Малоизвѣстное обращеніе солдатъ РОА

(или на кого лучше работать: на нѣмца или на жида?)

 

Ниже мы публикуемъ малоизвѣстное обращеніе солдатъ РОА, призывающее русскихъ людей подчиниться изъ патріотическихъ соображеній распоряженію нѣмецкой администраціи объ отправкѣ населенія оккупированныхъ областей на работу въ Германію. На исходѣ четвертаго года войны Третій Рейхъ, вовлеченный въ борьбу фактически противъ всего міра, сталъ испытывать острую нехватку рабочихъ рукъ и вынужденъ былъ восполнить этотъ дефицитъ за счетъ иностранныхъ рабочихъ, которыхъ гдѣ добровольно, а гдѣ и принудительно стали привлекать къ работамъ на нѣмецкихъ военныхъ предпріятіяхъ и частныхъ (въ основномъ сельскихъ) хозяйствахъ.

Совѣтская и россiянская пропаганда очень любитъ смаковать эту трудовую повинность, расписывая самыми черными красками «нечеловѣческія условія», въ которыхъ якобы находились иностранные рабочіе, въ особенности восточные («остовцы»), вывезенные («угнанные» по совковой терминологіи) въ Германію. Тутъ и «скотское обращеніе», и «голодъ», и «побои», и «издѣвательства», и «болѣзни», и «разстрѣлы» и т. д. до безконечности. Доказательствъ подобныхъ «ужасовъ» обычно не приводится никакихъ, кромѣ разнаго рода сомнительныхъ воспоминаній очевидцевъ, которые, уподобляясь «чудомъ выжившимъ» въ «холокостѣ» жидамъ, зачастую пишутъ все, что имъ въ голову взбредетъ, сочетая правду съ бредовыми выдумками и несусвѣтной чушью. При этомъ внимательное изученіе болѣе-менѣе правдивыхъ разсказовъ объ «ужасахъ» пребыванія на работахъ въ Германіи зачастую не обнаруживаетъ въ нихъ ничего собственно ужаснаго. Такъ въ одномъ изъ воспоминаній въ качествѣ примѣра «звѣрскаго» обращенія нѣмцевъ съ «остовцами» разсказывается о томъ, что восточная работница «послѣ дневной работы должна была штопать чулки хозяйскихъ дѣтей. Если штопка не нравилась, хозяйка могла все распороть и приказать перештопывать». Тутъ же, правда, мимоходомъ сообщается, что «хозяинъ былъ человѣкомъ мягкимъ и добрымъ, не то, что не билъ работниковъ, но голоса никогда не повышалъ на нихъ», послѣ чего все предыдущее нагнетаніе «ужасовъ» перестаетъ восприниматься всерьезъ.

Въ рѣзкое противорѣчіе со всѣми этими страшилками вступаютъ и сохранившiяся фотографіи «остовцевъ», сдѣланныя не для пропаганды, а для самихъ себя или для служебныхъ надобностей.

Вотъ, напримѣръ, «остарбайтеры» за ѣдой:

 

За работой:

 

А вотъ на медосмотрѣ:

 

 

А это на прогулкѣ

 

 

На досугѣ

 

 

У Рождественской елки:

 

 

А эту фотографію подписала сама «жертва фашизма»:

 

Групповая фотографія. Лица у всѣхъ (кромѣ, развѣ что, второй женщины справа) жизнерадостныя. Знакъ «Ost» виденъ только у двухъ человѣкъ. Остальные его даже и не носятъ.

 

А это изъ картотеки фабричныхъ работницъ. Большинство почему-то улыбается. Послѣ «освобожденія» ихъ улыбаться отучатъ.

