… Передъ нами – двѣ цитаты, которые, будучи соединены вмѣстѣ, разрываютъ пространство и время, стараясь овладѣть сознаніемъ читателей, чтобы одновременно находиться въ немъ двумя антагонистическими точками зрѣнія. Первая - это голосъ современника тѣхъ далекихъ теперь отъ насъ событій, вторая - мысли человѣка, живущаго рядомъ, историка-спеціалиста, учителя и наставника молодежи. Обѣ они внѣшне одинаково убѣдительны, взвѣшены и точны, обѣ претендуютъ на роль истины въ послѣдней инстанціи. Но даже неискушенному «большой политикой» обывателю сегодня уже понятно - такъ не бываетъ, ибо Правда всего лишь одна. Что же, попробуемъ разобраться... .

Въ періодъ съ 22 февраля по 2 марта 1917 года въ столицѣ Россійской Имперіи вспыхнули антиправительственные безпорядки, результатомъ чего, какъ извѣстно, стало ниспроверженіе Монархіи въ странѣ, низведеніе съ Престола послѣдняго Богопомазанного Царя изъ Династіи Романовыхъ, созданіе Временнаго правительства, легализація совѣтовъ рабочихъ и солдатскихъ депутатовъ. Только на берегахъ Невы за вѣрность Старому Порядку отдали жизнь 1417 сотрудниковъ полиціи, жандармеріи и охраннаго отдѣленія, что, впрочемъ, не помѣшало «Львову, Керенскому и Къ» объявить создаваемый ими «новый мiръ» человѣколюбивымъ, цивилизованнымъ и гуманнымъ.

На территоріи нынѣшней Украины о событіяхъ въ центрѣ стало извѣстно почти сразу, и здѣсь, рядомъ съ такъ называемыми «силами прогресса», сразу же активизировались адепты реакціи (разнаго рода черносотенцы-легитимисты, то есть - сторонники неприкосновенности Самодержавія на базѣ принятаго еще Павломъ Первымъ Закона о престолонаследованіи), причемъ главной задачей ихъ на томъ этапѣ стало противодѣйствіе распространенію въ краѣ слуховъ о самомъ столичномъ мятежѣ.

Въ Кіевѣ все телеграммы и сообщенія на эту тему задерживались по приказу главнаго начальника военнаго округа генералъ-лейтенанта Ходоровича и коменданта города генерала Медера. Уже 28 февраля 1917 г. мѣстный губернаторъ запретилъ любые публикаціи соотвѣтствующаго профиля и предупредилъ городского главу Бурчака, что за распространеніе о содержаніи личнаго письма къ нему предсѣдателя распущенной наканунѣ Государственной Думы Родзянко онъ, Бурчакъ, будетъ нести уголовную отвѣтственность.1 На два дня раньше приказали считать ложными всѣ петроградскія извѣстія главные правительственные чиновники Харьковской губъ., а за нарушеніе соотвѣтствующаго постановленія редакція газеты “Южный край” была оштрафована на 3 тыс. руб. и впервые за 35 лѣтъ своего существованія вышла съ купюрами.2 По этой же причинѣ не состоялось и засѣданіе думы главнаго административнаго центра регіона.3 Въ Полтавѣ губернаторъ Молловъ 1 марта “...шифромъ... предложилъ всемъ цензорамъ не пропускать въ прессу сообщеній о событіяхъ въ Таврическомъ дворцѣ, а желѣзнодорожному телеграфу не передавать частнымъ лицамъ информацію о текущихъ событіяхъ.”4 Въ Черниговѣ къ аналогичнымъ дѣйствіямъ прибѣгъ начальникъ мѣстной гражданской власти баронъ Греневицъ, въ Одессѣ – командующій военнымъ округомъ генералъ Эбеловъ, въ Севастополѣ – возглавитель Черноморскаго флота адмиралъ Колчакъ, въ Кременчугѣ – командиръ гарнизона Смирновъ, въ Старобѣльськѣ – полковникъ Лебедевъ.5 Аналогичныя событія тогда же имѣли мѣсто въ Евпаторіи, Ялтѣ, Ѳеодосіи, Житомирѣ, Миргороде, Словяносербскѣ, Бахмачѣ, другихъ населенныхъ пунктахъ.6 Слѣдуетъ отмѣтить, что подобнаго рода противодѣйствіе наступающей на страну гидрѣ либерализма была настолько эффективнымъ, что это черезъ много лѣтъ признавала и совѣтская исторіографія. “Периферійная власть, – читаемъ, напримѣръ, въ одной изъ книжекъ, вышедшихъ изъ печати въ 1986 г., – выдумывала разнообразныя преграды проникновенію в массы свѣденій о революціонныхъ событіяхъ... Даже 1 марта ни одна изъ газетъ, которые издавались на Украинѣ, не извѣстила о положеніи въ столицѣ.”7

