ГЛАВНАЯ О САЙТЕ НАШЪ МАНИФЕСТЪ НАШИ ДНИ ВѢРУЕМЪ И ИСПОВѢДУЕМЪ МУЗЫКА АЛЬБОМЫ ССЫЛКИ КОНТАКТЪ
Сегодня   19 МАРТА (6 МАРТА по ст.ст.) 2024 года




ВОЛЬФГАНГ АКУНОВ. ФРАЙКОРЫ. Повесть о германских добровольцах.

Обложка книги (лицевая сторона)

Разворот за лицевой стороной обложки

Титульный лист

Библиографические данные

ФРАЙКОРЫ

Германские белые добровольческие части I категории

Германские белые добровольческие части II категории

Германские белые добровольческие части III категории

Обмундирование

Вооружение

ЯНВАРСКОЕ ВОССТАНИЕ В БЕРЛИНЕ

Огненный год

Мартовские бои

Новая армия

БАВАРСКАЯ СОВЕТСКАЯ РЕСПУБЛИКА

ПРОТИВ АНТАНТЫ И БОЛЬШЕВИКОВ

«Капповский путч»

Борьба с Красной Армией Рура

Военная кампания в Центральной Германии

«Мартовская акция» 1921 г.

Несколько слов об идеологии германских белых добровольцев

Война с белополяками

Борьба на Руре

Эпилог в Баварии

ПОЧТИ ЗАБЫТАЯ ВОЙНА

Германские добровольческие корпуса в составе Западной Добровольческой Армии генерала князя Авалова-Бермондта. 1919 г.

Награды и знаки отличия

ПРИЛОЖЕНИЯ

БАЛТИЙСКИЙ ЛАНДЕСВЕР

НЕМЕЦКИЙ ЛЕГИОН

ЭМБЛЕМЫ, НАГРАДЫ И ЗНАКИ ОТЛИЧИЯ

ШТАНДАРТЫ И ФЛАГИ

ОБМУНДИРОВАНИЕ И ЗНАКИ РАЗЛИЧИЯ

ЗНАМЕНА И ФЛАГИ

БОЕВЫЕ НАГРАДЫ И ЗНАКИ ОТЛИЧИЯ

Объявление генерал-губернатора Риги майора Альфреда Флетчера

Послание начальника военной миссии Антанты бригадного генерала Альфреда Берту графу фон дер Гольцу от 10 сентября 1919 г.

Ответ графа фон дер Гольца генералу Берту

Из книги воспоминаний князя П.М. Авалова (Бермондта) «В борьбе с большевизмом»

Из секретного доклада полковника Владимирова

Из мемуаров Рудольфа Гесса (Hoess)

Из книги воспоминаний Эрнста фон Заломона

Открытое письмо к англичанам Генерала Князя Авалова Главнокомандующего Русскою Западною Добровольческою Армией

Библиография

Содержание

Выходные данные

Разворот после тыльной стороны обложки

Обложка книги (тыльная сторона)


 
ВОЛЬФГАНГ АКУНОВ

ФРАЙКОРЫ

повесть о германских добровольцах

 




 
ВОЛЬФГАНГ АКУНОВ


 

ФРАЙКОРЫ

ПОВЕСТЬ О ГЕРМАНСКИХ ДОБРОВОЛЬЦАХ


 

Москва
«Рейттаръ»
2004


ББК 63.3 (2)
А-44

Акунов В.В. Фрайкоры. Повесть о германских добровольцах. Москва. «Рейттаръ». 2004. 208 с. илл.

Книга посвящена истории и боевым действиям немецких добровольческих отрядов. Образованные из остатков кайзеровской армии после поражения Германии в Первой мировой войне, фрайкоры в последующие годы сыграли заметную роль в жизни страны, подавлении революционного движения и формировании регулярной армии. Часть книги рассказывает о русско-немецком соединении генерала Авалова-Бермондта, действиям его на Северо-Западном фронте и в Прибалтике.
На первой странице обложки минометный расчет 2-й гвардейской пехотной дивизии в бою с баварской Красной армией. Апрель 1919 г.

© «Рейттаръ», оформление, 2004.
© В.В. Акунов, 2004.

ISBN 5-8067-0021-6


ФРАЙКОРЫ

Добровольческими корпусами (фрайкорами) в германской традиции принято называть сравнительно небольшие военные добровольческие части без строгого подчинения крупным войсковым соединениям. Иногда слово «фрайкор» переводится с немецкого на русский язык как «свободный корпус», что менее точно. В германской истории наибольшую известность снискали добровольческие корпуса Шилля и Лютцова, сражавшиеся против наполеоновской тирании. В рядах «черных егерей»-добровольцев фон Лютцова пал в бою с французами поэт-патриот Теодор Кернер — «немецкий Денис Давыдов». После развала кайзеровской армии в 1918 г. из ее обломков образовались многочисленные добровольческие формирования, основанные, как правило, националистически настроенными офицерами и названные по их фамилиям, как отряды ландскнехтов германского Средневековья. Под их знаменами объединились безработные, вчерашние гимназисты и кадеты, студенты, остэльбские юнкеры и профессиональные солдаты, потерявшие всякие ориентиры в гражданской жизни после возвращения с фронта, не желавшие мириться с социальной дискриминацией, враждебно настроенные по отношению к Веймарской республике и видевшие свое основное предназначение в борьбе с большевизмом. Коренное различие между положением в России в 1917 и в Германии в 1918 г., несмотря на сходные обстоятельства — военное поражение, отречение императора и революционную ситуацию в стране — заключалось в следующем. Даже в заключительной стадии войны германские фронтовые части, в отличие от российских, остались до конца верны присяге, до конца сохранили высокие боевые качества и лояльность по отношению к командованию и правительству. В дни Ноябрьской революции в Германии как раз в германской армии случаи приверженности к левому (как, впрочем, и к правому) радикализму и вообще к революцион{4 cтр.}ным идеям были достаточно редки. Хотя после роспуска старой кайзеровской армии в начале декабря 1918 г. большинство офицеров потеряли в армии всякий вес, посторонние силы также не имели никаких шансов на успех в среде фронтовиков — ни Советы солдатских депутатов, ни строгая большевицкая система так и не смогли понастоящему укрепиться в армейской среде. С конца 1918 г. фронтовые части сами начали организовываться в добровольческие корпуса и отряды самообороны, причем добровольцы повсеместно выступали с позиций непримиримой борьбы с большевизмом, на кровавые эксцессы и прочие безобразия которого многие успели насмотреться еще в охваченной смутой России. Непримиримо антибольшевицкой позиции подавляющего большинства германских фронтовиков нисколько не противоречило то обстоятельство, что начало Ноябрьской революции было положено матросским бунтом в Киле. Дело в том, что германские военные моряки (как и российские, между прочим!) почти не принимали участия в мировой войне, в большинстве своем четыре года бездельничали на своих базах и потому восприняли отданный, каким казалось, «под занавес» приказ главнокомандующего Имперского военно-морского флота адмирала Шеера выйти в море на бой с британским Гранд Флитом в полном смысле слова «в штыки». На фронте же, где офицеры и солдаты кайзеровской армии годами вместе сражались, гибли и кормили вшей в окопах, дух боевого товарищества был весьма высок. Поэтому в сухопутных войсках не могло быть и речи о таких военных мятежах, как в Киле. Впрочем, и у нас в России в годину смут особо «отличились» не солдаты, а орлы-матросики — «краса и гордость революции»…

Поздно вечером 10 ноября 1918 г. преемник Эриха Людендорфа на посту генерал-квартирмейстера генерал-лейтенант Вильгельм Гренер от имени Верховного Руководства Сухопутных Сил, или ОХЛ (OHL, Oberste Heeresleitung), предложил лидеру Социал-Демократической Партии Германии Фридриху Эберту рассматривать германскую армию как фактор обеспечения закона и порядка и инструмент борьбы с большевизмом. 11 ноября большинством съезда Советов рабочих и солдатских депутатов, собравшегося в цирке (!) Буша, Временное социал-демократическое правительство Эберта было конституировано как Совет Народных Уполномоченных, или СНУ (Rat der Volksbeauftragten) — название этого органа было, в сущности, аналогично названию тогдашнего большевицкого Совета Народных Комиссаров (Совнаркома) в Совдепии — государственного образования, созданного большевиками на месте прежней исторической России. Подобное название, несомненно, являлось уступкой «революционному {5 cтр.}духу масс», подобно красной чуме, носившемуся в охватившей всю Центральную и Восточную Европу атмосфере повального революционного безумия. Сразу после избрания Фридриха Эберта председателем СНУ он заключил с Тренером секретное соглашение о подавлении большевизма в Германии, продолжении войны с Совдепией на Востоке, освобождении России от Советской власти, и о разрешении на формирование добровольческих частей. Для достижения первой из целей соглашения (по которому СНУ обязался восстановить в армии командную власть и единоначалие офицеров) была достигнута договоренность о незамедлительном вступлении в Берлин 10 фронтовых дивизий для охраны правительства и «недопущения таких событий, как в России». Но оказалось, что дивизии, прибывавшие с фронта, мало способны к ведению боевых действий на родине, да еще в городских условиях. Большинство фронтовиков думало лишь о возвращении домой. Поэтому 27 ноября 1918 г. ОХЛ отдало распоряжение о формировании новых воинских подразделений исключительно из тех военнослужащих, лояльность которых не вызывала никаких сомнений. Тем самым была заложена фактическая основа для формирования добровольческих корпусов. Никаких изменений государственного строя, структуры и аппарата германского государства социал-демократы решили не проводить вплоть до созыва Национального (Учредительного) Собрания. Никто из прежних чиновников государственных учреждений, проявивших лояльность новой республиканской власти, не был смещен со своей должности. Так — в отличие от России! — в Германии было обеспечено продолжение бесперебойного функционирования государственной машины. В качестве военного министра Эберт пригласил в новое Временное правительство генерала Гансе-Георга Рейнгардта.

Ныне почему-то стало модным безмерно приуменьшать угрозу большевизации Германии, нередко под вопрос ставится сама корректность понятия «Ноябрьская революция 1918 г.». Между тем сторонники Ленина-Свердлова-Троцкого, захватившие власть над Россией, думали, прежде всего, о реализации своего основного стратегического плана — разжигания пожара мировой революции любой ценой. Говоря словами песни, которую большевики заставляли учить даже детей в советских школах:

Мы пойдем к буржуям в гости,
Поломаем им все кости!
Мировой пожар горит,
Буржуазия дрожит!
Во — и боле ничего!

{6 cтр.}Особые надежды большевицкое руководство, тратившее на раздувание мирового пожара многие миллионы награбленных в России золотых рублей, связывало с Германией. Выступая 22 октября 1918 г. с докладом о внешней политике на заседании ВЦИК, Ленин, указав на образование в Германии военно-революционных комитетов, делал вывод о непосредственной близости международной революции . Как писал по этому поводу в своем дневнике 23 октября 1918 г. историк Ю.В. Готье: «Странную речь произнес Ленин в ЦИКе: с одной стороны, говорил он, мы трещим, с другой — мы победим с помощью германских и болгарских товарищей; что это, сознательный обман или бессознательное самообольщение? Одним, одним дышит эта речь: беспросветной немецкой ориентацией; для Ленина Германия остается пупом земли, если не империалистическим, то революционным, и вся сволочь, слепо идущая за ним, уже непоколебимо верует, что вся та же Германия — на этот раз большевистская — решит судьбу мира».

Так, еще соблюдая условия заключенного с кайзеровской Германией «похабного» Брестского мира, большевики тайно помогали разжигать в Германии революцию, финансируя более десяти левых социал-демократических газет, распространяя в Германии антивоенную и антиправительственную литературу, отпечатанную в Совдепии. Большевицким правительством был основан особый фонд в 10 миллионов золотых рублей, находившийся на попечении депутата германского рейхстага (!) Оскара Кона, а в самой Германии было закуплено на сто тысяч марок оружия для организации вооруженного восстания. А уж после падения кайзера и установления в Германии фактического двоевластия Совета Народных Уполномоченных — с одной стороны, и возникших по всей Германии более чем 10 000 Советов рабочих и солдатских депутатов (Arbeiter — und Soldatenraete) — с другой, большевики развернулись в полную силу. Временное правительство Эберта пользовалось не пользовалось большим авторитетом ни среди правых, ни среди левых. Германское «советское движение» (Raetebewegung) открыто взяло курс на захват всей полноты государственной власти. С первых же дней Ноябрьской революции по всей Германии начали формироваться вооруженные отряды Красной гвардии, состоявшие преимущественно из бывших солдат (нацепивших красные кокарды вместо прежних черно-бело-красных имперских) и из присоединившихся к ним гражданских лиц (сумевших избежать призыва в армию и в годы войны отсидеться в тылу!), щеголявших красными нарукавными повязками и кумачовыми бантами. Эти отряды именовались «Республиканской солдатской гвардией» («Републиканише зольдатенвер»). В Берлине они насчитывали 14 баталь{7 cтр.}онов и официально подчинялись назначенному Эбертом губернатору Берлина социал-демократу Отто Вельсу. Хотя в их рядах числились преимущественно члены СДПГ (социал-демократы) и НСДПГ («независимые социал-демократы», или «независимцы»), не считавшие Совет Народных Уполномоченных своим врагом № 1, очень скоро тон в «зольдатенвере» стали задавать спартаковцы, настроенные к СНУ откровенно враждебно. В противовес им СДПГ приступила к формированию «Республиканских охранных войск» (Републиканише шуцтруппе), лояльных по отношению к Временному правительству. 12 декабря 1918  г. правительство Эберта, обеспокоенное наличием у населения сотен тысяч бесхозных «стволов», по согласованию с ОХЛ, объявило о создании «Добровольного народного ополчения» (Фрейвиллиге фольксвер) , в состав которого планировало включить все существовавшие на тот момент вооруженные формирования. Но осуществлению этого плана воспротивились спартаковцы, не желавшие лишаться своих ударных отрядов, необходимых им для вооруженного государственного переворота по ленинскому образцу. Наибольшая угроза Временному правительству Эберта исходила от прибывшей из балтийских портов и расквартированной в Берлине «Народной военно-морской дивизии», объявившей себя частью новой республиканской армии, но на деле проникнутой большевицким духом и постоянно затевавшей провокации и перестрелки с немногими верными Временному правительству армейскими и полицейскими частями. Легко предположить, в какую кровавую пропасть оказался бы ввергнут весь мир, если бы Красной Армии удалось прорваться в охваченную беспорядками Германию через Польшу и, по ленинскому замыслу, «соединить русский серп с германским молотом». Казавшиеся в тот момент неисчерпаемыми людские ресурсы взнузданной Троцким и Лениным России и въевшиеся в плоть и кровь немецкого народа дисциплина и любовь к порядку, русский хлеб и германская техника, поставленные на службу Коммунистическому Интернационалу, представляли реальную угрозу всем лучшим достижениям мировой цивилизации. Но на пути красного Молоха, как и в России, встали белые добровольцы.

Общее число добровольческих корпусов, частей и подразделений в самой Германии и на сопредельных территориях (Прибалтика, Австрия) в 1918-1921 гг. превышало 2 000. Разумеется, одно их перечисление заняло бы десятки страниц убористого текста и вышло бы далеко за рамки нашего очерка. Впрочем, о многих из этих «фрайкоров» не сохранилось почти никаких достоверных сведений (ни об эмблематике, ни о численности, ни даже о фамилии командира). Это {8 cтр.}объяснялось, во-первых, тем фактом, что они чаще всего организовывались не «сверху», а «снизу», стихийно, по инициативе населения и фронтовиков, вернувшихся на родину и возмущенных творившимися там безобразиями; во-вторых, само веймарское правительство социал-демократических бонз, не сметенное красной волной большевизма только благодаря штыкам добровольцев, стальной щетиною прикрывших Шейдемана-Носке-Эберта и прочих германских «керенских», как бы стыдилось перед лицом «всего прогрессивного человечества» того, что было вынуждено принять помощь от «классово и идеологически чуждой» ему «реакционной военщины», и постаралось по возможности изгладить память об их подвиге из памяти современников (не говоря уж о неблагодарном потомстве!).

Первым исторически засвидетельствованным добровольческим корпусом, сформированным в г. Киле — «колыбели германской революции» в середине ноября 1918 г. по инициативе известного деятеля Социал-демократической партии Германии Густава Носке. Этот первый социал-демократический бургомистр Киля сформировал из лояльных новому республиканскому правительству морских офицеров и матросов небольшую добровольческую часть, получившую полуофициальное название «Железная бригада» и задуманную в качестве противовеса анархиствующим «красным матросам». Эту Железную бригаду, вскоре переименованную в «1-ю военно-морскую бригаду» (командир — полковник фон Роден), не следует путать с другой Железной бригадой, сражавшейся против советских большевиков в Прибалтике в 1918 г и прославившейся в 1919 г. под названием «Железная дивизия» (о чем далее будет рассказано более подробно). 21 ноября 1918 г., по инициативе унтер-офицера, заместителя офицера (Offizierstellvertreter, т.е. кандидата на офицерскую должность) Зуппе, на базе 2-го гвардейского полка бывшей кайзеровской армии был сформирован первый более-менее крупный добровольческий корпус- батальон силой в 1 500 штыков. Третьим по счету фрайкором, сформированным в конце ноября 1918 г, был добровольческий полк полковника 4-го гвардейского полка Рейнгарда (будущего обергруппенфюрера СС), в состав которого вошли и бойцы корпуса Зуппе, т.н. «зупперы». Но решающую роль в формировании добровольческих корпусов, призванных сохранить в Германии хоть какое-то подобие закона и порядка, хотя бы до созыва учредительного Национального собрания, было суждено сыграть генералу Людвигу Меркеру, командиру распущенной после заключения перемирия 214-й пехотной дивизии бывшей кайзеровской армии, разработавшему классическую модель, по которой в дальнейшем было сформировано большинство {9 cтр.}наиболее способных германских добровольческих корпусов. 6 декабря Меркер объявил чинам своей дивизии о своем намерении сформировать фрайкор, базой которого стал вестфальский монастырь Зальцкотлен и формирование которого началось уже 14 декабря. Этот состоявший исключительно из добровольцев Добровольческий ландъегерский корпус (Freiwilliges Landesjaegerkorps), состоявший на первых порах всего из 3 стрелковых рот (имевших на вооружении минометы) и 1 артиллерийской батареи, заявил о своей готовности служить республиканскому Временному правительству Германии с целью недопущения большевицкой революции. Командование сочло достаточным платить добровольцам жалованье по 30-дневному контракту, но не позаботилось об их вооружении и снаряжении. Благодаря своему непререкаемому авторитету не только среди офицерского корпуса, но и среди унтер-офицерского состава и солдат боевой генерал Меркер без особого труда и в кратчайшие сроки набрал в новый корпус несколько тысяч добровольцев, хотя о столкнулся с немалыми сложностями в деле их обмундирования и вооружения. Склады вооружений были либо разграблены анархиствующими толпами, либо находились под контролем левых солдатских советов, не склонных удовлетворять требования «реакционного генерала». Тем не менее, вопрос вооружения и снабжения удалось решить, хотя и с огромным трудом. В отличие от старой кайзеровской армии, где между офицерами и нижними чинами существовал резкий сословно-дисциплинарный барьер, во фрайкоре Меркера между офицерами и нижними чинами сразу сложились узы боевого товарищества. Впрочем, это было и неудивительно, с учетом того, что все добровольцы Меркера, и солдаты, и офицеры, прошли школу окопной жизни мировой войны, которая, если не совсем стерла сословно-дисциплинарные различия, то, во всяком случае, свела их к минимуму. Вторым характерным отличием нового добровольческого формирования был его смешанный состав, нарушавший традиционное деление военных частей на пехотные, кавалерийские и артиллерийские. Каждое подразделение Ландъегерского корпуса (именуемого иногда в исторической литературе и «Корпусом земских стрелков») включало в себя представителей всех родов войск, что обеспечило ему необходимую гибкость в ходе предстоящих боев, которые добровольцам предстояло вести, главным образом, в городских условиях. Пример Меркера оказался «заразительным». В течение декабря 1918 г. в окрестностях Берлина, при участии капитана Курта фон Шлейхера (будущего генерала рейхсвера и имперского канцлера, убитого эсэсовцами в «ночь длинных ножей» 30 июня 1934 г.), были сформированы полк «Потсдам» (командир — {10 cтр.}майор фон Штефани), добровольческий корпус Хельда (командир — генерал фон Хельд), добровольческий корпус Гюльзена (командир — генерал фон Гюльзен), Германская охранная дивизия (Deutsche Schutzdivision) генерала фон Висселя, Государственный стрелковый корпус генерал-майора Редера и добровольческий корпус генерала фон Люттвица. Большинство этих добровольческих корпусов было сформировано на базе прежних регулярных армейских частей. Сохранившийся в качестве «обломка» кайзеровской армии кадр Гвардейской кавалерийской стрелковой дивизии (под командованием генерала фон Гофмана) был переведен из столицы в пригород Берлина Тельтов и доукомплектован добровольцами. Сходным образом были реорганизованы 17-я и 31-я пехотные дивизии прежней кайзеровской армии.

Примерно в то же самое время были сформированы добровольческие корпуса Лихтшлага и Росбаха, 2-я Вильгельмсгафенская военно-морская бригада Эрхардта, 3-я военно-морская бригада Левенфельда, Железная дивизия, Марбургский егерский корпус. Число добровольческих формирований росло по мере нарастания угрозы большевицкого переворота во всегерманском масштабе. В верхнесилезском каменноугольном бассейне в конце 1918 г. были также сформированы добровольческие корпуса, воспрепятствовавшие захвату шахт отрядами польских националистов бывшего депутата германского рейхстага поляка Войцеха Корфанты. Любопытно, что первыми немецкими добровольческими корпусами в Силезии были не подразделения «имперских немцев», а два отряда, состоявшие из австрийцев и судетских немцев под руководством австрийских офицеров, общей численностью 60 офицеров (австрийских немцев) и около 2 600 унтер-офицеров и рядовых. Они были сформированы в самом конце 1918 г и на протяжении многих месяцев оказывали неоценимую поддержку германским военным властям. Что же заставило австрийцев и судетских немцев проливать свою кровь за, казалось бы, совсем чужую им германскую Силезию? Дело в том, что осенью 1918 г. Национальное собрание Немецкой Австрии (так называлась австрийская половина распавшейся в результате военного поражения двуединой Австро-Венгерской монархии Габсбургов) провозгласило слияние Австрии с Германией. Того же хотели и немцы, проживавшие с незапамятных времен в Судетской области, являвшейся до конца 1918 г. частью немецкой Австрии и вдруг, по воле Антанты, ставшей частью свежеиспеченной Чехословакии — государства, исторически никогда не существовавшего! Но собравшееся в Веймаре германское Национальное (Учредительное) собрание боялось санкций со стороны {11 cтр.}победоносной Антанты, категорически запретившей воссоединение Австрии с Германией, хотя Австрия являлась одной из германских земель со времен Карла Великого и до 1866 года! Вот почему австрийцы и немцы из Судет по зову сердца поехали воевать в, казалось бы, расположенную в «чужом» для них государстве Силезию. Когда позднее, в конце мая — начале июня 1919 г., в Силезии был поставлен решающий вопрос о подписании Версальского договора, в распоряжении Генерального командования в Бреслау находилось около 30 000 надежных и находившихся в состоянии постоянной боеготовности войск. Их основу составляли по-прежнему добровольческие корпуса.

В южных и юго-восточных районах Берлина, где поистине неуемную революционную активность, то и дело приводившую к кровавым столкновениям, проявляли главные враги республиканского правительства — левое крыло НСДПГ (Независимой социал-демократической партии Германии), берлинские «революционные старосты», во главе с Э. Штольце и Г. Ледебуром, и немецкие большевики-«спартаковцы», было сконцентрировано несколько десятков верных Временному социал-демократическому правительству Эберта-Шейдемана добровольческих частей общей численностью около 10 000 штыков и сабель, имевших тяжелое вооружение, в том числе крупнокалиберные пулеметы, бронеавтомобили, огнеметы, артиллерию и даже танки. Были реорганизовано Берлинское генеральное командование и смещен проявлявший во многих случаях нерешительность военный комендант Берлина генерал Леки, замененный генералом бароном фон Люттвицем.

В Берлине по-прежнему была расквартирована находившаяся под сильным большевицким влиянием «Народная военно-морская дивизия» (Volksmarinedivision), упорно отказывавшаяся подчиняться социал-демократическому коменданту Берлина Отто Вельсу. Эти «народные матросы», на словах пребывавшие во власти «революционных идеалов», в действительности превыше всего ценили голый материальный интерес (как, впрочем, и российские «братишки»!). Дивизией командовал «пламенный революционер товарищ Дорренбах», бывший флотский офицер, за недостойное поведение разжалованный еще при кайзере из лейтенантов в простые матросы. Вооруженные до зубов, тщательно удалившие со своей формы все национальные эмблемы и заменившие их красными революционными кокардами и кумачовыми нарукавными повязками, «народные матросы» всерьез считали себя «красой и гордостью революции», свысока поглядывая на «буржуев» и других своих сограждан, казавшихся им «менее революционными», и были в первых рядах «борцов за свободу», избивав{12 cтр.}ших на улицах и в казармах «реакционное офицерье» и срывавших с ветеранов войны погоны и заслуженные боевые награды. Вдобавок берлинцы жаловались на матросов за их склонность к воровству. А ведь они были расквартированы не где-нибудь, а в Берлинском дворце прусских королей (как все похоже на историю с «героическим» штурмом Зимнего «братишками» с «Авроры»!). Когда правительство Эберта-Шейдемана приказало распоясавшимся матросикам покинуть дворец, те потребовали выплатить им предварительно за уход из дворца 80 миллионов марок «компенсации»(!). Получив отказ, «народные матросы» напали на коменданта Берлина Отто Вельса (члена правления СДПГ!) в его собственном кабинете, избили и взяли его заложником. Правительству Фридриха Эберта пришлось задействовать войска. 24 декабря 1918 г. в центре Берлина развернулась форменная битва между солдатами-фронтовиками и «Народной военно-морской дивизией». В боевых действиях на стороне последней против правительственных войск приняли участие и спартаковские боевики. С обеих сторон только убитыми насчитывалось 29 человек. Перепуганное не на шутку, правительство Эберта пошло на уступки взбунтовавшимся матросам и заплатило им отступные, в обмен на обещание больше не бунтовать. «Орлы-матросики» некоторое время держали данное «буржуям» слово, пока не вмешались в столкновение между правительством и левыми радикалами в январе 1919 г. Сам товарищ Дорренбах был убит в уличной стычке в мае 1919 г.

