Февральскій позоръ: Захватчики московской каѳедры.

 

Февральское предательство Царя, совершенное всѣми слоями русскаго народа и, прежде всего, церковной іерархіей, отрекшейся отъ своего Помазанника, до сихъ поръ продолжаетъ лежать позорнымъ клеймомъ на Русской Церкви и тяготить совѣсть тѣхъ Ея членовъ, у которыхъ она ещё осталась. Несмотря на это, а также на очевидныя разрушительныя послѣдствія совершеннаго въ Февралѣ грѣха, до сихъ поръ не произошло общецерковнаго покаянія въ этомъ предательствѣ, а главные  его виновники изъ числа высшихъ іерарховъ продолжаютъ восхваляться въ церковной средѣ какъ столпы Православія и исповѣдники правды.

Но пока не наступилъ  конецъ исторіи, время на покаяніе и исправленіе содѣланнаго ещё остается. И Господь нашъ пришелъ на землю какъ разъ для того, чтобы призвать грѣшниковъ къ покаянію. Поэтому редакція сайта «Сила и Слава» будетъ дѣлать все возможное для пробужденія въ русскомъ народѣ покаяннаго чувства въ грѣхѣ Февраля и возвращенія Русской Церкви на подлинно православный путь, съ котораго она свернула въ Февралѣ 1917 года.

 

Редакція

 

Всякій, кто пытается разобраться въ причинахъ, приведшихъ Русскую Церковь къ ея нынѣшнему плачевному состоянію (а отрицать эту плачевность способенъ только совершенно безсовѣстный человѣкъ), не можетъ не связать ихъ съ революціей 1917 года, переломившей весь ходъ нашей исторіи и наложившей неизгладимый отпечатокъ на всѣ послѣдующія событія національной и церковной жизни Русскаго народа. Существовавшая до революціи тѣснѣйшая связь Русской Церкви и Русскаго государства привела къ тому, что революція, уничтоживъ  русскую государственность и историческую Россію, нанесла тѣмъ самымъ сокрушительный ударъ и по Церкви. 

Съ самаго начала революціи появился соблазнъ, продолжающій дѣйствовать до сихъ поръ, будто церковнаго разгрома можно избѣжать на путяхъ признанія революціи и созданныхъ ею властей вплоть до возможности созданія новой, уже революціонной «симфоніи» Церкви и государства. Съ наибольшей полнотой эта стратегія была осуществлена руководителями сергіанской Московской «патріархіи». Однако одновременно съ этимъ соблазномъ появилось и пониманіе того, что Церковь не можетъ и не должна имѣть ничего общаго ни съ революціей, которая есть завѣдомо сатанинское дѣло, ни съ народившейся новой революціонной властью, происхожденіе которой  также не отъ Бога, а отъ дьявола.

На этой послѣдней позиціи вотъ уже многія десятилѣтія стоятъ люди, называющіе себя истинно-православными христіанами. Для насъ является несомнѣннымъ, что всякій, признающій революцію 1917 года и ея послѣдствія, уже никакъ не можетъ считаться русскимъ православнымъ человѣкомъ, а Церковь, такъ или иначе одобряющая или «пріемлющая» эту революцію и всё, что ею порождено, уже не можетъ называться Церковью, а превращается въ свою противоположность — анти-церковь или лже-церковь. Для насъ это — аксіома, отрицать которую означаетъ отречься отъ Христа и сдѣлаться богоотступникомъ, служителемъ діавола, христопродавцемъ, иными словами, сергіаниномъ.

Революція 1917 года въ своемъ послѣдовательномъ развитіи прошла два этапа: съ февраля по октябрь 1917 г и послѣ большевицкаго переворота въ октябрѣ 1917 г. По существу, начавшаяся въ 1917 году революція продолжается (пусть и въ иныхъ формахъ) до сегодняшняго дня, такъ что хронологически можно выдѣлить еще нѣсколько этаповъ ея развитія, но существа дѣла это не помѣняетъ. 

Ключевымъ вопросомъ для истиннаго Православія всѣ эти послереволюціонные годы остается вопросъ о томъ, съ какого момента Церковь должна была отвергнуть эту богопротивную революцію, съ Февраля или съ Октября 1917 года? Частнымъ случаемъ этого вопроса является вопросъ о томъ, слѣдуетъ ли Церкви признать эту революцію окончившейся (напримѣръ, въ 1991 году), или же Она должна стоять на своей прежней контрреволюціонной позиціи. Рѣшеніе указаннаго ключевого вопроса предопредѣляетъ собой и рѣшеніе всѣхъ прочихъ вопросовъ церковной жизни и спасенія.

Для насъ, какъ истинно-православныхъ христіанъ, отвѣтъ на этотъ ключевой вопросъ ясенъ. Мы не можемъ согласиться съ тѣмъ, что свое катастрофическое направленіе революція приняла лишь съ момента большевицкаго переворота въ октябрѣ 1917 года, а событія до этой даты не носили разрушительнаго характера или даже вообще не были революціонными. Для насъ совершенно очевидно, что революція началась именно въ февралѣ 1917 года и, не встрѣчая серьезнаго противодѣйствія ни въ одномъ изъ слоевъ русскаго народа, съ логической неизбѣжностью дошла до антихристова большевизма въ октябрѣ. Февраль, а не Октябрь является началомъ конца, они соотносятся другъ съ другомъ какъ причина и слѣдствіе, такъ что Февраль уже содержалъ въ зародышѣ Октябрь, а Октябрь представлялъ собой зрѣлый плодъ Февраля. Въ Октябрѣ всѣ февральскія идеи были, наконецъ, доведены до своего логическаго конца и воплощены въ жизнь.

Люди, пытающiеся отрицать Октябрь и вмѣстѣ съ тѣмъ признавать, такъ или иначе, Февраль, оказываются въ положеніи человѣка съ разъѣзжающимися ногами, и у нихъ нѣтъ иного выбора (если, конечно, они не желаютъ стать шизофрениками), какъ или признать вслѣдъ за Февралемъ и Октябрь, или же, начавъ съ отрицанія Октября, затѣмъ осудить и отвергнуть Февраль. Національная и церковная исторія послѣднихъ 95-ти лѣтъ подтверждаетъ этотъ выводъ съ желѣзной непреложностью, показывая полнѣйшее безсиліе и обреченность антисовѣтскаго и антисергіанскаго сопротивленія, основаннаго на идеологіи Февраля. Все это становится вдвойнѣ вѣрнымъ для истинно-православныхъ христіанъ, признающихъ христіанскую монархію единственной подлинной властью отъ Бога, а ученіе о православномъ Самодержавіи неотъемлемой частью церковнаго вѣроученія.

Поэтому наше осужденіе «героевъ» Февраля, какъ свѣтскихъ, такъ и церковныхъ, включая даже тѣхъ изъ нихъ, которыхъ человѣческая молва вознесла на уровень «новомучениковъ», основано не какихъ-то личныхъ антипатіяхъ, предубѣжденіяхъ, обидахъ, страстяхъ и т.д., а на четкомъ пониманіи того, что въ основѣ всякой революціи лежитъ разрывъ съ церковнымъ преданіемъ, съ ученіемъ Церкви о государственной власти и съ заповѣдями Божьими. Революція всегда есть беззаконіе, подготовляющая почву для того послѣдняго Беззаконника, «котораго пришествіе, по дѣйствію сатаны, будетъ со всякою силою и знаменіями и чудесами ложными» (2 Фес. 2:9), посему православный христіанинъ всегда и при всѣхъ обстоятельствахъ обязанъ съ революціей бороться. Если же онъ вмѣсто этого сочувствуетъ и потворствуетъ революціи, одобряетъ ее и «углубляетъ», то онъ автоматически становится беззаконникомъ, и если не покается при жизни, то погибнетъ для вѣчности, онъ перейдетъ на Судъ Божій съ клеймомъ богоотступника и предателя, и это случится даже въ томъ случаѣ, если всѣ живущіе на землѣ поголовно будутъ величать его «исповѣдникомъ», «мученикомъ» и «страдальцемъ».