Еще однимъ моментомъ борьбы русскихъ легитимистовъ съ революціей было противодѣйствіе ей сотрудниковъ царскихъ спецслужбъ. Въ частности, относительно Юго-Западнаго края слѣдуетъ имѣть въ виду тотъ фактъ, что уже въ періодъ съ 27 февраля по 2 марта 1917 г. на кіевскихъ улицахъ велись упорные бои между полиціей, жандармеріей и т.н. “рабочими дружинами”.8 Въ первый день весны того же года демократы сдѣлали попытку разоружить “голубыхъ мундировъ” въ Конотопѣ, въ ходѣ чего, ясное дѣло, не обошлось безъ борьбы между представителями обѣихъ лагерей. Въ Малоросciи еще 28 февраля Харьковскій полицмейстеръ полностью контролировалъ ситуацію на всѣхъ безъ исключенія предпріятіяхъ города, его подчиненные успѣшно укротили противозаконный митингъ рабочихъ завода Шиманского (нынѣ – “Красный октябрь”), разогнали грабителей возлѣ проходной фабрики “ВѢКЪ”, всячески препятствовали выборамъ въ т.н. “совѣтъ”. Тогда же агенты Харьковскаго ГЖУ защищали помѣщеніе собственнаго учрежденія и его архивъ, пытались воспрепятствовать аресту революціонерами вице-губернатора Астафьева, коменданта города Горбанева, начальника конвойной команды Третьякова, и т.п..10 На Югѣ уже 20-22 февраля Николаевскій градоначальникъ вице-адмиралъ Покровскій ввелъ въ дѣйствіе “Инструкцію на случай возникновенія волненій”, даже черезъ недѣлю полицейскіе владѣли ситуаціей въ Екатеринославѣ, Херсонѣ, Симферополѣ, на Донбассѣ, въ Криворожьѣ. Возникшіе же большевицкіе мятежи на Краматорскомъ машиностроительномъ заводѣ, въ Енакіево и Бирзуле были ими подавлены силой.

Имѣемъ нѣкоторыя свѣденія и относительно, такъ сказать, гражданской составляющей мѣстнаго праваго консерватизма. Напримѣръ, отдѣльные воспоминанія середины 30-х годовъ ХХ ст. свидѣтельствуютъ, что въ февралѣ-мартѣ 1917 г. “въ Кіевскихъ среднихъ школахъ господствовала реакціонность, даже настоящее черносотенство преобладающей массы учениковъ. Кіевъ, эта твердыня самой откровенной реакціи, былъ напрочь забитъ самыми злостными монархистами, черносотенцами, “союзниками” (членами черносотеннаго “Союза Михаила Архангела)».12 Жители вышеупомянутыхъ политическихъ взглядовъ дѣйственно поддержали вѣрноподданическій порывъ той части дислоцированныхъ на Печерскѣ донскихъ казаковъ, которые концентрировались на вокзалѣ “чтобы идти на Петроградъ для подавленія мятежа”.13 Въ предѣлахъ же самой губерніи телеграфисты фиксировали огромное количество депешъ разныхъ лицъ откровенно контрреволюціоннаго содержанія.14 На Полтавщинѣ категорически не признала властныхъ полномочій Временнаго комитета распущенной Николаемъ ІІ Государственной Думы Кременчугская земская управа, члены которой на спеціальномъ засѣданіи подтвердили свою приверженность Старому Порядку.15 Въ Луганскѣ укротить демагогическія страсти старались монархически настроенные депутаты городской думы, а въ Краматорскѣ – директоръ одного изъ моторно-механическихъ завѣденій, который не побоялся одинъ выйти навстрѣчу опъяненнымъ лозунгами «свободы, равенства и братства» манифестантамъ.16 Въ Харьковѣ ректоръ Технологическаго института профессоръ Осиповъ 28 февраля категорически запретилъ студентамъ устраивать въ аудиторіяхъ митинги и прекращать занятіе.17 На стражѣ Престола стояла пока что и Православная Церковь: 1 марта 1917 г., игнорируя всяческіе «нововведенія» «временщиковъ», въ каѳедральномъ соборѣ и во многихъ храмахъ состоялись панихиды памяти по злодѣйски убіенному за 36 лѣтъ до этого Императору Александру ІІ.18