27 декабря 1918 г. Густав Носке — создатель первого добровольческого корпуса в Киле — был назначен военным министром. 29 декабря социал-демократическое правительство Германской республики приняло решение о насильственном разоружении германских большевиков — сторонников Коммунистической партии Германии (основанной на базе «Союза Спартака» по указанию кремлевского эмиссара Карла Собельсона-Радека), «Союза красных солдат», «Народной военно-морской дивизии», Независимой социал-демократической партии Германии (НСДПГ) и др. «Союз Спартака» (Шпартакусбунд) был создан еще 11 ноября 1918 г. во главе с Карлом Либкнехтом, Розой Люксембург, Лео Иогихесом, Кларой Цеткин и Паулем Леви. Наряду с распространявшейся самими спартаковцами официальной версией происхождения их организации, связанной с именем античного гладиатора Спартака, восставшего против власти Римской республики в I в. д. Р.Х., существует и другая, более похожая на правду, согласно которой германский «Спартак» был назван в честь основателя тайного Ордена иллюминатов — Адама Вейсгаупта, также носившего псевдоним «Спартак» и еще в конце XVIII в. готовившего {13 cтр.}«свержение тронов и алтарей во всемирном масштабе». 29 декабря 1918 г. «Союз Спартака» был переименован в Коммунистическую партию Германии (КПГ). «Спартаковцы», среди которых преобладал тип безоглядного «фанатика революции во что бы то ни стало», получали всемерную поддержку от завладевших Россией большевиков, что послужило причиной разрыва германо-советских дипломатических отношений и высылки из Германии большевицкого полпреда Адольфа Иоффе — одного из «отцов» грабительского в отношении России Брестского мира. Фактически «спартаковцы» ни на минуту не признавали социал-демократическое правительство Германии — еще 9 ноября 1918 г., когда социал-демократ Филипп Шейдеман провозгласил Германию демократической республикой (и сам стал ее первым канцлером), Карл Либкнехт, в противовес СДПГ, в тот же день провозгласил в Берлине социалистическую республику. Присутствовавший на учредительном съезде КПГ, вместе с четырьмя другими высокопоставленными большевицкими делегатами из Москвы, советский эмиссар Карл Радек — личный представитель Ульянова-Ленина — призвал германских коммунистов бойкотировать предстоящие выборы в Национальное собрание и выразил надежду, что «скоро в Берлине будет заседать международный Совет рабочих депутатов и русские рабочие будут совместно с немецкими сражаться на Рейне, а немецкие совместно с русскими — на Урале» (то есть против белых войск Верховного Правителя России адмирала Колчака).

«Спартаковцы» и иже с ними поспешно готовились к выступлению, чтобы предупредить заведомо негативный для них результат выборов в Национальное собрание и, взяв власть вооруженной рукой, разогнать последнее, как большевики Ленина-Троцкого-Свердлова разогнали Учредительное собрание в России («Караул устал!»). Однако вышло все иначе.

4 января 1919 г. президент Германии Фридрих Эберт и его военный министр Густав Носке посетили военный лагерь добровольцев Цоссен и убедились в боеспособности фрайкоровцев, которых коммунисты, по аналогии с российскими реалиями того времени, окрестили «белыми». Сами добровольцы, кстати, охотно приняли это название. Ведь многие из них успели повоевать в Финляндии и Прибалтике против красных на стороне тамошних белых. Они носили на рукавах своих обычных армейских мундиров и шинелей цвета «фельдграу» («серо-полевого цвета») белые повязки (нередко — просто носовые платки) или белые «углы»-шевроны (как, например, добровольцы Гвардейской кавалерийской стрелковой дивизии); обводили свои стальные каски белыми полосками по окружности или же рисовали на них {14 cтр.}(а также на грузовиках, броневиках и танках) масляной краской (а порой и просто мелом) белую «адамову голову», то есть череп с перекрещенными костями (именуемую, согласно немецкой традиции, также «мертвой головой» — Totenkopf), или оперенную стрелу, а добровольцы, сражавшиеся против красных в Финляндии и Прибалтике (в частности, бойцы военно-морской бригады Эрхардта и добровольческого корпуса «Мансфельд») — белую свастику (так называемый «громовый крест»), перенятую ими у латышей и финнов, в чьей национальной символике свастика играла важную роль — у финнов — как «крест свободы», у латышей — как «крест Перкона». Древнелатышский бог-громовержец Перкон (Перконс) соответствовал древнеславянскому Перуну и древнелитовскому Перкунасу; в 20-40 гг. в Латвийской республике даже существовала военизированная антисемитская организация «Перконкрустс» («Громовый крест»), использовавшая в качестве символа свастику.

Фрайкоровский танк с “адамовой головой”.

Кроме изображений «железных крестов», перенятых от бронетанковых частей кайзеровской армии времен I мировой войны, свастик и «адамовых голов», на добровольческих броневиках часто было написано белой масляной краской «Бронеотряд верных правительству войск».

{15 cтр.}В общем и целом, добровольческие корпуса не имели какой-то единообразной структуры. Большинство из них было сформировано в первые месяцы 1919 г. и было расформировано в начале 1920 г. Некоторые из них просуществовали в качестве самостоятельных формирований всего лишь на протяжении нескольких недель, после чего влились в состав более крупных формирований. Многие фрайкоры возникли в качестве чисто локальной реакция на чисто локальную угрозу, имели чисто местное значение и были распущены после восстановления закона и порядка в своем родном городе или районе. Тем не менее, представляется возможным сделать попытку их классификации по нескольким категориям.

Германские белые добровольческие части I категории:

К первой категории могут быть отнесены крупнейшие по численности добровольческие корпуса, сформированные генералами или полковниками бывшей кайзеровской армии и достигавшие порой размеров бригады или даже дивизии, т.е. насчитывавших в своем составе много тысяч штыков и сабель, собственные артиллерийские и инженерные части, бронетехнику, авиацию и т.д. Большинство фрайкоров этой первой категории были сформированы на основе бывших регулярных частей кайзеровской армии. К их числу можно отнести, например, Баварский стрелковый корпус (Добровольческий корпус фон Эппа), Баденское народное войско (Badisches Volksheer), Германскую охранную дивизию (Deutsche Schutz-Division), Гвардейскую кавалерийскую стрелковую дивизию (Gardekavallerie-Schuetzendivision), Железную дивизию, Добровольческий отряд Газа, Добровольческий корпус Гельда, Добровольческий ландъегерский корпус, Добровольческий корпус земских стрелков, Полк Охранных войск фон Леттов-Форбека и др. Благодаря своей военной мощи, эти добровольческие корпуса принимали участие в боевых действиях по всей охваченной смутой Германии. Командовавшие ими генералы и офицеры придерживались откровенно монархических или, во всяком случае, консервативных взглядов и не испытывали никаких симпатий к правительству Эберта и республиканской форме правления вообще. Тем не менее, они не выходили за рамки Устава и защищали существующий строй, опасаясь нарастания хаоса, большевицкого переворота и распада Германии, в случае падения Временного правительства. Большинство этих добровольческих корпусов было с течением времени включено в состав новых республиканских вооруженных сил (рейхсвера). Единственным исключением явился генерал фон Леттов-Форбек, долго и успешно сопротивлявшийся британским и южноафриканским войскам в Германской Восточной Африке.

{16 cтр.}Возвратившись в Германию после заключения перемирия в 1918 г., он, благодаря своему высочайшему реноме среди военных, смог быстро сформировать добровольческий корпус своего имени, но оказался, в конечном счете, неспособным адаптироваться к новой республиканской действительности и был отправлен в отставку после «путча Каппа-фон Люттвица» в апреле 1920 г.

По своей ударной мощи, боеспособности и численности в эту первую категорию могли бы быть зачислены и три добровольческие военно-морские бригады — фон Родена (1-я), Эрхардта (2-я) и фон Левенфельда(З-я), если бы в них (особенно в бригадах Эрхардта и фон Левенфельда) не господствовал гораздо более сильный дух антиреспубликанизма и политического радикализма, чем в остальных ДК первой категории.

Германские белые добровольческие части II категории:

Вторую категорию составляло большинство добровольческих корпусов, сформированных в разных городах и районах с целью защиты общественного порядка и спокойствия от большевицких поползновений спартаковцев и анархо-коммунистов. Они были не столь многочисленными, как фрайкоры первой категории, редко когда превышая по численности батальон или полк и насчитывая, как правило, от 200 до 1 000 бойцов. Само существование их было, как правило, недолгим. В отличие от многочисленных добровольческих корпусов, отнесенных нами к первой категории, они включали в своей состав не только солдат, но и добровольцев из числа гражданских лиц (по преимуществу студентов и учащихся). Чаще всего они назывались по месту формирования (например: Добровольческий корпус «Бамберг»), В качестве примера можно привести добровольческие корпуса «Байрейт», «Бодензее», «Химгау», «Дюссельдорф», «Эрланген», «Геттинген», «Галле», «Гессен», «Ландсберг», «Мюнстерланд», «Ольденбург», «Пассау», «Регенсбург», «Шлезвиг-Гольштейн», «Вюрцбург» и т.д. Иногда они именовались не «добровольческими корпусами», а иначе, например: Охранный отряд «Баренфельд» (Гамбург) или «Вестфальский егерский корпус» и т.п. Некоторые из этих местных формирований, поначалу не отличавшихся большой численностью, со временем превращались в крупные воинские части. Так, например, «Вюртембергская рота безопасности» (Wuerttembergische Sicherheitskompanie) к моменту своего зачисления в ряды рейхсвера состояла из 10 батальонов, 8 артиллерийских батарей и 3 авиационных эскадрилий!

Тем не менее, подобные «локальные» фрайкоры, созданные для решения местных задач, как правило, не действовали далеко от мест {17 cтр.}своего формирования. Но бывали и исключения. Так, ДК «Оберланд», сформированный в Верхней Баварии, принимал участие в боевых действиях далеко от дома — например, в Силезии. И он не был единственным исключением — Гессенско-тюрингско-вальдекский добровольческий корпус также сражался в Силезии, а Баденский штурмовой батальон принимал активное участие в боевых действиях в Прибалтике, в т.ч. даже в составе Русской Западной Добровольческой Армии князя Авалова-Бермондта!

В качестве отдельной подгруппы в составе этой второй категории фрайкоров можно выделить местные отряды самообороны, сформированные в приграничных районах — например, Верхнесилезский егерский добровольческий корпус, Саксонская пограничная егерская бригада, Восточнопрусский егерский добровольческий корпус или западнопрусский добровольческий корпус «крепость Торн», оборонявший от поляков Торунь.

Германские белые добровольческие части III категории:

В третью категорию могут быть зачислены добровольческие корпуса, сформированные и руководимые молодыми фронтовыми офицерами, как правило, в небольших чинах. Они чаще всего достигали размеров усиленной роты, реже — батальона, совсем редко — размеров полка. В отличие от добровольческих частей первой категории, находившихся под командованием генералов или полковников умеренно-консервативных взглядов, и фрайкоров второй категории (являвшихся, по сути дела, обычными отрядами местной самообороны), в добровольческие корпуса третьей категории стекались наиболее праворадикально настроенные офицеры и солдаты. Это были, как правило, фронтовики, прошедшие горнило Великой войны и считавшие германскую армию не побежденной войсками Антанты на поле боя, а преданной продажными политиками в тылу. Республиканское правительство Эберта эти добровольцы ненавидели еще и за то, что оно подписало унизительный, грабительский Версальский договор.

Когда в Германии разразилась Ноябрьская революция, а кайзер Вильгельм II отрекся от престола и удалился в изгнание, многие представители военной верхушки предпочли самоустраниться (по крайне мере, на время) из активной военной и общественно-политической жизни. Образовавшийся вакуум сразу же заполнили энергичные «нац-мальчики» (употребляя терминологию русской белой эмиграции) — молодые лейтенанты и капитаны, пришедшие прямо из окопов и начавшие собирать вокруг себя солдат, готовых продолжать сражаться даже в новых условиях. Именно для этих формирований был харак{18 cтр.}терен подлинный, классический «фрайкоровский дух», однако именно их «взрывоопасные» идеи нередко приводили к ослаблению внутриполитических позиций добровольческого движения в целом. С одной стороны, они пугали правительство Фридриха Эберта своим правым радикализмом (порой, как мы увидим, плавно, а то и резко переходившим в левый — что можно продемонстрировать хотя бы на примере руководителя ДК «Оберланд» Беппо Ремера). С другой стороны, руководители фрайкоров этой третьей категории не пользовались и особым доверием старого, имевшего еще кайзеровскую «закваску» германского генералитета и кадрового офицерства, поскольку эти вожди добровольцев, да и большинство их «ландскнехтов», лишенные всяких иллюзий относительно политического и военного руководства Германии (как прежнего, приведшего Германию к катастрофе, так и современного, продолжавшего, по их мнению, эту катастрофу усугублять), не признавали над собой никаких авторитетов (при этом «ландскнехты», естественно, признавали только авторитет командиров своего добровольческого корпуса). В результате, фрайкоры третьей категории не были способны к самостоятельному долгосрочному объединению в крупные части, подобные фрайкорам первой категории. Иногда это приводило попросту к военной анархии, как, например, в случае с добровольческим летучим отрядом лейтенанта Гольдфельда, входившего в состав Балтийского ландесвера в 1919 г. Этот кавалерийский дозорный отряд «Курляндия» (Streifabteilung Kurland), первоначально сражавшийся вместе с другими добровольцами из Германии на стороне балто-немецкого ландесвера против Красной Армии в Латвии, а затем против «белых» латышей и эстонцев, поссорившись с командованием ландесвера, перешел на сторону противника — «белых» латышей полковника Земитана и повернул оружие против своих прежних соратников. Особенно «прославился» летучий отряд Гольдфельда (прослужившего всю мировую войну в баварской тяжелой кавалерии!) нападениями на германских добровольцев при их отходе из Курляндии. После окончания кампании в Прибалтике на базе добровольческого корпуса Гольдфельда был сформирован латвийский кавалерийский полк, командиром которого был назначен Гольдфельд, получивший чин подполковника латвийской армии (хотя и сохранил желтый приборный цвет того баварского кавалерийского полка, в котором Гольдфельд служил в Великую войну!). Тем не менее, подобные случаи были скорее исключением, чем правилом, и в случае серьезной опасности для страны командиры мелких добровольческих корпусов без колебаний подчинялись опытным генералам рейхсвера и выполняли их приказания вплоть до ликвидации военной угрозы.

{19 cтр.}Некоторые из добровольческих корпусов третьей категории считали себя продолжателями традиций частей прежней кайзеровской армии — например, гвардейских полков, и именовались по ним, или же по своим гарнизонным городам (например, ДК «Потсдам», ДК «Гакетау» и т.д.). Но чаще всего они именовались по своим «отцам-командирам». Этот факт был наглядным выражением тесной привязанности добровольцев к своим военным предводителям (как правило, харизматическим личностям — заслуженным боевым офицерам, осыпанным наградами, несмотря на свою молодость), подобной чувству верности и преданности, испытываемой средневековым дружинникам к своим князьям. Наиболее типичными представителями этой весьма многочисленной третьей категории добровольческих корпусов были фрайкоры фон Аулока, фон Брандиса, фон Браузе, Брюссова, Дибича, Дона, Фаупеля, «Герлиц», Габке, Гюбнера, Гюникена, фон Клевица, Кюме, Лихтшлага, фон Либермана, Лирау, Лифтля, Лютцова, фон Медема, Негенборна, Остеррота, фон Офена, Паульсена, фон Петерсдорфа, Печа, фон Пфеффера, фон Плеве, Зеверина, Туммеля и Вольфа.

Иногда в названии части фамилии командира предшествовали не слова «добровольческий корпус», а какие-либо иные слова — например «отряд» (Abteilung), «добровольческий отряд» (Freiwilligen-Abteilung) или «добровольческий батальон» (Freiwilligen-Bataillon). Так назывались отряды, сформированные бывшими офицерами кайзеровской армии фон Бюловым, Дортенлейтнером, Глассером, Генке, Шаафом, Шадом, фон Шауротом, Фойгтлейтнером, фон Вальтценом и Вильдермутом. Термин «полк» (Regiment) для обозначения добровольческих частей использовался довольно редко — например, «Добровольческий полк Тюльмана» (Freiwilligenregiment Tuellmann). Частичка «штурм», напоминавшая о штурмовых атаках периода мировой войны, присутствовало в названии многих добровольческих частей — таких, как «Штурмовой отряд Росбаха», «Штурмовой батальон Шмидта» или «Штурмовой батальон Гейнца». Добровольческий корпус фон Нефвилля, как бы в противовес злейшим врагом фрайкоровцев — спартаковцам-красногвардейцам — именовался «Черной гвардией». Иногда в названиях фрайкоров использовалось и архаичное, напоминающее о героических временах германского Средневековья слово «шар» (Schar), которое можно перевести как «ватага» — например, «Фрайшар (добровольческая ватага) Лаутербахера», или же «Эйзерне шар» (Железная ватага) капитана Рудольфа Бертольда (которую в русскоязычной военно-исторической литературе обычно именуют не «ватагой», а «Железным отрядом»). И, наконец, в этой {20 cтр.}категории фрайкоров были и такие, которые именовали себя не по месту формирования и не по фамилии реального командира, а по фамилии Верховного Главнокомандующего германской кайзеровской армией в годы мировой войны — например, добровольческий корпус «Гинденбург» и ДК «Генерал-фельдмаршал фон Гинденбург»!

Не все командиры добровольческих корпусов были армейскими офицерами. Многие из них в годы мировой войны служили в военном флоте — например, капитан III ранга Эрхардт (командир 2-й вильгельмсгафенской военно-морской бригады), или капитан III ранга Кольбе (командир 1-го батальона 5-го военно-морского полка). Известный подводный «ас» кайзеровской «Кригсмарине», командир субмарины капитан-лейтенант Лотар Арно де ла Перье, был организатором и командиром сухопутного штурмового батальона своего имени, со временем влившегося в 3-ю военно-морскую бригаду фон Левенфельда. Упомянутый выше капитан Бертольд (один из наиболее известных и харизматических предводителей германских белых добровольцев) прославился в годы мировой войны как военный летчик-истребитель, одержавший 44 воздушных победы и награжденный за это (хотя и был баварцем) высшим прусским королевским орденом «За заслуги» (Pour le Merite), именуемым в просторечии «синий Макс» (за синий цвет шейного орденского креста). Несмотря на многочисленные ранения, Бертольд (по существу, превращенный в калеку!) отказался комиссоваться и продолжал участвовать в боевых вылетах на «фоккере Д VII», специально модифицированном для того, чтобы его мог пилотировать искалеченный воздушный ас. После Ноябрьской революции Бертольд сформировал свой собственный добровольческий корпус — упомянутый выше Железный отряд — и участвовал во главе этого формирования в многочисленных боях, как в Германии, так и в Прибалтике. Во время «Капповского путча» присоединившийся к путчистам отряд Бертольда оказался изолированным превосходящими силами красных в Гарбурге (близ Гамбурга). Железная ватага была истреблена до последнего человека, а сам Бертольд зверски умерщвлен спартаковцами — задушен лентой своего «синего Макса», обезглавлен и изрезан на куски.

Многие из фрайкоров этой третьей категории просуществовали совсем недолго. Но некоторые из них постоянно наращивали свою численность и боевую мощь — например, Штурмовой отряд Росбаха, на пике своего развития насчитывавший более 7 000 активных штыков и сабель.

Вот некоторые названия добровольческих корпусов и аналогичных подразделений германских белогвардейцев, с указанием фамилий их командиров и эмблем:

{21 cтр.}1. Добровольческий корпус «Амберг», командир — лейтенант Видермут. Эмблема: петличный знак в форме солдатской каски, увенчанной дубовым венком.

2. Добровольческий корпус «Ангальт». Эмблема: петличный знак в форме стоящего на всех 4-х лапах медведя.

3. Добровольческий корпус фон Аулока, командир — майор фон Аулок (в будущем — один из руководителей НСКК — моторизованного Корпуса НСДАП). Эмблема: череп «оленя Святого Губерта» с крестом между рогами, наложенный на черно-бело-красный шеврон углом вниз, окаймленный дубовым венком, с датой основания ДК (10.12.1918) вверху и названием ДК внизу венка.

4. Баденский штурмовой батальон, командир — майор Бокельман (в будущем — генерал-майор вермахта). Эмблема: петличный знак в форме гербового щита Бадена, наложенного на дубовую ветвь с 2 желудями.

5. Баденский полк, командир — ротмистр Крауссе д’Авис. Эмблема: та же, что и под № 4.

6. Добровольческий охранный отряд «Баренфельд», командир — полковник Фромм (будущий генерал вермахта и участник заговора на жизнь Адольфа Гитлера 20 июля 1944 г.). Эмблема: черная нарукавная лента с надписью «Добровольческий корпус Баренфельд 1919» (Freikorps Bahrenfeld 1919)

7. Временный добровольческий корпус «Баренфельд», командир — майор Зивекинг Эмблема: та же, что под № 7.

8. Добровольческий батальон Баллы, командир — капитан Балла. Эмблема: белая нашивка в форме горизонтального прямоугольника на левом рукаве ниже локтя.

9. Балтийский ландесвер, командиры — русский генерал барон фон Фрейтаг-Лорингофен, позднее — германские подполковник фон дер Гаген и майор Флетчер. Эмблемы: бело-голубые выпушки на погонах и серебряные галунные полоски на воротниках (у нижних чинов); узкие плетеные серебряные погоны с вплетенной голубой нитью и серебряные четырехугольные звездочки на воротниках (у офицеров); бело-голубые флюгера на пиках у кавалеристов; голубая кокарда с белым ободком; четырехчастное бело-голубое знамя; у входившего в состав ландесвера русского добровольческого отряда Светлейшего князя Ливена — русские погоны, бело-сине-красный нарукавный шеврон углом вверх, с прямым белым крестом в основании шеврона, русская кокарда, русские двуглавые орлы на касках; бело-сине-красный флаг с равносторонним прямым белым крестом с русской литерой «Л» (Ливен) под княжеской короной в перекрестье. У также {22 cтр.}входившего в ландесвер русского отряда Дыдорова — такой же трехцветный шеврон, как в отряде Ливена, но не с белым, а с бело-сине-красным крестом в основании шеврона.

10. Добровольческий корпус «Бамберг». Эмблема: круглая нарукавная нашивка с гербом г. Бамберга — рыцарем в оперенном шлеме и доспехах, с мальтийским крестом на груди, держащим в правой руке знамя города и опирающимся левой рукой на «варяжский щит» с имперским орлом, на щите, увенчанном городской короной с 5 зубцами и окаймленным дубовыми ветвями; все это обрамлено по кругу надписью «Мобильный добровольческий корпус» (Mobiles Freikorps) сверху и «Бамберг 1919» (Bamberg 1919) снизу.

11. «Баншуц» , командир — директор Имперских железных дорог (!) Гейгес. Эмблема — белая нарукавная повязка с железнодорожным символом (колесо с крыльями, катящееся по рельсам.

12. Добровольческий корпус «Байрейт». Эмблема: бело-голубой (белая полоска снизу) нарукавный шеврон цветов баварского флага с круглой печатью фрайкора.

13. Батальон самообороны «Бергерхоф», он же — «Черная ватага» («Шварце Шар»). Эмблема — бело-желтая нарукавная повязка с 2 черными шестиконечными звездами (элементы геральдики Силезии) на желтой верхней полосе, между звездами — черный короткий меч (кинжал) рукоятью вниз, на нижней (белой) полосе, справа от кинжала — аббревиатура черными латинскими буквами S.S. (Selbst-Schutz), слева — O.S. (Ober-Schlesien), то есть «Самооборона Верхней Силезии».

14. Добровольческий корпус «Бергман». Эмблема: петличный знак в форме цветка эдельвейса белого металла на стебле с листьями (середина цветка — желтая).

15. Вольнострелковый полк «Берлин». Эмблема: овальный нарукавный знак с гербом г. Берлина — восстающий медведь под пятибашенной городской короной, окаймленный дубовым венком, перевязанным внизу крест-накрест 2 лентами.

16. Берлинская самооборона (Берлинер Зельбстшуц). Эмблема: герб г. Берлина — восстающий медведь под стенной короной с 3 зубцами, обрамленный по кругу надписью с названием формирования, в петлицах.

17. Железный отряд Бертольда (командир — капитан Бертольд). Эмблема: нарукавный знак в форме латинской буквы «В» (Berthold), обрамленной 2 дубовыми ветвями с желудями.

18. Рота безопасности «Беш» (ДК «Ингольштадт»). Эмблема: нарукавная нашивка в форме горизонтальной полоски с аббревиатурой {23 cтр.}названия подразделения SKB (Sicherheits-Kompanie Besch) в круге, обрамленном дубовыми ветвями с желудями.

19. 5-я германская рота самообороны «Бейтен». Эмблема: желтая нарукавная повязка с узкой черной горизонтальной полосой посредине (геральдических цветов Силезии) с металлической «мертвой головой» т.н. «прусского» типа (т.е. череп в ½ оборота, наложенный на скрещенные кости) на центральной черной полосе.

20. Самооборона «Бейтен-Норд». Эмблема: та же, что и под № 19.

21. Восточная пограничная охрана («Гренцшуц Ост») / V армейский корпус. Эмблема: круглый нагрудный знак в форме римской цифры V (V. Armeekorps), окаймленной лавровыми (справа) и дубовыми (слева) ветвями, переплетенными лентами с надписями «Пограничная» (Grenz) справа, «Охрана» (Schutz) вверху, «Восток» (Ost) слева и «1919» внизу.

22. Добровольческая батарея фон Бока унд Полаха, командир — майор фон Бок унд Полах. Эмблема: петличные знаки в форме пылающей гренадки в обрамлении дубовых ветвей.