Ниже мы подробно разберемъ одинъ изъ типичныхъ примѣровъ февральскихъ церковныхъ беззаконій.  Этимъ беззаконіямъ, увы, нѣсть числа, но мы выбрали данный  примѣръ какъ наиболѣе яркій и наглядный, затрагивающій одну изъ самыхъ извѣстныхъ фигуръ февральской церковной революціи — архіепископа Тихона (Белавина), впослѣдствіи перваго (и послѣдняго) революціоннаго патріарха.

Сознательное участіе этого человѣка въ беззаконіяхъ Февраля долго и упорно замалчивалось въ церковной средѣ, но поистинѣ нѣтъ ничего тайнаго, что не сдѣлалось бы явнымъ и не вышло бы наружу.  Время рано или поздно все разставляетъ на свои мѣста, ниспровергая ложныхъ кумировъ и открывая отвратительную наготу грѣха, которую суетный умъ человѣческій тщетно надѣялся скрыть. Прижизненная лесть и пожизненныя восхваленія временно смогли заглушить голоса обличеній и вознести Тихона на пьедесталъ «святителя» и «исповѣдника», но восхваленіе, которое идетъ отъ человѣковъ, а не отъ Бога, рѣдко переживаетъ самихъ восхвалителей, а факты, въ концѣ концовъ, слишкомъ упрямая вещь, чтобы ихъ можно было не замѣчать. Исповѣдничество и беззаконіе несовмѣстимы, ибо исповѣдникъ это человѣкъ, поступающій по правдѣ Божіей и по закону Его, а гдѣ есть попраніе правды и нарушеніе закона, тамъ нѣтъ и не можетъ быть никакого исповѣдничества.

Февральская революція, ниспровергнувъ Царскій Престолъ, а съ нимъ и всякую законность и правопорядокъ, съ первыхъ же дней приступила къ расправѣ съ приверженцами «стараго режима», т.е. съ людьми вѣрными Богу, Царю и Отечеству. Въ этомъ отношеніи революція оставляла всякому человѣку лишь двѣ возможныя линіи поведенія — признать себя сторонникомъ этого «стараго режима», т.е. законной государственной власти, и тѣмъ самымъ сдѣлаться жертвой революціи или же принять участіе въ расправѣ надъ «слугами стараго режима» и тѣмъ самымъ сдѣлаться участникомъ революціи и беззаконникомъ.

Начались такія расправы и въ церковной средѣ, гдѣ репрессіямъ подверглись въ первую очередь  представители высшей церковной іерархіи. Схема расправы была простая: революціонный Оберъ-прокуроръ Сѵнода В.Н. Львовъ, угрожая различными карами, заставлялъ «реакціоннаго» архіерея написать заявленіе о «добровольномъ» уходѣ на покой или же своей властью лишалъ его каѳедры, а революціонный Сѵнодъ санкціонировалъ всѣ эти дѣянія, придавая бумажную законность очевидному беззаконію. Такимъ путемъ были устранены оба столичныхъ митрополита — Питиримъ Петроградскій и Макарій Московскій. Третій изъ имѣвшихся на тотъ моментъ въ Русской Церкви митрополитовъ  — Владиміръ Кіевскій предпочелъ перебѣжать на сторону революціи и принялъ участіе въ расправѣ надъ своими вчерашними собратьями какъ Первоприсутствующiй Сѵнода. Это предательство, впрочемъ, не спасло митр. Владиміра, и почти черезъ годъ революціонеры расправились также и съ нимъ, но это уже отдѣльная исторія.

Мы же разсмотримъ исторію съ незаконнымъ удаленіемъ митрополита Московскаго Макарія (Невскаго) и послѣдующаго захвата его каѳедры различными безчинниками.

Митрополитъ Макарій, извѣстный миссіонеръ, «апостолъ Алтая», имѣлъ въ церковно-революціонныхъ кругахъ безнадежно «испорченную» репутацію черносотенца и «распутинца», поэтому послѣ Февраля онъ былъ просто обреченъ на революціонное закланіе. Пережить антимонархическій переворотъ онъ, конечно, ни при какихъ обстоятельствахъ не могъ. Даже усердное участіе митрополита во всѣхъ дѣяніяхъ революціоннаго Сѵнода по одобренію и благословенію Февральской революціи и «благовѣрнаго» Временнаго правительства не помогло ему избѣжать репрессій со стороны революціонеровъ. Всё это, однако, никакъ не оправдываетъ его сѵнодальныхъ коллегъ, которые ради сохраненія «живота своего» и занимаемаго положенія рѣшили принести митрополита Макарія въ жертву революціи и «сдали» его Львову.

Начиная съ 8 марта (ст. ст.) оберъ-прокуроръ Львовъ неоднократно угрожалъ митрополиту Макарію арестомъ и заточеніемъ въ Петропавловскую крѣпость, требуя отъ него ухода съ московской каѳедры, пока, наконецъ, не вынудилъ митрополита написать соотвѣтствующее прошеніе. 20 марта Сѵнодъ, которымъ въ то время фактически заправляла архіерейская тройка изъ Владиміра (Богоявленскаго), Сергія (Страгородскаго) и Арсенія (Стадницкаго), уволилъ согласно этому прошенію Макарія на покой съ сохраненіемъ за нимъ званія члена Сѵнода. Мѣстопребываніемъ митрополиту Макарію былъ назначенъ третьеклассный Николо-Угрешскiй монастырь Московской епархіи.  Уже въ этомъ актѣ проявилось беззаконіе синодаловъ, желавшихъ сдѣлать угодное Львову и посильнѣе лягнуть старѣйшаго архіерея Русской Церкви. По своему положенію московскіе митрополиты одновременно являлись священно-архимандритами Свято-Троицкой Сергіевой лавры, поэтому, если руководствоваться церковными законами, а не «революціонной цѣлесообразностью», то митрополиту Макарію надлежало проживать на покоѣ именно въ Лаврѣ, а не въ захудаломъ Николо-Угрешскомъ монастырѣ. Но признавъ «законнымъ» и «богоугоднымъ» первое и самое главное беззаконіе — богопротивную Революцію, синодальные архіереи необходимо обрекли себя и на всѣ послѣдующія беззаконія, цѣпочка которыхъ тянется вплоть до нашихъ дней.

