За рубежомъ: голодъ, холодъ, нищенство, — а что дѣлается у тебя подъ носомъ, ты ничего не видишь. Ты выйди изъ святыхъ стѣнъ Кремля да посмотри, до чего довелъ народъ бѣдный, ходятъ какъ тѣни загробныя отъ твоей веселой жизни: оборванныя, разутыя, голодныя и холодныя.

Пишете, что въ Германіи снизили зарплату рабочимъ, молъ, на что имъ хватитъ этой зарплаты при существующей дороговизнѣ; а на что хватаетъ намъ зарплаты, что ты намъ, бѣднякамъ, — платишь, только у другихъ всѣ видите, а у себя ничего не видите; если имъ и снизили зарплату, то получали все, что заработали, а мы заработаемъ 30 р. — 15 р. отдай на блядовство феодаламъ-коммунистамъ. Иродъ ты проклятый, вѣдь ты вѣсь народъ поработилъ, хуже, чѣмъ на барщинѣ, сейчасъ русскому бѣдняку живется, всѣхъ обратили въ рабовъ-батраковъ и заставляете на себя, паразиты-бандиты, работать. Кричите, что наша, молъ, единая коммун[истическая] партія ВКП(б); что Вы — (б) лучшаго названія себѣ придумать и не могли, за то всѣ поотъелись на народной крови, ходите, какъ борова отъевши[еся] йоркширской породы, отъ нечего дѣлать занялись блядовствомъ, переблядовались и другихъ заставляете, а кто не блядуетъ, тому нѣтъ житья.

Ужъ Вы съ пьяныхъ глазъ не знаете, чего Вамъ еще выкинуть, чѣмъ бы помучить народъ.

Пишете, что въ фашистской Италіи на женщину смотрятъ какъ на существо низшаго порядка, — а какъ Вы смотрите на женщину, въ особенности твои паразиты, враги народа русскаго. Ты далъ имъ власть на мѣстахъ, что хотятъ то и творятъ. Вотъ я себя въ примѣръ возьму. Съ 1930 г. я лишилась площади, потому что моей сестры мужъ работалъ на военномъ заводѣ, я все время жила съ сестрой. Наша квар[тира] была въ Ленинградѣ на Сергiевской ул[ице] (Ленинградъ наша родина); въ 1918 г. заводъ эвакуировался, сперва въ Нижній потомъ въ Москву, я проживала вмѣстѣ съ ними [на] ст[анцiи] Подлипки заводъ № 8 за Москвой. Сестры мужъ — паразитъ, коммунистъ, — проживъ съ ней 13 л[етъ], развелся, перешелъ на другую работу, ему дали помѣщеніе, а намъ пришлось освободить помѣщеніе з[аво]да, такъ какъ мы не имѣли никакого права жить на территоріи з[аво]да; вернулись въ Лен[инградъ]д обратно и съ 1930 г. не можемъ получить площадь. Прошли всѣ инстанціи {стр.960} въ Лен[ингра]де. Писали въ Москву на неправильныя дѣйствія. Ни одинъ паразитъ-бандитъ не пошелъ навстрѣчу. Почему — очень ясно:

1) я русская,
2) не могу дать взятку, такъ какъ у насъ въ свободной странѣ безъ взятокъ ничего не дѣлается,
3) площадь есть для русскихъ только за 2000 р. и дороже,
4) площадь ѣсть: жидамъ, кавказцамъ и русскимъ, кто продалъ душу свою чёрту,
5) или иди блядовать съ коммунистами, иначе площади нѣтъ.

На всѣ просьбы отвѣтъ одинъ: площади безъ денегъ нѣтъ, площадь для демобилизованныхъ и для 25-т[ысячниковъ], или жди, кто умретъ.

Это защита русской одинокой женщины въ СССР. Такого безпутства и наглости ни въ одной странѣ не встрѣтишь, я ни одной страны не знаю, гдѣ такъ мучаютъ народъ, какъ въ СССР.