23. Добровольческий отряд особого назначения Богендерфера, командир — капитан Богендерфер. Эмблема: петличные знаки в форме дубовой ветви с 1 желудем.

24. Добровольческий корпус фон Брандиса, командир — капитан Кордт фон Брандис. Эмблема: петличные знаки в форме лосиных рогов (по 1 лосиному рогу в каждой петлице).

25. Временный добровольческий егерский полк «Брауншвейг». Эмблема: ганноверский герб — скачущий конь — обрамленный дубовым венком.

26. Брауншвейгская самооборона («Зельбстшуц Брауншвейг»). Эмблема: нагрудный знак в форме горизонтального овала с изображением сокола в профиль и надписью «Зельбстшуц» над и «Брауншвейг» под соколом.

27. Добровольческий корпус «Бремен». Эмблема: т.н. «Бременский Роланд» — овальный нагрудный знак с изображением статуи рыцаря Роланда — средневекового символа правосудия, с мечом и гербовым щитом г. Бремена (с изображением ключа) в руках, над башенной короной, обрамленного надписью с названием подразделения и датой «1919».

28. Бременское гражданское ополчение (Эйнвокервер Бремен). Эмблема — та же, что и под № 27.

29. Правительственное охранное подразделение «Бремен». Эмблема: та же, что и под №№ 27-28.

30. Добровольческий железнодорожный батальон «Бромберг», {24 cтр.}командир — капитан Юст. Эмблема: желтая нарукавная повязка с круглой печатью подразделения — перекрещенные винтовка и сабля над железнодорожной эмблемой — колесом с крыльями — обрамленные надписью «Железнодорожная служба безопасности» (Eisenbahn-Sicherheitsdienst) над и «Бромберг» (Bromberg) под эмблемой, с 2 черными шестиконечными звездами (элементы верхне-силезской геральдической символики).

31. 3-й Бромбергский батальон пограничной охраны. Эмблема: овальный нагрудный знак в форме дубового венка, с бантом из лент в основании венка, перекрещенного 2 винтовками и увенчанного одноглавым германским орлом, с надписью «Гренцшуц Бромберг» (Бромбергская пограничная охрана) над и датой «1919» под скрещенными винтовками.

32. Добровольческий корпус Брюссова, командир — майор фон Брюссов. Эмблемы: черные петлицы с серебряной «мертвой головой» («прусского» типа); черное знамя с белой «мертвой головой» (черепом без костей), окаймленной по кругу белой надписью: «Добровольческий корпус Брюссова» (Freiwilligen-Corps Bruessow) над и «За немецкую землю» (Fuer deutsches Land) под «мертвой головой».

33. Добровольческий батальон Бюлова, командир — майор фон Бюлов. Эмблема: круглый нарукавный знак в форме латинской буквы «В» (Buelow), окаймленной дубовым венком, пересеченным по вертикали обнаженным мечом рукоятью вниз.

34. Добровольческий корпус «Бугский охранный отряд особого назначения» (Бригада «Олита»), командир — майор Корбе фон Коппенфельс. Эмблема: нагрудная 8-лучевая звезда со «штралами», типа орденской звезды к прусскому королевскому ордену Красного орла, с окаймленным наполовину лавровым, наполовину дубовым венком центральным круглым медальоном; в медальоне два скрещенным меча рукоятями вниз, обрамленные по кругу надписью с названием подразделения.

35. Батальон самообороны «Вассерканте», командир — майор Петтер. Эмблема: бежевая нарукавная лента с названием батальона черными латинскими буквами (в кавычках).

36. Добровольческий отряд особого назначения «Векбекер». Эмблема: овальный нарукавный знак в виде «адамовой головы» (черепа с костями) «прусского типа» на черном фоне.

37. Батальон самообороны Вацдорфа, командир — ротмистр фон Вацдорф. Эмблема: петличный знак в форме латинской буквы «W» (Watzdorf) в развилке угла, образованного дубовым листом и пальмовой ветвью.

{25 cтр.}38. Добровольческий корпус Вейкмана, командир — майор фон Вейкман. Эмблема: нагрудный «варяжский» щит белого металла с наложенным на него изображением лапчатого черного, с серебряной каймой, нагрудного кавалерского креста Тевтонского рыцарского Ордена.

39. Добровольческий корпус «Верденфельз». Эмблема: бело-голубая (цветов баварского флага) нарукавная повязка с эмблемой Баварского стрелкового корпуса — львиная голова в профиль в круглом медном медальоне на черном ромбе и названием ДК черными буквами на верхней (белой) полосе повязки.

40. Отряд самообороны Вернер-Эренфейхта, командир — капитан Вернер-Эренфейхт. Эмблема; желто-бело-желтая (с полосами по горизонтали) нарукавная повязка с черным «Железным крестом» (геральдических цветов Верхней Силезии); нарукавная нашивка в форме желтого знамени с белой каймой, усеянного черными звездочками, с черным «Железным крестом» в белом круге посредине полотнища знамени, на черном древке с черными же кистями.

41. Добровольческий корпус «Везель». Эмблема: овальный металлический нарукавный знак в форме гербового щита г. Везеля, увенчанного башенной короной с 5 зубцами, над 2 скрещенными винтовками и пылающей гренадкой, обрамленный дубовым венком с 2 желудями в верху венка.

42. Добровольческий корпус фон Видемана (входил в Германский, или Немецкий, легион, оперировавший в 1919 г. в Прибалтике). Эмблема: петличные знаки в форме 2-х оперенных стрел остриями вниз, перекрещенных наподобие древнегерманской руны «Одал».

43. Западная Добровольческая Армия, Главнокомандующий — полковник (в дальнейшем — генерал-майор) князь П.М. Авалов (Бермондт). Эмблемы: носившийся на левом рукаве выше локтя восьмиконечный белый православный крест (у нижних чинов — из белой матерчатой ленты, у офицеров — из серебряного галуна); белый нагрудный мальтийский «крест Келлера»; черный мальтийский «крест Авалова»; трехцветное русское бело-сине-красное знамя с белым восьмиконечным православным крестом; белые флаги и значки с черным мальтийским крестом; русская овальная кокарда (нередко носившаяся состоявшими в армии германскими добровольцами в сочетании с черно-бело-красной кокардой старой кайзеровской армии). Некоторые немецкие добровольцы Западной Армии, недостаточно хорошо знавшие русскую православную символику, носили на рукаве, вместо восьмиконечного православного креста, белый «патриарший» («лотарингский») крест с двумя поперечными перекладинами (иногда {26 cтр.}в синем круге с красной каймой — опять-таки, цветов русского национального флага).

44. Добровольческая солдатская охрана г. Вильгельмсгафена. Эмблемы: металлический дубовый венок, внутри венка — прямоугольная пластинка с латинскими буквами F.S.W. (Freiwillige Soldatenwehr Wilhelmshaven); аналогичная эмблема меньшего размера носилась и в петлицах.

45. Добровольческий корпус Вольфа, командир — старший лейтенант Вольф. Эмблема: петличные знаки в форме горизонтально расположенного овального медальона с выгравированной волчьей головой в профиль.

46. Гессенский батальон самообороны Вольфа. Эмблема: общая для всего батальона черная нарукавная лента с белой надписью прописными латинскими буквами «Вольф» («Волк»). Эмблема 1-й роты батальона: черная нарукавная лента с надписью белыми латинскими печатными буквами «Вервольф» («Вурдалак», или «Оборотень»). Эмблема 2-й роты батальона: бежевая нарукавная лента с черной надписью готическими буквами «Штурмфогель» («Буревестник»). Эмблема 3-й роты батальона: черная нарукавная лента с белой надписью латинскими печатными буквами «Лютцов» (в честь организатора одноименного добровольческого корпуса «черных егерей» в войне против Наполеона в 1813 г).

47. Гражданское ополчение «Вюрмгау». Эмблема: нарукавная повязка голубого цвета с 2 узкими белыми горизонтальными полосками по краям, перекрещенная посредине поперечной лентой той же расцветки, с нашитым на нее овальным медальоном с изображением готовящегося взлететь сокола, окаймленного надписью латинскими буквами «Гражданское» (справа) «Ополчение» (слева) «Вюрмгау» (внизу).

48. Добровольческий корпус «Вюрцбург». Эмблема: петличные знаки в форме щитка-тарча с изображением знамени (элементы герба г. Вюрцбурга), наложенного на лавровую ветвь.

49. Добровольческий корпус Каспари, командир — майор Каспари. Эмблема: узкая белая горизонтальная нарукавная лента.

50. Кассельская офицерская рота, командир — капитан Мараун (будущий Великий Магистр «Младотевтонского Ордена»). Эмблема; белый «варяжский» щиток с черным мальтийским крестом; белое знамя с черным мальтийским крестом.

51. Временный добровольческий полк “Хемниц”. Эмблема: петличные знаки в форме зубчатого колеса (шестеренки) с гербом г. Хемница — черный восстающий лев и 2 черных столба в золотом поле внутри колеса.

{27 cтр.}Добровольческий корпус «Химгау». Эмблема: пришивавшийся к рукаву круглый бронзовый медальон с головой орла над пальмовой ветвью и надписью «Химгау».

52. Добровольческий штурмовой отряд “Курбьер”. Эмблема: черная нарукавная лента с названием подразделения белыми прописными буквами.

53. Данцигская гражданская самооборона. Эмблема: щиток «варяжской» формы с гербом г. Данцига (золотой короной над двумя помещенными один над другим серебряными лапчатыми крестами) на красном поле, с серебряной кромкой; по кромке надпись латинскими буквами: «DANZIGER» (справа) «EINWOHNERWEHR» (слева) и латинский девиз NEC TEMERE NEC TIMIDE (сверху).

54. Германский (Немецкий) легион, командир — капитан I ранга Зиверт, позднее — майор Вагенер. Эмблема: квадрат со стилизованной лосиной головой (заимствованной с герба столицы Курляндии Митавы, места формирования легиона), обрамленный надписью латинскими буквами «Немецкий» (слева) «Легион» (вверху) «Курляндия» (справа) «1919» (внизу), наложенный на овальный дубовый венок; черный шелковый значок с вышитым серебром с обеих сторон лосиными рогами.

55. Восточная пограничная охрана («Гренцшуц Ост»). Эмблема: щиток «варяжской формы» с черным «латинским» крестом на серебряном поле (герб Тевтонского Ордена).

56. Германская охранная дивизия. Эмблема: петличные знаки в форме дубового венка, пересеченного наискось слева направо обнаженным мечом острием вверх; начиная с 1920 г. — петличные знаки в форме дубовой ветви с 1 желудем (серебристого металла у нижних чинов, позолоченные у офицеров).

57. Добровольческий корпус фон Дибича, командир — подполковник фон Дибич. Эмблема: нарукавный знак в форме уменьшенной корпусной награды (восьмилучевой «звезды Дибича» с окаймленным лавровым венком и надписью SUUM CUIQUE, т.е. КАЖДОМУ СВОЕ, германским одноглавым орлом в центральном круглом медальоне); под звездой — металлическая лента с названием подразделения латинскими буквами.

58. Партизанский отряд “Демнинг”, командир — капитан-лейтенант Фельз. Эмблема — белый нарукавный шеврон углом вниз.

59. Добровольческий корпус “Дюссельдорф”, командир — капитан Бентивеньи. Эмблема: белый нарукавный шеврон углом вверх.

60. Военно-морская бригада Эрхардта (2-я Вильгельмсгафенская военно-морская бригада), командир — капитан III ранга Эрхардт {28 cтр.}(будущий руководитель секретной террористической организации «Консул», под псевдонимом «консул Эйхман»). Эмблема: овальный нарукавный знак в форме плывущей по морю на всех парусах ладьи викингов с вымпелом на мачте; под ладьей — лента с надписью «Вильгельмсгафен» (позднее — «Эрхардт»); под лентой с надписью — пучок дубовых листьев; по краю знака — кайма в форме корабельного каната.

61. Германская гражданская самооборона. Эмблема: восьмиугольный медальон с изображением взлетающего сокола на фоне городских стен, окаймленного по кругу названием подразделения.

62. Железнодорожный ударный отряд «Рур», командир — директор Имперских железных дорог Гейгес. Эмблема — крылатое колесо, катящееся по рельсам.

63. Железная дивизия, командир — майор Бишоф. Эмблема; металлическая «мертвая голова» (череп с костями) «прусского типа», носившаяся на головных уборах ниже «земельной» и выше «имперской» кокарды; черное с белой каймой знамя с изображением такой же «адамовой головы» белого цвета, с белой надписью «И все же» (Und doch), с одной, и «Вопреки всему» (Trotzdem) с другой стороны знамени.

64. Железный эскадрон. Эмблема: петличные знаки в форме орденской звезды, перекрещенной 2 кавалерийскими пиками с флюгерами, подложенной 2 скрещенными дубовыми листьями.

65. Балтийский кавалерийский отряд («вольный эскадрон» ) Энгельгардта, командир — ротмистр барон Энгельгардт. Эмблемы: как у всех кавалеристов Балтийского ландесвера.

66. Добровольческий корпус фон Эппа (Баварский стрелковый корпус), командир — генерал от инфантерии фон Эпп (будущий рейхслейтер НСДАП). Эмблемы: круглый медный медальон с львиной головой (в профиль) на черном ромбе, носившийся на левом рукаве; петличные знаки в форме таких же круглых медальонов с львиной головой на петлицах голубого цвета.

67. Добровольческий корпус «Эрланген», командир — генерал-майор Энгельгардт. Эмблема: петличные знаки в форме металлической «мертвой головы», но не «прусского», а «брауншвейгского типа» (череп анфас над скрещенными костями, перевязанными лентой).

68. Гражданская самооборона Эссена. Эмблема: восьмиугольный медальон с соколом (аналогичный № 61).

69. Добровольческий батальон «Граф цу Эйленбург», командир — майор Бото граф цу Эйленбург. Эмблема: металлические петличные {29 cтр.}знаки в форме коронованных прусских королевских орлов с обнаженным мечом и державой в лапах.

70. Добровольческий корпус «Герлиц», или ДК Фаупеля, командир — генерал Фаупель. Эмблема: нарукавный металлический трехцветный черно-бело-красный шеврон углом вниз, окаймленный дубовым венком с названием подразделения в нижней части венка.

71. Добровольческий авиационный отряд № 424, командир — старший лейтенант Мартин. Эмблема: овальный нарукавный знак с изображением расправившего крылья сокола, держащего в когтях щиток «испанской» формы с № части «424», на фоне дубового венка.

72. Добровольческий батальон № 52, командир — капитан Визе. Эмблема: нарукавная «звезда Дибича» без скрещенных пик.

73. Добровольческий корпус Габке, командир — генерал-майор Габке. Эмблема: петличные знаки в форме дубовой веточки с 2 листьями и 1 желудем.

74. Гвардейский кавалерийский стрелковый корпус, командир — генерал фон Гофман. Эмблема: белый нарукавный шеврон углом вниз.

75. Гвардейская кавалерийская стрелковая дивизия, командир — полковник граф Магнис, затем (и.о.) капитан фон Пабст. Эмблема: петличные знаки в форме восьмилучевой орденской звезды со «штралами», с изображением стальной солдатской каски в центральном круглом медальоне, обрамленном лавровым венком; под звездой — 2 перекрещенные дубовые ветви.

76. 1-я гвардейская резервная дивизия, командир — генерал-майор Тиде. Эмблема: металлический нарукавный знак в форме лосиного черепа анфас.

77. 2-й гвардейский резервный полк, командир — подполковник фон Плеве. Эмблема: черная нарукавная лента с белой каймой и белой надписью латинскими буквами «FREIW.2 G.R.D.» (сокращенным названием части).

78. Отряд пограничной охраны «Германия» (Шлезвиг-Гольштейн), командир — старший лейтенант Леннекер. Эмблемы: нарукавный «варяжский» щиток с 3 заострениями вверху, белой каймой и символическим изображением «Германии» в виде женщины в остроконечном шлеме, на черно-бело-красном фоне (полосы наискось); петличные знаки в форме дубовых веточек с 2 листьями и 1 желудем.

79. Добровольческая дивизия Герстенберга, командир — полковник Герстенберг. Эмблема: нарукавная нашивка в форме уменьшенного дивизионного знамени, черно-желтого (по горизонтали), с черным «железным крестом» с латинской буквой «G» («Герстенберг»), окаймленной дубовым венком, в перекрестье.

{30 cтр.}80. Восточнопрусский егерский корпус «Герт», командир — генерал фон Эсторф. Эмблема: белый череп с костями «прусского типа» на черной овальной нашивке с красной каймой.

81. Добровольческий отряд особого назначения графа Йорка фон Вартенбурга.

82. Восточнопрусский егерский корпус Гизелера. Эмблема: петличные знаки в форме головы самца косули с рогами анфас над двумя скрещенными дубовыми ветвями.

83. Батальон самообороны «Глейвиц», командир — капитан Бут. Эмблема: желто-белая нарукавная повязка.

84. Временный добровольческий батальон «Годин». Эмблема: кокарда в форме 2 перекрещенных горняцких молоточков под прусской королевской короной.

85. Геттингенский временный добровольческий отряд особого назначения. Эмблема: белая нарукавная повязка с названием подразделения черными готическими буквами.

86. Гоголинский батальон самообороны. Эмблема: нарукавный «варяжский» щиток, разделенный по вертикали, с черным лапчатым крестом на желто-черном поле (верхнесилезских цветов).

87. Гольдингенский добровольческий егерский корпус, командир — майор Бердинг. Эмблема: петличные знаки в форме дубовой ветви с 4 листьями и 2 желудями.

88. Добровольческий (вюртембергский) отряд особого назначения Гретера, командир — подполковник Гретер. Эмблема: нарукавный знак в форме горизонтального «волчьего крюка» («вольфсангель»).

89. Грейфсвальдские временные добровольцы, командир — капитан Генэ. Эмблема: белый прямоугольник, носившийся на рукаве выше локтя.

90. Добровольческая бригада Грондера, командир — майор Грондер. Эмблема: белый варяжский щиток с черным крестом, наложенный на меч рукоятью вверх, обрамленный овальным дубовым венком.

91. Охранный полк Большого Берлина. Эмблема: овальный нарукавный знак с рукой, поднимающей меч, обрамленной лентой с названием подразделения и дубовыми ветвями справа и слева.

92. Добровольческий корпус фон Ваттера (VII армейский корпус), командир — генерал фон Ваттер. Эмблемы: зеленый плечевой шнур (аксельбант) с белым изображением скачущего коня (взятого с герба Вестфалии).

93. Батальон самообороны «Гуттентаг», командир — обер-лейтенант Шнеппер. Эмблема: нарукавный знак в форме вертикального «волчьего крюка».

{31 cтр.}94. Вюртембергский добровольческий отряд особого назначения Гааза, командир — генерал-лейтенант Гааз. Эмблема: металлические петличные знаки в виде дубовой ветви с 7 листьями и 2 желудями.

95. Добровольческий корпус «Гакетау», командир — подполковник Ленц. Эмблемы: металлические петличные знаки в виде заглавной готической буквы «H» (Hacketau), наложенной на восьмиконечную звезду со «штралами» с пылающей гренадкой в середине; черная нарукавная лента с названием ДК белыми латинскими прописными буквами.

96. Добровольческий корпус «Галле». Эмблема: металлические петличные знаки в виде «варяжского» щитка с гербом г. Галле (полумесяц между 2 шестиконечными звездами), наложенного на дубовую ветвь с 6 листьями и 2 желудями.

97. Рота временных добровольцев Гамма (в составе ДК фон Эппа). Эмблема: черная ромбовидная нарукавная нашивка с белой каймой и увенчанным дворянской короной «варяжским» щитком с гербом рода Гамм.

98. Гражданское ополчение Большого Гамбурга. Эмблема: белая нарукавная повязка с узкой красной горизонтальной полосой посредине и «испанским» щитком с гербом г. Гамбурга (серебряная крепость с воротами и 3 серебряными башнями, 2 шестиконечными звездами и крестом на красном поле).

99. Временный добровольческий корпус Большого Гамбурга. Эмблема: овальный металлический нарукавный знак с гербом г. Гамбурга, обрамленного дубовым венком.

100. Гражданское ополчение г. Ганау. Эмблема: металлический нагрудный знак в форме горизонтально расположенного овала с гербом г. Ганау («испанский» щиток с 2 стропилами, увенчанный городской короной с 3 зубцами и восстающим из короны лебедем с расправленными крыльями; по краю овала лента с названием ДК (вверху) и датой его учреждения «1919» (внизу).

101. Временный добровольческий полк «Ганновер». Эмблема: металлические петличные знаки в форме скачущего коня (с герба Ганновера).

102. Батальон самообороны Гасфуртера, командир — майор Гасфуртер. Эмблема: металлический нарукавный знак в виде герба Саксонии на овальном щитке, обрамленном 2 лавровыми ветвями и увенчанного короной саксонской королевской династии Веттинов.

103. Добровольческий (австро-судетонемецкий) батальон Гауптмана, командир — капитан Гауптман. Эмблема: металлические петличные знаки в виде дубовой ветви с 4 листьями и 4 желудями.

{32 cтр.}104. Штурмовой отряд «Гейнц», командир — матрос (!) Гейнц Гауэнштейн. Эмблема: металлический нарукавный знак в виде якоря, обрамленного справа лавровой, слева-дубовой ветвью, переплетенными лентами.

105. Добровольческий отряд особого назначения Гейнцмана, командир — майор Гейнцман. Эмблема: металлические петличные знаки в виде дубовой ветви с 5 листьями и 2 желудями.

106. Добровольческий батальон Генке (влился в Железную дивизию). Эмблема: овальный металлический нарукавный знак в виде заглавной латинской буквы «H» (Henke) в лавровом венке; у пулеметной роты батальона на знаке под литерой «H» располагались буквы MG (Maschlnengewehr, т.е. «пулемет»).

107. Добровольческий корпус «Гессен-Нассау». Эмблема: металлические петличные знаки в виде дубовой ветви с латинской аббревиатурой «FKHN» (Freikorps Hessen-Nassau).

108. Гессенский добровольческий корпус. Эмблемы: круглая черно-бело-красная кокарда в серебряном дубовом венке; металлические петличные знаки в виде дубовой ветви с латинскими литерами «H.F.K.» (Hessisches Freikorps).

108. Гессенско-тюрингско-вальдекский добровольческий корпус, командир — полковник фон Корнацкий. Эмблема: петлицы с вышитыми еловыми веточками.

109. Отдельный минометный отряд Гейшкеля. Эмблема: металлический нарукавный знак в виде горизонтально расположенного овала с латинскими литерами «MWH» (Minenwerfer Heuschkel, т.е. «минометчики Гейшкеля») в центре овала, окаймленный лавровым венком, перевязанным лентами и увенчанным «мертвой головой» анфас (смешанного «прусско-брауншвейгского» типа).

110. Батальон самообороны фон Гейдебрека. Эмблемы: металлический нарукавный знак в виде позолоченной короны Германской Империи; аналогичный знак, носившийся с левой стороны на головных уборах.

111. Отряд особого назначения Гирля, командир — полковник Гирль (в будущем — имперский министр труда и рейхсарбейтсфюрер — руководитель «Рейхсарбайтсдинст» в «третьем рейхе»).

112. Егерский батальон пограничной охраны фон Гиллера, командир — майор Гиллер фон Гельтринген. Эмблема: двойной белый нарукавный шеврон углом вниз.

113. Егерский батальон пограничной охраны фон Гиллера. Эмблемы: металлические петличные знаки в виде ели с вырванными корнями, со стволом, перекрещенным над корнями 2 обнаженными {33 cтр.}мечами остриями вверх; нарукавная нашивка в форме «варяжского» щитка с черным «латинским» крестом на белом поле (герб рыцарей Тевтонского Ордена).

113. «Союз Гинденбурга», командир — капитан Отто. Эмблемы: нагрудный знак в виде латинской буквы «H» (Hindenburg), увенчанной дворянской короной с 7 зубцами и обрамленной дубовым венком, перевязанным внизу пучком лент; металлические петличные знаки в виде дубовой веточки с 2 листьями и 1 желудем; овальный нарукавный знак в виде объединенного герба рода фон Гинденбург-фон Бенкендорф на «варяжском» щитке, наложенном на картуш; под щитком — девиз Гинденбурга «DIE TREUE IST DAS MARK DER EHRE» (Суть чести — верность); картуш обрамлен дубовым венком с заглавной латинской литерой «H» (Hindenburg) и маленькой литерой «v» (von) на щитке в форме тарча в нижней части венка.

114. Батальон самообороны имени генерал-фельдмаршала фон Гинденбурга, командир — майор фон Вальдов. Эмблема: черная нарукавная лента с надписью белыми латинскими буквами «Gen. Feldm. v. Hindenburg» (Ген. Фельдм. ф. Гинденбург).

115. Добровольческий корпус Гюбнера. Эмблема: круглые металлические петличные знаки в виде согнутой в локте руки в латной рукавице и в латах, держащей занесенный меч.

116. Добровольческий корпус фон Гюльзена, командир — генерал-лейтенант фон Гюльзен. Эмблема: металлические петличные знаки в виде дубовой веточки с 2 листьями и 1 желудем.

117. Добровольческий полк «Гюникен», командир — полковник Гюникен. Эмблема: овальный металлический нарукавный знак с золотой заглавной латинской литерой «Н» (Huenicken), наложенной на золотой обнаженный меч рукоятью вверх, на фоне черного мальтийского креста в серебряном поле.

118. 5-й гусарский полк «Гусары Штольпе». Эмблема: овальный матерчатый нарукавный знак черного цвета с вышитым серебряной канителью изображением Смерти в образе сидящего скелета с косой в правой руке, опирающегося левым локтем на песочные часы.

119. 11-й гусарский полк. Эмблема: металлический овальный нарукавный знак в виде меховой гусарской шапки, перекрещенной 2 пиками с флюгерами и окаймленный дубовым венком с надписями на ленточках «За немецкую Родину» (Fuer deutsches Vaterland) в верхней и «Гус. 11» (Hus. 11) в нижней части венка.

119. Временный добровольческий эскадрон 11-го гусарского полка. Эмблема: круглый черный матерчатый нарукавный знак в виде металлического изображения прусского королевского орла с белом кольце.