 

«Совки» и «россіяне», у которыхъ мозги давно вывернуты наизнанку, конечно, сразу начнутъ визжать, что «все это геббельсовская пропаганда, а на самомъ дѣлѣ ….» и далѣе, что называется, по тексту. Отвѣчаемъ «совкамъ»: это не пропаганда, а фотографіи изъ реальной жизни. Въ качествѣ примѣра того, какъ дѣйствительно выглядятъ пропагандистскія, постановочныя фото, приведемъ пару снимковъ (на первомъ особенно хорошо видна искусственная подсвѣтка):

 

 

 

 

Но «совки» не унимаются. «Всё это вранье! Нашихъ совѣтскихъ людей угоняли въ рабство, издѣвались надъ ними, измывались, считали за людей второго сорта, а предатели-власовцы …. » и далѣе по тексту. Отвѣчаемъ «совкамъ». Въ рабствѣ, настоящемъ, а не выдуманномъ, мы находимся съ 1917 года, съ того самаго времени, когда жидо-большевицкая банда Ленина захватила и изнасиловала Россію. Съ тѣхъ поръ русскій человѣкъ сталъ рабомъ Жида и расходнымъ матеріаломъ то для пресловутой «міровой революціи», то для «міровой системы соціализма», а теперь и для всемірной глобализаціи. Работать на Жида, быть рабомъ всякихъ лениныхъ-сталиныхъ-путиныхъ вы почему-то называете «свободой», а работу на изгнавшихъ Жида нѣмцевъ Вы считаете «рабствомъ». Мы же, будучи русскими людьми, придерживаемся на этотъ счетъ противоположной точки зрѣнія, хотя бы уже только потому, что если нѣмцы, какъ вы выражаетесь, «считали насъ за людей второго сорта», то жидо-совѣтская свора не считаетъ насъ за людей вообще.

Условія, въ которыхъ жили и трудились «угнанные» въ «рабство» восточные рабочіе, мы проиллюстрировали выше рядомъ фотографій, число которыхъ можно при желаніи удвоить или утроить. Вотъ, напримѣръ, фото ещё двухъ «остовцевъ», сдѣланныя на память въ Германіи

 

 

Теперь же посмотримъ, въ какихъ условіяхъ трудились «свободные», не «угнанные» сталинскіе рабочіе и колхозники. Фотографій (кромѣ пропагандистскихъ) мы на этотъ счетъ не найдемъ, онѣ если и существуютъ, то попрятаны по закрытымъ архивамъ. Остаются поэтому только словесныя описанія. Вотъ одно изъ нихъ, опубликованное въ началѣ 1944 года въ газетѣ «Новый путь». Приводимъ текстъ по копіи, сохранившейся въ ГАРФ, фондъ 5861, опись 1, дѣло 20, листы 26-34.

 

 

«Условія жизни русскаго рабочаго, работающаго на вооруженіе

 

Я, Андрей Романовъ, родился 4.4.1900 въ Николаевѣ, русскій, 23 года работалъ въ Николаевѣ металлургомъ на русской верфи. На верфи изготавливались подводныя лодки и минные тральщики. Я былъ женатъ на болгаркѣ. Когда лѣтомъ 1941 года верфь была переведена въ Астрахань, то я переѣхалъ съ заводской профессіональной школой сперва въ Донбассъ, затѣмъ въ Сталинградъ и былъ освобожденъ отъ военной службы. Въ Сталинградѣ я работалъ на 264-омъ танковомъ заводѣ.

Мою жену эвакуировали изъ Николаева въ Куйбышевъ, когда я около 3-х мѣсяцевъ жилъ  уже въ Сталинградѣ. Я обратился въ Куйбышевское информаціонное бюро съ просьбой о розыскѣ моей жены. Полгода спустя я получилъ оттуда сообщеніе, что моей жены нѣтъ ни въ Куйбышевѣ, ни въ окрестностяхъ этого города. Она пропала.