2 марта 1917 года въ кулуарахъ новой власти возникъ документъ, которому суждено было войти въ исторію подъ названіемъ «Манифестъ объ отреченіи Николая ІІ». Составленный: а) съ нарушеніемъ всѣхъ внѣшнихъ формъ, б) въ полномъ противорѣчіи съ законами Имперіи, в) даже безъ самаго перваго слова, г) подписанный карандашомъ, онъ, тѣмъ не менѣе, долгіе годы подавался намъ въ качествѣ непререкаемаго подлинника. Въ ближайшіе дни, гдѣ-то съ 3 по 10 марта, прекращается юридическое существованіе Департамента полиціи и его мѣстныхъ филіаловъ, т.е., “петроградскій сценарій”, по которыму традиціонная служба правопорядка была въ столицѣ полностью уничтожена, разыгрывался теперь по всей странѣ. Однако если на сѣверѣ, возможно, все дѣйствительно уже закончилось (“...и старъ, и младъ празднуютъ свободу”), периферія находилась лишь въ началѣ этого кроваваго «пиршества». Со всѣми вытекающими изъ этого слѣдствіями.

Въ Галицiи бурныя событія имѣли мѣсто въ охваченномъ водоворотомъ безпрерывныхъ демонстрацій городкѣ Монастиржиско, которые кое-гдѣ на окраинахъ автоматически переходили въ тривіальный грабежъ. Укрощать одинъ изъ такихъ эксцессовъ командованіе послало дежурившую по гарнизону роту, но ея солдаты вынуждены были отступить передъ бѣсновавшейся толпой. Тогда на помощь имъ пришли тѣ православные священники, которые не пожелали прославлять революцію: именно благодаря ихъ уговорамъ и молитвамъ напряженіе удалось временно снять.19

На Буковинѣ центромъ сопротивленія стали Черновицы. Именно здѣсь къ бойкоту демократіи прибѣгли комендантъ города, два его помощника и мѣстные москвофилы, которые даже создали что-то наподобіе собственной автономной группы и перешли “...къ противодѣйствію новымъ порядкамъ, прекратившемуся лишь послѣ ихъ ареста».20

Въ границахъ Подольской губ. намъ удалось выявить по крайней мѣрѣ 8 ячеекъ реакціи. Такъ, уже 3 марта 1917 г. активно проявила себя полиція и желѣзнодорожная жандармерія ст. Гречани, сумѣвшая, несмотря на значительныя потери личнаго состава (“Лишь нѣкоторымъ стражникамъ, - отмѣчаютъ источники, - посчастливилось уцѣлѣть...”), нанести рядъ пораженій пролетарскимъ формированіямъ и даже обезвредить ихъ бронепоѣздъ, курсировавшій съ одной вѣтви на другую. 9-10 марта въ свой послѣдній бой вступили агенты Гайсинскаго, Летичевскаго, Проскуровскаго, Винницкаго уѣздныхъ управленій имперскаго МВД. Изъ гражданскихъ лицъ на царистскихъ позиціяхъ продолжали оставаться: начальникъ общегубернской технической службы движенія Оголинъ, его помощникъ Родіоновъ (лишенны работы и имущества), а также директоръ Винницкой мужской гимназіи Киржацкій (причемъ послѣдній, войдя въ составъ тамошняго «комитета общественныхъ организацій», на его засѣданіяхъ регулярно выступалъ съ откровенно черносотенными заявленіями и рѣчами).21

Въ Волынской губ. правоконсервативное движеніе сосредоточивалось тогда прежде всего вокругъ Почаевской Лавры, газеты «Жизнь Волыни», отдѣльныхъ служащихъ типа бывшаго начальника мѣстнаго ГЖУ генералъ-майора Юденича и полковника Красильникова, по глухимъ селамъ и хуторамъ. Въ частности, почаевский архимандритъ Виталій (Максименко) настойчиво призывалъ вѣрующихъ хранить Православную Вѣру и оставаться вѣрными законному Царю. Реакціонные журналисты печатали матеріалы, гдѣ доказывали противозаконное происхожденіе временнаго правительства, критиковали все его безумные поступки и мѣропріятія. Тамошніе жандармы, опираясь главнымъ образомъ на лицъ съ опытомъ филерской работы, создали весьма дѣйственное подполье, а полковнику Иванову, «...который усматривалъ революціонеровъ даже въ меньшевикахъ», удалось возглавить Житомирскій совѣтъ военныхъ депутатовъ.23 Крестьянство же и вовсе продолжало сохранять въ своей средѣ чисто вандеевские настроенія.22