Между тѣмъ, уволенный на покой митрополитъ Макарій, несмотря на свой преклонный возрастъ (81 годъ) нашелъ въ себѣ силы, не въ примѣръ болѣе молодымъ членамъ Сѵнода, продолжить борьбу за правду и вскорѣ на засѣданіи Сѵнода заявилъ объ отзывѣ своего прошенія. Митрополитъ указалъ, что въ своё время онъ былъ назначенъ на каѳедру согласно церковнымъ канонамъ и правиламъ и потому не можетъ быть съ неё удалёнъ безъ нарушенія закона. Однако сѵнодальная «тройка» и примкнувшій  къ нимъ протопресвитеръ Шавельскiй (извѣстный ненавистникъ Царской семьи) посчитали попраніе церковныхъ установленій дѣломъ пустяковымъ. Своей главной задачей оберъ-прокуроръ Львовъ и синодальные заправилы считали не соблюденіе и охраненіе Свъ. каноновъ, а очищеніе Церкви отъ «ставленниковъ Распутина». Поэтому они выставили на видъ митрополиту Макарію его главный «грѣхъ» — связь съ другомъ Царской семьи Г.Е. Распутинымъ. Митрополитъ былъ обвиненъ въ томъ, что онъ «всегда возглавлялъ и благословлялъ» собранія московскаго купца Рѣшетникова, въ которыхъ участвовали Распутинъ и архіепископъ Тобольскій Варнава. Столь «страшное» преступленіе дѣлало по мнѣнію Первоприсутствующаго митр. Владиміра недопустимымъ пребываніе митрополита Макарія на московской каѳедрѣ. Также была отклонена и просьба митрополита Макарія поселить его въ одной изъ московскихъ обителей. Послѣ засѣданія Cѵнода онъ едва ли не насильственнымъ путёмъ былъ удалёнъ въ Николо-Угрешскiй монастырь, не получивъ даже возможности заѣхать въ Москву и проститься съ паствой.

Однако престарѣлый митрополитъ не сдался. 2 апрѣля (ст. ст.) въ первый день Православной Пасхи онъ обратился съ открытымъ письмомъ «ко всѣмъ собратьямъ-епископамъ Православной Россійской Церкви» съ описаніемъ своего по сути дѣла насильственнаго удаленія съ каѳедры и просилъ ихъ о поддержкѣ и возстановленіи справедливости. Одновременно онъ направилъ въ Сѵнодъ ходатайство, прося не назначать на Московскую каѳедру архіерея съ титуломъ митрополита Московскаго, поскольку онъ самъ является законно поставленнымъ архіереемъ, лишь «подъ давленіемъ толпы и внѣшней силы ушедшимъ на покой». Митрополитъ проявилъ максимально возможную уступчивость и  предложилъ назначить себѣ преемника по управленію епархіей со званіемъ замѣстителя въ санѣ архіепископа или епископа. Мотивировалось это предложеніе, во-первыхъ, церковными канонами и, во-вторыхъ, тѣмъ, что митрополитовъ Московскихъ никогда не увольняли на покой — ни по болѣзни, ни по старости, ни по слѣпотѣ, ни даже при проявленіи психическаго разстройства.

«Собратья-епископы» на письмо митрополита Макарія никакъ не откликнулись, они были заняты «углубленіемъ» революціи или также летѣли со своихъ каѳедръ «за черносотенныя убѣжденія» какъ и самъ митрополитъ Макарій.

Что же касается ходатайства митрополита, то его разсматривалъ уже обновленный Сѵнодъ, составленный по личному усмотрѣнію Львова и «благовѣрнаго» Временнаго правительства. Этотъ Сѵнодъ, образованный уже изъ чистыхъ революціонеровъ, подобныхъ наглому хулителю Самодержавія епископу Андрею (Ухтомскому), рѣшеніе предыдущаго Сѵнода пересматривать, естественно, не сталъ. Оставшаяся «безхозной» московская каѳедра возбуждала аппетиты слишкомъ ужъ многихъ архіереевъ, мечтавшихъ о бѣломъ клобукѣ, включая и самихъ членовъ новаго Сѵнода.  Всѣ эти церковные дѣятели давно уже руководствовались не канонами, а весьма специфическими правилами, которыя въ уголовной средѣ носятъ названіе «понятій».  Поэтому на отобранную у митрополита Макарія каѳедру они смотрѣли какъ на свою добычу, «законнаго» владѣльца которой было рѣшено опредѣлить въ духѣ времени — посредствомъ демократическихъ выборовъ на основѣ всеобщаго, тайнаго и равнаго голосованія съ участіемъ духовенства и мірянъ московской епархіи и возможностью публичной агитаціи за кандидатовъ.

Всѣ объявившiеся претенденты на чужое добро были либо изъ числа «обиженныхъ» Царской властью (не оцѣнившей ихъ «выдающихся» церковныхъ способностей), либо люди либерально-демократическаго образа мыслей, ставшіе въ нездоровой революціонной атмосферѣ весьма популярными у церковной толпы.

Первымъ кандидатомъ былъ бывшій оберъ-прокуроръ Сѵнода мірянинъ А.Д. Самаринъ, человѣкъ церковный, но снискавшій себѣ дешевую популярность въ интеллигентской средѣ борьбой съ миѳической «распутинщиной» въ Церкви. На антираспутинской волнѣ онъ и разсчитывалъ завладѣть московской каѳедрой.

Два другихъ кандидата являлись членами новаго революціоннаго Сѵнода — самъ Первоприсутствующiй архіепископъ Платонъ и уже упоминавшійся епископъ-цареборецъ Андрей (Ухтомскій), котораго усиленно протежировали оберъ-прокуроръ Львовъ и Предсѣдатель Государственной Думы февралистъ Родзянко. Епископъ Андрей ранѣе уже потерпѣлъ пораженіе на аналогичныхъ выборахъ Петроградскаго митрополита (набралъ въ первомъ турѣ 364 голоса, уступивъ Сергію (Страгородскому) съ 389 голосами и Веніамину (Казанскому) съ 699 голосами), однако не оставилъ своихъ честолюбивыхъ плановъ пролѣзть на самый верхъ церковной іерархіи и рѣшилъ попытать счастья въ Москвѣ.

Послѣдніе два кандидата представляли революціонный Сѵнодъ перваго состава. Это были архіепископъ Новгородскій Арсеній (Стадницкiй), извѣстный своимъ неутомимымъ обличеніемъ «цезарепапизма», и архіепископъ Литовскій Тихонъ (Белавинъ), фактически оставшійся къ тому моменту не у дѣлъ. Мѣста въ новомъ революціонномъ Сѵнодѣ Тихонъ не получилъ, а въ свою епархію возвращаться не пожелалъ, т.к. значительная ея часть, включая каѳедральный городъ Вильно, была занята германскими войсками. Должность архіепископа Литовскаго выглядѣла совершенно безперспективной, поэтому Тихонъ рѣшилъ свою прежнюю паству бросить и въ поискахъ болѣе интересныхъ перспективъ съ апрѣля мѣсяца переѣхалъ жить въ Москву. Брошенной Тихономъ каѳедрой сначала временно, а потомъ и постоянно сталъ управлять его викарій епископъ Ковенскiй Елевферiй (Богоявленскій).

 Хотя Тихонъ считался «темной лошадкой», но на предстоящихъ выборахъ онъ вполнѣ могъ разсчитывать на успѣхъ, т.к. вопреки тому, что утверждаютъ современные миөотворцы изъ числа почитателей «святителя Тихона», взгляды его были сугубо либеральными и антимонархическими; онъ былъ типичнымъ архіереемъ-февралистомъ, воспитаннымъ не на традиціяхъ святоотеческаго православія, а на традиціяхъ масонскаго гуманизма.

То, что это не голословныя утвержденія «злобныхъ хулителей», а историческая правда, видно уже хотя бы изъ того, какія силы выдвигали архіепископа Тихона на московскую каѳедру и агитировали на выборахъ въ его пользу. Его рупоромъ стали питерская газета «Всероссійскій церковно-общественный вѣстникъ», руководимая группой будущихъ обновленцевъ, и выпускаемый при Московской духовной академіи журналъ «Богословскій вѣстникъ», находившійся въ рукахъ либеральной профессуры и студентовъ, которые ранѣе руками Львова изгнали своего ректора епископа Ѳеодора (Поздеевскaго), а затѣмъ и своего правящаго архіерея митрополита Макарія. Теперь на мѣсто этихъ «реакціонеровъ» и «черносотенцевъ» они разсчитывали протолкнуть кого-нибудь изъ своихъ либеральныхъ «вождей».