{34 cтр.}120. Учебный пехотный полк Делиуса, командир — полковник фон Делиус. Эмблема: металлический овальный нарукавный знак в виде латинских литер «ILR» (Infanterie-Lehr-Regirnent) белого металла, обрамленных лавровым венком.

121. Гражданское ополчение Инн-Гау. Эмблема: нарукавный знак в виде круглого металлического медальона с соединенным гербом области («испанский» щит с изображением шагающего, увенчанного короной льва, наложенного на полукруглую ленту с надписью «Инн-Гау», над двумя другими щитками, с изображением мельничного колеса на одном и Пресвятой Богородицы с младенцем Иисусом — на другом).

122. Самооборона гау (области) Изарвинкель-Мангфаль. Эмблема: металлический нарукавный знак в виде латунного медальона с изображением самца горной серны с сосновой ветвью в нижней части медальона и названием подразделения — по ободу.

123. 7-й егерский добровольческий корпус. Эмблема: верхнесилезский желто-белый щиток с изображением меча, вонзенного в клубок извивающихся змей.

124. 11-й добровольческий (силезский) резервный егерский батальон, командир — майор фон Гаппиус. Эмблема: та же, что и под № 123.

125. Добровольческий отряд фон Йена , командир — ротмистр фон Йена. Эмблематика Балтийского ландесвера.

126. Добровольческий батальон графа Каница, командир — майор граф Каниц. Эмблематика Балтийского ландесвера.

127. Батальон самообороны «Кейт» (Иммиольчик), командир — капитан Имгоф. Эмблема: круглый черный нарукавный знак с нашитым на него прямым «греческим» крестом из двух перекрещенных желто-бело-желтых ленточек (все вместе образует геральдические цвета Верхней Силезии).

128. Добровольческий полк Кеттнера, командир — майор Кеттнер. Эмблема: белая нарукавная полоска.

129. Егерский батальон фон Кирхгейма, командир — майор фон Кирхгейм. Эмблема: металлические петличные знаки в виде цветка эдельвейса на стебле с 3 листьями.

130. Добровольческий корпус «Клевиц». Эмблема: петличные знаки в виде 2 перекрещенных дубовых веточек.

131. Добровольческий полк Клюфера, командир — майор фон Клюфер. Эмблема: металлическая согнутая в локте медвежья лапа с когтями.

132. Добровольческий батальон Кни, командир — капитан Кни. Эмблема: черно-белый (цветов прусского флага) шеврон углом вниз.

{35 cтр.}133. Добровольческий корпус «Кенигсберг». Эмблема: овальный металлический нарукавный знак в виде солдатской каски, перекрещенной 2 мечами рукоятями вниз и обрамленный лавровым венком, перевязанным внизу 3 лентами.

134. Добровольческий корпус егерей-пограничников «Кернер». Эмблема: металлический нарукавный знак в виде оленьих рогов с «осиянным крестом» Св. Губерта; ниже рогов — «испанский щит» с черным «латинским» крестом на серебряном поле (герб Тевтонского Ордена).

136. Добровольческий корпус Кюме, командир — капитан Кюме (будущий обергруппенфюрер СА). Эмблема: черный овальный матерчатый нарукавный знак с вышитой серебром звездой прусского ордена Красного орла.

137. Добровольческий отряд фон Кюнтцеля, командир — полковник фон Кюнтцель. Эмблема: черная готическая литера «K» (Кюнтцель) на погонах.

138. Союз (военных) поселенцев «Курляндия». Эмблема: круглый нарукавный знак с курляндским гербовым щитком «испанской» формы, наложенным на лил невидный крест Верховных магистров тевтонских рыцарей.

139. 3-й Курляндский пехотный полк, командир — капитан Кивиц. Эмблема: «мертвая голова» белого металла («прусского» типа) на головных уборах.

140. Добровольческий ландъегерский корпус, командир — генерал Меркер. Эмблема: металлические петличные знаки в виде дубовой ветви с 2 листьями и 1 желудем.

141. Добровольческий государственный стрелковый корпус, командир — генерал-майор фон Редер. Эмблемы: круглая черно-бело-красная кокарда, обрамленная серебряным дубовым венком; металлические петличные знаки в виде дубового венка.

142. Добровольческий корпус «Ландсберг». Эмблема: металлические петличные знаки в виде овального щитка цветом баварского «флага с ромбами», наложенного на сосновую веточку с 2 шишками.

143. Добровольческий корпус «Ландсхут», командир — обер-лейтенант Грегор Штрассер (будущий руководитель левого крыла в гитлеровской партии НСДАП, убитый эсэсовцами в «ночь длинных ножей» 30 июня 1934 г.). Эмблема: шитые петличные знаки в виде заглавной латинской литеры «L» (Landshut).

144. Добровольческая ватага «Лаутербахер». Эмблема: черный, с бело-красной каймой, ромбический знак со стилизованной прописной заглавной литерой «L» (Lauterbacher) белого цвета в центре ромба; {36 cтр.}знак этот носился на левом рукаве или с левой стороны на головных уборах.

148. Временный добровольческий полк «Лейпциг», командиры — полковник Шиблих, позднее — полковник Бирей. Эмблема: металлические петличные знаки в виде «испанского» щитка с гербом г. Лейпцига (восстающий лев и два столба) под городской пятибашенной короной, наложенного на веточку липы с 3 листьями.

149. Добровольческий корпус Лихтшлага, командир — капитан Лихтшлаг Эмблема: металлический нарукавный знак в виде «варяжского» щитка с изображением вздыбленного коня, обрамленного венком из дубовых листьев.

150. Добровольческий батальон фон Либермана, командир — капитан фон Либерман. Эмблема: металлический нарукавный знак в виде заглавной готической литеры «L» (Liebermann), увенчанной короной с 5 зубцами в виде земляничных листьев; аналогичная коронованная литера «L» была вышита серебром на верхней (черной) полосе черно-бело-красного знамени добровольческого батальона.

151. Добровольческий уланский эскадрон «Леопрехтинг». Эмблема: круглый нарукавный знак в виде медальона с изображением уланской каски (вид сбоку).

152. Добровольческая дивизия фон Леттов-Форбека, командир — генерал фон Леттов-Форбек. Эмблема: бронзовый овальный нарукавный знак в форме негритянского щита, с изображением львиной морды анфас на фоне 2 перекрещенных африканских копий-ассегаев.

153. Добровольческая саксонская дивизия ландвера, командир — майор фон Цешау. Эмблема: петличные знаки в виде «варяжского» щитка цветов герба Саксонии, перекрещенного 2 мечами остриями вверх и наложенного на еловую ветвь с 3 ответвлениями.

154. Добровольческий корпус фон Клевица, командир — полковник фон Клевиц. Эмблема: круглый металлический нарукавный знак в виде заглавной латинской литеры «L» на фоне дубовых листьев с желудями, обрамленной лавровым венком; Литера «L» (Л) служила напоминанием о фамилии майора Лешенбранда (Loeschenbrand), организовавшего в начале 1919 г. офицерский добровольческий отряд своего имени, на базе которого был позднее сформирован ДК фон Клевица.

155. 3-я военно-морская бригада фон Левенфельда, командир — капитан II ранга фон Левенфельд. Эмблемы: черная нарукавная лента с надписью белыми латинскими буквами «3. MARINE-BRIGADE»; петличные знаки в виде якоря, наложенного на переплетенный лентами венок (лавровый — справа и дубовый — слева).

{37 cтр.}156. Батальон самообороны «Люблиниц», командир — капитан Генц. Эмблема: нарукавный знак в форме металлического «варяжского» щитка с готической заглавной буквой «L», наложенной на изображение тяжелого пулемета на треноге; в нижней части герба — изображение кирпичной стены.

157. Добровольческий корпус фон Лютцова, командир — майор фон Лютцов. Эмблема: петличные знаки в виде рожка (горна).

158. Добровольческий корпус «Лик». Эмблема: овальный металлический нарукавный знак с изображением вздымающегося на задние ноги оленя и дуба, с каймой из дубовых листьев по краю знака.

159. Магдебургское гражданское ополчение. Эмблема: щиток в форме «рокальи» (стилизованной ракушки), или «картуша», с изображением, в круглом центральном медальоне, Святого Георгия Победоносца в рыцарских доспехах, поражающего мечом огнедышащего крылатого дракона; на щите святого изображен герб г. Магдебурга (стена с 2 башнями и воротами); по краю медальона идет надпись латинскими буквами «Гражданское ополчение города Магдебурга».

160. Добровольческий батальон Мальмеде, командир — капитан Мальмеде. Эмблематика Балтийского ландесвера.

161. Добровольческий батальон Мальтцана, командир — старший лейтенант барон фон Мальтцан. Эмблема: металлические петличные знаки в форме восьмилучевой орденской звезды со «штралами» с имперским одноглавым орлом в центральном круглом медальоне, наложенной на рожок, в свою очередь, наложенный на лавровую ветвь

162. Батальон самообороны «Мариенбург», командир — капитан-лейтенант Ленш. Эмблема: черно-бело-красный нарукавный шеврон углом вниз.

163. Добровольческий корпус фон Медема, командир — капитан фон Медем. Эмблема: петличный знак в форме белого, с желтой сердцевиной, цветка эдельвейса без стебля и листьев; такой же знак носился чинами этого ДК на левой стороне их «лыжного» кепи.

164. Добровольческое подразделение Михаэля, командир — майор Михаэль. Эмблема: металлический нарукавный знак в виде «испанского» щитка с головой лося в профиль и названием подразделения «Detachement Michael» на полукруглой ленточке в нижней части щитка.

165. Добровольческий корпус Михаэлиса (саксонские егеря-пограничники), командир — капитан Михаэлис. Эмблемы: черная нарукавная лента с сокращенным официальным названием этого ДК белыми латинскими буквами «Freiw.Verb.40. I.-D.» (Добровольческое {38 cтр.}подразделение 40-й пехотной дивизии); металлические петличные знаки в виде рожка, обрамленного лавровой (справа) и дубовой (слева) ветвью.

166. Добровольческий корпус «Меве», командир — капитан III ранга граф Дона-Шлодин. Эмблема: металлические петличные знаки в форме летящей чайки.

167. Мюнхенское гражданское ополчение. Эмблема: голубая нарукавная повязка с двумя узкими белыми полосками по краям, с прикрепленным к ней «польским» щитком со взятым с мюнхенского герба монахом с нимбом вокруг головы и в рясе с белым крестом, но опирающимся правой рукой на обнаженный меч, а левой — на «варяжский» щит (этих «воинственных» деталей нет у монаха на мюнхенском гербе); вдоль краев герба — название ополчения, а под гербом — Т входящего в него подразделения.

168. Мюнхенский ополченский полк. Эмблема: овальный нарукавный знак в виде красно-белого (наискось) «варяжского» щитка цветов г. Мюнхена, помещенного в центр овального лаврового венка.

169. Академическое (студенческое) ополчение г. Мюнстера, командир — капитан Наэндроп. Эмблема: черный шитый треугольник острием вниз, с серебряной внутренней каймой и с серебряным треугольником острием вверх внутри.

170. Мюнстерское городское ополчение. Эмблема: круглый нарукавный знак с гербом г. Мюнстера (бело-красно-белый щит цветом города, увенчанный шлемом с клейнодом цветов города, с 2 львами в качестве щитодержателей, и названием города под гербом, окаймленный венком (справа — дубовым, слева — лавровым).

171. Добровольческий корпус фон Нефвилля («Черная гвардия»), командир — ротмистр фон Нефвилль. Эмблема: овальные металлические знаки на погонах с латинской буквой «N», окаймленной лавровым венком.

172. Добровольческий корпус «Нижний Рейн», командир — майор фон Шауманн. Эмблема: петличные знаки в виде переплетенных желтых готических букв «FN» (Freikorps Niederrhein), окаймленных серебряным дубовым венком.

173. Добровольческая рота «Северная Курляндия». Эмблема: черная нарукавная лента с надписью белыми латинскими буквами «NORD-KURLAND».

174. Тирольский штурмовой взвод, командир — генерал-майор Риттер фон Бек. Эмблемой этого ДК, входившего в состав Союза «Оберланд», служило изображение красного геральдического тирольского орла.

{39 cтр.}175. Добровольческий корпус «Оберланд» (с 1920 г. — Союз «Оберланд»), командиры — капитан Ремер, позднее — майор Горадам (будущий оберштурмбанфюрер СА). Эмблемы: металлические петличные знаки в виде белого цветка эдельвейса с желтой сердцевиной, без стебля и листьев; с 1921 г. — белый, с желтой сердцевиной, цветок эдельвейса в голубом ромбе (иногда перекрещенном 2 мечами), носившийся сбоку на головных уборах.

176. Верхнесилезский ландъегерский корпус, командир — капитан Гартлауб. Эмблема: металлические петличные знаки в виде дубовой ветви с 6 листьями и 2 желудями.

177. Верхнесилезская самооборона, командиры — подполковник Грютцнер, позднее — генерал Гефер. Эмблемы: желто-белая нарукавная повязка с 2 черными шестиконечными звездами на верхней желтой, черными буквами «S.S.» (Selbstschutz) и «O.S.» (Oberschlesien) на нижней белой полосе и черным коротким мечом (кинжалом) рукоятью вниз посредине; носившийся на рукаве или на груди «варяжский» щиток с обнаженным мечом рукоятью вверх, вонзенным острием в клубок извивающихся змей, с ободом, усеянным круглыми «гвоздями».

178. Добровольческий корпус «Остеррот». Эмблема: металлические петличные знаки в виде дубовой ветви с 5 листьями и 1 желудем.

179. Добровольческая рота Эстрейхера. Эмблемой этого ДК, входившего в Союз «Оберланд», служил металлический овальный нарукавный знак с гербом австрийской провинции Штирии — геральдической пантерой — защищающей когтями баварский герб с «ромбами», окаймленным лавровым венком и увенчанный «городской» короной с 3 зубцами.

180. Восточнопрусский добровольческий корпус, организатор — майор фон Вейс. Эмблема: овальный шитый нарукавный знак с серебряным лосиным рогом на черном овале с красной каймой.

181. Добровольческий корпус фон Офена, командир — генерал фон Офен. Эмблема: стилизованная металлическая буква «O» на погонах.

182. Спортивный союз «Олимпия» (охранный полк Большого Берлина). Эмблема: круглые черно-бело-красные шитые петличные знаки с белой буквой «O» (Олимпия) в центральном красном медальоне.

183. Бронепоезд пограничной охраны 22. Эмблема: нарукавная нашивка в форме горизонтально расположенного овала с цифрами «22» и полукруглой лентой с надписью «Panzerzug 22» над ними; цвет она нашивки и надписи — черный, цифр и ленты — желтый; цифры и надпись обведены овальной желтой каймой.

{40 cтр.}184. Гражданское ополчение гау Пассау. Эмблема: овальный металлический нарукавный знак с изображением вздымающегося на задние лапы геральдического волка, обрамленного лентой с названием подразделения латинскими буквами.

185. Добровольческий корпус Паульсена, командир — лейтенант Паульсен. Эмблема: шитый нарукавный знак в форме герба прусской королевской и германской императорской династии Гогенцоллернов («варяжский» щит, четвертованный из серебра и черни).

186. Добровольческий корпус фон Петерсдорфа, командир — обер-лейтенант фон Петерсдорф. Эмблема: овальный металлический нарукавный знак в виде буквы «P» (Petersdorff), обрамленной дубовым венком с восьмиугольной гвардейской звездой в верхней и тяжелым пулеметом на треноге в нижней части знака. Существовал и вариант знака с маленькой буквой «v.» (дворянской частичкой «фон») перед заглавной буквой «P.».

187. Добровольческий корпус фон Пфеффера, командир — капитан Франц фон Пфеффер фон Заломон (Верховный фюрер СА до 1926 г.; с 5.12.1926 г. также Верховный фюрер «Гитлерюгенд»). Эмблемами этого ДК, входившего в Железную дивизию, служили: металлический нарукавный знак в виде скачущего коня (с герба фон Заломонов); металлические петличные знаки в форме дубовой веточки с 2 листьями, 1 желудем и наложенной на ветвь латинской буквой «A» («Audacitas», или «Audacia», что означает по-латыни «дерзость», или «удаль»); в этом ДК существовали также петличные знаки в форме дубовых веточек с таким же количеством листьев и с буквой «N» — от латинского «Nihil», т.е. «Ничто (меня не устрашит»), или же вообще без букв, но зато с 8 листьями и 2 желудями.

188. Добровольческий батальон «Пенсген», командир — капитан III ранга барон фон Штейнеккер. Эмблемой этого ДК, входившего в Железную дивизию, служил металлический нарукавный знак в форме готической буквы «P» (Poensgen), в обрамлении венка из дубовых листьев, увенчанного прусской королевской короной.

189. Временный добровольческий полк «Померания». Эмблема: шитый нарукавный знак в виде стилизованных заглавных готических букв «ZW», обрамленных лавровым венком.

190. Добровольческое гвардейское формирование «Потсдам». Эмблема: овальный нарукавный знак с каймой в форме узкого лаврового венка по краю, с изображением в центре знака одноглавого коронованного прусского королевского орла, обрамленного надписями на ленточках: «Бесстрашные» (Furchtlos) над орлом и «Верные» (Treu) под орлом; нагрудный знак в форме восьмилучевой орденской {41 cтр.}звезды со «штралами», с имперским одноглавым орлом в центральном круглом медальоне, обрамленном латинским девизом «SUUM CUIQUE» (Каждому свое) над и 2 скрещенными лавровыми ветвями под орлом (почти как в ДК Дибича).

191. Пулеметно-снайперский корпус «Прей», командир — майор Эрбелинг. Эмблема: петличные знаки в виде металлического щитка с внутренней каймой и изображением 3-х горизонтально направленных оперенных стрел, помещенных одна над другой.

192. Добровольческий корпус «Потсдам», командир — майор фон Штефани. Эмблема: нарукавный знак в виде стальной солдатской каски, наложенной на 2 перекрещенных меча остриями вверх; под каской — металлическая ленточка с названием части.

193. Добровольческий отряд Пробстмайра, командир — подполковник Пробстмайр. Эмблемы: круглая черно-бело-красная кокарда, окаймленная серебряным дубовым венком; петличные знаки в виде дубовых веточек с 2 листьями и 1 желудем.

194. Отряд особого назначения фон Рандова, командир — майор фон Рандов. Эмблемы: нарукавный знак в форме белого «норманнского» щитка с прямым черным крестом (герб тевтонских, или ливонских, рыцарей), наложенного на дубовый венок; нагрудный черный мальтийский «крест Авалова»; в качестве награды чинам данного ДК (входившего в 1919 г. в состав русской Западной Добровольческой Армии) выдавалась восьмилучевая позолоченная звезда со «штралами» с наложенными на нее черным мальтийским «крестом Авалова», перекрещенным 2 мечами остриями вверх.

195. Рурская боевая организация «Pay», командир — доктор Рекгаус.

196. Государственный стрелковый корпус Редера.

197. Добровольческий корпус «Регенсбург». Эмблема: металлические петличные знаки в форме «варяжского» геральдического щитка с гербом города Регенсбурга — баварский герб с «ромбами» и 2 перекрещенными ключами бородками вниз в правом верхнем углу. В составе этого ДК, входившего в Баварский стрелковый корпус фон Эппа, во взятии красного Мюнхена в мае 1919 г. участвовал лейтенант Рудольф Гесс (будущий заместитель Гитлера по партии).

198. Добровольческий корпус Рейнгардта, командир — полковник Рейнгардт (будущий обергруппенфюрер СС). Эмблема: круглый нарукавный знак желтого металла в форма латинской буквы «R» (Reinhardt) с датой «1919» под буквой, оплетенной лавровым венком, переплетенным лентами вверху и внизу.

199. 15-я добровольческая бригада рейхсвера. Эмблема: нарукавный знак в форме восьмилучевой орденской звезды со «штралами» с {42 cтр.}имперским орлом в центральном круглом медальоне, обрамленном латинским девизом «SUUM CUIQUE» сверху и 2 перекрещенными лавровыми ветвями — снизу (почти как на «звезде Дибича», но без мечей).

200. Добровольческие части 32-й бригады рейхсвера. Эмблема: петличные знаки в форме металлической еловой веточки с 3 шишками.

201. Временный добровольческий корпус «Ремшейд», командир — капитан д-р Вейземан. Эмблема: овальный знак с изображением городской площади с ратушей, окаймленный лавровым венком; в нижней части знака — название подразделения и дата: «март 1920».

202. 1-я военно-морская бригада фон Родена, командир — генерал фон Роден. Эмблема: металлические петличные знаки в виде якоря.

203. Добровольческий корпус Росбаха, командир — старший лейтенант Росбах. Эмблема: нарукавный знак в виде металлического черепа оленя с крестом в четырехугольном сиянии из лучей между рогами (т.н. «олень Святого Губерта»); под черепом — красно-бело-черный шеврон углом вниз.

204. Бомбардировочный авиационный полк Заксенберга, командир — старший лейтенант флота Заксенберг. Эмблема: овальный нарукавный знак с изображением обнаженного меча рукоятью вверх, с клинком, оплетенным дубовой ветвью; кроме того, многие военные летчики Заксенберга носили на рукаве белый православный крест Западной Добровольческой Армии князя Авалова (Бермондта).

205. Вюртембергский добровольческий отряд Зейттера, командир — подполковник барон Зейттер фон Летцен. Эмблема: шитые петличные знаки в форме еловых веточек.

206. Добровольческий корпус Зеверина, командир — подполковник Зеверин. Эмблема: петличные знаки в виде дубовой веточки с 2 листьями.

207. Добровольческий корпус «Судетенланд». Эмблема: овальный знак с латинской буквой «S», наложенной на обнаженный меч острием вниз с восходящим солнцем в верхней и дубовым венком — в нижней части знака.

208. Добровольческая бригада «Южная Литва», командир — полковник Шредер. Эмблема: нарукавный знак в форме «испанского» щитка с прусским орлом, наложенного на «латинский» крест, обрамленный овальным дубовым венком.

209. Конный отряд фон Шарнгорста. Эмблема: круглые металлические петличные знаки с сокращенным названием подразделения «RTD. АВТ. v. SCHARNHORST» и аналогичный нарукавный знак.

{43 cтр.}210. Добровольческий отряд фон Шаурота, командир — полковник фон Шаурот. Эмблемы: кокарда в виде металлической «мертвой головы» анфас («брауншвейгского» типа); нарукавный знак в виде оленьего черепа с крестом, окруженным сиянием, между рогами, обрамленным снизу дубовым венком.

211. Партизанский отряд Шилля, командир — майор фон Шилль. Эмблемы: петличные знаки в форме металлической орлиной головы; нарукавный знак в виде металлического горизонтального овала с изображением орлиной головы.

212. Братство «Перелетных птиц» в составе батальона пограничных егерей Шилля, командир — лейтенант Виктор Лутце (будущий глава СА в «третьем рейхе»). Эмблема: шитое изображение летящего журавля, носившееся сбоку на головных уборах.

213. Ударный отряд «Эльберфельд».

214. Организация «Гейнц». Эмблема: нарукавный знак в форме якоря, наложенного на венок (наполовину лавровый, наполовину дубовый) под знаком носился белый шеврон углом вниз.

215. Добровольческий корпус «Силезия», командир — генерал от инфантерии Вебер («Вебер-Паша»). Эмблема: желто-белый «варяжский» щиток, разделенных по вертикали, с изображением меча острием вниз, вонзенного в клубок извивающихся змей; мог носиться на рукаве или же слева на груди.

216. Пограничная охрана Силезии, командир — подполковник Герстенберг. Эмблема: желто-белый «варяжский» щиток, разделенный по вертикали, с изображением меча острием вниз, вонзенного в клубок змей; мог носиться на рукаве или же слева на груди.

217. Добровольческий корпус «Шлезвиг-Гольштейн». Эмблема: петличные знаки в форме «испанских» щитков с гербами Шлезвига (щиток с 2 леопардами) на правой и Гольштейна (щиток с трилистником крапивы) на левой петлице, наложенных на дубовые ветви с 2 желудями; нарукавный знак в форме «варяжского» щита с гербом Шлезвиг-Гольштейна.

218. Добровольческий штурмовой отряд «Шлихтингсгейм». Эмблема: нарукавный знак в виде букв «SA» (Sturmabteilung), обрамленных дубовым венком в форме горизонтального овала.

219. Штурмовой отряд Шмидта, командир — капитан Шмидт. Эмблема: овальный нарукавный знак в форме солдатской каски, наложенной на перекрещенные винтовку и ручной пулемет, с 2 бутылочными ручными гранатами по бокам и каймой в форме патронной ленты; над каской аббревиатура «SBS» (Sturmbataillon Schmidt).

{44 cтр.}220. Добровольческий корпус Шульца, командир — майор Шульц. Эмблема: овальный нарукавный знак с летящим орлом.

221. Добровольческий корпус «Ландсберг». Эмблема: металлические петличные знаки в форме овального баварского гербового щита (с «ромбами»), наложенного на сосновую ветвь с 2 шишками.

222. Добровольческий корпус «Швабия», командир — полковник полиции фон Питроф. Эмблема: шитые петличные знаки в форме белого цветка эдельвейса (без стебля и листьев) с желтой сердцевиной.

223. Батальон самообороны «Черный отряд», командир — обер-лейтенант Бергергоф. Эмблема: металлические петличные знаки в форме черепа с костями «брауншвейгского типа».

224. Добровольческий корпус Штевера, командир — капитан III ранга Штевер. Эмблема: черная нарукавная лента с надписью белыми печатными буквами «FREIK. STEVER» (сокращенное название подразделения).

225. Отряд самообороны графа Штрахвица, командир — обер-лейтенант граф Штрахвиц фон Гросс-Цаухе унд Камминец (будущий генерал танковых войск и кавалер Рыцарского креста Железного креста с мечами и бриллиантами в «третьем рейхе»). Эмблема: бело-желто-черная (по горизонтали) нарукавная повязка с «варяжским», разделенным по вертикали, желто-белым щитком с изображением меча рукоятью вверх, вонзенного в клубок извивающихся змей.