Въ ноябрѣ 1942 года меня эвакуировали въ Нижній Тагилъ (Уралъ), и я работалъ тамъ на 193-ѣмъ танковомъ заводѣ. Передъ войной это былъ заводъ, гдѣ дѣлали вагоны, во время войны заводъ расширили, пополнивъ машинами эвакуированныхъ заводовъ и городовъ. Это были харьковскіе, ленинградскіе и сталинградскiе фабрики и заводы, которые были влиты въ этотъ заводъ. На заводѣ работало около 40000 рабочихъ. Производственной продукціей завода являлись: танки, запасныя части для танковъ и самолетовъ, а также снаряды и бомбы. Женщинъ работало меньше, чѣмъ мужчинъ. Въ основномъ работала молодежь — юноши и дѣвушки въ возрастѣ отъ 14 до 16 лѣтъ. Были среди рабочихъ и пожилые люди отъ 55 до 60 лѣтъ, призванные на работу по трудовой мобилизаціи. Каждый квалифицированный рабочій имѣлъ одного-двухъ учениковъ изъ молодежи. Заработокъ былъ различный, въ зависимости отъ трудности работы и колебался отъ 250 до 800 рубъ. въ мѣсяцъ. При перевыполненіи нормъ заработокъ повышался и достигалъ большихъ размѣровъ, но это было на заводѣ единичнымъ явленіемъ, и касалось лишь стахановцевъ.

Я лично былъ въ этой группѣ рабочихъ и получалъ въ теченіе четырехъ мѣсяцевъ по 4500 рублей въ мѣсяцъ, но на руки мнѣ выдавалось лишь по 2200 рублей въ мѣсяцъ, т.к. все остальное шло на оплату различныхъ взносовъ и сборовъ. Какъ правило, всѣ рабочіе получали на руки только половину своего заработка. Обычно въ первый мѣсяцъ работы людямъ предоставлялась возможность получать большій заработокъ, пока имъ давалось время на оформленіе своихъ «добровольныхъ» обязательствъ передъ государствомъ, но уже съ послѣдующаго мѣсяца они должны были подписаться на военный заемъ и непремѣнно въ суммѣ мѣсячнаго заработка. Если кто-либо хотѣлъ подписаться на половину своего заработка, то сейчасъ же вызывали къ начальнику, гдѣ онъ подвергался «внушеніямъ» до тѣхъ поръ, пока не заявлялъ, что желаетъ добровольно подписаться на выплату своего мѣсячнаго жалованья. Если находись люди, которые этому противились, то дальнѣйшая ихъ жизнь на заводѣ становилась невыносимой Они являлись предметомъ всяческихъ издѣвательствъ со стороны заводской администраціи и ихъ назначали на самыя тяжелыя  грязныя работы. Также издѣвательства администраціи были направлены на тѣхъ рабочихъ, которые по физической слабости,  изъ-за плохого питанія не могли выполнить данныхъ имъ заданій. Имъ выдавалось на 200 граммъ меньше хлѣба, оказывали въ полученіи заводского обѣда, а также талоновъ на мануфактуру. Имъ говорили: «вы помощники врагу и симулянты».

По нашимъ продовольственнымъ карточкамъ мы получали 200 граммъ масла и 300 граммъ сахара въ мѣсяцъ, 800 граммъ хлѣба въ день. Остальные продукты брались на фабричную кухню, изъ которой мы получали обѣды. Такъ какъ многіе люди выбирали за 10 дней всѣ продукты по карточкамъ, а затѣмъ не являлись на работу, то былъ введенъ такой порядокъ, что наши карточки сдавались мастеру, а онъ давалъ каждый день нужные талоны.

Каждый день обѣдъ состоялъ изъ супа (капуста и немного картошки), двухъ ложекъ каши и немного подливки. Мясо почти никогда не давали. Мы работали по 12-14 часовъ, а при переходѣ съ дневной смѣны на ночную — 18 часовъ.

