, но, конечно, безъ раболѣпія и безъ садизма. Страшно смотрѣть. Защитныя маски. Застывшая ложь. Какіе-то трупы тоталитаризма. Роботы совѣтчины. Препараты коммунизма. А что тамъ въ душѣ скрыто и замолчано? Объ этомъ скажетъ исторія впослѣдствіи. Вотъ во что превращена сейчасъ наша простодушная и словоохотливая Русь...

III

         Понятно, что отъ этой дилеммы, отъ этой маскировки не могли уйти и дѣятели Православной Церкви. Они пошли на мученичество. Другіе скрылись въ эмиграцію или подпольѣ — въ лѣса и овраги. Третьи ушли въ подполье личной души: научились безмолвной, наружно невидной, потайной молитвѣ, молитвѣ сокровеннаго огня...

         Нынѣ нашлись — четвертые. Эти рѣшились сказать большевикамъ: «да, мы съ вами», и не только сказать, а говорить и подтверждать поступками; помогать имъ, служить ихъ дѣлу, исполнять всѣ ихъ требованія, лгать вмѣстѣ съ ними, участвовать въ ихъ обманахъ, работать рука объ руку съ ихъ политической полиціей, поднимать ихъ авторитетъ въ глазахъ народа, публично молиться за нихъ и за ихъ успѣхи, вмѣстѣ съ ними провоцировать и поднимать національную русскую эмиграцію и превратить такимъ образомъ Православную Церковь въ дѣйствительное и послушное орудіе мiровой революцiи и мiрового безбожiя...

...Мы видѣли этихъ людей. Они всѣ съ типичными, каменно-маскированными лицами и хитрыми глазами. Они не стѣсняясь, открыто лгутъ и притомъ въ самомъ важномъ и священномъ — о положеніи Церкви и о замученныхъ большевиками исповѣдникахъ. Они договорились частнымъ образомъ съ совѣтской властью и не заботясь нисколько о соблюденіи церковныхъ каноновъ, «выдѣлили» изъ своей среды угоднаго большевикамъ «патріарха» и оффицiально возглавили новую религіозно неслыханную «совѣтскую церковь»...

         Вотъ смыслъ происшедшаго.

         Зачѣмъ они это сдѣлали? Оставимъ въ сторонѣ ихъ личныя побужденія. За нихъ они отвѣтятъ передъ Богомъ и передъ исторіей. Спросимъ объ ихъ «церковныхъ» соображеніяхъ. Для чего они это сдѣлали?

         1. Для того, чтобы покорностью Антихристу погасить или по крайней мѣрѣ смягчить гоненія на вѣрующихъ, на духовенство и на храмы; — «купить» передышку цѣною содѣйствія большевизму въ Россіи и за границей.

         2. Изъ опасенія, какъ бы Антихристъ не договорился съ Ватиканомъ объ окончательномъ искорененіи Православія; — чтобы въ борьбѣ съ католиками имѣть Антихриста за себя...

         Исторія покажетъ, чего этой группѣ удастся въ дѣйствительности достигнуть, что она потеряетъ, и что она пріобрѣтетъ, и какова будетъ ея личная судьба. Не подлежитъ, однако никакому сомнѣнію, что будущее Православія опредѣлится не компромиссами съ Антихристомъ, а именно тѣмъ героическимъ стояніемъ и исповѣдничествомъ, отъ котораго эти «четвертые» такъ вызывающе, такъ предательски отреклись... Мы ни минуты не можемъ сомнѣваться въ томъ, что вся эта группа будетъ «своевременно», т.е. въ подходящій моментъ казнена большевиками; но уйдутъ они изъ жизни не въ качествѣ вѣрныхъ Православію исповѣдниковъ и священномучениковъ, наподобіе митрополиту Веніамину, Петру Крутицкому и другихъ, ихъ же имена Ты, Господи, вѣси, а въ качествѣ не угодившихъ Антихристу, хотя по мѣрѣ силъ и угождавшихъ ему, рабовъ его... Ибо, — установимъ это теперь же, — въ сдѣлкѣ съ совѣтской властью они вынуждены расплачиваться и уже расплачиваются реальными услугами и безоговорочнымъ содѣйствіемъ.