226. Добровольческий штурмовой учебный полк. Эмблема: нарукавный знак в форме орденской звезды, наполовину прикрытой сверху солдатской каской и окаймленной лентой с названием подразделения.

227. Штутгартский студенческий батальон, командир — капитан барон фон Гольц. Эмблема: белая нарукавная повязка.

228. Партизанский отряд Тюммеля, командир — полковник (позднее генерал) Тюммель. Эмблема: круглые петличные знаки с изображением кирки горняка и 2 шестиконечных звезд (символика силезских горняков).

229. Добровольческий корпус «Тильзит». Эмблема: петличные знаки в форме «мертвой головы» («прусского типа»), наложенной на дубовые ветви с 4 желудями (по 2 с каждой стороны черепа).

230. Добровольческий отряд фон Чирдевица, командир — майор фон Чирдевиц. Эмблема: овальный нарукавный знак в форме двух скрещенных мечей остриями вверх над заглавной буквой «T» (Tschirdewitz), обрамленный дубовым венком.

231. Отряд особого назначения Тюльмана, командир — полковник Тюльман. Эмблема: петличные знаки в форме дубовой ветви с 4 {45 cтр.}листьями и 2 желудями; нарукавный знак в форме «конька» крестьянского дома с 2 смотрящими в разные стороны конскими головами.

232. Добровольческое подразделение Фойтенлейтнера, командир — майор Фойтенлейтнер. Эмблема: нарукавный знак в форме «испанского» щитка с латинской буквой «V» (Voithenleitner), наложенного на дубовую ветвь, в свою очередь, наложенную на львиную голову.

233. Добровольческая батарея Ценетти, командир — капитан Ценетти. Эмблема: нарукавный знак в форме металлического восстающего льва в кольце с латинскими буквами «БЦ» («батарея Ценетти») внизу кольца, наложенный на черный матерчатый ромб.

234. Добровольческий отряд особого назначения графа Йорка фон Вартенбурга, командир — майор граф Йорк фон Вартенбург. Эмблема: овальный нарукавный знак с изображением черепа оленя анфас с окруженным сиянием «крестом Св. Губерта» между оленьими рогами

Обмундирование.

Несколько слов об обмундировании германских добровольцев и частей рейхсвера вообще. Как правило, они носили серо-полевую форму кайзеровской армии, хотя, по воспоминаниям участников добровольческого движения, нередко заменяли недостающие или пришедшие в негодность части обмундирования предметами штатской одежды. Правительство Эберта, идя навстречу ненависти левых к погонам, как символам «старого режима», первоначально отменило погоны в республиканских «сухопутных силах мирного времени» (Friedensheer), как именовалась германская армия после Ноябрьской революции (приказом по армии № 85 от 19 января 1919 г.) заменив их узкими погонными полосками защитного цвета с красным номером части для всех чинов и нашивками в форме синих полосок на рукавах, к которым со временем добавились узкие погонные полоски защитного цвета с красным номером части на плечах. Унтер-офицеры носили нарукавные синие полоски выше локтя, а офицеры — ниже локтя, над обшлагом. Синие нарукавные полоски были разной ширины, в зависимости от чина. Синие узкие полоски на плече носили:

Унтер-офицер — 1 полоску, Унтер-фельдфебель/фенрих (в кавалерии) — 2 полоски, Вице-фельдфебель — 3 полоски, Фельдфебель/кандидат в офицеры/вахмистр (в кавалерии) — 4 полоски.

Офицеры носили синие полоски, к которым нередко прикрепляли металлический номер своей части, ниже локтя, над обшлагом:

Лейтенант — 1 средней ширины полоску, Старший лейтенант (обер-лейтенант) — 1 средней ширины полоску и 1 узкую над ней, Капитан {46 cтр.}(гауптман) — 1 средней ширины полоску и 2 узкие над ней, Майор — 1 широкую полоску, Подполковник — 1 широкую полоску и 1 узкую над ней, Полковник — 1 широкую полоску и 2 узкие над ней, Генерал-майор — 1 еще более широкую полоску, Генерал-лейтенант — 1 такую же полоску и 1 узкую над ней, Генерал (от инфантерии и пр.) — 1 такую же полоску и 2 узкие над ней.

Многие офицеры-фронтовики отрицательно относились к этим синим полоскам. Так, мемуаристы донесли до нас следующий эпизод. Когда Фридрих Эберт в декабре 1918 г. включил генерала Ганса-Георга Рейнгардта в республиканское правительство в качестве военного министра, тот организовал в зале Берлинской филармонии большой митинг, с намерением призвать фронтовых офицеров к поддержке нового правительства и его указа, предписывавшего всем офицерам снять кайзеровские знаки различия и надеть вместо прежних погон упомянутые выше синие полоски. Сам генерал поспешил сделать это первым и появился на сцене с синими полосками на рукавах, без погон и даже без боевых наград. Когда Рейнгардт закончил свое обращение, на сцену из зала неожиданно поднялся известный воздушный ас Герман Геринг, командир авиаполка «Рихтгофен», одетый по полной форме кайзеровских военно-воздушных сил, с капитанскими звездочками на серебряных погонах, орденом «За заслуги» на шее и другими знаками отличия. Обратившись к пришедшему в замешательство Рейнгардту, Геринг сказал:

— Я догадывался, господин генерал, что Вы, как военный министр, будете здесь, чтобы обратиться к нам. Но я надеялся увидеть на Вашем рукаве черную повязку в знак Вашего глубокого сожаления по поводу тягчайшего оскорбления, которое Вы собирались нам здесь нанести. Вместо этого, на Вашем рукаве вместо черной повязки — синюю полоску. Я думаю, господин генерал, было бы уместнее, если бы Вы надели не синие, а красные нашивки!

Рейнгардт не нашел, что ответить. А Геринг, подождав, пока стихнут аплодисменты собравшихся в зале фронтовиков, продолжал:

— Четыре года мы, офицеры, исполняли наш долг и рисковали жизнями во имя Родины. Теперь мы вернулись домой — и как же нас встретили? В нас плюют и отнимают у нас то, что мы с гордостью носим. Хочу сказать, что не народ следует винить за такое обращение с нами. Все эти четыре года народ был нашим другом, другом каждого из нас, независимо от классовой принадлежности. Нет, виноват тот, кто стал подстрекать народ к бунту, кто вонзил нож в спину нашей славной армии и кто думает только о том, как бы захватить власть и жиреть за счет народа. Я прошу каждого из собравшихся здесь {47 cтр.}хранить в себе ненависть…к этим свиньям, оскорбляющим германский народ и наши традиции. Придет день, и мы вышвырнем их вон из Германии. Готовьтесь к этому дню. Вооружайтесь для этого дня. Приближайте этот день.

Надо сказать, что Геринг нападал на «ноябрьских свиней» не только словесно. 11 ноября, в день подписания перемирия с Антантой, 5 пилотов авиаполка «Рихтгофен», по пути в Страсбург для переговоров с французами о передаче им всех аэропланов полка, из-за тяжелых погодных условий совершили вынужденную посадку в Мангейме. Выбравшись из самолетов, пилоты увидели красный флаг мировой революции над управлением аэродрома и приближавшихся к ним солдат и увешанных оружием штатских с красными повязками и шарфами. К тому времени г. Мангейм уже находился во власти революционного Совета рабочих и солдатских депутатов, копивших оружие для предстоящей борьбы за власть. Спартаковцы немедленно отняли у пилотов их табельное оружие — пистолеты, сняли с аэропланов пулеметы и с неохотой предоставили им грузовик для возвращения в Дармштадт, где находился их командир полка Геринг. Узнав об инциденте, тот решил проучить «рачьих и собачьих депутатов» как следует. Он быстро организовал звено из 9 аэропланов, подсадив на пару из них 2 пилотов из числа побывавших в Мангейме, тщательно проинструктировал всех авиаторов, и звено вылетело в Мангейм. В то время, как 7 аэропланов, снизившись, стали на бреющем полете расстреливать здания и разные постройки, хищно кружа над летным полем и совершая крутые виражи, оба побывавших в плену у спартаковцев пилота плавно приземлились, высадились и потребовали от рабоче-солдатского совета принести письменные извинения, добавив, что иначе в дело вступят все остальные самолеты звена, и тогда в этом районе будет расстреляно все, что двигается или шевелится. Указав на аэроплан Геринга, один из пилотов предупредил, что тот согласен ждать не более 5 минут, и достал ракетницу, с намерением выпустить ракету, как сигнал к началу бойни, в случае отказа.

Спартаковцы приняли ультиматум, написали извинение по всей форме, вернули захваченное оружие, и авиаполк вернулся в Дармштадт. Кстати, Геринг с подчиненными не отдали французам своих машин, намеренно испортив их.

Вопреки вышеперечисленным республиканским, нововведениям, многие чины фрайкоров, особенно офицеры, продолжали носить свои прежние погоны времен монархии. Имперская черно-бело-красная кокарда на тулье фуражки или бескозырки была заменена черно-красно-золотой республиканской, окруженной у офицеров венком из {48 cтр.}

Германский доброволец Западной
добровольческой армии. На фуражке
офицерская кокарда кайзеровского
военного флота, увенчанная короной,
под кокардой “мертвая голова”
(принадлежность “Железной дивизии”,
слева на груди — черный мальтийский
крест Авалова, на левом рукаве эмблема
корпуса фон Гиллера, входившего в
Западную армию Авалова.
дубовых листьев, но носившиеся на тулье «земельные кокарды» (цветов отдельных германских земель — Пруссии, Баварии, Вюртемберга, Саксонии) на первых порах оставили в неприкосновенности. 29 сентября 1919 г. для ношения на тулье была введена новая овальная республиканская кокарда с черным «ощипанным» республиканским государственным орлом без короны и прочих имперских регалий. При этом весьма распространенным среди немецких «белых» (как и у их русских единомышленников из «цветных» частей) было ношение с серо-полевой формой цветных парадных фуражек.

5 мая 1919 г. германские «сухопутные силы мирного времени» были, приказом министерства рейхсвера № 604/5.19, преобразованы во «временный (предварительный) рейхсвер», о котором будет еще подробнее сказано ниже. Во «временном рейхсвере», наряду с черными обшлагами с 2 серебряными пуговицами, в качестве знаков отличия были введены еще более узкие, чем в «сухопутных силах мирного времени», погонные полоски на плечах, официально именовавшиеся «плечевыми шнурами» (Schulterschnur) — защитные для нижних чинов, серебряные — для офицерского состава и золотые — для генералов. Кроме того, были введены нарукавные знаки различия (80 × 55 мм) овальной формы (Armscheiben) с номерами частей и символами родов войск присвоенных соответствующим подам войск цветов. Под этими нашивками ефрейтор и старший ефрейтор носили на обоих рукавах (выше локтя) 1 серебряную галунную полоску, а унтер-офицер — 1 шеврон из серебряного галуна {49 cтр.}углом вниз. Унтер-фельдфебель и фенрих (в кавалерии) носили 2, вице-фельдфебель — 3, фельдфебель и вахмистр (в кавалерии) — 4 серебряных галунных шеврона. Кандидат в офицеры носил также 4 серебряных шеврона, но нижний шеврон у него заканчивался не острым углом, а петлей. Офицерский состав, по аналогии с синими полосками «сухопутных сил мирного времени», носил серебряные галунные знаки различия ниже локтя, над обшлагом. Так, фельдфебель-лейтенант и лейтенант носили над обшлагом 1 серебряную полоску с петлей вверху; старший лейтенант — 1 такую же полоску с петлей вверху, а под ней — 1 прямую полоску; капитан (гауптман) — 1 полоску с петлей вверху, а под ней — 2 прямые полоски; майор — 3 серебряные волнообразные полоски «гребнем» волны вверх; подполковник — 4, полковник — 5 таких же волнообразных полосок. Генерал-майор носил столько же полосок, как и полковник (но при этом отличался от полковника золотым цветом своих галунных «плечевых шнуров»), генерал-майор — 6 и генерал — 7 серебряных волнообразных нарукавных полосок «гребнем волны» вверх. Невозможно отделаться от мысли, что введение этой довольно замысловатой системы знаков отличия было сделано под влиянием системы нарукавных знаков различия советской Красной Армии, возможно неосознанным. Хотя правительство Фридриха Эберта с первых же дней своего прихода к власти запретило кайзеровскую черно-бело-красную кокарду, вместо которой начала внедряться на первых порах красная кокарда, а позднее — черно-красно-золотая (цветов нового «республиканского» флага Германии), большинство германских солдат и офицеров, особенно на первых порах, сохраняли верность черно-бело-красным кокардам и флагам — например, в Силезии, а тем более за пределами рейха — скажем, в Прибалтике. В связи с нехваткой сапог подавляющее большинство германских солдат еще в конце мировой войны перешло на ботинки с обмотками. Среди военных летчиков, танкистов, членов экипажей бронеавтомобилей и бронепоездов было распространено ношение кожаных курток. Некоторые добровольцы, особенно австрийские и баварские (из добровольческих корпусов «Верденфельс» и «Оберланд»), вообще отказались от военной формы и носили красочные баварские национальные костюмы, тирольские шляпы с перьями, короткие кожаные штаны с помочами и гетры — но такая «экзотика», как правило, ограничивалась пределами Судет, Баварии и Австрии. Во всяком случае, в период боев с поляками в Силезии добровольцы «Оберланда» запечатлены на фотографиях в германской полевой военной форме (правда, с эмблемой эдельвейса на рукаве, в петлицах и порой даже на армейских касках).

{50 cтр.}

Добровольческий бронепоезд с тевтонским крестом.

Подобно германским ландскнехтам периода Тридцатилетней войны, бойцы добровольческих корпусов хранили верность, прежде всего, командирам своих подразделений, чьим знаменам они присягали. Некоторые из них сознательно подражали ландскнехтам, как своим историческим предшественникам, пели средневековые ландскнехтовские песни, носили вместо бескозырок и фуражек бархатные береты и т.п. Во многих случаях добровольцы носили знаки различия старой кайзеровской армии (как фронтовые, так и армии мирного времени), но нередко и знаки различия новых, республиканских вооруженных сил, равно как и собственные, фрайкоровские, разработанные основателями того или иного добровольческого формирования. Знамена, флаги и значки добровольческих корпусов отличались большим разнообразием. Чаще всего на них изображалась «мертвая голова», обрамленная различными девизами, скелет с песочными часами и косой, герб места формирования (например, башни г. Гамбурга), черный крест Тевтонского Ордена на белом поле или мальтийский крест (в особенности у подразделений, входивших в русско-германскую Западную Добровольческую Армию князя Авалова-Бермондта), но иногда только начальная буква фамилии командира — «В» («Бертольд»), «R» («Росбах») или «L» («Лютцов»), порою обрам{51 cтр.}ленные венками, дубовыми или лавровыми ветвями и т.п. — у кого на что хватало фантазии, времени и средств. Огромным разнообразием отличались петлицы, нарукавные знаки, нашивки, шевроны, щитки и повязки добровольческих корпусов. Эту символику условно можно было бы подразделить на несколько типов:

1) геральдические щитки с гербами города или области формирования подразделения;

2) традиционные немецкие и древнегерманские военные и народные символы, руны и т.п.;

3) монархические символы, выражавшие верность свергнутой династии;

4) начальные буквы фамилии командира подразделения и дата его формирования и т.д.

Отличительным знаком добровольцев из приальпийских земель был цветок эдельвейса на знамени, рукаве, петлицах и на головном уборе — например, у членов добровольческого корпуса (а позднее — союза) «Оберланд», особо отличившегося в боях против красных в Баварии, западногерманских промышленных районах и в Верхней Силезии, где он 21 мая 1921 г. взял штурмом Аннаберг, отстаивая силезские земли от притязаний панской Польши.

Огнеметчики, еще со времен Великой войны, носили на рукаве ниже локтевого сгиба черную нашивку круглой формы с белым черепом над двумя скрещенными костями.

Очень распространены были петличные знаки в форме дубовых ветвей, нередко с желудями. Дубовые венки и листья издавна считались у немцев символом доблести (возможно, эти представления были переняты еще древними германцами у римлян, также награждавших своих героев за выдающуюся доблесть т.н. «гражданским венком» (Corona civica) из дубовых листьев). По воспоминаниям Арнольда Фита фон Гольсенауэ (писавшего под псевдонимом «Людвиг Ренн»), фронтового офицера саксонской армии, ставшего после окончания войны командиром белого фрайкора, в 20-е гг. — членом КПГ, в 1936-39 гг. — комиссаром германских интербригадовцев, дравшихся на стороне испанских республиканцев против Франко, и оставившего интересные беллетризованные мемуары «Война» (Krieg), «Продолжение войны» (Nachkrieg) и «На обломках Империи» (Auf den Truemmern des Kaiserreiches), на торжественной встрече солдат, возвращавшихся войны, девушки надевали им на каски дубовые венки. Дубовые веточки в петлицах носили чины добровольческих корпусов Богендерфера, Гааза, Габке, Гауптмана, Гейнцмана, «Гессен», «Гессен-Нассау», «Гольдинген», Германской охранной дивизии, Погранич{52 cтр.}ной охраны «Германия», Соединения «Гинденбург», Баденского штурмового батальона, Верхнесилезского лагдъегерского и Добровольческого лагдъегерского корпусов, ДК Зеверина, фон Пфеффера, Остеррота, Тюльмана и др.

Капитан 3-го ранга Эрхардт,
командир военно-морской
бригады Эрхардта.


Эмблема бригады Эрхардта.

На овальной нарукавной эмблеме чинов 2-й военно-морской бригады Эрхардта была изображена норманнская ладья, под ней — надпись «Вильгельмсгафен» или «Эрхардт».

Чины Баварского стрелкового корпуса генерала фон Эппа носили на левом рукаве черный ромб с львиной мордой в профиль на круглом медальоне (лев — геральдический символ Баварии).

Чины 1-го полка Охранных войск генерала фон Леттов-Форбека — львиную морду анфас на фоне овального африканского щита, пере {53 cтр.}крещенного двумя копьями-ассегаями (в память об их службе в африканских колониях Германии).

Чины добровольческого корпуса Вольфа — овальные петличные знаки с изображением повернутой в профиль волчьей головы (что намекало на фамилию их командира, обер-лейтенанта Вольфа — по-немецки «Вольф» означает «волк»).

Чины одноименного Гессенского батальона самообороны Вольфа — черную нарукавную ленту с белой надписью «Вольф» («волк»); кроме этой, единой для всего батальона эмблемы, чины его 1-й роты носили черную нарукавную ленту с белой надписью «Вервольф» («Вурдалак»), чины 2-й роты — бежевую нарукавную ленту с черной надписью «Штурмфогель» («Буревестник»), а чины 3-й роты — черную ленту с белой надписью «Лютцов» (в честь основателя первого прусского фрайкора в 1813 г).

Чины добровольческого корпуса Паульсена — герб династии Гогенцоллернов (геральдический щит, четвертованный из серебра и черни).

Чины батальона самообороны фон Гейдебрека — золоченую корону Германской Империи, и т.д. Нарукавные знаки изготавливались из материи, кожи или металла. Иногда отличительным знаком чинов добровольческого подразделения служила узкая нарукавная лента, пришивавшаяся к обшлагу, обычно белого или черного цвета, иногда с вышитым или нанесенным краской названием фрайкора.

Вооружение.

Несколько слов о вооружении германских белых добровольцев. С учетом того, что им приходилось вести боевые действия по преимуществу в городских условиях, вооружение фрайкоровцев ограничивалось в основном стрелковым оружием — винтовками, карабинами, пистолетами, тяжелыми и легкими пулеметами, минометами и огнеметами. Кроме того, на их вооружении состояло некоторое количество пистолетов-пулеметов «Бергман» MP-18. В уличных боях активно использовались бутылочные ручные гранаты (Stielhand-granaten) и гранаты-«лимонки» (Eierhandgranaten), саперные лопатки (Infanteriespaten) и «окопные кинжалы» (Grabendoelche). Артиллерия, бронемашины и танки (главным образом, трофейные английские) использовались реже и по-преимуществу крупными добровольческими частями. Применялась и военная авиация — главным образом, в целях воздушной разведки, корректировки огня и сбрасывания пропагандистского материала типа листовок над вражескими позициями (например, в период боев в Рурской области), но иногда и для бомбометания.


ЯНВАРСКОЕ ВОССТАНИЕ
В
БЕРЛИНЕ

6 января Густав Носке, в качестве чрезвычайного уполномоченного рейхспрезидента Эберта, был назначен главнокомандующим всеми добровольческими частями, а генерал фон Гофман, командир Гвардейского кавалерийского стрелкового корпуса — его начальником штаба.

Чтобы спровоцировать на преждевременное выступление берлинских большевиков, копивших силы перед решительным ударом по правительству, 4 января 1919 г. по приказу Фридриха Эберта был отрешен от должности полицей-президент Берлина, Эмиль Эйхгорн, симпатизировавший красным и сформировавший, фактически в помощь им, собственных сил безопасности. Дело в том, что после выхода оппозиционных Эберту «независимых социал-демократов» («независимцев») из правительства, их сторонники, в порядке партийной дисциплины, начали повсеместно уходить с государственных постов и административных должностей. Однако глава берлинской полиции, «независимец» Эйхгорн отказался уйти со своего поста . Его поддержали левые «независимцы», берлинские «революционные старосты» и «спартаковцы» (как по старой памяти именовались немецкие коммунисты и сочувствующие). Был образован Ревком, который призвал к свержению правительства Эберта и объявил, что берет всю власть на себя. 5 и 6 января КПГ, в знак протеста против правительственного распоряжения о смещении Эйхгорна, организовала массовые беспорядки и демонстрации берлинских рабочих. 6 января была объявлена всегерманская политическая стачка. «Народные матросы» и красногвардейцы захватили государственные военные склады и военные заводы в Шпандау и Виттенау. Теперь «спартаковцы» были в избытке снабжены оружием и боеприпасами. Костяк их сил составляли 3 000 вооруженных до зубов красногвардейцев. Воодушевленные этим первым успехом, вожди берлинских {55 cтр.}революционеров во главе с представителями Центра КПГ — Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург — приняли решение о начале вооруженной борьбы за свержение «контрреволюционного правительства» социал-демократов и захват власти в стиле РСДРП / ВКП (б). Однако их призыв к насильственному свержению правительства Эберта-Шейдемана не нашел отклика у большинства германских рабочих, которые отказались бороться против социал-демократического правительства, поскольку считали его «своим». Не было единства и в рядах самих «спартаковцев — смелых борцов». Их ненадежные союзники — «независимые социал-демократы» — заколебались перед лицом угрозы полномасштабной гражданской войны «в русском стиле» и начали сепаратные переговоры с правительством, чем смутили рабочих, симпатизировавших «независимым». Однако маховик вооруженного восстания был уже запущен и не мог быть остановлен. Берлинские красногвардейцы, действуя строго «по Ленину», захватили столичные вокзалы, дирекцию путей сообщения, полицей-президиум, издательства нескольких буржуазных и социал-демократических газет (включая редакцию главного печатного органа СДПГ — газеты «Форвертс»), почтамт, телеграф и телефонную станцию.

Не видя возможности получить помощь ни от кого, кроме фрайкоров, Эберт обратился к полковнику Вильгельму Рейнгардту (не путать с генералом Гансом-Георгом Рейнгардтом!), формировавшим добровольческий корпус в Моабитских казармах, в качестве базы, с просьбой выбить спартаковцев из захваченных ими редакций газет. 8 января добровольческие части белых перешли в наступление на почти полностью контролировавшийся красными Берлин. Министр Носке отдал добровольцам приказ о расстреле на месте всякого большевика, взятого с оружием в руках. Так он от имени правительства официально узаконил то, что левые (которые, как всегда, рады были «увидеть сучок в глазу ближнего своего, а в своем глазу бревна не видевшие») не замедлили окрестить «белым террором». 10 января Рейнгардт, имевший на вооружение пулеметы, артиллерию, бронемашины и 1 из уцелевших после войны германских танков, атаковал редакцию газеты «Форвертс», превращенную спартаковцами в крепость. Одновременно вооруженные отряды государственных чиновников, призванные Эбертом для охраны правительственных зданий, еще не захваченных спартаковцами, вступили с красными в бой и постепенно оттеснили их за Бранденбургские ворота. Носке организовал свой штаб в западноберлинском районе Далем, призвав туда добровольцев генерала Меркера. Возглавленные лично Носке, они двинулись в центр Берлина и к вечеру 11 января 1919 г. {56 cтр.  —— фото} {57 cтр.}соединились с добровольцами Рейнгардта в Моабитских казармах. После этого началось методичное уничтожение опорных пунктов спартаковцев. В Берлине развернулись форменные бои между добровольческими корпусами и «спартаковцами», уличные схватки с применением тяжелого оружия, танков, броневиков, артиллерии, минометов, огнеметов и сотен тяжелых пулеметов. Спартаковцы оказывали столь ожесточенное сопротивление, что белым добровольцам нередко приходилось отступать и переходить в очередное наступление только после основательной артиллерийской подготовки.

Фотографии со стр. 56:
Уличные бои в Берлине

В поддержку берлинских спартаковцев были развязаны коммунистические выступления в Брауншвейге, Дортмунде, Эрфурте, Галле, Гамбурге, Мюльгейме на Руре, Цвиккау. Многие другие города были охвачены забастовками. Повсеместно проводились демонстрации. В рейнско-вестфальском и в верхнесилезском промышленных регионах разразилась забастовка шахтеров с требованием национализации шахт. В портовом городе Бремене восставшие провозгласили «Бременскую социалистическую республику». Вслед за тем была провозглашена «Социалистическая республика Ольденбург» (подобная же «эпидемия» провозглашения бесчисленных «советских» и «социалистических» республик на территории одной страны была характерна и для периода гражданской войны в России!). Дрезден, Лейпциг, Мюнхен, Нюрнберг, Штутгарт и другие города стали ареной ожесточенных уличных сражений между вооруженными «пролетариями» и добровольческими корпусами. При этом «стрелка весов» постоянно колебалась. В Лейпциге спартаковскими боевиками были остановлены эшелоны правительственных войск, направлявшиеся в Берлин. Добровольцев разоружили под угрозой артиллерийского обстрела, многих офицеров убили или ранили. В ходе боев за Лейпциг погиб сбитый спартаковцами летчик лейтенант Бюхнер — один из наиболее прославленных германских асов первой мировой войны, имевший на своем боевом счету 44 уничтоженных вражеских самолета.