Кричите, что народная власть. Я дочь народа. Отецъ мой николаевскій солдатъ,— а развѣ я могу привѣтствовать такую бандитскую власть, когда съ 1930 г. съ меня всѣ жилы вытянули, высчитываютъ на ком. строит. по 5-6 — 7 руб. въ мѣсяцъ, а площадь не даютъ. На заѣмъ и другія общества подписывайся, а кто не подписывается, со свѣту сживаютъ путевокъ ни въ домъ отдыха, ни въ санаторію не даютъ. Вотъ моя сестра-паразитка разъ была замужемъ за коммунистомъ. Благодаря ея замужества хулиганскаго, что ея пожалѣла да съ ней вмѣстѣ поѣхала съ родины въ Москву, сижу безъ площади. Я ее заѣла изъ-за этого. Но ее въ примѣръ поставлю, тоже мучается, какъ и я, но только она уже вся разбитая нервно, врачи не лѣчатъ, говорятъ, нужно санаторное лѣченіе. Въ 1936 г. не подписалась на заемъ, потому что правленіе не идетъ навстрѣчу въ полученіи площади, за это ее не посылаютъ въ санаторію, а строит[ельный] сборъ ежемѣсячно 6 — 7-8 р. высчитываютъ, — гдѣ же справедливость? Это называется въ СССР всѣ дѣлается добровольно, насилія нѣтъ, — а это не насиліе надъ человѣкомъ: сиди голодной раздѣвши, не говоря о лѣченіи; а Вамъ отдай, сними послѣднія штаны.

Вотъ я и дожила до ручки, осталась юбка да спецхалатъ; свалится, и останешься въ чемъ мать родила. Вотъ сейчасъ работница шьетъ. Платье стоитъ 50 р.: двѣ части правленію, 1 часть работницѣ, а ей данъ хулиганскій планъ 750 р.; да развѣ это не барщина, не издѣвательство надъ личностью, сколько же ей надо выработать, а кто не вырабатываетъ, у тѣхъ душу всю вытягиваютъ, молъ, почему одинъ вырабатываетъ, а ты не можешь. Очень просто: Богъ лѣсъ не ровнялъ, а людей и подавно, вотъ твоя рожа рябая, а у другого нѣтъ, такъ и въ планѣ.

Ты со своимъ хулиганскимъ стах[ановскимъ] движеніемъ перемутилъ вѣсь народъ, сдѣлалъ народъ звѣремъ, одинъ другого поѣдомъ ѣстъ;тебѣ это на руку, но не безпокойся, возмездіе всегда бываетъ, лопнешь и ты отъ народной крови. Кричите, что Пятаковъ и др. враги народа. Да Вы и есть единыя враги русскаго народа, изверги, іезуиты, вампиры народныя, а тѣхъ, что разстрѣляли, есть мученики правды. Ты думаешь, одинъ ты уменъ, какъ попъ Семенъ, а всѣ дураки, ничего не понимаютъ, — не думай, люди терпятъ изъ-за своихъ близкихъ; у кого мать, отецъ, дѣти, мужъ, жена, а у меня никого — вотъ и пишу; не думай, что такъ всѣ довольны Вашимъ хулиганскимъ распорядкомъ, но всѣмъ приходится молчать и привѣтствовать Васъ, паразитовъ, ублюдковъ, душегубовъ народа. За что за спинои штыкъ и плеть кавказская. Ты только вспомни, сколько замучилъ народу; подожди, будешь подыхать, всѣ тобою замученныя обступятъ тебя и дашь отвѣтъ передъ Богомъ за свои злодѣянія; что бы твои бандиты ни натворили, всегда отвѣчаетъ ихъ атаманъ, такъ какъ даешь имъ на мѣстахъ творить всякія беззаконія. Еще въ 1930 г., будучи на ст[анции] Мытищи, когда работала въ судѣ, видѣла, сколько ты гналъ эшелоновъ, набитыхъ, такъ сказать, кулаками. Лѣтомъ жара; дѣти, мужчины, женщины всѣ точно скотъ забиты въ вагоны, меня жуть брала, думаю, и другихъ, кто видѣлъ эти картины, — а сколько еще не видѣли замученныхъ {стр.961} тобою людей!? Это называется въ своб[одной] странѣ, слово скажешь въ застѣнокъ на пытку. Настали времена Бирона и Потемкина; читая раньше эти книги, какъ-то не вѣрилось, неужели были такія изверги людского мученія, а теперь сама дожила до счастливаго времени. Домъ смерти на Литейномъ. Крестьянъ разогналъ, всѣ разбрелись по городамъ, а основнымъ жителямъ жить нѣгдѣ, а еще пишете, что троцкисты хотѣли разогнать колхозы. Да крестьяне перекрестились бы, что ихъ избавили бы отъ барщины, — развѣ это не издѣвательство надъ крестьяниномъ: онъ не можетъ распорядиться своимъ хозяйствомъ, понабили въ каждый колхозъ этихъ паразитовъ коммунистовъ, а батраки ихъ обрабатывай,— это только можетъ поступать такъ единая справедливая ВКП(б).