4 марта 1917 г. приказомъ полицмейстера Горностаева вся кіевская полиція была приведена въ полную боевую готовность – шагъ весьма своевременный, особенно съ учетомъ того, что уже черезъ сутки городъ станетъ военнымъ лагеремъ и ей придется драться съ революціонерами на Подолѣ, Куреневкѣ, въ предѣлахъ Печерска. Жесткой осадѣ бунтовщиковъ были подвергнуты помѣщенія мѣстной жандармеріи, охраннаго отдѣленія, комендатуры. Начался штурмъ революціонерами Лукьяновськой тюрьмы, гарнизонъ которой оказался какъ бы между молотомъ и наковальней, поскольку толпу, напиравшую на ворота извнѣ, изнутри поддерживали заключенные. На Святошинѣ и Нѣвкахъ, а также во второй гимназіи пытались организовать сопротивленіе члены мѣстнаго «Союза русскаго народа», въ Дворцовой части города – стража Маріинскаго дворца. Изъ свято-Успенской Печерской Лавры всѣхъ ихъ своимъ авторитетомъ поддерживаетъ митрополитъ Кіевскій и Галицкий Владиміръ (Богоявленскiй). Постепенно борьба противъ новыхъ властей начинается также въ Фастовѣ, Бѣлой Церкви, Васильковѣ, Умани.24

Изъ противниковъ новаго порядка на Черниговщинѣ на сегодняшній день автору этихъ строкъ извѣстны, къ сожалѣнію, лишь нѣсколько именъ изъ окруженія уже упоминавшагося выше губернатора барона Греневица и его помощника П. И. Матвеева, которые старались сорганизовать хоть какое-то противодѣйствіе наползающей анархіи (за что, кстати, и были арестованны 5 марта 1917 г.) «Монархическія настроенія продолжали оставаться очень сильными въ южныхъ уѣздахъ губерніи»25, однако этотъ стихійный роялизмъ до опредѣленнаго момента никакъ себя не проявлялъ, ограничиваясь исключительно бытовымъ уровнемъ, откровенно враждебнымъ отношеніемъ простыхъ землепащцевъ къ такимъ понятіямъ, какъ «республика», «парламентъ», «вибори», «права людини».

Нѣсколько активнѣе дѣйствовали черносотенцы Полтавской губ. Къ примѣру, въ самомъ административномъ центрѣ регіона они уже 3-5 марта 1917 г. защищали отъ наскоковъ разъяренной толпы вокзалъ, телеграфъ, телефонную станцію, тюрьму, зданіе арестантскихъ ротъ, отдѣльныя помѣщенія, за что еще черезъ 2 дня были подвергнуты тюремному заключенію вмѣстѣ съ жандармскими полковниками Сѣдовымъ, Балабановымъ, Якобсономъ и Угрюмовымъ. Въ Кременчугѣ контрреволюцію возглавляли нѣкоторые земцы и находившійся здѣсь въ эвакуаціи Ломжицкій вице-губернаторъ Штюрмеръ, полицеймейстеръ Згура, полковникъ Смирновъ, причемъ самъ начальникъ, мѣстный полицеймейстеръ Згура, мужественно велъ себя даже въ моменты, когда за одно ношеніе формы его вѣдомства людямъ началъ угрожать разстрѣлъ, а начальникъ гарнизона полковника Смирнов (см. выше) во время осады «пролетаріями» гауптвахты былъ тяжело раненъ въ грудь, звѣрски избитъ и, вмѣсто госпиталя (охъ ужъ эти мнѣ «добрые» нравы восходящей демократіи!), помѣщенъ за рѣшетку. На уѣздномъ уровнѣ аналогичная ситуація сложилась въ Золотоношѣ, Костянтиноградѣ, Лохвицѣ, Драбовѣ, Козельцѣ, Ромоданѣ. Перестрѣлки полицейскихъ исправниковъ съ бунтовщиками зарегистрированы на ст. Мачехи, въ селеніи Бѣлики послѣдніе напали на волостного пристава и его помощниковъ, а жители Кобелякъ стали свидѣтелемъ того, какъ жандармы старались не допустить освобожденія т.н. «политзаключенныхъ» и дезертировъ. Повсемѣстно обстоятельства заставляли легитимистовъ защищать отъ разгрома свои партійныя ячейки; имѣло мѣсто также противостояніе попыткамъ уничтоженія книжныхъ магазиновъ и кіосковъ, принадлежавщихъ Полтавскому управленію СРН26.