Молодежь работала только 8 часовъ. Въ Сталинградѣ въ теченіе цѣлаго года я не имѣлъ ни одного свободнаго дня. Такъ же было и въ Нижнемъ Тагилѣ. Мастеръ является начальникомъ приблизительно надъ 20 рабочими. За одну четверть года мастеръ получалъ 3-4 талона на мануфактуру и на обувной товаръ; онъ распредѣлялъ ихъ между своими рабочими, причемъ по своему усмотрѣнію. Кто съ нимъ былъ въ хорошихъ отношеніяхъ, тотъ и получалъ. Одинокіе рабочіе помѣщались въ баракахъ по 50-60 человѣкъ  въ каждомъ. Семейные жили въ землянкахъ. Землянки состояли изъ 4-х маленькихъ комнатокъ, въ каждой такой комнаткѣ жила семья.  Въ баркахъ жить было плохо. Шкафовъ не было. Процвѣтали вшивость и грязь. Въ помѣщеніи вѣчные пьяныя драки и скандалы. Какъ только мы приходили съ работы, тотчасъ ложились спать. Люди слабѣли отъ плохого питанія. Въ случаѣ заболѣванія, рабочій съ работы не отпускался, если у него не было высокой температуры. При опозданіи на работу на 5 минутъ — рабочему устанавливалось наказаніе: въ теченіе мѣсяца его ежедневно лишали 200 граммъ хлѣба, отрѣзая у него соотвѣтствующіе талоны. Въ связи съ этимъ и хлѣбная карточка было создана и отпечатана такъ, чтобы талоны ежедневной нормы хлѣба состояли изъ одного талона на 400 граммъ и двухъ талоновъ на 200 граммъ хлѣба.

Истощеніе и переутомленіе на работѣ часто приводило къ такимъ ситуаціямъ, когда рабочій засыпалъ на работѣ или допускалъ бракъ обрабатываемой имъ детали. Имена такихъ рабочихъ сейчасъ же заносились на черную доску, а ихъ самихъ предавали суду.  Въ большинствѣ случаѣ судъ присуждалъ къ отбытію тюремнаго заключенія срокомъ на 2-3 года. Неявка же на работу каралась 8 годами тюрьмы.

Я лично и явился жертвой такого совѣтскаго законодательства. Не явившись на одинъ день, я получилъ 8 лѣтъ тюрьмы, которыя мнѣ были замѣнены 2 мѣсяцами отбытіемъ фронтовой службы въ штрафной ротѣ. На судѣ мнѣ было объявлено, что полученное раненіе на фронтѣ за періодъ моего наказанія даетъ право въ дальнѣйшемъ разсматривать этотъ фактъ, какъ искупленіе моей вины передъ Родиной.

Прежде чѣмъ описать свои страданія послѣ вынесеннаго рѣшенія совѣтскаго суда, я нѣсколько отвлекусь и разскажу о жизненныхъ условіяхъ въ совѣтскомъ промышленномъ центрѣ на Уралѣ.

На базарѣ можно изъ-подъ полы все купить. По карточкамъ цѣна 1 кг хлѣба 96 копеекъ, а на черномъ рынкѣ 125 рублей. Булка стоитъ — 400 рублей, 1 кг масла 1200 рублей, 1 кг сала 1000 рублей, 1 кг картофеля 50 рублей. Сапоги 5-7 тысячъ рублей за пару, костюмъ 8-12 тысячъ.

Рабочіе не въ состояніи покупать что-либо по такимъ цѣнамъ. Только жиды, да верхушка отвѣтственныхъ работниковъ имѣютъ возможность платить такія цѣны и пріобрѣтать товары. Характерно то, что въ баракахъ единственной темой разговоровъ является продовольствіе. У рабочаго остался только одинъ интересъ — ѣда. Нерѣдко случаи, когда заводскіе рабочіе крадутъ продукты другъ у друга или же совершаютъ кражи въ сосѣднемъ колхозѣ. О политикѣ разговоровъ не слышно, ибо говорить между собою опасно, да и никто не рискуетъ вступать въ эти бесѣды.

Каждую недѣлю обычно устраивается общее заводское собраніе. Въ связи съ плохой посѣщаемостью администрація въ день собранія не выпускаетъ рабочихъ съ завода, что съ особой строгостью выполняетъ охрана заводской проходной.  Часто можно было слышать, какъ рабочіе говорили: «На что намъ нужны эти собранія, когда они насъ не кормятъ!» Основнымъ ораторомъ на этихъ собраніяхъ обычно былъ предсѣдатель заводского комитета. Онъ чаще всего призывалъ къ  повышенію нормъ выработки, пользуясь при этомъ пріемами надоѣвшей всѣмъ совѣтской агитаціи. Если въ отвѣтъ выступалъ кто-либо изъ присутствующихъ и, обѣщая увеличить выработку, все же сводилъ свое выступленіе къ просьбѣ улучшить питаніе, то тогда снова начиналось «внушеніе» съ указаніемъ, что не время сейчасъ объ этомъ разговаривать, т.к. на первомъ планѣ стоитъ снабженіе Красной арміи. А судьба такихъ «смѣльчаковъ» рѣшалась очень просто — они безслѣдно исчезали съ завода.