IV

         То соглашеніе, которое они заключили, не можетъ быть названо «конкордатомъ», ибо конкордатъ предполагаетъ извѣстное, хотя бы скромное, «равенство» и хотя бы минимальную свободу договаривающихся сторонъ. Сталинъ — и Сергій, Сталинъ и Алексѣй никогда не были равны: Сергій и Алексѣй были всегда терроризованными плѣнниками Сталина; они не были свободны; они не «договорились» со Сталинымъ, а покорились ему. При этомъ Сталину важно было изобразить это дѣло для Европы и Америки какъ «конкордатъ», и эту покорность, какъ «свободное соглашеніе равныхъ сторонъ». Надо было, чтобы мiр поверил, а мiр, по мудрой римской поговоркѣ, и безъ всегда «хочетъ быть обманутымъ»...

         ...Алексѣй понималъ это съ самаго начала и отлично зналъ, что дѣлаетъ: онъ помогъ обмануть мiр, чтобы поднять въ его глазахъ и свой авторитетъ (какъ «же?.. независимый Патріархъ всея Руси»...), и авторитетъ совѣтской власти (какъ же?.. отнынѣ церковь въ совѣтскомъ государствѣ на свободѣ и въ почетѣ... и сама же отрицаетъ въ прошломъ всякія гоненія, какъ   небывшія...).

Съ этимъ завѣдомо ложнымъ извѣстіемъ Алексѣй, а потомъ и его эмиссары поѣхали за границу. Они лучше чѣмъ кто-нибудь знали, что церковь стала покорнымъ учрежденіемъ совѣтскаго строя: что они обязаны и смѣютъ говорить только ту ложь, которая имъ предписана; они знали, что лгутъ и лгали о мнимой свободѣ церкви. Каждый пріемъ Алексѣя на ближнемъ востокѣ давался «втроемъ»: онъ самъ и два стенографирующихъ каждое слово агента «внутреннихъ дѣлъ» (для взаимнаго контроля). Стенографировались его собственныя слова и слова посѣтителя. При этомъ Алексѣй увѣрялъ посѣтителя, что «православная церковь вполнѣ свободна» и тѣмъ провоцировалъ посѣтителя выдавать себя съ головой большевицкой тайной полиціи. Онъ конечно понималъ, что его выступленія имѣютъ смыслъ политической провокаціи — и провоцировалъ. «Патріархъ всея Руси» въ роли сознательнаго политическаго провокатора у Антихриста...

         Таковы же были и выступленія его политическихъ эмиссаровъ въ Парижѣ, этихъ т.н. «митрополитовъ» и «епископовъ». То же самое происходило и въ Америкѣ. Всѣ они лгали и провоцировали; и знали, что лгутъ и провоцируютъ. И видѣли, что имъ вѣрятъ — или одни «свои же агенты», или сверхъ того еще и отмѣнные эмигрантскіе глупцы, и безъ того желающіе быть обманутыми. А про эмигрантскихъ не глупцовъ они твердо знали, что эти — только притворяются, будто вѣрятъ, а на самомъ дѣлѣ сознательно помогаютъ имъ обмануть эмигрантское и мiровое общественное мнѣніе въ пользу большевизма — и при томъ по международной директивѣ, данной изъ мiровой кулисы. Они понимали все это — и лгали дальше. А если подъ шумокъ «провирались правдою» — то бывали за это немедленно увозимы въ Москву на аэропланѣ (такъ было въ Парижѣ).

Удивительно легко, привычно и ловко катились они по этой линіи лжи. Это, впрочемъ, понятно: главная ложь была у нихъ уже за плечами: у нихъ хватило духа объявить устно и печатно, что всѣ мученики и священномученики Православной Церкви за послѣдніе тридцать лѣтъ страдали не за вѣру и не за Христа, и не за Церковь, а за «политическія преступленія» противъ совѣтской власти: у нихъ хватило — духа, еще у Мѣстоблюстителя митрополита Сергія, заявить, что никакихъ гоненій на вѣру, на вѣрующихъ, на Церковь, на храмы и на святыни Православія въ совѣтской странѣ никогда не было. Послѣ этой вопіющей лжи — все остальное лганье пошло легко и гладко.