Эстафетность характеризовала и то, что происходило тогда въ Харьковской губ. Сначала фортуна испытала на прочность консерваторовъ самаго Харькова: когда распропагандированные военнослужащіе техническихъ частей напали на городовыхъ и жандармскихъ унтеръ-офицеровъ, то получили достойный отпоръ. Рѣзкое, не безъ взаимной борьбы, размежеваніе состоялось также въ городскихъ казармахъ: опредѣленная часть солдатъ, сохраняя вѣрность присягѣ, не пожелала участвовать въ общемъ митингѣ передъ зданіемъ городской думой на Николаевской площади. «Сюда пришли, - пишетъ, въ частности, совѣтскій изслѣдователь И. К. Рыбалко, - почти всѣ батальоны … со своими офицерами”27, и важнѣйшее въ данной цитатѣ – но незамѣтное на первый взглядъ русское «почти», полностью подтверждающее нашу мысль о томъ, что далеко не все «люди въ сѣрыхъ шинеляхъ» поддержали тогда революцію! Затѣмъ настала очередь Балаклеи, гдѣ монархически настроенные командиры нѣкоторое время поддерживали порядокъ въ Уланскомъ и V запасномъ пѣхотномъ полкахъ. Въ Изюмѣ движеніе за сохраненіе Стараго Порядка пріобрѣло видъ противодѣйствія уѣздной администраціи любымъ попыткамъ «временныхъ властей» ликвидировать ее, въ селѣ Савинцы – рѣшительнаго поведенія извѣстнаго своей реакціонностью главы губернской управы В. Акишева. Не измѣнили Царю урядники селъ Бѣлянське, Тарановка, Зориновка, Сѣнное. Противъ демократовъ агитировалъ земледѣльцевъ нещадовскій приставъ Руденко. Въ мѣстечкѣ Двухлѣтняя Купянскаго уѣзда старался отвратить людей отъ участія въ демонстраціи отставной жандармъ Гриновъ, здѣсь же за это звѣрски убитый. «Я монархистъ и не откажусь отъ своихъ убѣжденій», - имѣлъ смѣлость заявить И. М. Бичъ-Лубенський. Съ самаго начала революціи яркимъ оппонентомъ «февралистовъ» сталъ харьковскій архіепископъ Антоній (Храповицкiй)28.

Всячески противодѣйствовали революціи въ Екатеринославѣ. 4-6 марта 1917 г. въ поединокъ съ ней вступили стражники Брянскаго завода и фирмы «Сиріусъ», 7 марта - полиція Заднѣпровскаго района (при этомъ въ одной изъ стычекъ съ преступниками погибъ приставъ), въ слѣдующіе три дня – жандармы Кайдаковъ и Верхне-Днепровска. Всего же въ указанный періодъ «за преступленія противъ свободы» здѣсь были лишены свободы, а то – и самой жизни, до 700 сотрудниковъ городскихъ спецслужбъ. Загремѣли выстрѣлы контрреволюціонеровъ на рудникахъ «Сергѣй», «Берестово-Богодухово», въ Горловкѣ, Дебальцево, Юзовкѣ, Щербиновкѣ. Въ Луганскѣ попытку Реставраціи возглавилъ убитый 9 марта жандармскій ротмистръ Бондаренко, на Ясиновскомъ пріискѣ – тамошній урядникъ, на Нелѣповской шахтѣ – стражники даннаго предпріятія, на Енакіевскомъ металлургическомъ заводѣ - приставъ и его помощникъ (за что были арестованы и подвергнуты издѣвательствомъ), въ Лисичанскѣ – городскіе исправники. Авдеевский старшина «…запретилъ читать манифестъ объ отреченіи Императора отъ престола и разсказывать о событіяхъ въ Петроградѣ, угрожая крестьянамъ оружіемъ». Въ селѣ Нарядное такъ же поступилъ начальникъ волостного правленія. Въ Маріуполѣ за возстановленіе Самодержавія выступилъ подполковникъ Купріяновъ и группа черносотенцевъ (изгнаны изъ города 8-9 марта), въ Чигиряхъ - казаки во главѣ со своимъ сотникомъ, въ Славяновкѣ – гласный В. Кобецъ. Отказался служить политическимъ неофитамъ губернаторъ Чернявскій. Съ другой стороны, имѣло мѣсто «сотрудничество» черносотенцевъ съ новыми властями съ цѣлью дискредитаціи этихъ послѣднихъ въ глазахъ населенія: такъ, священникъ Гонтаревский, который съ амвона регулярно провозглашалъ анаѳемы либераламъ, возглавилъ культурную комиссію Дружкивскаго совѣта, въ Васильевкѣ такую же должность заняла «откровенно реакціонная личность». Многочисленные случаи борьбы съ послѣдышами Львово-Керенского зафиксированы на Криворожьѣ29.