Однажды я былъ свидѣтелемъ, какъ послѣ 18 часовъ работы мастеръ одного цеха не отпускалъ домой рабочихъ, требуя отъ нихъ продолжать работу, а на просьбу ихъ дать имъ за это добавочнаго хлѣба, онъ отвѣтилъ: «Подумаешь чего захотѣли, солдаты на фронтѣ и по трое сутокъ ничего не ѣдятъ!» Я лично убѣжденъ, что отъ всякаго рабочаго, работающаго безсмѣнно 14 часовъ подрядъ, ожидать какой-либо продуктивной работы не приходится.

На заводѣ ежедневно монтировалось безъ установокъ моторовъ около 20 танковъ, но изъ-за недостатка сырья и отсутствія необходимыхъ частей часто въ теченіе нѣсколькихъ днѣ заводъ простаивалъ. Нерѣдко заводъ отдавалъ куда-то свое сырье и матеріалы, и отъ того опять возникали перебои въ работѣ.

Военноплѣнныхъ нѣмцевъ къ работѣ на заводѣ не допускали. Я слышалъ, что они используются на строительныхъ работахъ въ Сталинградѣ. Теперь каждому русскому я совѣтую идти въ германскій плѣнъ, но ни одному не посовѣтую попасть въ лапы большевиковъ, такъ какъ самъ на себѣ извѣдалъ прелести совѣтскаго штрафного лагеря, прежде чѣмъ оттуда меня направили на фронтъ въ штрафную роту.

Въ сентябрѣ 1943 года я былъ послѣ рѣшенія суда препровожденъ въ концентраціонный лагерь приблизительно въ 125 кмъ отъ Свердловска. Ежедневно туда поступало отъ 50 до 100 человѣкъ осужденныхъ. Ихъ группировали по 500 человѣкъ и посылали на фронтъ. 15 ноября 1943 года я, уже вошедшій въ группу изъ 550 человѣкъ, былъ отправленъ подъ Великія Луки въ 246-ой штрафной батальонъ. Оттуда меня перевели въ 261 полкъ 381 дивизіи, гдѣ я пробылъ семь сутокъ, и у деревни Дворищѣ (подъ Витебскомъ) использовалъ первую возможность и перебѣжалъ къ нѣмцамъ».

 

Мы заранѣе знаемъ, что скажутъ «совки». «Да, это грязный фашистскій листокъ, его издавали измѣнники Родины, нѣмецкіе прислужники …» и далѣе по тексту. Отвѣчаемъ «совкамъ». Это, ужъ, пусть каждый самъ рѣшаетъ, кому больше вѣрить: грязнымъ и лживымъ статейкамъ Эренбурга, Гроссмана, Полевого и прочихъ жидо-сталинскихъ писакъ въ исключительно «правдивыхъ» совѣтскихъ газетахъ, или статьямъ русскихъ журналистовъ въ неподконтрольной Кремлю и Лубянкѣ прессѣ, выходившей на занятыхъ нѣмцами территоріяхъ, гдѣ фактически не существовало цензуры, т.к. у нѣмцевъ элементарно не хватало цензоровъ, знающихъ русскій языкъ, и они сплошь и рядомъ требовали отъ редакторовъ русскихъ газетъ для провѣрки лишь переведенные на нѣмецкій языкъ заголовки газетнаго номера.