Питерскій «вѣстникъ», расхваливая Тихона, въ качествѣ его «добродѣтелей» выставлялъ то, что еще въ студенческіе годы будущій архіепископъ, завѣдуя студенческой библіотекой, «умѣлъ её пополнить интересными, запретными въ то время изданіями, и изъ укромнаго мѣстечка выдавалъ и Герцена, и Ростиславова, и другихъ «недозволенныхъ» авторовъ» (ВЦОВ. 1917. № 22, с. 2). «Вѣстникъ» же московскій повѣствовалъ о томъ, что «архіепископу Тихону всегда были присущи либеральныя воззрѣнія», а періодъ его епископства въ Америкѣ (въ 1898-1907 гг.) «наложилъ ещё болѣе глубокую печать демократизма на его міровоззрѣніе». Возглавляя Ярославскую епархію въ 1907 г., «въ періодъ начавшейся политической реакціи», Тихонъ «съ рѣшительнымъ и нескрываемымъ отрицаніемъ» относился ко всѣмъ преслѣдованіямъ со стороны церковной власти лицъ духовнаго вѣдомства за ихъ политическіе и церковно-общественные взгляды и «настойчиво не принималъ никакого участія въ монархическихъ организаціяхъ». На этой почвѣ «у него произошло столкновеніе съ ярославскимъ губернаторомъ» графомъ Д.Н. Татищевымъ, вслѣдствіе чего архіепископъ Тихонъ и былъ въ концѣ 1913 г. переведёнъ на Литовскую каѳедру («Богословскій вѣстникъ». 1917. іюнь-іюль, с. 136).

Кстати сказать, современные либеральные церковные историки также не устаютъ подчеркивать, что «ни въ одной рѣчи, произнесённой патріархомъ, ни въ одной статьѣ, напечатанной въ епархіальныхъ вѣдомостяхъ тѣхъ городовъ, гдѣ онъ святительствовалъ, нельзя найти ни малѣйшихъ слѣдовъ черносотенства. Правда, будучи въ Вильно, онъ, какъ и большинство архіереевъ, числился почётнымъ членомъ мѣстнаго отдѣленія «Союза русскаго народа». Однако никогда никакого участія въ работѣ Союза онъ не принималъ. [...] Люди, близко знавшіе патріарха до революціи, говорятъ, наоборотъ, о его либерализмѣ и терпимости» (Левитинъ-Красновъ, Шавровъ. «Очерки по исторіи русской церковной смуты», с. 45).

Выборы состоялись 19-21 іюня на епархіальномъ съѣздѣ, собравшемся въ Кремлѣ. Въ своемъ истовомъ служеніи своему новому богу — демократіи организаторы съѣзда дошли до того, что кощунственно водрузили избирательную урну прямо на Красной площади, а для подсчета голосовъ не постыдились внести ее въ алтарь Успенскаго собора. На святомъ мѣстѣ, тамъ, гдѣ раньше вѣнчались на Царство благочестивые русскіе Цари, водрузился идолъ демократіи и слышался шелестъ пересчитываемыхъ бюллетеней…

При первоначальномъ голосованіи архіепископъ Тихонъ и Самаринъ получили равное число голосовъ — по 297 при общемъ числѣ выборщиковъ въ 800 человѣкъ. Во второмъ турѣ голосованія почти всѣ голоса, отданные тремъ другимъ архіереямъ, перешли къ Тихону, и онъ побѣдилъ съ 481 голосомъ противъ 303 голосовъ Самарина. Сѵнодъ утвердилъ это избраніе, а еще черезъ полтора мѣсяца 13 августа 1917 года своимъ Опредѣленіемъ № 4979 присвоилъ Тихону санъ митрополита. Это Опредѣленіе было представлено Временному правительству на утвержденіе, которое на слѣдующій день 14 августа спеціальнымъ постановленіемъ утвердило возведеніе архіепископа Тихона, а съ нимъ и архіепископа Веніамина въ митрополиты. Такъ совершилось очередное беззаконіе, въ результатѣ котораго Тихонъ (Белавинъ) изъ законнаго царскаго архіерея милостью Божіей превратился въ революціоннаго митрополита милостью демократіи и самозванцевъ изъ Временнаго правительства. Онъ сдѣлался захватчикомъ чужой каѳедры, похитителемъ того, что по каноническому праву ему не принадлежало и принадлежать не могло.

Возведеніе архіепископовъ Тихона и Веніамина въ митрополиты было спеціально пріурочено къ открытію самаго главнаго церковно-революціоннаго дѣйства, надъ подготовкой котораго вотъ уже три мѣсяца напряженно работалъ новый революціонный Сѵнодъ, — такъ называемаго «всероссійскаго церковнаго собора». До сихъ поръ въ Русской Церкви еще не было случая, чтобы церковный соборъ проходилъ въ отсутствіи московскаго митрополита, и данное обстоятельство сильно смущало организаторовъ этого незаконнаго сборища.  Открыть «соборъ» безъ митрополитовъ они не рѣшались, а допустить на него законныхъ столичныхъ митрополитовъ Питирима и Макарія они не хотѣли и не могли. Теперь же, когда обѣ столичныя каѳедры были очищены отъ «распутинцевъ» и «реакціонеровъ» и на нихъ возсѣли «народные избранники», мыслящіе «прогрессивно», ничто не мѣшало начаться «собору», который торжественно открылся на слѣдующій день 15 августа, въ самый праздникъ Успенія Божіей Матери.

Надо сказать, что въ то время подавляющее большинство православныхъ людей, находясь въ революціонномъ дурманѣ, потеряло способность трезво смотрѣть на вещи и искренно считало, что открывшееся въ Москвѣ революціонно-демократическое собраніе и вправду является православнымъ соборомъ. Многіе возлагали на этотъ «соборъ» неоправданныя и наивныя надежды, а нѣкоторые даже разсчитывали, что вмѣсто дальнѣйшаго «углубленія» революціи онъ станетъ знаменемъ контрреволюціи.

Среди такихъ лицъ былъ и незаконно изгнанный съ московской каѳедры митрополитъ Макарій, который полагалъ, что глаголемый «соборъ» будетъ соотвѣтствовать своему громкому названію и озаботится возстановленіемъ справедливости. За время работы «собора» митрополитъ Макарій направилъ его руководящему составу свыше десятка обращеній и посланій съ указаніемъ на незаконность своего смѣщенія съ московской каѳедры и на неканоничность послѣдующаго избранія на эту каѳедру Тихона. Наиболѣе извѣстно его Обращеніе отъ 27 сентября 1917 г, которое мы въ сокращеніи приводимъ ниже.

 

Обращеніе митрополита Московскаго и Коломенскаго Макарія «Собору іерарховъ Всероссійской Церкви»

 

Настоящій Помѣстный Соборъ Всероссійской Церкви въ уставѣ своемъ заявилъ (п. 1), что онъ въ устроеніи Русской церковной жизни будетъ руководствоваться правилами Святыхъ Апостолъ, Святыхъ Соборовъ вселенскихъ и Помѣстныхъ, и Святыхъ Отецъ.

При сопоставленіи этихъ правилъ съ дѣйствительной жизнью Русской Церкви нельзя не замѣтить нѣкоторыхъ уклоненій послѣдней отъ тѣхъ правилъ, въ храненіи которыхъ іерархи даютъ клятвенное обѣщаніе.