Работая въ судѣ, заставляли посѣщать политкружокъ, роздали политграмоту на 8-9 стр[аницъ] — картина, какъ безработный въ Германіи сидитъ съ женой въ углу, стоитъ кухон[ный] столъ и 7-лин. лампа, — а я — трудящаяся, да такъ же живу (вычеркнуты нѣсколько словъ.— Ред.), 2-е лицъ ютятся въ углу на проходѣ, мимо ходятъ всѣ, полъ ходитъ ходуномъ, потолокъ достаешь рукой, воздуху мало, а въ особенности сестрѣ нервнобольной; иди работать, всегда не выспавши, не отдохнувши, выполняй планъ хулиганскій, крысы по тебѣ бѣгаютъ, да къ этой веселой жизни разувши и раздѣвши; сядешь ѣсть, такъ этотъ ком[мунальный] ребенокъ на горшокъ. Не поймешь, что ѣшь, — хлѣбъ или изъ горшка, и такая жизнь съ 1930 г. Какой же можетъ быть человѣкъ здоровымъ, гдѣ же Ваша культурная жизнь, о которой пишите, въ театръ забыла какъ и дверь открывается, живешь какъ лешакъ. Нѣтъ, чертъ твою пусть душу возьметъ, кровопійца проклятый, тебя, родного отца, забить со своимъ ЦК въ уголъ на проходъ, гдѣ я живу, да посмотрѣть, какъ бы ты пожилъ на этомъ мѣстѣ. Заѣлись и забыли, чемъ щи хлебали, гдѣ ты со своимъ ЦК былъ до смерти Ленина, выглядывали, чья возьметъ, а потомъ появился какъ діаволъ и замучилъ вѣсь народъ; кричишь, что ты въ конституціи далъ все народу. Да чего ты намъ могъ дать, мы больше имѣли отъ батюшки-царя. Ты отнялъ нашу родину, законъ справедливости нашихъ отцовъ, вѣру въ человѣчество, честь и совѣсть, сдѣлалъ изъ порядочныхъ людей ворами, хулиганами, убійцами, будучи самъ убійцей. Дать ничего ты намъ не могъ, это все наше было, такъ какъ ты самъ пришелецъ со своими бандитами-каторжниками забралъ въ свои руки все и издѣваешься надъ народомъ.

Дураки будутъ тѣ страны, которыя у себя сдѣлаютъ революцію, неужели еще не научились на нашихъ страданіяхъ, что значитъ свобода. Вѣрно подмѣтилъ Андрэ Жидъ, что у народа ничего своего нѣтъ, что велятъ, то и говорятъ, твоя конституція есть настоящая проституція, ни больше ни меньше. Ты мучаешь народъ, а Васъ паразитовъ, ублюдковъ, разитъ Господь. По очереди дохнутъ твои ублюдки: издохнетъ бандитъ — сейчасъ вывѣшиваете флаги, комедіанты проклятыя.