О томъ же какъ, происходило «освобожденіе» изъ «фашисткой неволи» и возвращеніе на сталинскую «волю», хорошо разсказывается въ тѣхъ же воспоминаніяхъ, авторъ которыхъ возмущался тѣмъ, что «послѣ дневной работы» надо было «штопать чулки хозяйскихъ дѣтей. Если штопка не нравилась, хозяйка могла все распороть и приказать перештопывать». Описаніе «освобожденія» изъ «рабства» съ его «ужасами» сверхурочной штопки чулокъ настолько красочно, что его стоитъ привести полностью.

 

«Когда совѣтскія войска подошли къ Кенигсбергу, мѣстные жители въ спѣшкѣ стали покидать свои дома. Хозяинъ звалъ съ собой и маму, но она отказалась. Многіе хозяева предлагали своимъ работникамъ уходить вмѣстѣ съ ними на западъ, предупреждая, что на родинѣ ихъ ждетъ каторга или смерть. Нѣкоторые ушли, но большинство рвались домой.

Маминъ хозяинъ далъ ей свою любимую овчарку — въ сопровожденіе и посовѣтовалъ идти лѣсомъ. По дорогѣ отступали нѣмцы, обозленные пораженіемъ, и встрѣча съ ними была небезопасной. Умирая отъ страха, мама все же дошла до своихъ (въ смыслѣ до большевиковъ — ред.).

Первая встрѣча съ совѣтской арміей была волнующей. Люди обнимались, цѣловались, плакали отъ счастья. Солдаты спрашивали встрѣчныхъ о своихъ родныхъ, тоже угнанныхъ въ Германію, показывали ихъ фотографіи.  Но армія  прошла дальше  на  западъ,  а  ихъ  мѣсто  заняли тыловики, различныя подраздѣленія развѣдки, штабы и прочее. И тогда началось самое страшное.

Когда врагъ глумится надъ тобой, это одно, но когда свои — это совсѣмъ другое. Мало того, что они издѣвались надъ мѣстными, не успѣвшими эвакуироваться или не захотѣвшими изъ-за сочувствія къ русской (совѣтской — ред.) арміи, но и надъ своими, насильно угнанными въ Германію. Насиловали дѣтей, женщинъ, старухъ. Въ домѣ, гдѣ остановилась семья Павла, за стѣной лежала парализованная женщина, и къ ней стояла очередь, пока та не умерла. Побрякивая медалями, молодцы изъ штабовъ рыскали по домамъ въ поискахъ наживы или молоденькихъ дѣвушекъ. Однажды чуть не изнасиловали и мою маму, ей было тогда 11 лѣтъ. Пригрозивъ ея матери, моей бабушкѣ, что всѣхъ разстрѣляетъ, одинъ изъ «героевъ» выволокъ маму изъ-подъ стола и потащилъ къ двери, но къ счастью не успѣлъ. На шумъ прибѣжалъ офицеръ изъ развѣдки. Онъ арестовалъ негодяя и посовѣтовалъ намъ сидѣть дома, а не шляться по улицамъ. Пьяные тыловики не разбирали, гдѣ свои, а гдѣ чужіе. Стуча себя въ грудь, они кричали, что кровь проливали за Родину, а сами никогда и не нюхали пороха. Не дай Богъ было попасться имъ въ эту минуту.

На глазахъ у семьи Павла разстрѣляли двухъ братьевъ, угнанныхъ еще мальчишками. Сейчасъ это были два взрослыхъ красивыхъ парня. Они плакали, просили ихъ отпустить, но ихъ поставили къ стѣнѣ какого-то дома и разстрѣляли. Павла тоже два раза водили на разстрѣлъ, но каждый разъ кто-то мѣшалъ — не судьба. Мой дѣдъ и мама говорили, что за всю войну такъ не натерпѣлись страха, какъ за тѣ нѣсколько дней, пока ихъ не отправили домой. Добирались на товарныхъ поѣздахъ. По дорогѣ ихъ обворовали. Рядомъ ѣхалъ демобилизованный женскій батальонъ, и кто-то изъ дѣвушекъ позарился на дѣдовъ чемоданъ. Больше всего Павелъ жалѣлъ альбомы съ фотографіями. Было тамъ и нѣсколько золотыхъ монетъ — наслѣдство Фаины.