Рѣшаюсь указать нѣкоторыя церковныя законоположенія и бывшія въ недавнее время уклоненія отъ нихъ. Такъ, властію или настояніемъ чиновника, уполномоченнаго отъ Временнаго Правительства, нѣсколько іерарховъ были лишены занимаемыхъ ими каѳедръ, и на мѣсто ихъ выбраны и поставлены другіе. Таковымъ своевольнымъ дѣйствіемъ мірского чиновника нарушены слѣдующія каноническія правила … (далѣе перечисляются правила - А.К.).

На основаніи этихъ правилъ справедливо и у насъ въ Россіи признать неканоничными бывшія въ послѣднее время избранія новыхъ іерарховъ на мѣсто удаленныхъ, или, какъ выражается чиновникъ, «разогнанныхъ» имъ безъ суда и слѣдствія […].

Неканоничность избранія новаго іерарха на Московскую каѳедру выразилась въ слѣдующихъ актахъ.

Избраніе на каѳедру московскаго митрополита производилось мірянами и членами клира, выбранными отъ приходовъ и отъ благочинiй, при недопущеніи къ тому епископовъ, находящихся въ городѣ. Таковыми выборами нарушено 13-е правило Лаодикійскаго собора, которое гласитъ, по толкованію Аристина: «Не избранъ [во епископа], кто избирается мірскими людьми. Епископы поставляются по избранію митрополитовъ и епископовъ».

Къ избранію іерарха на Московскую митрополичью каѳедру не были допущены епископы. Избраніе производили только представители отъ приходовъ и благочинiй. Епископы допущены были только тогда, когда избранному воля собравшагося съѣзда о совершившемся избраніи имѣла быть объявлена въ храмѣ. Епископъ явился здѣсь только свидѣтелемъ совершившагося акта, чтобы придать ему значеніе почему-то понадобившейся санкціи. Но ни при избраніи, ни при объявленіи о семъ не было совершено собора съ митрополитомъ во главѣ, какъ требуетъ того 16 правило Антіохійскаго собора (сравни «Новая скрижаль Веніамина», гл. VI, п. I, с. 314-317).

Избраніе на Московскую каѳедру совершено тогда, когда ее нельзя было считать свободною, ибо прежній митрополитъ хотя и далъ «рукописаніе отреченія», но сдѣлалъ это «не по собственному произволенію, а по нуждѣ, по страху и по угрозамъ отъ нѣкоторыхъ» и, кромѣ того, съ церковными постановленіями не сообразно, «яко нѣкіе священнодѣйствители представляютъ рукописаніе отреченія: ибо аще достойны служити, да пребываютъ въ семъ, аще же недостойны, да удаляются отъ служенія не отреченіемъ, но паче осужденіемъ по дѣламъ, противу коихъ можетъ кто-либо вознести великій вопль, яко происходящихъ внѣ всякаго порядка». Слѣдовательно, мое «рукописаніе объ отреченіи» не слѣдовало принимать, а принявши, убѣждать не о томъ, чтобы я оставилъ свою паству, а напротивъ, чтобы не оставлялъ ее. Не слѣдовало и объявлять каѳедру свободной, тѣмъ болѣе не назначать замѣстителя съ такой поспѣшностью, какъ это сдѣлано. Въ свое время чрезъ первенствующаго члена Святѣйшаго Cѵнода преосвященнаго митрополита Владиміра я просилъ Святѣйшій Синодъ, чтобы на каѳедру Московскаго митрополита, для управленія епархіальными дѣлами, былъ назначенъ іерархъ въ санѣ епископа или архіепископа, а титулъ Митрополита Московскаго оставленъ былъ за мной, какъ было это при нѣкоторыхъ прежнихъ іерархахъ. Такъ оффицiально было, напримѣръ, при митрополитѣ Платонѣ; при митрополитахъ же Филаретѣ и Иннокентіи, ввиду преклонности ихъ возраста, также состояли старшіе викаріи, если не оффицiально, то фактически управлявшіе епархіей. Во всякомъ случаѣ, слѣдовало бы рѣшить дѣло по каноническимъ правиламъ. Но сего не было сдѣлано. А потому Московская каѳедра не могла считаться свободной. Только по настоянію мірского начальника, сдѣлавшаго противу меня великій вопль оскорбленія моего сана и случайно возбудившаго часть московскаго клира и небольшую уличную толпу, наскоро, въ одинъ вечеръ собранную 8 марта, противъ своего архипастыря, Московскій Первоіерархъ былъ, безпримѣрнымъ образомъ, лишенъ своей паствы, и на его мѣсто, вопреки канонамъ, былъ назначенъ новый іерархъ, который потомъ былъ и провозглашенъ Митрополитомъ; и это назначеніе, не каноничное, было утверждено подписью представителя Временнаго Правительства.

Сказанное сейчасъ относилось бы и къ Іерарху, возведенному на Московскую Митрополичью каѳедру и въ томъ случаѣ, если бы онъ былъ «праздный», т. е. не имѣющій своей каѳедры. Но избранный Іерархъ не былъ и «празднымъ», потому что имѣлъ свою каѳедру. Слѣдовательно, онъ, непраздный, возведенъ на непраздную каѳедру. Праздный же архіерей, по смыслу каноновъ, есть тотъ, который не можетъ идти въ ту Церковь, въ которую назначенъ, потому что она занята безбожными язычниками или еретиками (правило 16 Антиох. соб., толкованіе второе Вальсамона). Этимъ нарушено 21 правило Антіохійскаго собора: «Епископъ отъ единаго предѣла да не преходитъ въ другiй, ни по самовольному вторженію, ни по насилію отъ народа, ни по принужденію отъ епископовъ, но да пребываетъ въ Церкви, юже пріялъ отъ Бога въ жребій себѣ въ началѣ».

Изъ сказаннаго видно, что избраніе на Московскую каѳедру новаго Митрополита не согласно съ канонами, ибо онъ 1) самъ не былъ «праздный», имѣя свою каѳедру; избранъ былъ также на непраздное мѣсто; 2) избраніе его совершено, главнымъ образомъ, по настоянію мірского чиновника; 3) избранъ мірскими людьми и клиромъ, при устраненіи отъ избранія епископовъ, бывшихъ въ городѣ; 4) утвержденъ въ санѣ и должности Московскаго митрополита мiрскими властями.

Итакъ, на основаніи каноническихъ правилъ, удаленные безъ суда и слѣдствія епископы должны быть возвращены на свои мѣста. А избранные на ихъ мѣста, подъ давленіемъ мірскихъ чиновниковъ, должны быть переизбраны, и утвержденные мірской властью — снова [должны] быть утверждены Соборомъ епископовъ, и при томъ должно быть объявлено отъ имени Собора, что избранія епископовъ сборищемъ народа и подъ вліяніемъ мірскихъ начальниковъ напредь не должно происходить: избранные такъ — не избраны, утвержденные свѣтской властью — не утверждены, если не будетъ избранія и утвержденія Соборомъ Епископовъ.

 

Макарій Митрополитъ, бывшій Московскій.

(ГАРФ. Ф. 3431. Oп. 1.Д. 196. Л. 175-177, 179-181)

 

Какъ видимъ вполнѣ церковнымъ, каноническимъ языкомъ митрополитъ Макарій излагаетъ то, что чувствуетъ сердце каждаго совѣстливаго православнаго христіанина, а именно:  воспользовавшись церковной смутой, вызванной сверженіемъ верховнаго защитника Церкви — православнаго Царя, бросившій свою каѳедру и свою паству архіепископъ Тихонъ (Белавинъ) при содѣйствіи самозванцевъ изъ Временнаго правительства и развращенной революціей толпы незаконно захватилъ чужую каѳедру митрополита Московскаго и потому долженъ быть съ нея удаленъ и преданъ церковному суду. Каѳедра должна быть возвращена ея законному владѣльцу и должны быть приняты мѣры, исключающія возможность повторенія подобныхъ беззаконій. Единственно, о чемъ умолчалъ митрополитъ Макарій въ своемъ обращеніи, это о томъ, что удаленъ онъ со своей каѳедры былъ не только «по настоянію мірского начальника», но и при активномъ участіи самаго Тихона, подписавшаго опредѣленіе Сvнода объ оправленіи митрополита  на покой.