V

         Книгу Мѣстоблюстителя Сергія, вышедшую въ Москвѣ во второй половинѣ 1942 года, надо было видѣть и изучить, что намъ и удалось сдѣлать.

         Это — сборникъ статей, «заявленій» и «свидѣтельскихъ показаній». Участниками были — самъ Сергій, его ближайшіе церковные помощники и длинный рядъ «духовныхъ» и свѣтскихъ лицъ. Тезисъ у всѣхъ былъ одинъ: совѣтская власть никогда не вела гоненій на Церковь, на вѣру и на вѣрующихъ: гоненія начались только въ моментъ вторженія германскихъ фашистовъ и ведутся только ими. Каждая статья сопровождалась портретомъ ея названнаго автора или, во всякомъ случаѣ, факсимиле его подписи.

         Кто читалъ эту книгу, — зная историческую правду, — того охватывало чувство головокруженія и ужаса. Это былъ потокъ завѣдомой, вызывающей, безстыдной лжи; все было написано однимъ и тѣмъ же одинаковымъ стилемъ и произносилось тономъ аффектированнаго, наиграннаго негодованія, съ эдакими раскатами «истинно-коммунистическаго паѳоса», и съ этой, за тридцать лѣтъ всѣмъ надоѣвшей подхалимской «лояльностью»... — Что было — того «не было». Церковь «цвѣтетъ», народъ «свободно молится», храмы — «открыты», никакихъ утѣснений сроду не бывало... И произносилось все это распаленнымъ тономъ завѣдомаго лжеца, знающаго, что ему никто не вѣритъ и не повѣритъ.

         И потомъ эти «іерархи» явились къ намъ, за рубежъ, и предложили намъ признать ихъ «авторитетъ» и подчиниться ихъ церковному водительству такъ, какъ они сами подчинились духовному водительству совѣтовъ. О послѣднемъ они, впрочемъ, умолчали. А за рубежомъ сейчасъ же нашлись такіе, которымъ эти люди показались носителями «истиннаго и свободнаго Православія», и которые увидѣли въ Алексѣѣ (страшно сказать) «хранителя каноновъ» и великаго водителя церкви. И поспѣшили «увѣровать» въ него и подчиниться ему... И, конечно, принять «совѣтскую церковь»...

         А «совѣтская церковь» есть на самомъ дѣлѣ — учрежденіе совѣтскаго противохристианскаго, тоталитарнаго государства, исполняющее его порученія, служащее его цѣлямъ, не могущее ни свободно судить, ни свободно молиться, ни свободно блюсти тайну исповѣди. Поистинѣ, только тотъ, кто все забылъ и ничему не научился, можетъ воображать, что тоталитарный коммунизмъ способенъ и склоненъ чтить тайну исповѣди; что священникъ «алексѣевской, совѣтской церкви» посмѣетъ блюсти эту тайну и, принявъ исповѣдь честнаго патріота (т.е. «контръ-революціонера» или идейнаго анти-коммуниста), не довести ее по линіи НКВД или МВД... Поистинѣ, только тотъ, кто усталъ бороться съ совѣтскими рабовладѣльцами и поддался ихъ пропагандѣ, можетъ думать, что «патріархъ» Алексѣй хранитъ и строитъ истинное Православіе. Только тотъ можетъ считать Алексѣя «хранителемъ каноновъ», кто никогда не читалъ ихъ и не вникалъ въ ихъ глубокій христіанскій смыслъ. Этотъ смыслъ — прежде всего въ свободѣ отъ человѣческаго давленія на «изволеніе Духа Святаго» и во вдохновенномъ повиновеніи Его внушеніямъ. И потому то, что Алексѣй на самомъ дѣлѣ можетъ «хранить», конечно, въ предѣлахъ угодныхъ и удобныхъ совѣтской политической полиціи, — это традиціонная внѣшность историческаго Православія, а каноны онъ уже попралъ, взбираясь на запустѣвшій престолъ Патріарха всея Руси.