Лозунгъ «За Вѣру, Царя и Отчизну» имѣлъ своихъ сторонниковъ и въ Херсонской губ. Къ примѣру, въ Одессѣ носителями его стали прежде всего тѣ депутаты органовъ мѣстнаго самоуправленія, которые, подъ видомъ сохраненія монархическихъ порядковъ, всячески старались затормозить процессъ разрушенія либералами традиціонныхъ формъ народной жизни. Реакціонное подполье существовало также и въ штабѣ Одесскаго военнаго округа: въ частности, именно подъ его давленіемъ командующій ВО генералъ Эбеловъ на первыхъ порахъ пытался бороться съ республиканцами. «На Слободкѣ были разбросаны листовки контрреволюціоннаго содержанія», легитимисты разогнали демократическій митингъ въ 1-й швейной мастерской города, сорвали красную тряпку съ крыши Ремесленнаго училища, силовыми методами нейтрализовали самыхъ активныхъ крикуновъ изъ совѣта рабочихъ депутатовъ. 9 марта 1917 г. директоръ электротехнической гимназіи заявилъ, что онъ «…никакихъ измѣненій признавать не собирается, любые митинги въ предѣлахъ ввѣреннаго ему учебнаго заведенія – прекращаетъ, такъ какъ не желаетъ допустить здѣсь повторенія анархіи 1905 года». До 12 марта четко функціонировали одесская полиція и жандармерія. Въ Николаевѣ острая борьба вспыхнула вокругъ центральной тюрьмы, большинство персонала которой выступило противъ «мѣропріятій по амнистіи» заѣзжаго агитатора Тулякова, а подъ вечеръ 5 марта весь городъ и вовсе превратился въ зону вооруженнаго конфликта реакціонеровъ съ соціалистами. На подавленіе безпорядковъ былъ брошенъ личный составъ силовыхъ структуръ въ Балтѣ и Елисаветградѣ, элементы контрреволюціонной активности были замѣтны въ селахъ Мардаровка, Песчанное, Березовка. Въ городахъ Овидіополь и Аккерманъ адепты традиціонализма дѣйствовали настолько удачно, что обыватели и къ серединѣ марта 1917 г. не догадывались о петроградскомъ бунтѣ, а въ Рени и Татарбунарахъ имъ удалось даже прибрать къ рукамъ органы буржуазной администраціи30. Весьма тревожная для либераловъ атмосфера сложилась и въ самомъ Херсонѣ.

3 марта 1917 года революціонеры напали на полицейскіе участки города Большой Токмакъ Таврической губъ. Первыми ударъ приняли на себя дежурные чины и околоточные надзиратели, а затѣмъ – и весь персоналъ ихъ: на алтарь столь давно лелѣемой «переворотчиками» свободы легли первые жертвы Юга! Въ послѣдующіе дни антиправительственныя волненія перекинулись въ Севастополь, на бульварахъ, улицахъ и проспектахъ котораго имъ пытались противодѣйствовать члены «Русскаго союза им. Михаила Архангела». Симферопольская конная стража защищала отъ посягательствъ революціонныхъ бандитовъ городскія парки, скверы, желѣзнодорожную станцію, вокзалъ. Въ Керчи офицеры убѣждали жителей «въ быстротечности республики», а комендантъ Очакова генералъ Чекменевъ вообще запретилъ у себя любыя манифестаціи. Убѣжденнымъ реакціонеромъ оказался также гражданскій губернаторъ Тавріи Княжевичъ. Публично осуждалъ Керенскаго архимандритъ Адріанъ, а православныя священники Армянска, Андреевки и Карасубазара призвали прихожанъ усилить молитвы за спасеніе Отчизны отъ анархіи, за возвращеніе на Тронъ предковъ законнаго Правителя31.

Весна – начало лѣта 1917 года въ исторической наукѣ уже давно получилъ хрестоматійное названіе «періодъ двоевластія». Однако по нашему мнѣнію, то время въ Восточной Надднѣпрянщинѣ цѣлесообразнѣе было бы все таки назвать троевластіемъ, прибавивъ къ «дѣятельности» общероссійскихъ демократовъ и «національно-свідомыхъ круговъ» еще и легализацію мѣстныхъ большевиковъ. Но въ тотъ моментъ, когда Временное правительство и созданный съ его позволенія Центральный Совѣтъ Украинской Народной республики забавлялись взаимнымъ перераспредѣленіемъ полномочій, сторонники Ленина-Троцкаго активно расширяли свое вліяніе на массы, гипнотизируя ихъ то призывомъ «Пролетаріи, къ оружію!», то лозунгомъ «Вся власть совѣтамъ!». Объединяла же лѣвыхъ съ умѣренными, несомнѣнно, лишь ненависть ко всему «старорежимнону», скорѣйшее желаніе полностью избавиться отъ него.