Возразить по существу на изложенное митрополитомъ Макаріемъ нечего. Поэтому «соборъ іерарховъ» ничего не это обращеніе и не отвѣтилъ. За исключеніемъ архіепископовъ Антонія (Храповицкаго) и Анастасія (Грибановскаго), будущихъ Первоіерарховъ РПЦЗ, всѣ остальная руководящая верхушка «собора» состояла изъ убѣжденныхъ февралистовъ, которые сознательно пошли на предательство Царя и разрушеніе тысячелѣтнихъ устоевъ Русской Церкви. Возвращеніе на путь правды и закона было для нихъ смерти подобно, ибо это ставило крестъ на всѣхъ ихъ далеко идущихъ честолюбивыхъ планахъ. Поэтому они проигнорировали обращеніе митрополита и продолжили творить свои беззаконія дальше, позабывъ въ революціонномъ экстазѣ, что еще ни одинъ беззаконникъ хорошо не кончалъ.

Очереднымъ актомъ «соборнаго» беззаконія стало избраніе 5 ноября 1917 г., архіепископа Тихонъ (Белавина) патріархомъ Московскимъ и всея Россіи. На засѣданіи 30 октября, принявшимъ рѣшеніе о немедленныхъ выборахъ патріарха, присутствовало всего 317 соборянъ изъ 564, въ голосованіи приняло участіе и того меньше - 265 человѣкъ (менѣе половины членовъ «собора»), и изъ нихъ лишь 141 проголосовалъ «за». На Совѣщаніи епископовъ, утверждавшимъ всѣ постановленія «собора», изъ 40 присутствовавшихъ человѣкъ 22 епископа высказались «за», а 18 «противъ». То есть даже въ собраніи съ завѣдомо подтасованнымъ составомъ (болѣе половины епископата не было допущено на «соборъ») протащить вожделѣнное рѣшеніе о патріаршествѣ удалось лишь голосами одной четверти членовъ «собора» и одной восьмой части всего россійскаго епископата.  Замазать все это чудовищное издѣвательство надъ здравымъ смысломъ и церковными законами рѣшили съ помощью нехитрой процедуры жеребьевки —  было объявлено, что патріархъ будетъ опредѣленъ жребіемъ изъ трехъ кандидатовъ. Эта пресловутая жеребьевка, которую церковные февралисты не устаютъ расписывать исключительно въ розовыхъ и слащавыхъ тонахъ, по своему смыслу больше напоминала не избраніе апостола Матѳія (Дѣян. 1:23-26), а жеребьевку легіонеровъ у Распятія (Мк. 15:24).

Новоиспеченный патріархъ Тихонъ, очевидно, рѣшилъ, что послѣ его избранія на патріаршій престолъ вопросъ о неканоничности его поставленія на московскую каѳедру отпалъ. Какъ и всякій беззаконникъ, онъ полагалъ, что одно беззаконіе проще и удобнѣе всего покрыть другимъ беззаконіемъ. О томъ, что любое беззаконіе можетъ быть уврачевано только покаяніемъ, этотъ архіерей прочно позабылъ и впослѣдствіи, если и каялся, то только «въ своемъ анаѳематствованіи совѣтской власти». Впрочемъ, такого рода «забывчивость» была присуща не ему одному, а почти всему тогдашнему россійскому епископату.

Къ счастью, митрополитъ Макарій къ числу такихъ епископовъ не принадлежалъ. Поэтому 16 ноября 1917 г. онъ обратился къ іерархамъ «собора» съ новымъ письмомъ по поводу продолжающагося съ марта мѣсяца беззаконія.

«Ввиду предполагаемаго освобожденія Московской каѳедры по случаю избранія Митрополита ея на Патріаршество»,  —  писалъ митрополитъ, —  «я не могу не желать возстановленія меня въ правахъ на занятіе этой каѳедры, каковыхъ считаю себя лишённымъ незаконно и неканонично. Желалъ бы умереть на рукахъ паствы, которая вручена мнѣ промысломъ Божіимъ и съ которой меня разлучила неправда человѣческая».

 Далѣе митрополитъ Макарій вновь выражалъ желаніе,

 

«чтобы мнѣ возвращена была Московская Митрополія не по новому избранію при участіи толпы избирателей, не имѣющихъ іерархическаго сана, и вообще не по голосованію, а по принадлежащему мнѣ уже праву, котораго я лишенъ былъ вопреки каноновъ».

 

Митрополитъ просилъ свое заявленіе «сдѣлать извѣстнымъ іерархамъ Священнаго Собора» и разсмотрѣть его «прежде, чѣмъ начнется разсмотрѣніе вопроса о замѣщеніи Московской Митрополичьей каѳедры»

Подлинникъ письма Митрополита Макарія отъ 16 ноября 1917 года.

 

Письмо митрополита попало въ Судную комиссію «собора», которая, признавъ принципіальную правоту митрополита, тѣмъ не менѣе, отъ конкретнаго рѣшенія уклонилась, передавъ дѣло на окончательное рѣшеніе въ Совѣщаніе епископовъ.  Совѣщаніе, предсѣдателемъ котораго былъ ни кто иной, какъ самъ захватчикъ московской каѳедры патріархъ Тихонъ, ничего митрополиту Макарію, естественно, не отвѣтило, постановивъ «отложить рѣшеніе настоящаго дѣла до будущей сессіи». Само собой разумѣется, что и на будущей сессіи патріархъ Тихонъ и его окруженіе не рѣшили по этому дѣлу ровнымъ счетомъ ничего.

Выписка изъ журнала Совѣщанія преосвященныхъ отъ 26 ноября 1917 года.

 

До несчастнаго митрополита Макарія начало, наконецъ, доходить, что онъ имѣетъ дѣло съ самыми обыкновенными безчинниками, которые только разглагольствуютъ о «каноническомъ строѣ», «строгой законности» и т. п., а на самомъ дѣлѣ руководствуются въ своихъ поступкахъ исключительно своекорыстными интересами и жаждой власти. Ему стало ясно, что законнымъ путемъ онъ на свою московскую каѳедру не вернется уже никогда, а незаконные пути ему, въ отличіе отъ подобныхъ патріарху Тихону архіереевъ, были глубоко чужды и противны.

1 января 1918 г. митрополитъ Макарій написалъ патріарху Тихону, что потерялъ надежду возвратиться на Московскую каѳедру. Ввиду предполагавшагося тогда «соборомъ» раздѣленія канонической территоріи Русской Церкви на митрополичьи округа митрополитъ просилъ предоставить ему въ управленіе Западно-Сибирскій митрополичій округъ, въ составѣ котораго онъ хотѣлъ бы видѣть Алтайско-Томскую, Тобольскую, Омскую и Енисейскую епархіи.