Однако постепенно чаша весов склонилась в сторону белых. Столица Германского рейха была постепенно очищена от инсургентов, и 12 января добровольцы перешли в наступление на последний оплот спартаковских боевиков — полицей-президиум (ГУВД) Берлина, взятый штурмом, с большими потерями. Т.т. Радек и Эйхгорн благополучно спаслись бегством, бросив своих людей, которым пришлось платить за разбитые горшки. Первый удар Коминтерна по Германии был отражен. Потери сторон в боях за Берлин составили (только убитыми!) более 300 у спартаковцев, и 77 — у добровольцев.

Тем не менее, в Берлине, как ни в чем ни бывало, продолжал выходить центральный печатный орган КПГ — газета «Ди Роте Фане» {58 cтр.}(«Красное Знамя»), а Карл Либкнехт и Роза Люксембург продолжали выступать с речами перед революционными рабочими. Правда, им постоянно приходилось перебираться с квартиры на квартиру, однако они, несмотря на опасность, отказывались уехать из Берлина, надеясь взять реванш за январское поражение. Наконец, 15 января они были выслежены, схвачены добровольцами капитана Вальдемара фон Пабста из Гвардейской кавалерийской стрелковой дивизии и убиты при невыясненных до конца обстоятельствах. После этого Коммунистическую Партию Германии возглавил Пауль Леви. Хотя речь шла о ликвидации зачинщиков вооруженного антиправительственного мятежа в ходе обычной в военное время «зачистки», убийцы Либкнехта и Люксембург в мае 1919 г. предстали перед судом «буржуазного» государства (которое обезвреженные белыми добровольцами государственные преступники как раз и намеревались ликвидировать насильственным путем!) и были приговорены к разным срокам заключения — от двух лет до четырех месяцев тюрьмы (хотя шестерых обвиняемых оправдали за недоказанностью соучастия в совершении преступления). В то же время в красной России «в ответ на злодейское убийство товарищей Карла Либкнехта и Розы Люксембург германскими контрреволюционерами» был объявлен «беспощадный красный террор», жертвами которого пали тысячи невинных, хотя и «классово чуждых» большевикам россиян, из которых никто заведомо не имел не только ни малейшего отношения к ликвидации вышеупомянутых «немецких товарищей», но и ни малейшего понятия об их существовании! Но что поделать — стражи «пролетарской» революции руководствовались, согласно их же собственным заявлениям, не «буржуазными» юридическими нормами, а соображениями «революционной целесообразности».

В Петрограде большевики, в числе прочих, расстреляли во рву Петропавловской крепости Великих Князей из дома Романовых, митрополитов и епископов — членов Синода Российской православной Церкви. После этого варварского, циничного расстрела остальных заключенных вывели на Кронверкскую набережную, где смертников уже ждала баржа. Несчастных набивали в трюм битком, заполнив заложниками всю палубу. Но все равно на барже все не поместились — так много жертв было схвачено «мстителями за вождей германского пролетариата»! Так что остаток, человек 300 «счастливчиков» — свидетелей злодеяния — отблокировали в печально знаменитую тюрьму Кресты. А полную баржу с цветом русской нации — лучшими представителями петербургской аристократии и интеллигенции на борту — вытянули на середину Невы и там медленно затопили. Крик и стон стояли {59 cтр.}над оцепеневшим от ужаса городом. Вот какие «славные» поминки справили красные палачи по товарищам Либкнехту и Люксембург!

После успешного завершения операции по ликвидации тт. Либкнехта и Люксембург капитан Вальдемар фон Пабст (боевой офицер-ветеран германских «охранных» — т.е. колониальных — войск), близкий к генералу Э. Людендорфу, был переведен в Потсдамскую бригаду рейхсвера. В 1920 г. он «не выдержал» и предпринял с ней неудачную попытку военного переворота — «марш на Берлин». Но, оказавшись без поддержки других воинских частей, фон Пабст бежал в Немецкую Австрию, где, вместе с князем Штарембергом, организовал первые отряды антикоммунистического «геймвера» (так в Австрии назывались отряды самообороны, аналогичные добровольческим корпусам и боровшиеся как с местными большевиками, так и с внешним противником — югославами, итальянцами и чехословаками, нападавшими на австрийские земли).

После подавления спартаковского мятежа и ареста в феврале 1919 г. скрывавшегося на тайной берлинской явке Карла Радека можно было не опасаться за то, что должный порядок при проведении выборов в Национальное собрание будет соблюден. Выборы благополучно состоялись 19 января, но на всякий случай добровольческими корпусами были приняты необходимые меры предосторожности. Перед избирательными участками была выставлена охрана в стальных касках, с огнестрельным оружием и ручными гранатами. Города патрулировались добровольческими частями, по улицам разъезжали автомобили с пулеметами, некоторые кварталы напоминали военный лагерь. Большинство голосов на выборах (54 %) и 236 депутатских мест получили партии буржуазного лагеря (Партия Центра, Немецкая демократическая партия, Немецкая народная партия и несколько партий поменьше). Социал-демократы (СДПГ и НСДПГ) получили вместе 46 % голосов и 187 мест в Национальном собрании. КПГ в выборах не участвовала (но не потому, что власти ей это запретили или поставили ее вне закона, а потому, что ясно понимала: «вариант матроса Железняка» в Германии не прошел, а честный выигрыш ей «не светит»). Большинство рабочих, при отсутствии террора со стороны красных боевиков, проголосовало за социал-демократов. Так германские белогвардейцы спасли демократию.

КПГ перешла к активной внепарламентской борьбе. Ее главными лозунгами в этой борьбе были:

1) обобществление крупной промышленности,

2) признание Советов (в которых было сильно коммунистическое влияние), обеспечение и расширение их прав,

{60 cтр.}3) отмена правительственного указа от 19 января 1919 о восстановлении единовластия офицеров в воинских частях (знакомая большевицкая тактика!) и об ограничении полномочий Советов солдатских депутатов,

4) роспуск добровольческих корпусов,

5) поголовное вооружение рабочего класса («вооруженный народ вместо армии как орудия классового господства реакционной буржуазии»).

Все это было обильно сдобрено обычной большевицкой социальной демагогией.

Социально-экономические требования германских коммунистов — как это ни парадоксально звучит! — могли бы быть осуществимы только в том случае, если бы Германия была такой же аграрной страной, как Россия. В России это было возможно с перенесением национального воспроизводства в деревню, из которой большевики черпали необходимые им для раздувания национальной и международной революции ресурсы путем простых насильственных изъятий, продразверстки, короче говоря — прямого грабежа, по принципу: «Мужик, что конопля — чем больше жмешь — тем больше выжмешь!». А в такой промышленно развитой, индустриальной стране, как Германия, массовая социализация средств производства, которой добивались спартаковцы, неминуемо привела бы к тотальной дезорганизации, хаосу и прекращению всякого национального воспроизводства.

И снова разгорелись уличные бои — в Берлине, в Рурской области, в Центральной Германии, Баварии и Верхней Силезии. Во многих городах Тюрингии, Эрфурте, Готе, в Вюртемберге, Ганновере, Хемнице, в Лугауско-Эльсницком каменноугольном бассейне, в Оффенбахе, Штеттине и во многих других городах прошли забастовки, массовые митинги и демонстрации, а затем и вооруженные столкновения между красными боевиками и добровольческими корпусами, боровшимися за восстановления закона и порядка. Не было, пожалуй, ни одного мало-мальски крупного города в Германии, не охваченного вооруженной борьбой. Оружия у населения повсюду оказывалось на удивление много — с тех времен сохранилось множество приказов командиров добровольческих частей о сдаче населением оружия после занятия того или иного города. Впрочем, координация действий повстанцев оставляла желать много лучшего. Это облегчало центральному правительству Германии задачу подавления вооруженных выступлений силами добровольческих формирований. Нередко агенты правительства проникали в ряды повстанцев и провоцировали их на преждевременные выступления. {61 cтр.}Имперское правительство, заседавшее в Веймаре под защитой штыков добровольцев генерала Меркера, вело долгие переговоры с представителями красных повстанцев, надеясь выиграть время, необходимого для переброски добровольцев из одной мятежной области в другую.

Огненный год

Отразив натиск авангарда Коминтерна на Берлин в январе, германские белые направили свой следующий удар против самопровозглашенной Бременской Советской Республики. Сломив в ожесточенных боях упорное сопротивление примерно 1 500 красногвардейцев и распропагандированных коммунистами матросов, белые добровольцы под командованием полковника Герстенберга, по настоянию генерала барона фон Люттвица и по приказу Носке, с применением тяжелого оружия заняли Бремен и разогнали тамошние советы рабочих и солдатских депутатов. Однако стоило добровольцам уйти, как бременские коммунисты снова взбунтовались. В апреле 1919 г. в Бремене была объявлена всеобщая стачка; вслед за стачкой последовали новые вооруженные столкновения с добровольческими корпусами.

7 февраля 1919 г. Генеральный Совет солдатских депутатов 7-го армейского корпуса (в Мюнстере), всегда упорно противившийся созданию добровольческих корпусов, отказался подчиниться Правительственному указу от 19 января о восстановлении единоначалия офицеров и потребовал от правительства признать противоположные по содержанию и смысла решения I Имперского (Всегерманского) Съезда Советов. В ответ на этот акт явного неповиновения добровольческие части генерала барона фон Ваттера 10 февраля сбоем заняли Мюнстер, принудили к сдаче и разоружили тамошние красные части «гвардии безопасности» («Зихерхайтсвер») и арестовали членов Генерального совета солдатских депутатов.

Теперь настало время для умиротворения беспокойной Рурской области, где с января по конец апреля постоянно вспыхивали ожесточенные уличные бои и забастовки, в основном вокруг двух главных вопросов — обобществления горной промышленности и признания полновластия советов рабочих депутатов. В этих выступлениях, нередко принимавших насильственный характер, порою принимали участие сотни тысяч шахтеров и других рабочих, находившихся под сильным влиянием пропаганды КПГ С начала февраля правительство Эберта постепенно все туже стягивало вокруг Рурской {62 cтр.}области кольцо добровольческих частей. Боевым действиям в Рурской области было положено начало 15 февраля 1919 г., когда добровольческий корпус Лихтшлага очистил г. Гервест-Дорстен от коммунистов. Командир спартаковцев, Здунек, был застрелен при попытке к бегству.

В ночь на 19 февраля добровольцы освободили Эльберфельд, 19 февраля — Обергаузен, в ночь на 20 февраля — Гамборн, 23 февраля — Боттроп и, наконец, после взятия еще нескольких городов, 28 февраля — Дюссельдорф. В последующие недели во многих городах постоянно происходили столкновения между добровольцами и прокоммунистически настроенными рабочими. Белогвардейцы занимали шахты, арестовывали забастовщиков, преграждавших им путь, разгоняли недозволенные собрания. Нередко с обеих сторон в ход шло огнестрельное оружие — как, например, в Гагене, Ремшайде, Эссене, Дортмунде, Бохуме и других городах. В боях участвовали и местные добровольческие формирования. Точное число погибших в этих столкновениях, неизвестно, но оно наверняка исчислялось многими сотнями.

В то время как Добровольческий ландъегерский корпус Меркера по приказу министра Носке занял Готу, Одруф, Эйзенах, Мюльгаузен, Мейнинген и другие города, повсеместно разоружая и распуская воинские части, в надежности которых правительство Эберта имело основание сомневаться, другие добровольческие формирования снимали и арестовывали депутатов тюрингских солдатских советов, не подчинившихся правительственному указу о восстановлении в войсках единоначалия офицеров. 24 февраля 1919 г. в Центральной Германии началась всеобщая забастовка, охватившая провинции Саксонию, Тюрингию и Ангальт. Железнодорожное сообщение было полностью парализовано. Имперское правительство в Веймаре оказалось совершенно отрезанным от остальной части страны. Было прервано энергоснабжение Берлина и многих других крупных городов. Эберту пришлось отозвать добровольцев Меркера из не замиренной еще окончательно Тюрингии и бросить их на г. Галле — центр всеобщей забастовки. Вооруженные силы, находившиеся в распоряжении забастовщиков в Галле, уступали добровольцам Меркера по всем параметрам. Сочтя вооруженное сопротивление в таким условиях делом совершенно безнадежным, «гвардия безопасности» («Зихерхайтсвер»), состоявшая в основном из сторонников Независимой социал-демократической партии Германии, и батальон революционных матросов под командованием коммуниста Карла Мезеберга отступили из города. Тем не менее, при вступлении добро{63 cтр.}вольцев Меркера в Галле им пришлось преодолевать вооруженное сопротивление отдельных групп спартаковских боевиков. Спартаковцы потеряли 24 человек убитыми и 67 — ранеными, Меркер — 7 убитыми и 20 ранеными. В результате потери красными Галле всеобщая забастовка в Центральной Германии была «организованно» прекращена 7 марта.

Добровольцы Меркера двинулись дальше. 9 апреля они, при поддержке добровольческого корпуса «Герлиц» и флотилии речных военных катеров, с боем вступили в Магдебург, разогнали советы солдатских депутатов, разоружили и распустили ненадежные воинские части и организовали «белое» гражданское ополчение.

17 апреля добровольцы Меркера вступили в Брауншвейг, 11 мая — в Лейпциг, 18 июня — в Эрфурт. 1 июля добровольцы под командованием бывшего генерала германских колониальных войск Леттов-Форбека, имевшие на вооружении бронеавтомобили, минометы, огнеметы и аэропланы, очистили от красных мятежников Гамбург. В Верхней Силезии добровольцам пограничной охраны в условиях объявленного осадного положения удалось сорвать целую серию шахтерских забастовок, инспирированных польскими секретными службами и подпольной организацией сторонников Юзефа Пилсудского «Стрелец».

Добровольческим формированиям удалось значительно ослабить натиск «германского отряда армии Мировой революции», но этим они смогли обеспечить себе только временную передышку перед новым раундом «всемирного чемпионата классовой борьбы» (по выражению большевицкого поэта Владимира Маяковского).

Мартовские бои

Несмотря на тяжелое поражение берлинских спартаковцов в январе 1919 г., в столице продолжались забастовки и кровавые столкновения с полицией и белыми добровольцами. По наущению КПГ рабочие армейских мастерских Шпандау отказались шить для солдат военную форму. 27 февраля конференция рабочих делегатов государственных заводов Шпандау потребовала экспроприации всех банков и крупных предприятий, конфискации всех крупных состояний (знакомая песня — «грабь награбленное!») и…назначения революционного трибунала для вынесения смертного приговора бывшему императору Вильгельму II, генерал-фельдмаршалу фон Гинденбургу, Людендорфу и другим «военным преступникам», а также… президенту Эберту, Шейдеману, Носке и прочим «предателям революции»!

{64 cтр.}Генерал барон фон Люттвиц, командующий сконцентрированными в Берлине и в окрестностях города добровольческими частями, со дня на день ожидал нового удара спартаковцев — повторения январских событий. На этот раз положение несколько облегчалось тем, что после январских боев выборные (!) командиры и члены Советов солдатских депутатов Берлинского гарнизона были заменены вновь назначенными надежными офицерами. Однако по-прежнему существовала неоднократно упоминавшаяся выше «Республиканская солдатская гвардия» («Републиканише Зольдатенвер»), в состав которой после январских боев были включены остатки «Народной военно-морской дивизии». Бойцы «зольдатенвера», несмотря на свою лояльность по отношению к социал-демократическому правительству Эберта, категорически отказывались применять оружие против «своих братьев по классу, обманутых большевицкой демагогией». Поэтому как у Носке, так и у фон Люттвица на «зольдатенвер» надежды было мало.

Утром 3 марта 1919 г. газета КПГ «Ди Роте Фане» призвала рабочих к всеобщей стачке в поддержку забастовщиков Центральной Германии. В тот же день Общее собрание Берлинских советов рабочих и солдатских депутатов приняло решение о стачке, выдвинув следующие требования:

1. Признание полновластия Советов рабочих и солдатских депутатов.

2. Незамедлительное проведение в жизнь решений I Имперского (всегерманского) съезда Советов об отмене единоначалия офицеров в войсках.

3. Освобождение всех политзаключенных.

4. Арест всех «участников убийств революционеров».

5. Отмена всех военно-полевых судов и военной юстиции как таковой.

6. Незамедлительное создание отрядов рабочей самообороны.

7. Роспуск всех добровольческих корпусов.

8. Незамедлительное восстановление дипломатических и экономических отношений с Советской Россией.

С началом стачки военные власти объявили Берлин и его пригороды на осадном положении. Газета «Ди Роте Фане» была запрещена, ее редакция и типография разгромлены белыми добровольцами (совсем как редакция «Правды» после провала первой попытки большевицкого переворота в Петрограде в июле семнадцатого!).

4 марта белые войска Носке вступили в Берлин. 5 марта «Республиканская солдатская гвардия» получила приказ из городской {65 cтр.}комендатуры пресечь грабежи в центре города на площади Александерплац. В составе откомандированного подразделения «зольдатенвера» находились матросы, завязавшие перестрелку с бойцами белого добровольческого корпуса фон Лютцова перед берлинским полицей-президиумом. Матросов поддержали другие части «зольдатенвера». Белые добровольцы тоже получили подкрепление и применили тяжелое оружие. В ходе боев за площадь Александерплац использовались легкая и тяжелая артиллерия, мины весом до 2 центнеров, самолеты-корректировщики и даже авиабомбы. После разгрома «зольдатенвера» в центре Берлина добровольцы обстреляли и взяли штурмом штаб революционных матросов. Бои с «зольдатенвером» развернулись и в берлинском районе Ней-Келльн. В результате «зольдатенвер» был почти полностью уничтожен. Бои развернулись по всему городу. 12 марта добровольцы заняли район Лихтенберг, последний красный бастион Берлина. Спартаковцы потеряли убитыми 1 300 человек, в числе которых оказался и один из лидеров Коммунистической партии Германии, Лео Иогихес (впрочем, не известно точно, кем убитый). Это был тот самый Лео Иогихес, который в 1893 г. вместе с такой же русской подданной, Розой Люксембург, организовал Польскую социал-демократическую партию на территории Царства Польского, входившего тогда в состав Российской Империи.

Опыт мартовских боев в Берлине был сформулирован генералом бароном фон Люттвицем в форме следующих тезисов:

1. Чем радикальнее средства, тем скорее обеспечивается достижение успеха. На противника, укрывшегося за стенами и баррикадами, производит должное впечатление только огонь артиллерии и минометов… Предупредительных выстрелов следует избегать, ведя огонь преимущественно на поражение.

2. Не вести никаких переговоров, требовать безоговорочной капитуляции.

Новая армия

В походах добровольческих частей весной 1919 г. по важным промышленным центрам Германии были беспощадно подавлены кровавые спартаковские мятежи. Победоносные добровольцы разгромили, разоружили, распустили и запретили многочисленные отряды Красной гвардии, «Пролетарской гвардии безопасности» («Пролетарише Захерхайтсвер»), «Народного ополчения» и пр. Советы солдатских депутатов, противившиеся восстановлению единоначалия в войсках, {66 cтр.}были смещены и заменены более сговорчивыми. И, наконец, настал момент для превращения разрозненных добровольческих корпусов в одну централизованную, единообразно структурированную и находящуюся под единым командованием (хотя и неофициальную) армию. Еще до окончательного принятия Веймарской конституции, 27 февраля 1919 г., Национальное собрание приняло закон о создании Временной «Имперской гвардии» («рейхсвера»), вступивший в силу 6  марта 1919 г. 16 апреля 1919 г. был принят закон об учреждении временного имперских военно-морских сил («рейхсмарине»). Присягая, солдаты клялись добиваться проведения в жизнь всех распоряжений имперского правительства и обеспечивать закон и порядок внутри страны. 9 марта 1919 г. рейхспрезидент Фридрих Эберт назначил министра рейхсвера (военного министра) Густава Носке главнокомандующим рейхсвером. Впервые с 9 января 1918 г. было официально восстановлено неограниченное единоначалие офицеров в войсках. Никаких советов солдатских депутатов в рейхсвере не имелось и предусмотрено не было. Добровольческие корпуса, нередко в качестве отдельных подразделений, переводились в рейхсвер. Так, Гвардейская кавалерийская стрелковая дивизия была переименована в 30-ю бригаду рейхсвера, Добровольческий ландъегерский корпус генерала Меркера в 16-ю бригаду рейхсвера, добровольческий корпус Гюльзена — в 3-ю бригаду рейхсвера, добровольческий корпус Росбаха — в 37-й егерский батальон и т.д. Кроме добровольческих корпусов, в состав рейхсвера вошли члены верных правительству отрядов «гражданской самообороны» и «городских ополчений», создававшихся с начала 1919 г. по указанию военного министра и министра внутренних дел Пруссии Гейне (СДПГ) для поддержки правительственных войск в боях со спартаковцами. Зачислялись в рейхсвер также так называемые «добровольцы на время» (Zeitfreiwillige), бывшие офицеры и студенты, рекрутировавшиеся местными воинскими начальниками с весны 1919 г. для поддержки рейхсвера в случае, если «имели твердое желание применить оружие против Спартака».

В зависимости от предусматривавшегося использования бригад рейхсвера против внешнего или же против внутреннего врага они имели различную структуру и различное вооружение. Так называемые «большие бригады рейхсвера», предназначенные главным образом для борьбы с внешним врагом, имели многочисленную артиллерию, отряды специального назначения и многочисленные тыловые подразделения. В то время, как т.н. «малые бригады рейхсвера», предназначенные главным образом для поддержания порядка внутри страны, имели в своем составе относительно мало {67 cтр.}артиллерии, войск специального назначения и совсем никаких тыловых частей. Численность «большой бригады» рейхсвера составляла 11 000, «малой» — 7 320 человек. В апреле 1919 г. рейхсвер имел в своем составе 17 «больших» и 12 «малых», а уже летом 1919 г. 22 «большие» и 18 «малых бригад». К июню 1919 г. общая численность рейхсвера, включая части пограничной охраны, составляла 350 000 штыков и сабель.

В рейхсвере роль бывшего аппарата Верховного Руководства сухопутных войск и Большого Генерального штаба кайзеровской армии играло Министерство рейхсвера. При этом персональная преемственность сохранялась. Министру рейхсвера подчинялись Руководство сухопутных сил и Руководство военно-морских сил. Важнейшим органом в структуре Руководства сухопутных сил являлось Войсковое ведомство, фактически выполнявшее все функции прежнего Большого Генерального Штаба. Некоторые отделы Верховного Руководства сухопутных сил были «замаскированы» под гражданские учреждения или включены в состав других министерств (внутренних дел, транспорта и т.д.). Руководству сухопутных сил подчинялись сперва четыре, а позднее — два командования групп рейхсвера, а последним, в свою очередь, семь командований военных округов. В отдельных землях (провинциях) Германской империи были созданы земельные комендатуры, подчиненные непосредственно министру рейхсвера.

Параллельно с созданием рейхсвера были заново сформированы полиция и жандармерия, чьи кадры были укреплены за счет принятия на службу бывших офицеров и унтер-офицеров, хорошо зарекомендовавших себя в боях со спартаковцами.

И, наконец, уже в 1919 г. были воссозданы или вновь основаны многочисленные военно-патриотические организации — такие, как Национальный союз немецких офицеров, Германский офицерский союз, «Вервольф», «Союз Киффгойзера» («Киффгойзербунд») — объединение многочисленных союзов ветеранов войны, Союз солдат-фронтовиков «Стальной Шлем» (Штальгельм»), а также объединение бывших бойцов добровольческих корпусов под названием «Младо-тевтонский (Младонемецкий) Орден» («Юнгдойчер Орден», сокращенно «Юнгдо») во главе с отставным офицером Артуром Марауном. «Младотевтонский Орден» возник на основе добровольческого корпуса, входившего в русско-немецкую Западную Добровольческую Армию князя П.М. Авалова-Бермондта, переняв ее эмблему — черный мальтийский крест. Мараун создал свой «младотевтонский» Орден в подражание «старому» рыцарскому Тевтонскому (Немецкому) Орде{68 cтр.}ну (к описываемому времени возвращенному революцией в Австрии в свое первоначальное состояние госпитальерского католического монашеского братства), став его «Великим Магистром», имевшим в своем подчинении собственных «комтуров» (командоров) и «братьев-рыцарей», издававшим свою орденскую газету «Дер Юнгдойче» («Младотевтон») под девизом крестоносцев «Так хочет Бог» (Gott will es) и т.д. Территориальные подразделения «Юнгдо» именовались «бальяжами», местные группы «братствами». Численность его временами достигала 200 000 человек. В 1928 г. «Юнгдо» совместно с Христианскими профсоюзами создал «Народное немецкое имперское объединение», а в 1930 г. объединился с Немецкой демократической партией в Немецкую государственную партию и участвовал в парламентских выборах. Вследствие враждебности «Юнгдо» гитлеровскому национал-социализму, Орден был запрещен в 1933 г., а сам Мараун — арестован. В «Младотевтонском Ордене» состоял, между прочим, и советский разведчик, офицер германских военно-воздушных сил Харро фон Шульце-Бойзен, внучатый племянник адмирала фон Тирпица и член подпольной антинацистской организации «Красная капелла» («Красный оркестр»), казненный национал-социалистами.

Наряду с «Младотевтонским Орденом» Марауна и «старым» Тевтонским (Немецким) Орденом, в Германии и Австрии описываемой эпохи существовали также полусекретный националистический союз «Дойчер Орден» («Немецкий Орден», одноименный со «старым») и более глубоко засекреченный «Германенорден» («Германский Орден» или «Орден германцев»), для членов которого было характерно увлечение древнегерманскими рунами и неоязычеством в духе ариософа Гвидо фон Листа. На разных этапах своего существования «Германенорден» (эмблемой которого служила вращающаяся «солнечная» свастика, наложенная первоначально на равносторонний крест, а позднее — на четырехлучевую звезду) включал в свой состав организации различной ориентации — например, ариософское общество «Туле», прусско-монархический «Союз прямодушных» (Bund der Aufrechten) и даже национал-социалистическую партию НСДАП. В силу сходства названий вышеперечисленных «орденов» современники и особенно позднейшие авторы нередко путали (и продолжают путать!) их друг с другом и со «старым» духовно-рыцарским Тевтонским (Немецким) Орденом.