Именно въ настоящее время постепенно сходитъ на нѣтъ такая форма русскаго легитимистскаго движенія, какъ чисто правительственное противостояніе. И пускай 11 марта съ демократіей еще борется полиція Фрамполя, Брацлава и Деражни на Подольѣ, 12 марта – старшина и писарь черниговскаго м-ка Синявка, на слѣдующій день – урядники с. Велико Михайловское (Екатеринославская губ.), еще черезъ недѣлю – члены Измайловского волостного управленія, а къ началу апрѣля органы царской власти сохранялись въ Топильнѣ (Кіевщина), Дальникѣ (Херсонская губ.), Геническѣ, Юшкуѣ, Акшаихѣ (Крымъ), то это былъ ужѣ инерціонный ходъ разрушенной общеимперской государственной машины32.

Но сопротивленіе революціоннымъ безпредѣльщикамъ не прекращалось! Изменились только его условія, методы и содержаніе, ибо главнымъ факторомъ становилась теперь уже не должность человѣка въ системѣ разрушеннаго Стараго Порядка, а внутреннія убѣжденія, опредѣлявшія личностное отношеніе къ новымъ властямъ. Напримѣръ, когда въ Юзовкѣ начались выборы въ мѣстный комитетъ, бывшіе «…полицейскіе надзиратели, ихъ пріятели начали организовывать провокаціи». Напряженная идеологическая борьба происходила также въ Херсонѣ, особенно – въ моментъ формированія здѣсь разнаго рода заводскихъ и регіональныхъ комиссій по контролю за производствомъ33.

Параллельно съ этимъ вызрѣвала и оппозиція экономическимъ реаліямъ революціи. Въ частности, въ апрѣлѣ – маѣ 1917 г. «царствованіе Николая Романова грезилось» екатеринославскимъ инженерамъ Стецкому (Риковскѣй рудникъ Екатеринославской губ.), Кулибину (одна изъ шахтъ расположеннаго въ Донбассѣ «Русскаго горно-металлургическаго уніона»), Звѣреву и Лагунному (екатеринославское м-ко Прохоровка), Шаблуну (Берестово), Ялицкому (центральный пріискъ Франко-русскаго общества). Съ Боково-Хрустальной шахты, «какъ черносотенецъ и эксплуататоръ рабочихъ», былъ уволенъ ея управляющій И. Бояршиновъ, на Первозванковькой «за противоправно-антидемократическую дѣятельность» арестованъ штейгеръ П. В. Захаровъ, на заводѣ «Русскій Провидансъ» – директоръ Ферье34. Волна преслѣдованій по политическимъ мотивамъ прокатилась по ремесленными мастерскимъ и фабрикамъ Тавріи. Въ Житомирѣ, Бердичевѣ, Полтавѣ, Черниговѣ за воротами оказались всѣ мастера, которые когда-то, хотя бы и 15-20 лѣтъ къ тому, служили въ полиціи, а на кіевскомъ «Арсеналѣ» по этому поводу создали даже цѣлую репрессивную группу. Въ іюлѣ 1917 г. «царистскую агитацію» клеймилъ печатный союзъ Кіевской губ.35

Замѣтно усиливается индивидуальная активность отдѣльныхъ легитимистовъ. Такъ, въ четвертый мѣсяцъ отечественнаго «народоправства» на Херсонщинѣ съ реставраціонными рѣчами выступали бывшій предводитель дворянства, членъ Государственной Думы Лучицкий, начальникъ Яновской почтовой конторы Гришановъ, основатель Липецкаго мужского монастыря іеромонахъ Иннокентій (Иванъ Левизоръ), въ юго-восточныхъ уѣздахъ Бесарабіи – штабсъ-капитанъ Шишка и М. Е. Петрекеевъ36. Когда 1 мая 1917 г. передъ десятитысячнымъ митингомъ на Базарной площади Кривого Рога началъ говорить большевикъ Валявко, «…гдѣ-то из-за магазиновъ грянулъ выстрѣлъ. Какъ оказалось, стрѣлялъ переодѣтый городовой»37. 4-6 іюня «подстрекалъ» народъ противъ Временнаго правительства одинъ изъ управляющихъ имѣніемъ м-ка Степанець Каневского уѣзда Кіевской губ. 38. Въ іюлѣ священникъ с. Камишеваха Бахмутского уѣзда (Екатеринославщина), собравъ людей на службу къ церкви, «... призвалъ ихъ разгромить рабочій совѣтъ рудника “Золотое”»39.