Но патріарху Тихону престарѣлый митрополитъ былъ не нуженъ даже во главѣ Западно-Сибирскаго округа, ибо онъ былъ у Тихона какъ бѣльмо на глазу, своимъ присутствіемъ постоянно обличая его совѣсть и напоминая ему о совершенномъ беззаконіи. Поэтому 31 января 1918 г. Совѣщаніе епископовъ подъ предсѣдательствомъ Тихона постановило: «ходатайство бывшаго Московскаго Митрополита Макарія передать на разсмотрѣніе Отдѣла Высшаго Церковнаго Управленія». Это была типичная канцелярская отписка, и митрополитъ Макарій какъ старый сvнодалъ прекрасно это понялъ.

Подлинникъ постановленія Совѣщанія преосвященныхъ о письмѣ митрополита Макарія.

 

Надо сказать, что во всей это исторіи митрополитъ проявилъ изумительное смиреніе, на которое явно не были способны ни самъ патріархъ Тихонъ, ни его ближайшіе помощники. Оставивъ въ сторонѣ свое личное дѣло, онъ настойчиво пытался убѣдить возглавившихъ Русскую Церковь беззаконниковъ въ принципіальной невозможности и гибельности устроенной ими демократизаціи Церкви, жертвой которой палъ и самъ митрополитъ. Въ архивѣ сохранилось одно изъ представленій митрополита Макарія, направленное имъ въ концѣ февраля (ст. ст.) патріарху Тихону.

На это представленіе митрополита Макарія Совѣщаніе епископовъ также отреагировало чисто по-канцелярски. Заявивъ, что «соборъ въ своихъ постановленіяхъ не отмѣнялъ правилъ Помѣстныхъ и Вселенскихъ соборовъ» (онъ ихъ дѣйствительно не отмѣнялъ, а просто нагло нарушалъ — А.К.), Совѣщаніе постановило представленіе митрополита «принять къ свѣдѣнію и приложить къ дѣламъ собора», что фактически  означало  выбросить въ мусорную корзину.

Журналъ Совѣщанія епископовъ съ отвѣтомъ на представленіе митрополита Макарія

Указанное представленіе изгнаннаго со своей каѳедры московскаго митрополита оказалось почти пророческимъ. «Правдивая исторія», къ которой только и оставалось апеллировать низложенному митрополиту, внѣ всякаго сомнѣнія, назоветъ этотъ «соборъ» не просто «не вполнѣ каноничнымъ», а совершенно неканоничнымъ, полу-разбойничьимъ, порожденіемъ революціоннаго хаоса и безумія и нанесшимъ величайшій вредъ Русской Церкви. Всѣ безъ исключенія катаклизмы, потрясавшіе впослѣдствіи корабль Русской Церкви и, въ концѣ концовъ, развалившіе его на «осколки», безпомощно барахтающiеся въ океанѣ житейской бури, имѣютъ своей первопричиной рѣшенія и постановленія пресловутаго «всероссійскаго церковнаго собора» 1917-18 гг.

Видимо, демонстративное игнорированіе митрополита Макарія патріархомъ и «соборомъ», ихъ настойчивое стремленіе полностью выключить его изъ церковной жизни сильно подѣйствовали на престарѣлаго митрополита. 12 марта 1918 г. онъ въ отчаяніи обратился къ патріарху Тихону съ новымъ письмомъ, буквально наполненнымъ слезами. Митрополитъ писалъ:

 

«Я уничиженъ до крайности и забытъ. Мое взято у меня неправедно. Для меня не стало власти на землѣ, которая защитила бы меня. Къ кому возопію, и кто услышитъ меня? Близкіе мои стали вдали отъ меня; я сталъ выброшеннымъ изъ памяти, какъ разбитый и выкинутый сосудъ… Взываю съ воплемъ: Братія мои! Почто убиваете меня? Что сотворилъ я вамъ? Кого обидѣлъ? У кого что отнялъ? Шлю этотъ вопль души моей Вашему Святѣйшеству. Помилуйте меня! Отпустите меня туда, откуда я былъ взятъ. Возвратите мнѣ изначальную паству мою, если нельзя сдѣлать чего иного. Дайте мнѣ тамъ безпечально умереть, на дѣлѣ, къ которому привыкъ, и безъ котораго скорблю».

Подлинникъ письма митрополита Макарія отъ 12 марта 1918 года

 

Это письмо, которое, казалось бы, могло разжалобить и каменное сердце,  не вызвало у Тихона никакихъ эмоцій и было имъ, какъ обычно, передано въ Совѣщаніе епископовъ, которое на своемъ засѣданіи 14 (27) марта 1918 г. постановило послать къ митрополиту Макарію двухъ малоизвѣстныхъ архіереевъ, чтобы узнать, «на какихъ условіяхъ онъ желалъ бы вернуться въ родную для него Алтайскую духовную миссію».

Очередная отписка по дѣлу митрополита Макарія

 

О результатахъ планировавшейся встрѣчи свѣдѣній у насъ не имѣется и вообще неизвѣстно, состоялась ли она. Судя по всему, результатъ былъ нулевой, т.к. митрополитъ Макарій еще дважды (23 марта и 19 іюня) обращался къ захватчику своей каѳедры съ личными письмами. Теперь онъ просилъ Тихона предоставить ему хотя бы Алтайскую каѳедру (съ усвоеніемъ титула митрополита Алтайскаго и Сибирскаго), или назначить ему пребываніе въ Московскомъ Покровскомъ миссіонерскомъ монастырѣ съ предоставленіемъ ему должности предсѣдателя Православнаго миссіонерскаго общества.

Патріархъ Тихонъ, который къ тому времени уже окончательно возомнилъ себя нѣкимъ церковнымъ монархомъ, по традиціи сплавилъ эти письма въ Совѣщаніе епископовъ, которое въ очередной разъ отдѣлалось отпиской, постановивъ 8 (21) іюля 1918 г. передать ходатайство митрополита на разсмотрѣніе въ Отдѣлъ «О высшемъ церковномъ управленіи» съ тѣмъ, чтобы тотъ изучилъ вопросъ о возможности раздѣленія Томской епархіи на двѣ: Томскую и Алтайскую. Это опять было типичное забалтываніе вопроса, т.к. до перевода на московскую каѳедру митрополитъ Макарій былъ архіепископомъ Томскимъ и Алтайскимъ, и никакой необходимости дѣлить его прежнюю каѳедру надвое не было. Фактически дѣло было «положено подъ сукно» и дальнѣйшаго движенія не получило.

И только много позже 19 августа (l сентября) 1920 г., митрополиту Макарію, содержавшемуся фактически подъ домашнимъ арестомъ въ Николо-Угрешскомъ монастырѣ, въ связи съ его 50-лѣтними миссіонерскими трудами на Алтаѣ патріархъ Тихонъ даровалъ «почётный пожизненный титулъ митрополита Алтайскаго». При этомъ Тихонъ проявилъ постыдную мелочность, распорядившись, чтобы на богослуженіяхъ митрополитъ Макарій поминался какъ митрополитъ Алтайскій лишь въ одномъ изъ двухъ викаріатствъ Томской епархіи — Бійскомъ.

Въ качествѣ же личнаго пожеланія патріархъ писалъ 85-лѣтнему старцу: «Поправляйтесь здоровьемъ, дабы возможно Вамъ было и проѣзжать на Алтай». Это пожеланіе являлось самой настоящей издѣвкой, т.к. въ захудаломъ Николо-Угрешскомъ монастырѣ никакихъ условій для «поправки здоровья» не было (и Тихонъ объ этомъ прекрасно зналъ), какъ не было на тотъ моментъ въ Совдепiи и свободы передвиженія, такъ что для такого переѣзда митрополиту требовалось какъ минимумъ разрѣшеніе «Совнаркома». 