Много жуткаго можно еще описать, но стоитъ ли. Все въ прошломъ. Когда семья вернулась въ родную деревню Войтовка. Павелъ устроился сторожемъ на скотный дворъ, но ненадолго. 26 апрѣля 1948 г. его арестовали. Его судили и приговорили къ 25-ти годамъ. Сидѣлъ онъ въ Рославльскомъ лагерѣ. Ему уже было 56 лѣтъ, и надежды на возвращеніе не оставалось. Его навѣщала старшая дочь и каждый разъ плакала, разсказывая, что въ этомъ обозленномъ человѣкѣ трудно было узнать прежняго добраго и веселаго отца.

Умеръ «отецъ всѣхъ народовъ», и Павелъ подалъ на апелляцію. Въ 1956 году его освободили. Онъ вернулся больной и сломленный. Но все равно я вспоминаю его съ теплотой и благодарностью.

Умеръ дѣдъ Павелъ 2 января 1963 г. въ день своего 72 – лѣтiя».

 

Къ этому насъ остается лишь добавить самъ текстъ Обращенія солдатъ РОА, въ которомъ и дается правильное пониманіе того, что есть рабство, а что есть свобода и какъ надо смотрѣть на «угонъ» рабочихъ въ Германію глазами подлинно Русскаго человѣка.

 

НАШЪ ДОЛГЪ

(Обращеніе солдатъ РОА)

 

Русскіе люди!

Безпримѣрныя страданія пережили мы со времени коммунизма. Помните ли вы ещё, какъ наши матери и отцы, какъ наши братья и сестры ежедневно боялись за свою жизнь. Вѣчная боязнь была у насъ предъ тюрьмой, ссылкой передъ смертью въ застѣнкахъ НКВД. Сколько милліоновъ нашихъ собратьевъ прошли эту дорогу страданія, ихъ кости и полусгнившія тѣла теперь обнаруживаютъ въ массовыхъ могилахъ. Они убиты навязаннымъ намъ совершенно чуждымъ строемъ, который превращалъ насъ въ рабовъ. У насъ, русскихъ крестьянъ была отобрана земля, лучшіе и трудоспособнѣйшiе изъ насъ, которые стремились сохранить небольшіе остатки собственности въ чистотѣ и порядкѣ, были сосланы и объявлены кулаками, и ихъ, какъ безправныхъ рабовъ использовали на непосильномъ трудѣ.

Рабочіе, которые проливали свою кровь за обѣщанную свободу, въ благодарность за это не имѣли возможности купить за мѣсячную зарплату пары сапогъ. Преданные, окруженные со всѣхъ сторонъ шпиками, они попадали за минутное опозданіе въ тюрьму. Принудительныя работы и смерть были ихъ судьбой. Вся Россія была превращена въ большую тюрьму.  Сталинъ сталъ ея надзирателемъ и жиды использовали это для своихъ благъ.  Было ли это въ интересахъ русскаго народа? Нѣтъ. Цѣлью всего этого была міровая революція.  Русская кровь должна была быть пролита за міровое владычество жидовъ. На нашихъ русскихъ костяхъ была построена огромная совѣтская промышленность. Мы, русскіе, должны были служить въ эту войну пушечнымъ мясомъ.

Помните ли вы еще, какъ старшіе изъ насъ ждали толчка извнѣ, который послужилъ бы началомъ разгрома кроваваго террора большевизма. Болѣе молодые среди насъ не имѣли счастья знать лучшую жизнь, о которой помнили  старшіе. Жизнь молодыхъ людей была будничной и сѣрой, но въ каждомъ изъ нихъ была неясная надежда на что-то, что должно  было случиться, принеся облегченіе и улучшеніе ихъ жизни.

Это совершилось — наступила война.

Сталинъ и жиды видятъ цѣль этой войны въ большевизаціи всей Европы, мы же русскіе, видимъ въ этой войнѣ наше освобожденіе.