Въ отдѣльныхъ случаяхъ реакціи удалось даже структурироваться. Такъ, въ предѣлахъ Харьковской губ. единую организацію сторонниковъ ея составляли въ то время сотрудники редакцій газетъ «Русская жизнь» и «Жизнь Россіи», окруженіе мѣстнаго архіепископа Антонія, прихожане большинства провинціальныхъ храмовъ40. Группа татарбунарскихъ (Одесскій у.) черносотенцевъ 25-27 мая 1917 г. сорвала выборы въ сельское правленіе, препятствовала проведенію коммунистическихъ митинговъ, а ихъ екатеринославскіе соратники регулярно выпускали открытки, въ которыхъ большевики довольно аргументированно изображались «…порожденіемъ масонско-нѣмецкаго шпионажа»41. Черезъ мѣсяцъ, то есть, - въ іюнѣ, «банды погромщиковъ и хулигановъ» разогнали соціалъ-демократическую демонстрацію въ Юзовкѣ42. На кіевскихъ улицахъ «…неизвѣстныя лица шныряють въ толпѣ…, натравливаемые ими горожане уничтожаютъ марксистскіе изданія (6-10 іюля), выходятъ на манифестацію подъ транспорантами «Да здравствуетъ Монархія!» (30 іюля 1917 г.)»43. Въ Павлоградѣ коммунисты откровенно боялись правыхъ консерваторовъ, въ Одессѣ члены СРН и РСМА напали на Желѣзнодорожный райкомъ РСДРП, разоружили красную гвардію, создали полуконспиративные филіалы дѣйствовавшаго тогда и въ другихъ регіонахъ поверженной Россійской Имперіи реакціоннаго по сути своей общества «Русская государственная граница» («Общества Русской государственной карты»)44. Въ Крыму возникаютъ легитимистскія «Партія тридцати трехъ» графини Келлеръ, сенаторовъ Татищева и Танеева, комитетъ «За Русь, за Вѣру, за Царя!», легитимистская группа «Чаирскій маякъ»45.

Въ августѣ 1917 года противъ Временнаго правительства выступилъ предатель исторической Россіи, бывшій царскій генералъ Корниловъ, незадолго передъ эти назначенный Сашей Кирбитъ-Керенскимъ на должность верховнаго главнокомандующаго республики. Однако по цѣлому ряду причинъ выступленіе это потерпѣло пораженіе, превратившись во взаимную грызню «пауковъ въ банкѣ отъ демократической революціи». Своей политической импотентностью безмѣрно усиливъ только сторонниковъ ленинизма.

Въ этихъ непростыхъ условіяхъ русское легитимистское движеніе дѣлаетъ очередной шагъ въ своемъ внутреннемъ развитіи. Именно въ началѣ сентября 1917 г. руководителямъ его удается вывести на борьбу со злоупотребленіями городского продовольственнаго комитета кременчужанъ, а также создать сѣть нелегальныхъ группъ въ Полтавѣ и Луганскѣ. Тогда же юнкерско-кавалерійскіе отряды подъ началомъ монархически настроеннаго генерала Савельева попытались овладѣть Елисаветградомъ. Въ періодъ съ 21 сентября по 6 октября 1917 года происходитъ оживленіе черносотенства въ Таврической губ. Въ серединѣ октября прокламаціи съ призывами «Возродимъ Самодержавіе!», «Возвратимъ себѣ Императора!», «Боже, Царя храни!2, появляются какъ на улицахъ Харькова, такъ и въ казармахъ расположеннаго здѣсь же Перваго запаснаго сапернаго полка. Черезъ недѣлю «…бывшимъ царскимъ офицерамъ, помѣщикамъ, кулакамъ удалось арестовать и бросить въ тюрьму начальника рабочей дружины города Балты». 20-25 октября русскіе монархисты примѣнили оружіе противъ мятежныхъ крестьянъ Подолья, а также пытались поднять антидемократическія возстанія въ Одессѣ и Бахмутѣ46.

... Итакъ, даже приведенные выше отдѣльные факты свидѣтельствуютъ, что правъ въ данномъ случаѣ оказался авторъ именно первой, приведенной нами въ качествѣ эпиграфа къ данной статьѣ, цитаты; его же оппонентъ, игнорируя реаліи тогдашней жизни, мягко говоря, принимаетъ желаемое за дѣйствительное…