         Въ отвѣтъ такимъ забывчивымъ и утомленнымъ мы выдвигаемъ тезисъ: православіе, подчинившееся совѣтамъ и ставшее орудіемъ антихристианского мiрового соблазна — есть не православіе, а соблазнительная ересь антихристианства, облекшаяся въ растерзанныя ризы историческаго Православія. Но этотъ тезисъ мы уже не будемъ доказывать, ибо мы его только что доказали.

Пусть же тотъ, кто дѣйствительно «не видитъ» ложной роли новаго «патріарха», подумаетъ только: самъ — порабощенный, зачѣмъ онъ силится подмять подъ себя и поработить вмѣстѣ съ собой еще и зарубежное Православіе? Самъ, принявшій компромиссъ съ врагами христіанства и Православія, вынужденный къ — этому, зачѣмъ онъ навязываетъ этотъ компромиссъ намъ, которые имѣютъ возможность, слава Богу, не молиться за дьявола и его успѣхи въ мiре. Вѣдь казалось бы — надо Бога благодарить за то, что зарубежное Православіе можетъ жить и молиться, не служа Антихристу. Откуда эта непреодолимая потребность въ іерархическомъ подчиненіи, въ возможности назначать, предписывать, столь чуждая истинному Православію? Почему это стало вдругъ необходимо — лишить зарубежное Православіе свободы его молитвеннаго и церковнаго дыханія? Православію ли нужно поработить всѣ зарубежные приходы и епархіи подъ низкую руку НКВД, чтобы всюду шныряли, предписывали, шпіонили и составляли свои проскрипціонные списки его безсовѣстные и свирѣпые агенты, эти исчадія зла и позора? Кто же въ дѣйствительности нуждается въ этой нашей зависимости — Православная Церковь или совѣтское правительство?

         Тутъ спросить — значитъ отвѣтить. Совѣтская церковь осуществляетъ во всѣхъ своихъ выступленіяхъ — не волю Церкви, а волю совѣтчины. А слѣпцы и лицемѣры спѣшатъ ей навстрѣчу.

VI

         Мнѣ, какъ жителю Италіи, пришлось однажды видѣть въ соборѣ городка Орвьетто замѣчательную фреску художника XV — XVI вѣка Луки Синьорелли: «Пришествіе Антихриста».

         Впечатлѣніе было потрясающее, незабываемое. Особенно для насъ, въявѣ видѣвшихъ гоненія большевиковъ на Православную Церковь...

         «Онъ» изображается въ чертахъ, жутко, кощунственно напоминающихъ ликъ Христа Спасителя. Страшно смотрѣть на эти черты. Онѣ сдвинуты въ сторону пошлой сытости, лживости, лицемѣрія, аффектаціи и какой-то пронырливой порочности... Эти отвратительныя черты не воспроизводятъ въ деталяхъ и фотографы... «Онъ» появляется на огромной фрескѣ нѣсколько разъ. Вотъ «онъ» дѣлаетъ ложныя, соблазнительныя чудеса, — исцѣляетъ больного среди ликующихъ родственниковъ его. Вотъ «онъ» говоритъ къ народу, а дьяволъ слѣва, придерживая его за талію, нашептываетъ ему на ухо свои инструкціи... У ногъ его лежатъ въ кучѣ только что конфискованные священные сосуды. Агенты его раздаютъ направо и налѣво золото. Въ слушающей толпѣ есть всякіе: уже соблазнившiеся и еще сомнѣвающiеся, растерянные и любопытные, резонеры и продажные, интеллигенты и чернь, безразличные и неистовые. А тамъ, справа и слѣва — палачи душатъ протестующихъ, обезглавливаютъ вѣрныхъ, избиваютъ духовенство и непокорныхъ... И агенты, одѣтые во все черное, уже завладѣли храмами и отбираютъ святыни...

         Страшная картина. Пророческая картина.

         О ней думаешь невольно, произнося эти противоестественныя, безсмысленныя слова: «совѣтская церковь».

С.П. (проф. И. А. Ильинъ)