В конце марта — начале апреля 1919 г. основной очаг революционных боев переместился на юг — в Баварию.


БАВАРСКАЯ
СОВЕТСКАЯ РЕСПУБЛИКА

Бавария всегда относилась к числу германских государств с наиболее ярко выраженной самобытностью и стремлением к самостоятельности. Баварское герцогство было автономным еще в составе Империи Карла Великого (IX в.), Людвиг Баварский (XIV в.) был одним из самых выдающихся кайзеров Священной Римской Империи германской нации. Баварское королевство существовало еще тогда, когда на землях будущей Пруссии язычники «молились пням», а их гоняли по лесам рыцари Тевтонского Ордена. В т.н. «австро-прусской» (а фактически — внутригерманской гражданской) войне 1866 г. Бавария, в числе других южногерманских государств, поддерживавших Австрию, потерпела поражение от победоносной Пруссии и возглавлявшегося Пруссией Северогерманского Союза. Тем не менее, и после провозглашения в 1871 г. Германской Империи во главе с королем Пруссии в качестве «германского Императора» (но не «императора Германии!»), Бавария сохранила свою автономию, собственную армию с Генеральным Штабом, собственное военное министерство, собственную почту со своими почтовыми марками, и другие атрибуты самостоятельности. Многие баварцы по-прежнему с недоверием и завистью относились к «пруссакам» и непрочь были бы при первой возможности от них отделиться. Огромные потери и лишения, понесенные всеми немцами в годы мировой войны, да и само поражение в войне эти «бело-голубые» (по цветам баварского государственного флага) сепаратисты склонны были приписать «прусскому милитаризму», пытаясь снять с Баварии всякую ответственность за разжигание войны (приписывавшуюся Антантой исключительно немецкой стороне) и заодно попытаться «полюбовно» договориться с державами-победительницами, избежав необходимости участвовать в выплате Антанте репараций. Не случайно поэтому именно баварская столица Мюнхен, наряду с Килем, стал одним из {70 cтр.}первых очагов революционного пожара. Еще 2 ноября (за неделю до «официальной» победы Ноябрьской революции!) огромная толпа во главе с лидером независимых социал-демократов Куртом Эйснером (Космановским), чья парламентская фракция составляла в баварском ландтаге (земельном парламенте) меньшинство, совершила нападение на расположенные в Мюнхене армейские казармы. Уличные столкновения привели к свержению баварской королевской династии Виттельсбахов и бегству королевской семьи. В качестве обоснования совершенного им переворота Эйснер использовал опасения баварского крестьянства, что развал Австро-Венгрии может привести к вторжению войск Антанты и ее сателлитов в Баварию, несмотря на заключение мира, и недовольство берлинским правительством Эберта, влачившим после заключения мира, по его мнению, довольно жалкое существование и которое баварцы, в массе традиционно не любившие «пруссаков», обвиняли во всех свалившихся на них бедах. Эйснер, провозгласивший Баварию социалистической и демократической республикой, с самого начала взял курс на открытую конфронтацию с «прусским» Берлином. По указанию Космановского были сфабрикованы подложные документы (датированные 1914 годом), призванные снять, в глазах Антанты, с Баварии всякую ответственность за развязывание мировой войны, и помочь ей заключить с Антантой отдельный, менее суровый, мирный договор. Эйснер также возражал против созыва всегерманского Национального собрания, как не учитывающего позицию советов рабочих и солдатских депутатов. Столкнувшись с жесткой позицией рейхспрезидента Эберта, Эйснер настолько резко обострил отношения с Берлином, что ряды поддерживавших его «антипрусские» настроения баварцев раскололись. Социал-демократическое большинство в баварском ландтаге поддержало позицию президента Эберта, сочтя необходимым передачу верховной власти всенародно избранному Учредительному собранию. Поскольку на 12 января 1919 г. были назначены выборы в баварский ландтаг, крайне левые спартаковцы и перешедшие к красным солдаты, сомневавшиеся в способности Эйснера «довести дело социалистической революции до конца», в ночь на 7 декабря 1918 г. предприняли в Мюнхене попытку вооруженного восстания, которую, однако, удалось подавить малой кровью, ввиду отсутствия у путчистов поддержки со стороны населения. Хотя Эйснер всеми силами открещивался от путчистов, утверждая, что якобы не был посвящен в их планы, общественное мнение в Баварии оказалось настроенным против него. Никто уже не верил в эйснеровскую идею полной независимости Баварии как залога ее будущего процветания. Кроме {71 cтр.}того, антицерковные выходки красных стали оскорблять верующих, испытывавших традиционное для баварцев (особенно в сельской местности) уважение к католической церкви. Стало совершенно ясно, что, в случае, если выборы в ландтаг все-таки состоят, Эйснера и его независимых социалистов ждет неминуемое поражение. Эйснер попытался еще раз обратиться к силе, но снова безуспешно, и был вынужден подать в отставку 21 февраля 1919 г. В тот же день Эйснер-Космановский был застрелен на улице бывшим фронтовым офицером графом фон Арко цу Валлей. Графу фон Арко цу Валлей, незадолго до совершения им покушения на Эйснера было отказано в приеме в ряды ариософского общества «Туле» из-за его еврейского (по матери) происхождения. Данный факт позднее породил муссируемую до сих пор легенду о том, что устранение Эйснера было якобы поручено графу фон Арко руководством «Туле», в качестве условия его принятия в члены общества; впоследствии баварские чекисты на основании этого облыжного обвинения учинили кровавую расправу над членами общества «Туле», взятыми ими в заложники. Сам граф фон Арко, раненый красными после совершения им покушения, отбыв продолжительное тюремное заключение, был в 1945 г. сбит машиной американских оккупационных войск и скончался на месте. Убийство Эйснера послужило сигналом к разгрому левыми баварского земельного парламента-ландтага и якобы «стихийным», а в действительности — тщательно спланированным (как неудачный большевицкий путч в июле 1917 г. в Петрограде) массовым выступлениям красных. Ворвавшиеся в ландтаг вооруженные революционеры тяжело ранили лидера социал-демократического парламентского большинства Эдгара Ауэра и захватили многих членов ландтага в качестве заложников. Мюнхен оказался в состоянии полной анархии. Президент Эберт в далеком Берлине мог мало что сделать со своими слабыми силами. Возник новый, крайне опасный очаг серьезной смуты. Во главе баварских левых стояли анархисты Ландауэр, Яффе и Мюзам. Последний был издателем журнала с характерным названием «Каин». Как видно, Мюзаму не давали покоя «лавры» большевиков в России, вознамерившихся воздвигнуть летом 1918 г. в г. Камышине на Волге памятник Каину, но потом «ограничившихся» установкой памятника…Иуде Искариоту!

По городам Баварии прокатилась волна стачек. Вооруженные коммунисты и анархисты, к которым примкнула часть солдат, силой захватывали редакции неугодных им газет. Во всей южной Баварии власть фактически перешла в руки советов рабочих и солдатских депутатов. Власть в Мюнхене захватил самозванный Центральный {72 cтр.}Совет, состоявший из представителей НСДПГ, анархистов, Баварского крестьянского союза и левых социал-демократов. 6 апреля 1919 г. в мюнхенский дворец бывшей баварской королевы ворвалась группа вооруженных революционеров во главе с авангардистским поэтом и драматургом Эрнстом Толлером, возглавившим «независимцев» после убийства Эйснера, и провозгласила Баварию «Советской республикой» (Raeterepublik). Их воодушевил на это быстрый успех революции, происшедшей 21 марта 1919 г. в Венгрии, где власть захватил прибывший из Совдепии Бела Кун, провозгласивший Венгерскую Советскую Республику. Толлер и его сторонники заявили о своем намерении объединиться с Советской Венгрией и Австрией (где также со дня на день ожидалась социалистическая революция) в единую «революционную конфедерацию» (что также предполагало «разрыв с Берлином». Толлера поддержали советы рабочих и солдатских депутатов. Прежнему баварскому правительству социал-демократического большинства, во главе с Адольфом Гофманом, удалось бежать из Мюнхена на север Баварии, в Бамберг Гофман заявил о верности своего правительства Фридриху Эберту. 7 апреля 1919 г., на следующий день после провозглашения Баварской Советской Республики, ее руководство немедленно связалось с Троцким, Лениным и прочими большевицкими главарями в Кремле и в дальнейшем во всем руководствовалось их указаниями. В своей известной телеграмме баварским коммунистам Ленин в форме вопросов четко сформулировал для них программу действий: «Какие меры вы приняли против буржуазных палачей Шейдемана и К°? Вооружили ли вы рабочих и разоружили ли буржуазию? Взяли ли заложников из среды буржуазии?» и т.п. Как всегда, он жаждал крови.

13 апреля часть мюнхенского гарнизона, прежде всего — т.н. «республиканские охранные группы», восстали против новоявленной Советской республики. Они арестовали некоторых членов советского правительства, заняли ряд общественных зданий и объявили Мюнхен на осадном положении. Но против восставших выступили мюнхенские коммунисты, к которым присоединилась поддавшаяся красной пропаганде часть столичного гарнизона. Вооружившись оружием, захваченным на армейских складах, они вступили в бой с «республиканскими охранными группами» на улицах города. Еще в ходе боев за Мюнхен прошли заседания «производственных» («рабочих») и «казарменных» («солдатских») советов. Последние объявили о передаче всей власти объединенному «Комитету действий» (Центральному Комитету), состоявшему главным образом из членов КПГ, НСДПГ и левых социал-демократов. Комитет одобрил предложенную коммунистами {73 cтр.}программу действий и назначил в качестве высшего органа Баварской Советской республики Исполнительный совет во главе с прибывшими из России большевицкими эмиссарами Евгением Ниссеном-Левине, Максом Левиным и Товией Аксельродом (всего 11 человек). Причем, Товия Аксельрод, подобно Собельсону-Радеку, прибыл в Германию из Совдепии вполне легально — в качестве корреспондента РОСТА! Несомненно, подъем коммунистического движения в других частях Германии вызвал у них желание попытать счастья в Баварии. В обстановке все большей анархии и хаоса, вызванных неспособностью Толлера и его приспешников (для начала отменивших деньги и объявивших войну «буржуазной» Швейцарии, отказавшейся передать швейцарские паровозы «на нужды баварской революции»!), коммунисты собрали в мюнхенской «придворной пивной» («Гофбройхауз») совещание рабоче-солдатских советов, утвердившее Ниссена-Левине в должности председателя Исполнительного совета нового Центрального Комитета. Отныне новый «парламент» Баварской Советской Республике размещался не в прежнем здании баварского ландтага, а прямо здесь, в пивной «Гофбройхауз». В качестве первоочередной меры было принято решение о роспуске прежней баварской полиции, «поголовном вооружении пролетариата» и о начале формирования Красной гвардии. В качестве следующего шага была сформирована Баварская Красная Армия, всего за две недели достигшая численности 30 000 штыков (включая вооруженные заводские дружины). Руководство ею было возложено на Рудольфа Эгльгофера, бывшего военного моряка и участника матросского бунта в Киле 28 октября 1918 г., предвестника Ноябрьской революции. Эгльгофер привлекал баварцев в ряды Красной Армии, главным образом, подкупом своих — якобы! — добровольцев, высоким жалованьем, бесплатным питанием, алкогольными напитками (в первую очередь — даровым баварским пивом) и даже предоставлением им в пользование «обобществленных женщин» (на первых порах — девиц легкого поведения; в дальнейшем предполагалось «социализировать», по примеру большевиков в России, и других представительниц «слабого пола»!). Оружие было получено путем грабежа казарм бывшей баварской армии, а когда его стало не хватать — грозным указом, предписывавшим всем владельцам холодного и огнестрельного оружия сдать его революционным властям под угрозой смертной казни. Красногвардейцы приступили к массовым арестам всех, кого подозревали в «контрреволюционности», и к захвату заложников из среды «эксплуататорских классов». Центральный Комитет призвал трудящихся к всеобщей забастовке, чтобы {74 cтр.}таким образом высвободить кадры для пополнения Баварской Красной Армии. Постоянно возраставшие расходы на 30-тысячную армию быстро подорвали баварскую экономику. Баварское советское правительство незамедлительно перешло к созданию собственного государственного аппарата. Были созданы комиссии по военным вопросам, по борьбе с контрреволюцией и саботажем, по хозяйственным вопросам, транспорту и пропаганде, в которых, как ив «Комитете действий» — коммунисты сотрудничали с «независимцами» и с левыми социал-демократами. Члены советов предприятий получили право неограниченного контроля над деятельностью и руководством предприятий.

События в Мюнхене, перекинувшиеся на юг Баварии, вызвали рост активности большевиков и анархистов во всей Южной Германии. Особенно сильно было влияние мюнхенских событий в Бадене, на самой границе Пфальца. 22 февраля в Мангейме по инициативе коммунистов и «независимцев» были организованы массовые демонстрации, быстро перешедшие в акты насилия. Демонстранты штурмом взяли здания суда и тюрем и освободили заключенных (причем не только политических). Вечером того же дня был образован Революционный совет, провозгласивший «Советскую Республику Южной Германии».

Бежавшее в Бамберг социал-демократическое баварское земельное правительство Гофмана 13 апреля 1919 г объявило всю территорию Советской республики на осадном положении. Гофман, опасавшийся быстрого роста Баварской Красной Армии, понимал необходимость скорейшего удара по красному Мюнхену, но не решался призвать на помощь фрайкоры Носке, как состоящие преимущественно из «пруссаков». Натравить «пруссаков» на баварцев (пусть «красных», но все же «своих», земляков»!) казалось неприемлемым средством даже для баварских «умеренных». Боясь повредить себе в общественном мнении, правительство баварских социал-демократов попыталось обойтись собственными силами, хотя они значительно уступали силам Красной Армии, которыми командовал Толлер. Уже 15 апреля близ г. Дахау, в 40 км от Мюнхена, произошли первые вооруженные столкновения между наступающими частями баварской Красной Армии и добровольческими формированиями. Красноармейцам удалось, благодаря своему подавляющему превосходству в численности и вооружении, разгромить белые войска, состоявшие из 6 пехотных и 2 пулеметных рот, 1 батареи 77-мм пушек и 1 батареи 105-мм полевых гаубиц, и взять Дахау штурмом. Революционеры захватили в этом бою 150 пленных, 4 артиллерийских орудия, 3 {75 cтр.}пулемета и большое количество боеприпасов. Победа при Дахау была большим успехом Баварской Советской республики. Однако Баварская Красная Армия, в силу широко распространенного в ней «партизанского духа» и желания красноармейцев не воевать, а митинговать, не сумела закрепить успех (в тех условиях она могла бы без особого труда захватить всю территорию севернее Мюнхена вплоть до рек Дунай и Лех). Вместо этого Эрнст Толлер (НСДПГ) и Густав Клингельгефер (СДПГ), осуществлявшие совместное командование Красной Армией на Дахауском фронте, заключили с белыми перемирие, что привело к дезорганизации Красной Армии и нанесло Баварской Советской республике и Советской Республике Южной Германии немалый ущерб. Кроме того, Толлер (которого за последние две недели его же собственная «родная советская власть» успела дважды арестовать и дважды освободить, отказался выполнить приказ Эгльгофера о поголовном расстреле всех пленных, самовольно покинул фронт и вернулся в Мюнхен (где был в третий раз арестован и в третий раз освобожден).

В бою при Дахау баварская Красная Армия потеряла убитыми всего 8 человек. Однако революционный диктатор Эгльгофер, в полном соответствии с ленинскими указаниями, приказал, в качестве «акции революционного возмездия», расстрелять всех белых взятых в плен. После неподчинения Толлера он, однако, «смилостивился» и ограничился приказом казнить за каждого убитого большевика «всего» по 5 заложников из числа «представителей эксплуататорских классов». Впрочем, невзирая на «классовый» подход «революционного правосудия», первыми 30 апреля 1919 г. были расстреляны баварскими большевиками отнюдь не представители «эксплуататорских классов», а двое простых солдат, захваченных красными в плен накануне — гусары Линненбюргер и Гиндорф. В числе заложников, расстрелянных мюнхенскими красноармейцами после гусар, было 8 членов полусекретного ариософского общества «Туле» (барон фон Зейдлиц, скульптор Нейгауз, художник-график Дейке, секретарь министерства путей сообщения Дауменланг, барон фон Тейхер, принц Густав фон Турн унд Таксис, живописец профессор Бергер и секретарь общества графиня Хейла фон Вестарп). Перед казнью заложники были подвергнуты мучительным пыткам в духе большевицкой «чрезвычайки».

Об обществе «Туле» (его полное название звучало несколько иначе: «Общество Туле — Орден борьбы за германский образ жизни»), отпочковавшемся от «Германенордена», позднейшие «популяризаторы истории» насочиняли множество самых невероятных небылиц. {76 cтр.}Так, из «Туле» многие выводят все последующее гитлеровское движение — только на том основании, что эмблемой «Туле» служило так называемое «солнечное колесо» (свастика с загнутыми концами) на фоне меча острием вниз и солнца в обрамлении дубовых ветвей, а знаком принадлежности к этому Ордену была бронзовая брошь со свастикой, перекрещенной двумя копьями. Между тем, свастика в описываемый период времени была настолько популярным во всем мире символом, что использовалась даже в нарукавных нашивках красноармейских частей в Советской России с 1918 до 1924 года! Членом «Общества Туле» являлся, например, командир наступавшего в те дни на красный Мюнхен добровольческого корпуса «Оберланд», капитан Беппо Ремер, что не помешало ему позднее примкнуть к немецким национал-большевикам Эрнста Никиша и даже вступить в Коммунистическую партию Германии (!), чтобы, в конце концов, погибнуть в гитлеровском концлагере от рук нацистов!

Заключенное перемирие дало войскам белых необходимую передышку. Поскольку было совершенно ясно, что сформированные генералом фон Эппом баварские добровольческие корпуса оказались слишком малочисленными для того, чтобы нанести поражение Красной Армии, баварское земельное правительство Гофмана обратилось за помощью к имперскому правительству Эберта. Против Баварской Советской республики были сконцентрированы следующие силы белых добровольцев: 2-я гвардейская пехотная дивизия, Гессенско-тюрингско-вальдекский добровольческий корпус, добровольческий корпус «Герлиц», 11-я и 14-я кавалерийские стрелковые команды, добровольческий корпус «Лютцов», 2-я военно-морская бригада Эрхардта, добровольческий корпус «Верденфельс», добровольческий корпус «Оберланд», вюртембергские части особого назначения Зейтера и Гретера, и некоторые другие, более мелкие добровольческие формирования, общей численностью около 60 000 штыков и сабель.

В рядах этих добровольческих корпусов служили, между прочим, многие будущие видные национал-социалисты — Герман Геринг, Рудольф Гесс, Грегор и Отто Штрассеры, Генрих Гиммлер, Эрнст Рем и другие. А вот о будущем фюрере «третьего рейха» Адольфе Гитлере имеются сведения, что он, в чине ефрейтора, продолжал служить в мюнхенском гарнизоне и при Советской власти и даже был схвачен белогвардейцами при взятии Мюнхена… с красной революционной повязкой на рукаве! Во всяком случае, при освобождении Мюнхена от красных будущий «главный антикоммунист Германии» странным образом никак себя не проявил, хотя имел к тому времени {77 cтр.}за плечами опыт мировой войны, которую с самого первого дня провел в окопах на передовой и был награжден за храбрость двумя Железными крестами…

Генерал фон Офен (слева) и генерал фон Эпп

Главнокомандующим довольно разношерстной «белой гвардии», наступавшей на Мюнхен, был назначен прусский генерал-лейтенант фон Офен. В своем приказе от 25 апреля 1919 г. фон Офен писал: «Войскам выполнять боевые задания, не останавливаясь перед применением силы; всякие переговоры с противником или с населением безусловно запрещаются. Всякая мягкость будет истолкована как небрежение своими служебными обязанностями, добродушие или ненадежность подразделения».

Добровольцы, двинувшиеся 20 апреля 1919 г. с запада (через Аугсбург) на Мюнхен, при вступлении в аугсбургские пригороды Лехгаузен, Обергаузен и Пферзее натолкнулись на сопротивление отрядов рабочей гвардии. Лишь по прибытии подкреплений и в ходе ожесточенных боев добровольческим корпусам удалось овладеть 22 апреля Обергаузеном, а 23 апреля — Лехгаузеном. Размещенные в Мюнхене и Дахау части Красной Армии, вопреки опасениям генерала фон Офена, не выдвинулись к Аугсбургу, чтобы поддержать тамошних красногвардейцев и остановить наступление белых войск. Красноармейцы были заняты поддержанием порядка в самом городе, насе{78 cтр.}ление которого волновалось в связи с участившимися самочинными экспроприациями, отменой свободы собраний, слова и печати и бессудными расстрелами заложников.

Добровольческий корпус «Верденфельс» вступает в Мюнхен.

Неудержимое продвижение добровольческих корпусов на Мюнхен вызвало среди членов советов рабочих и солдатских депутатов колебания, а со временем и панику. На Всеобщем собрании членов советов предприятий 26 апреля 1919 г. Эрнст Толлер и другие функционеры Независимой социал-демократической партии Германии потребовали начать переговоры с баварским земельным правительством Гофмана, восстановить прежнюю «буржуазную» полицию и снова открыть запрещенные Советами «буржуазные» газеты. 27 апреля Общее собрание подавляющим большинством голосов приняло требование «независимых социал-демократов». В ответ на это разгневанные коммунисты вывели своих представителей из состава «Комитета действий». Они все еще пребывали в полной уверенности, что собственными силами, во «всеоружии ленинских идей», смогут справиться с «реакционерами». В день празднования 1 мая 1919 г. на Красной площади в Москве торжествующий Ленин во всеуслышание заявил: «Свободный рабочий класс празднует сегодня годовщину не только в Советской России, но и в Советской Венгрии и в Советской Баварии».

{79 cтр.}
Генерал фон Эпп с офицерами после освобождения Мюнхена. 1919 г.

Прошедший незадолго перед тем в красной Москве Учредительный Съезд Коминтерна, на который съехались коммунистические представители из 19 стран мира, призвал «мировой пролетариат» объединяться в поддержку Советской России — «отечества пролетариев всего мира». В ставшей советской Венгрии свирепствовал красный режим Белы Куна, впоследствии вошедшего в список величайших преступников человеческой истории как беспощадный истребитель русских белогвардейцев, поверивших большевицкой «амнистии» и отказавшихся эвакуироваться с Русской Армией барона Врангеля из Крыма в 1920 г. К моменту захвата красными власти в Венгрии передовые части большевицкой Красной Армии, громя поляков, достигли уже польского Каменец-Подольска на самой границе с Немецкой Австрией. В Каменец-Подольске у Д. Шмидта, комдива Червоных казаков, состоялась встреча с народным комиссаром обороны Венгерской Советской республики Тибором Самуэли, который самолетом направлялся в красную Москву за инструкциями. Это явилось решающим фактором в назначении Шмидта командующим ударной кавалерийской группировкой красных. Этой группировке предстояло через границы Польши и Румынии прийти на помощь венгерской революции. Шмидта нисколько не смущала перспектива прорыва через две границы. Венгерским коммунистам удалось {80 cтр.}захватить на какое-то время и часть Словакии, провозгласив там «Словацкую Советскую Республику». С величайшим трудом «цепную реакцию» большевизации Центральной Европы удалось пресечь с помощью белых венгерских, чехословацких и румынских войск.

В ходе ожесточенных боев, длившихся с 1 по 4 мая 1919 г., белые добровольцы смогли, наконец, одержать верх над Баварской Красной Армией. Красноармейцы потеряли только убитыми, по разным оценкам, от 800 до 1 000 человек. Мюнхен был объявлен на военном положении. Выкуривание спартаковских «осиных гнезд» заняло, однако, еще немало времени. Во многих случаях — в буквальном смысле слова, поскольку сопротивление красных оказывалось столь ожесточенным, что против них приходилось применять даже огнеметы. Более 2 200 спартаковцев было приговорено к продолжительным срокам тюремного заключения. Военно-полевыми судами были приговорены к смертной казни вожди коммунистов Евгений Ниссен-Левине (засланный в Баварию из Советской России председатель Исполнительного Совета), Рудольф Эгльгофер (главнокомандующий Баварской Красной Армией), а также вождь баварских анархистов Густав Ландауэр (член НСДПГ).

Потери германских белогвардейцев в Баварии только убитыми составили 68 человек.

Когда 1 мая 1919 г. добровольческий корпус фон Эппа, в составе которого дрался с красными лейтенант Отто Штрассер (будущий вождь левых национал-социалистов и основатель антигитлеровской нацистской организации «Черный Фронт»!), сбоями вошел в Мюнхен, он был обстрелян из казармы «Макс II» 2-го пехотного полка баварской Красной Армии, в котором служил ефрейтор Адольф Гитлер (ходивший, как и все его однополчане, с красной повязкой на рукаве!). После разгрома красных в полку была учреждена следственная комиссия с целью установить, кто именно стрелял по белым добровольцам, и выявить «красные гнезда». Среди арестованных белыми подозреваемых солдат был и Гитлер, впрочем, вскоре освобожденный по ходатайству начальства.

13 мая 1919 г. социал-демократическое баварское земельное правительство, после своего непродолжительного изгнания, возвратилось из Бамберга в Мюнхен.