Кирова убили — за одного ублюдка сколько пролито крови и разорено семействъ, а кричите, что гнѣвъ народа, народъ требуетъ смерти.

Врете, бандиты, кровопійцы, это Ваши слова, а не народа. Народу этого не надо, народу нужна здоровая, сытая жизнь и культурная, а это твои слова, чтобы удержаться у власти.

Все равно рано или поздно подъ жопу тебя поддадутъ и всѣхъ твоихъ холуевъ. Чуть что за границей заговорятъ, сейчасъ процессъ, знаю Вашу комедію, комедіанты проклятущія, — недаромъ больше 17 лѣтъ работала въ судѣ, всѣ Ваши подходы изучила.

Теперь тобою еще не учтены одни сортиры и тамъ не висятъ твои портреты, а то твоей рожей завѣшены всѣ дыры. Теперь повѣсить въ сортиръ, и будешь слѣдить, сколько каждый сходитъ, тогда все будетъ на учетѣ, навѣрное, это забыли.

Пишете, что фашисты ни въ розницу, а оптомъ распродаютъ родину, — а Вы нашу русскую родину по клочьямъ разорвали, и намъ ничего не осталось. Ты только ублаготворяешь {стр.962} штыки да коммунистовъ, однимъ словомъ, собралъ банду вокругъ себя, всѣмъ все далъ, а народъ бѣдный въ кабалу закрепостилъ, хуже въ тысячу разъ, чѣмъ было въ крѣпостное право; а поэтому заткните свои грязныя глотки, не суйте носъ въ чужія страны, гдѣ правятъ господа, Вамъ, хамамъ, далеко до нихъ, сидите-ка лучше на своемъ вонючемъ коммунистическомъ навозѣ. Ваша коммуна — кому да, кому нѣтъ.

Мнѣ лично отъ Васъ, бандитовъ, ничего не надо, я требую, чтобы меня этапомъ отправили въ одну изъ фашистскихъ странъ, гдѣ бы я могла остатокъ своей жизни отдать на пользу господамъ, а Вамъ, бандитамъ, больше работать не хочу. Вы отъ меня отняли молодость, здоровье своей проклятой революціей. Ушли лучшія годы молодости, не жила какъ человѣкъ и устала жить въ такой бандитской странѣ. Почему при царѣ жилось хорошо и сыто, я получала 15 р., была одѣта, обута и сыта, понятіе не имѣла, какъ ходить побираться съ получки до получки: день поѣшь, а 2 дня такъ живи, это — свободная страна. Въ театръ ходили чуть ли не каждый день, а теперь [съ] 1930 г. ни разу въ театръ не ходила, всѣ отъ веселой жизни. Всѣ проклятія народа лягутъ не только на тебя, а и на твоихъ выблядковъ, отъ тебя рожденныхъ, дѣти отвѣчаютъ за грѣхи родителей.

Я знаю, меня не направите этапомъ къ господамъ. Я требую себѣ разстрѣла и съ радостью умру, чтобы глаза не видѣли этой нищенской жизни. Заранѣе предупреждаю-разстрѣливайте сразу, такъ какъ на Вашихъ каналахъ, куда Вы ссылаете народъ (безъ насилья, какъ кричите), я работать не буду, на мѣстѣ убьете, а я палецъ о палецъ не ударю для бандитовъ. Народъ живетъ не для себя, а живетъ для коммунистическихъ ублюдковъ-паразитовъ. Можетъ быть, Ленинъ былъ бы живъ, не мучилъ бы русскій народъ, а можетъ бы самъ попалъ въ оппозицію или — его бы по-кавказски придушили въ Кремлѣ.

8/III А. Павлова
Мой адресъ: Ленинградъ,
Мойка, д. 10, кв. 35 Павлова А.А."

(Мученица правды. Дѣло портнихи Анны Павловой // Ленинградскій мартирологъ, 1937-1938: Книга памяти жертвъ политическихъ репрессій. Т. 9: мартъ — апрѣль 1938 г. / Отв. ред. А.Я. Разумовъ. Спб.: Россійская національная б-ка, 2008).