Эта война — дѣйствительно отечественная война, какъ ее называютъ большевики, но только не въ томъ смыслѣ, какъ думаетъ и говоритъ Сталинъ, не для Сталина она является отечественной, а для насъ, русскихъ, не для него мы ведемъ ее, а противъ него.

Мы, русскіе люди, никогда не должны забыть страданія, причиненныя намъ большевизмомъ!

Мы никогда не должны забыть, что эта война является единственной возможностью, которую судьба дала намъ для освобожденія отъ террора Сталина и жидо-большевизма!

Мы, солдаты, вставшіе въ ряды Русской Освободительной арміи, бывшіе красноармейцы, испили чашу страданія русскаго народа до конца. Мы тѣ люди, которыхъ противъ нашей воли, посредствомъ лжи и нагана въ рядахъ Красной арміи гнали на смерть, въ защиту ненавистнаго намъ строя. Все это мы ясно видимъ и сознаемъ и, если нужно, то пожертвуемъ  наши жизни за великую задачу созданія новой, счастливой Россіи, свободной отъ большевистскаго террора. Народы Европы, руководимые могучей Германіей, стоятъ въ этой совмѣстной борьбѣ на нашей сторонѣ.

Въ этой тотальной войнѣ, въ которой ни одинъ человѣкъ не можетъ и не долженъ стоять, сложа руки, если онъ любитъ свою родину и не хочетъ, чтобы она была уничтожена, а ея населеніе разстрѣливалось жидо-большевиками, мы не имѣемъ права бездѣйствовать. Мы хотимъ выйти изъ этой войны, какъ народъ, который достигнувъ совмѣстной побѣды надъ лютѣйшимъ врагомъ человѣчества, гордо и свободно вольется въ семью народовъ Европы.

Поэтому мы, солдаты Русской Освободительной арміи, призываемъ васъ радостно, понявъ необходимость этого мѣропріятія, встрѣтить распоряженіе о трудовой повинности. Этого требуетъ наше общее дѣло.

Германія и другіе народы Европы даютъ намъ примѣръ. Германія въ этой войнѣ не только руководитъ нами, но и несетъ на своихъ плечахъ главную тяжесть войны. Въ Германіи каждый мужчина, каждая женщина отдаютъ своей родинѣ, все, что только возможно.

Германская военная промышленность растетъ со дня на день, создавая самое лучшее оружіе въ мірѣ. Помогайте ковать это оружіе, при помощи котораго мы завоюемъ побѣду.

Мы призываемъ васъ обрабатывать землю и помогать ее обрабатывать, все равно гдѣ: на родинѣ или въ прекрасной Германіи, чтобы арміи Европы могли получать хорошее снабженіе, увеличивая вою ударную силу и боеспособность. Тѣ изъ насъ, которые будутъ имѣть возможность согласно сегодняшняго распоряженія работать въ Германіи, на самыхъ современныхъ фабрикахъ міра, на самыхъ лучшихъ обработанныхъ поляхъ, станутъ въ будущемъ учителями и примѣромъ для остальныхъ, въ мирной возстановительной работѣ нашей родины.

Многіе изъ насъ, солдатъ, посѣтили Германію, и мы благодарны за эту данную намъ возможность, т.к. это открыло намъ глаза на то, насколько оболгала насъ большевицкая пропаганда. Мы также познали, что нѣмцамъ можно вѣрить на слово, они относятся къ людямъ, такъ, какъ этого требуетъ человѣческое достоинство.

Въ Германіи живутъ свободно, не такъ, какъ жили мы въ Совѣтскомъ «раю», рабами iудо-большевицкаго режима.

Русскіе люди, мы солдаты, за ваше счастьѣ, за счастливую будущность нашей страны отдаемъ свои жизни!

Внесите и вы своей работой долю въ общую борьбу противъ большевизма, для блага русскаго народа.

Это вашъ долгъ! Это долгъ каждаго русскаго патріота!»

 

(Опубликовано въ газетѣ «Новый путь», цитируется по ГАРФ, ф. 5861, оп. 1, д. 17, л. 7-9).

 

Редакція «Силы и Славы»