Митрополитъ съ истинно-христіанскимъ смиреніемъ вытерпѣлъ и это издѣвательство, не сталъ укорять патріарха Тихона за его безсовѣстное и хамское поведеніе (Тихонъ годился митрополиту едва ли не во внуки, будучи младше его на 30 лѣтъ; когда Тихонъ былъ еще 10-ти лѣтнимъ подросткомъ Василіемъ, Макарій былъ уже игуменомъ и извѣстнѣйшимъ миссіонеромъ) и лишь просилъ о разрѣшеніи переселиться на жительство изъ Николо-Угрешскaго монастыря въ Марфо-Маріинскую обитель, находившуюся въ центрѣ Москвы, гдѣ и разсчитывалъ поправить свое здоровье. Жестокій Тихонъ и здѣсь не проявилъ милосердія и въ просьбѣ этой митрополиту отказалъ. При этомъ въ чисто фарисейскомъ духѣ Тихонъ свой отказъ мотивировалъ нежеланіемъ начальницы этой женской обители принять у себя митрополита.  Эта мотивировка отказа является, конечно, откровеннымъ лукавствомъ, ибо настоятельница обители была лицомъ, находящимся у Тихона въ послушаніи, и для принятія рѣшенія онъ совершенно не нуждался въ ея согласіи. Кромѣ того въ непосредственномъ вѣдѣніи патріарха находились (помимо Чудова и Воскресенскаго кремлёвскихъ монастырей) Троицѣ-Сергіева лавра, Новоіерусалимскій, Донской, Новоспасскій, Заиконоспасскiй, Симоновъ и Николо-Перервинскiй монастыри. При желаніи онъ могъ предложить митрополиту переѣхать для «поправки здоровья» въ любой изъ этихъ монастырей, но намѣренно этого не сдѣлалъ, поскольку въ глубинѣ душѣ, видимо, желалъ, чтобы митрополитъ Макарій поскорѣе умеръ, исчезъ, пропалъ, сгинулъ и тѣмъ самымъ пересталъ обличать его грѣхъ и тяготить его совѣсть.

Но воистину  «Путь беззаконныхъ — тьма; они не знаютъ, обо что споткнутся» (Притч. 4:19). Въ 1922 году патріарху Тихону пришлось пожинать плоды своего беззаконія и лично убѣдиться, что ворованное чужое добро счастья не приноситъ, а похитители чужихъ каѳедръ, какъ и похитители чужихъ невѣстъ, не остаются безнаказанными. Въ результатѣ всѣмъ извѣстныхъ событій епископъ Антонинъ (Грановскiй) приблизительно такими же методами, что и самъ патріархъ Тихонъ, укралъ у него московскую каѳедру, а большевики для «поправки здоровья» посадили его подъ арестъ. Оттуда Тихонъ вышелъ морально сломленнымъ человѣкомъ, готовымъ «каяться» въ чемъ угодно, но только, къ сожалѣнію, не въ похищеніи чужой каѳедры, и снова возсѣлъ на древнемъ московскомъ престолѣ.  Правда, обновленцы отъ захваченной каѳедры также не думали отказываться, и въ результатѣ владѣльцевъ московской каѳедры теперь оказалось три: одинъ законный — митрополитъ Макарій и два незаконныхъ. Нераскаянное беззаконіе, какъ и слѣдовало ожидать, привело лишь къ умноженію беззаконія, и тянется все это непотребство до самыхъ нашихъ дней.

Дальнѣйшее извѣстно. 

Патріархъ Тихонъ умеръ въ 1925 году, такъ и не принеся покаянія въ содѣянномъ грѣхѣ. На слѣдующій годъ почти всѣми забытый и заброшенный умеръ въ заточеніи и митрополитъ Макарій. Обновленцы всѣхъ мастей продолжали грызться за московскую каѳедру, пока на горизонтѣ не появился новый претендентъ на неё, поддержанный въ своихъ притязаніяхъ всей мощью репрессивной машины совѣтскаго богоборческаго государства, — Сергій (Страгородскій).  Этотъ непревзойденный беззаконникъ и самозванецъ, по наглости своихъ беззаконій уступавшій лишь самому антихристу, не сталъ даже прикрывать своего воровства никакими демократическими декораціями, а просто объявилъ 10 мая 1934 года о присвоеніи себѣ титула «блаженнѣйшаго митрополита Московскаго и Коломенскаго».  У этого самозванаго «митрополита Московскаго», впослѣдствіи также ставшаго «патріархомъ Московскимъ», нашлись подражатели и преемники въ лицѣ сначала «патріарха московскаго» Алексія (Симанскaго), а затѣмъ и прочихъ всѣмъ извѣстныхъ негодяевъ, которые и довели беззаконіе, начатое ещё архіепископомъ Тихонымъ (Белавинымъ), до чудовищныхъ, апокалиптическихъ размѣровъ.

Въ послѣднее десятилѣтіе это беззаконіе вступило въ новую фазу, ибо въ него активно включились и дѣятели такъ называемыхъ «осколковъ» РПЦЗ. Каждый изъ предводителей этихъ «осколковъ» по непонятнымъ причинамъ считаетъ московскую каѳедру «своей» и управляетъ ею на правахъ московскаго митрополита. Двое изъ «осколочныхъ» первоіерарховъ — Антоній (Орловъ) изъ РосПЦ(А) и Дамаскинъ (Балабановъ) изъ РосПЦ(Д) въ своей дерзости дошли даже до того, что восхитили и самъ титулъ «митрополита Московскаго и Всероссійскаго». Богъ, однако, очень быстро покаралъ этихъ гордецовъ и самозванцевъ и не далъ имъ попользоваться ворованнымъ. Антонію (Орлову) власти РФ закрыли въѣздъ въ страну за его связь съ Квачковымъ, и теперь своей московской паствой сей архіерей управляетъ исключительно виртуально, а Дамаскинъ (Балабановъ) силою событій оказался вышвырнутъ за 300 км отъ столицы на станцію Караси Тульской области, гдѣ и сосетъ свою лапу, являясь по факту лишь митрополитомъ Карасевскимъ.

Всѣмъ этимъ горе-митрополитамъ и прочимъ претендентамъ на московскую каѳедру хочется сказать лишь одно.

Господа! Не берите въ ваши  руки того, чего вы не достойны даже касаться! Побойтесь хотя бы Бога, если на каноны и на правду церковную вамъ стало давно и глубоко наплевать! Законный порядокъ замѣщенія московской каѳедры закончился въ мартѣ 1917 года и не вернется до тѣхъ поръ, пока въ странѣ не будетъ возстановленъ Престолъ Православныхъ Царей, изъ рукъ которыхъ русскіе архіереи только и получали каѳедру Московскаго митрополита (патріарха) и свой Первоiераршiй жезлъ. Такъ было всегда, и такъ будетъ впредь; это — единственный законный путь, всѣ же остальные пути — отъ лукаваго, они приведутъ лишь къ умноженію беззаконія, а васъ лично — и къ вѣчной погибели. Вслѣдъ за псалмопѣвцемъ говоримъ вамъ: «не беззаконнуйте» (Пс. 74:5), ибо «сборище беззаконныхъ — куча пакли, и конецъ ихъ — пламень огненный» (Сир. 21:10). Праведность, по слову Писанія, «возвышаетъ народъ, а беззаконіе — безчестіе народовъ» (Притч. 14:34), а всѣ мы и безъ вашихъ церковныхъ фокусовъ уже достаточно «преисполнились дѣлами беззаконія и погибели» (Прем. 5:7), которыя не сегодня-завтра переполнять чашу долготерпѣнія Божія.

 

Антонъ Кузнецовъ.

Москва

 

16/29 декабря 2012 года,

память пророка Аггея