ПРОТИВ АНТАНТЫ
И
БОЛЬШЕВИКОВ

После разгрома красных генерал Людендорф, его адъютант полковник Макс Бауэр и другие члены так называемого «кружка Людендорфа» (командующий I группой рейхсвера генерал фон Люттвиц, и.о. командира гвардейской кавалерийской стрелковой дивизии капитан фон Пабст, командир 2-й военно-морской бригады капитан III ранга Эрхардт, командир добровольческого корпуса «Потсдам» майор фон Штефани, земельный директор Вольфганг Капп, председатель Немецкой национальной народной партии граф Эрнст фон Ревентлов, русский эмигрант-фрайкоровец из Прибалтики Макс-Эрвин фон Шейбнер-Рихтер и др.) перешли к подготовке из Баварии удара по Версальской системе. С этой целью Макс Бауэр посетил в Венгрии регента и местоблюстителя венгерского королевского престола адмирала Миклоша Хорти фон Надьбаньо, только что, при помощи румынских и чехословацких штыков, освободившего Венгрию от кровавой большевицкой диктатуры Белы Куна и Тибора Самуэли, и Йорга-Ланца фон Либенфельза — Великого Магистра ариософского «Ордена новых тамплиеров». Затем полковник Бауэр посетил пангермански настроенные военизированные союзы Немецкой Австрии и полувоенные германофильские группы Румынии, Болгарии и даже Польши (были в то время и такие!). Кроме того, Бауэр установил прочные связи с правыми кругами русской белой эмиграции, группировавшимися вокруг генерала Бискупского, Местоблюстителем Российского Престола Великого Князя Кирилла Владимировича, позднее провозглашенного Императором в изгнании Кириллом I и его супруги. Великой Княгини Виктории Федоровны (урожденной принцессы гессен-дармштадтской Виктории Мелитты, родной сестры Святой Царицы-Мученицы Александры Федоровны и Святой Мученицы Великой Княгини Елизаветы Федоровны, убитых в 1918 г. в России большевиками).

{82 cтр.}Эта деятельность «кружка Людендорфа» была направлена на организацию восстания не только Германии, но и всех стран Срединной (Центральной) Европы против пут Версаля и создание, на основе добровольного воссоединения Австрии с Германией, в союзе с белой Венгрией, единого сплоченного блока «от Берлина до Будапешта», способного разрушить версальскую систему. Провозглашенное одновременно в Берлине правительство национальной диктатуры должно было оказать немедленную военную помощь терпящим поражение в борьбе с Красной Армией антикоммунистическим повстанцам из «дружин Зеленого Дуба» и «Братства Русской Правды» в Белоруссии и на Украине, что послужило бы сигналом к походу на красную Москву с целью свержения советского правительства и восстановления в России монархии с Императором Кириллом I на престоле.

В течение весны 1919 г. по всей Германии бастовали сотни тысяч рабочих и служащих и происходили вооруженные столкновения между спартаковцами и правительственными войсками.

7 мая 1919 г. французский премьер-министр Клемансо, злорадно заявив: «Пришел час расплаты!», от имени победоносной Антанты продиктовал германской делегации в Версале условия мира.

14 августа 1919 г. вступила в силу новая германская конституция, принятая Национальным собранием 31 июля. В отличие от текста всех предыдущих конституций, ее первая статья звучала так: «Германская Империя является республикой. Государственная власть исходит от народа».

Поскольку расположенные в Прибалтике части бывшей кайзеровской армии после Ноябрьской революции оказались в значительной степени охвачены процессами разложения, Верховное руководство сухопутных сил с ноября 1918 г. приступило к формированию добровольческих подразделений под названием «Восточная пограничная охрана» («Гренцшуц Ост»). Немаловажную роль в мобилизации добровольцев сыграл основанный 1 декабря 1918 г. в Берлине Эдуардом Штадлером «Генеральный секретариат по изучению большевизма и борьбе с ним». По особому соглашению между представителем Германской Империи и Временным Правительством Латвии в Риге 29 декабря 1918 г. Временное Правительство Латвии соглашалось признать по соответствующему ходатайству все права гражданства в Латвии за всеми иностранцами, состоявшими в латвийской армии и прослужившими не менее 4 недель в добровольческих частях, сражавшихся за освобождение латвийской территории от большевизма. Соглашение было подписано с германской стороны уполномоченным на то А. Виннигом, а с латвийской — Председателем Совета {83 cтр.}

Главнокомандующий
германскими силами в Прибалтике
генерал граф Рюдигер фон дер Гольц
министров К. Ульманисом и министрами Р. Паэгле и Я. Залитой. По этому соглашению германские добровольцы, приобретая права гражданства в Латвии, несомненно приобретали и право на владение земельными участками в пределах республики. Несколько позднее, на совещании 10 января 1919 г. с участием более 50 промышленников, в том числе Гуго Стиннеса, Гельфериха, Эрнста фон Борзига, Карла Фридриха фон Сименса и др. был создан «Антибольшевицкий фонд экономики», в который немецкие «Минины» (в отличие от российских, не скупившиеся поступиться частью своих капиталов ради спасения целого, а заодно и Отечества) внесли 500 миллионов марок в качестве «социальной страховой премии». На эти деньги была создана «Антибольшевицкая Лига», чья программа действий была сформулирована в следующих тезисах:

1. Освобождение России от большевицко-террористической анархии.

2. Спасение Германии от большевицкой анархии.

3. Защита и спасение Антанты от революционно-анархического разложения, как следствия мировой войны.

Однако продвижение Красной Армии в Прибалтике удавалось сдерживать лишь с огромным трудом. 3 января 1919 г. находившаяся под командованием майора Бишофа Железная бригада была вынуждена оставить Ригу. Добровольцам ценой невероятных усилий удавалось удерживать лишь узкую полосу латвийского побережья с единственным портом — Либавой. 1 февраля генерал Рюдигер граф {84 cтр.}фон дер Гольц был назначен командующим добровольческими частями. В начале февраля в Прибалтику прибыли добровольческие корпуса Йорка, Петерсдорфа, «Люнебург», Рикгофа, Дибича и Кнезебека, общей численностью около 30 000 штыков и сабель. «Правда, качество человеческого материала было ужасное», вспоминал позднее один майор из Саксонии.

Для ведения войны против Советской России и Польши Верховное руководство сухопутных сил, перебазировавшееся из Касселя в Кольберг, создало Северное Верховное армейское командование для Прибалтики и Восточной Пруссии со штаб-квартирой в Бартенштейне и Южное Верховное армейское командование для Западной Пруссии и Силезии со штаб-квартирой в Бреслау. В конце января 1919 г. было создано Верховное армейское командование пограничной охраны на Севере. Его командующим стал генерал фон Кваст, начальником штаба генерал фон Зект, 1-м офицером генерального штаба майор барон фон Фрич. По заданию Верховного командования сухопутных сил майор Иоахим фон Штюльпнагель в датированной 23 января 1919 г. служебной записке разработал план «Операции против большевиков» в Прибалтике под верховным командованием американцев. Речь шла о претворении в жизнь соображений, обсуждавшихся генералом Тренером с полковником американской армии Артуром Конджером из штаба Верховного главнокомандующего американскими войсками в Европе, генерала Першинга, во время визита Конджера в Берлин и Кольберг весной 1919 г. Тренер сообщил Конджеру о готовности германских военных кругов участвовать в крестовом походе против большевизма в обмен на восстановление восточных границ Германии 1914 г. и предоставлении Германии свободы действий в отношении Польши. Однако 27 января Конджер сообщил своим германским партнерам по переговорам, что совместные с немцами военные действия против большевизма не входят в планы американского командования. Кроме того, Конджер дал понять, что французские и английские политики вообще считают «угрозу большевизма» не более чем блефом немецкой стороны!

3 марта 1919 г. главнокомандующий германскими силами в Прибалтике генерал граф Рюдигер фон дер Гольц, собравший под своим началом около 70 000 штыков и сабель, перешел в наступление против «красных латышских стрелков». 10 марта немецкие добровольцы взяли Фрауэнбург (Сальдус), 15 марта — Туккум (Тукумс), 19 марта — Митаву (Елгаву). В этот момент немецкому совету солдатских депутатов в Либаве удалось взбунтовать три батальона германских войск, расположенных там. 3 апреля 1919 г. граф фон дер Гольц {85 cтр.}разогнал солдатский совет, вынудил к сдаче и разоружил мятежные батальоны. Зачинщики мятежа были расстреляны по приговору военного трибунала.

Обеспечив безопасность своих тылов, фон дер Гольц в мае 1919 г. возобновил наступление на Ригу и 22 мая полностью очистил ее от большевиков. Опираясь на свои господствующие позиции в Прибалтике, он стал готовиться к наступлению на Петроград и на Москву, чтобы оттуда, в союзе с Белой Россией, обратить штыки против почивавшей на лаврах Антанты. Невзирая на сложности, создававшиеся германским правительством, графу фон дер Гольцу удалось накопить немалые запасы военного имущества и стянуть в Прибалтику новые добровольческие подразделения со всей Германии. К началу октября 1919 г. под его командованием в Прибалтике было сконцентрировано более 40 000 германских добровольцев и около 15 000 русских белых войск.

Успехи германских добровольцев в Прибалтике и их дальнейшие планы порядком обеспокоили Францию и Великобританию. Уже 5 июня 1919 г. французский премьер Клемансо заявил: «Если Германия получит контроль над Россией, война для нас может считаться проигранной».

С другой стороны, и «национальные» правительства стран Прибалтики, обещавшие германским добровольцам право поселения в обмен на военную помощь против большевизма, теперь явно не горели желанием платить по счетам. Латвийское правительство Ульманиса отказалось от исполнения обязательств, взятых им на себя по соглашению 29 декабря 1918 г., мотивируя свой отказ ссылкой на Версальский мир, по которому все обязательства, данные кем-либо германцам или Германии, считались недействительными. Такое отношение латвийского правительства к своим обязательствам вызвало летом 1919 г. сильное брожение среди германских добровольцев, желавших поселиться в пределах Курляндии.

В начале июня 1919 г. генерал фон дер Гольц двинул своих добровольцев из Риги на север, в направлении Эстонии. При Леттине (Литене) и Вендене (Цесис) они столкнулись с «белыми» эстонскими и латышскими войсками. Перемирие удалось установить лишь при посредничестве американского подполковника Грина, главы миссии США в Прибалтике. Но фон дер Гольц, как приверженец политики свершившихся фактов, 18 июня 1919 г. отдал своим войскам приказ наступать. Однако «белым» эстонским и латышским войскам удалось остановить его продвижение и перейти 22 июня в контрнаступление. Добровольцы фон дер Гольца были вынуждены отступить и даже {86 cтр.}оставить Ригу. К началу октября «белое» латышское правительство Ульманиса имело под ружьем 38-тысячную армию, превосходно вооруженную и снабженную всем необходимым из английских и французских запасов в течение всего лета 1919 г. Главнокомандующий Антанты, маршал Фош, еще в своей ноте от 14 июля 1919 г. потребовал от правительства Германии вывести из Прибалтики все германские войска, повторив свое требование в нотах от 2 и 24 августа. В ответ 24 августа 1919 г. взбунтовалась добровольческая Железная дивизия (сформированная на основе упоминавшейся выше Железной бригады майора Бишофа), отказавшаяся возвращаться в Германию. Добровольцы потребовали от латвийского правительства Ульманиса выполнить свое обещание предоставить германским добровольцам латвийское гражданство и землю для поселения в Латвии в качестве военных колонистов. На случай отказа командир Железной дивизии, майор Бишоф, пригрозил новым наступлением на Ригу. В течение всего июля к нему поступали подкрепления — в частности, добровольческий корпус Дибича, 3-й гвардейский резервный полк, Баденский штурмовой батальон и др., общим числом около 20 000 штыков и сабель.

В августе 1919 г. русские белогвардейские круги сформировали «Западнорусское правительство» во главе с бароном Людвигом Кноррингом в качестве премьер-министра. 21 сентября граф фон дер Гольц передал свои добровольческие части под начало «Западнорусского правительства» и главнокомандующего его вооруженными силами в Прибалтике, князя Авалова (Бермондта). С этого момента все германские добровольцы в Прибалтике стали носить на рукаве эмблему Западной добровольческой армии — восьмиконечный православный крест из серебряного галуна (у офицеров) или из белого сукна (у нижних чинов), а на головных уборах — овальную русскую кокарду (немецкие добровольцы с грубоватым солдатским юмором называли ее за размер и форму «die grosse Laus», т.е. «большая вошь»). Некоторые из них, впрочем, продолжали носить на тульях фуражек, над русской кокардой (прикрепленной к околышу, на месте прежней «земельной кокарды» ), свою прежнюю черно-бело-красную «имперскую» кокарду кайзеровской армии, которая в самой Германии к этому времени была уже запрещена и заменена новой черно-красно-золотой республиканской кокардой — так называемой «еврейской кокардой» («Judenkokarde») цветов нового германского флага.

Подобно всем белым генералам, стоявшим за Единую и Неделимую Россию, князь Авалов ненавидел латышских, эстонских и литовских сепаратистов. К тому же он симпатизировал немцам, всегда {87 cтр.}

Главнокомандующий Западной
добровольческой армией князь
Авалов (Бермондт).
игравшим в Прибалтике роль лояльных России «верных слуг царевых» и в этом смысле был солидарен с бывшим министром внутренних дел Российской Империи П.Н. Дурново, указывавшим в своей Записке, адресованной Святому Царю-Мученику Николаю II на пагубные последствия для России разрыва «испытанных, если не дружественных, то добрососедских отношений с Германией», вопрошавшим: «…кто не видал русских людей, православных, до глубины души преданных русским государственным началам и, однако, всего в первом или во втором поколении происходящих от немецких выходцев?» и подчеркивавшим: «Слишком уж многочисленны те каналы, которыми за много лет мирного сожительства незримо соединены обе страны (Россия и Германия — В.А.), чтобы коренные социальные потрясения, разыгравшиеся в одной из них, не отразились бы и на другой.» (Ляндрес О. Новые документы о финансовых субсидиях большевикам в 1917 году // Отечественная история, 1993. № 2, с. 132).

Русско-германская Западная добровольческая армия Авалова-Бермондта насчитывала немногим более 50 000 штыков и сабель, 100 артиллерийских орудий, 600 пулеметов, 50 минометов и 120 аэропланов. Бермондт планировал наступление вдоль железнодорожной линии Рига-Москва. Однако «национальное» латышское правительство начало стягивать против него свои войска, в ультимативной форме потребовав признать независимость Латвии. Как сторонник единой и неделимой России, князь Авалов отказался и 1 октября 1919 г принял решение о наступлении на Ригу. Штурм Риги начался 8 октября. Но взять Ригу с ходу Бермондту не удалось. Бои {88 cтр.}за город затянулись. В ноябре 1919 г. латышские войска перешли в контрнаступление и оттеснили Бермондта до литовской границы. К концу года последние германские добровольческие части были вынуждены оставить Прибалтику. Попытка пересмотреть результаты Версальского договора, на сей раз, окончилась неудачей. А большевицкий режим в России был спасен от неминуемого поражения.

Продавшиеся Антанте главы прибалтийских «демократий» — бывшие революционеры и враги российского Самодержавия Ульманис и Пятс «со товарищи», удержавшиеся, при помощи, западных «союзников» в президентских и министерских креслах, поспешили заключить с большевиками мир. Они и в дальнейшем продолжали свою предательскую политику, отрабатывая иудины серебреники не за страх, а за совесть. В 30-е гг. в игрушечных и, как оказалось, абсолютно нежизнеспособных перед лицом нараставшей советской угрозы лимитрофных прибалтийских «государствах» стали бурно развиваться самобытные национальные движения, требовавшие устранения иноземного влияния и обновления государственной власти («Громовый Крест» в Латвии, «Железный Волк» в Литве, «Союз ветеранов освободительной войны» в Эстонии и др.), шедшие к власти сугубо мирным и парламентским путем, завоевывая все больше голосов избирателей. Но тут в 1934 г. в Прибалтике, как по команде, вдруг произошли перевороты, заклейменные советской пропагандой как «фашистские», а западной — как «авторитарные». Между тем, эти перевороты были совершены все теми же самыми «демократическими» правителями стран Балтии силами своих «республиканских» армий, присягавших «защищать свободу и демократию», и совершены они были…на английские деньги. Так с помощью «старейшей демократии мира» в Прибалтике были установлены не национальные диктатуры, опирающиеся на общенародные организации, а диктатуры конкретных личностей, совершенно аполитичные военные режимы в духе латиноамериканских «банановых республик», опиравшиеся на слепую вооруженную силу. И вчерашние «демократы», в одночасье установившие по всей Прибалтике эти странные «диктатуры», начали с того, что арестовали у себя всех… национал истов и фашистов, позакрывали их газеты, разогнали их организации. А вот левакам и коммунистам всех мастей при этих лимитрофных «диктатурах», как ни странно, жилось так вольготно, что последовавший всего через несколько лет молниеносный, без единого выстрела, захват «фашистских» Латвии, Эстонии и Литвы советской красной «армией мирового пролетариата» не встретил со стороны их «реакционных» правительств никакого сопротивления, что обернулось для прибалтийских {89 cтр.}народов сотнями тысяч жертв — во искупление иудина греха их собственных правительств. Так измена правителей Балтии Белому Делу в 1919 г. ровно через 20 лет привела к новым потокам крови, бумерангом ударив уже по самим латышам, эстонцам и литовцам, не пожелавшим в свое время «избрать благую часть»!

«Капповский путч»

Между тем обстановка в самой Германии становилась все более напряженной. Коминтерн отнюдь не собирался отказываться от своих давних планов завладеть Германией с целью ее последующего использования — в полном соответствии с «Манифестом Коммунистической Партии» товарищей Карла Маркса и Фридриха Энгельса! — в качестве «тарана мировой революции». Главным эмиссаром Коминтерна в Германии оставался небезызвестный Карл Бернгардович Собельсон-Радек (прозванный товарищами по партии «Крадек» за невинную привычку запускать при каждом удобном случае лапу в партийную кассу), член социал-демократических партий Австрии, Польши, Литвы, Германии и России, участник Циммервальдской и Кинтальской конференций. Назначенный в 1918 г. руководителем бюро Российского Телеграфного Агентства в Берлине, Радек принимал самое активное участие в создании Германской Коммунистической Партии. Арестованный германской полицией за подрывную деятельность и шпионаж в феврале 1918 г. после завершения январских боев в Берлине, Радек был выслан в Москву, где стал членом ЦК ВКП (б), исполнительным секретарем, а в 1920 г. и членом руководства Коминтерна. Как представитель Коминтерна, был снова направлен в Германию для «подталкивания» коммунистической революции (позднее Радек, как сторонник Троцкого, хотя и переметнувшийся на сторону Сталина, был арестован в 1937 г. органами НКВД и убит в тюрьме в 1939 г. «классово сознательными» уголовниками). В Берлине 12 января 1920 г. толпы демонстрантов, подстрекаемых КПГ и НСДПГ, двинулись на рейхстаг. По приказу генерала фон Люттвица здание рейхстага было занято силами «гвардии безопасности», вооруженными пулеметами и огнеметами. Десятки тысяч демонстрантов были остановлены солдатскими пикетами и проволочными заграждениями на подступах к рейхстагу. В 15.30 один из толпы демонстрантов была обстреляна охрана парламента. В ответ силы безопасности открыли огонь, убив 42 и ранив более 100 человек. Во всех германских землях, за исключением Бадена, Баварии, Саксонии и Вюртемберга, было введено чрезвычайное положение. 9 марта {90 cтр.}1920 г. Немецкая национальная народная партия и Немецкая народная партия потребовали роспуска Национального собрания, выборов в рейхстаг и создания правительства профессионалов. 6 марта фельдмаршал Пауль фон Гинденбург заявил в прессе о готовности выставить свою кандидатуру на выборах рейхспрезидента. Все эти требования были отклонены Национальным собранием. Антанта требовала сокращения германских сухопутных сил, и в первую очередь — роспуска всех добровольческих корпусов. Вечером 10 марта генерал барон фон Люттвиц потребовал от Эберта и Носке отклонить требования держав-победительниц, но получил отказ и был на следующий день отправлен в бессрочный отпуск. 12 марта рейхсвер в Берлине был приведен в боевую готовность. Полиция безопасности оцепила правительственный квартал.

Патруль путчистов на крышах Берлина. 1920 г.

Тогда фон Люттвиц отдал добровольческой 2-й военно-морской бригаде Эрхардта приказ наступать на Берлин. В 6 часов утра 13 марта добровольцы Эрхардта с белыми свастиками на касках, автомобилях и бронетехнике и с развернутыми черно-бело-красными имперскими военными флагами вступили в Берлин и заняли правительственный квартал. Военный министр Носке потребовал от рейх{91 cтр.}свера открыть боевые действия против путчистов, но генерал фон Зект заявил, что «рейхсвер по рейхсверу не стреляет».

Военно-морской флот во главе с адмиралом фон Трота предоставил себя в распоряжение главы путчистов доктора Вольфганга Каппа. На его сторону также перешли следующие части рейхсвера: добровольческие корпуса фон Офена (Берлин), фон Гюльзена (Потсдам), фон Леттов-Форбека (Шверин), Бернута (Штеттин), Шметтова (Бреслау), Эсторфа (Кенигсберг), Гагенберга (Веймар) и Гроддека (Магдебург). Открыто солидаризовался с Капом и фон Люттвицем также генерал Рюдигер граф фон дер Гольц. Генералы Меркер (Дрезден), Ваттер (Мюнстер), Шелер (Кассель), Зенфт фон Пильзак (Лейпциг) и полковники Честриц (Галле) и Зелле (Эрфурт) заняли выжидательную позицию. На сторону Каппа перешел и восточно-прусский правый социал-демократ Август Винниг, бывший имперский уполномоченный в Прибалтике. Капп приказал воинским начальникам на местах сместить враждебные путчистам земельные правительства, что и совершилось в землях Мекленбург-Шверин, Саксен-Веймар, Пруссии и Баварии. В дальнейшем Капп планировал восстановить имперскую конституцию 1871 г. и объединить пост имперского канцлера с постом премьер-министра Пруссии, как при Бисмарке.

Любопытный исторический факт: в мартовские дни будущий глава левого крыла НСДАП и жертва «ночи длинных ножей», обер-лейтенант Грегор Штрассер, во главе сформированного им добровольческого корпуса «Ландсхут» (в скором времени ставшего первым штурмовым отрядом национал-социалистов за пределами Мюнхена) с оружием в руках выступил в Баварии в поддержку «Капповского путча».

В эти же мартовские дни 1920 г. родной брат Грегора, лейтенант Отто Штрассер (будущий левый нацист, бежавший из Германии после прихода Гитлера к власти и организовавший за границей антигитлеровский боевой союз революционных национал-социалистов «Черный Фронт»), участник разгрома Баварской Советской Республики в рядах добровольческого корпуса фон Эппа в 1919 г., вступивший в Социал-Демократическую Партию Германии, стал сотрудником газеты СДПГ «Форвертс» и командовал социал-демократической вооруженной «красной сотней» при подавлении «Капповского путча»!

Несмотря на свой провал в Берлине, путч Каппа-фон Люттвица привел к смене власти в Баварии. Там в ночь с 13 на 14 марта 1920 г. бойцами баварских добровольческих корпусов была свергнута власть социал-демократического баварского земельного правительства. Политическая власть перешла к консервативному политику Густаву {92 cтр.}Риттеру фон Кару, стороннику восстановления на баварском королевском престоле свергнутой в ходе Ноябрьской революции династии Виттельсбахов и возможного отделения Баварии от остальной Германии, безнадежно зараженной, по его мнению, бациллами марксизма. Поэтому фон Кар не оказал никакой поддержки берлинским путчистам, считая «Капповский путч» чисто «прусской затеей» и не желая иметь с ним ничего общего.

Одна из причин неудачи путчистов заключалась в том, что организаторы путча из соображений конспирации не проинформировали командиров большинства добровольческих корпусов о точной дате выступления (надеясь, что, узнав о победе путчистов в Берлине, те сами присоединятся к ним; на деле так поступили далеко не все). С путчистами солидаризовались лишь несколько небольших добровольческих корпусов «третьей категории». Из числа обладавших большой боевой мощью фрайкоров серьезную попытку помочь Каппу и фон Люттвицу предприняла лишь 3-я военно-морская бригада фон Левенфельда. Расквартированная в Силезии, с целью защиты этой области от нападений польских инсургентов, она овладела столицей области — г. Бреслау (по-польски: Вроцлав), заменив черно-красно-золотые республиканские флаги старыми черно-бело-красными, но этим и ограничилась, ожидая дальнейших указаний из Берлина. Но не дождалась.

Борьба с Красной Армией Рура

Бежавшее из Берлина правительство Эберта-Носке призвало к всеобщей забастовке. 15 марта бастовало уже 12 миллионов рабочих и служащих. Промышленность и связь были парализованы почти по всей Германии. В некоторых частях рейхсвера солдаты арестовывали офицеров, заподозренных в поддержке путчистов. Военные моряки на многих кораблях также арестовали своих офицеров и даже подняли красные флаги. Воспользовавшись объявленной социал-демократическим правительством всеобщей забастовкой, коммунисты, «независимцы», левые социал-демократы и красные профсоюзы спешно создавали свои органы — комитеты действия, исполнительные советы, забастовочные руководства и т.п. Под руководствам этих сил рабочим было роздано оружие из запасов, казавшихся поистине неисчерпаемыми. Коммунистические мятежи произошли по всей стране — в Галле, Киле, Лейпциге, Магдебурге, Хемнице и Франкфурте-на-Майне. Почти повсюду их удалось подавить силами местной полиции, частей рейхсвера и некоторых добровольческих {93 cтр.}корпусов. Но своего пика вооруженная борьба достигла в Рурской области, где сильнейшей партией были независимые социал-демократы, но, тем не менее, во главе восстания со свойственным им умением оказались коммунисты. Военная кампания, проведенная фрайкорами в этой области — кузнице германской тяжелой и военной промышленности! — весной 1919 г., не привела к полной победы над красными. В Руре, считавшемся «сердцем революционного движения германского пролетариата», даже многие члены СДПГ стояли ближе к двум сильнейшим местным революционным партиям — НСПГ и КПГ — чем к своему далекому и казавшемуся слабым (если не бессильным!) социал-демократическому партийному руководству в Берлине. Кроме того, Рурская область по Версальскому договору считалась частью демилитаризованной зоны, в которую запрещалось вводить германские регулярные войска. Всякое их появление на Руре вызывало немедленные протесты и угрозы со стороны держав-победительниц. Из-за почти полного отсутствия частей рейхсвера в Рурской области красные чувствовали себя вольготно, без труда подавляя незначительное сопротивление слабых местных сил полиции и самообороны.

Правительство Веймарской республики, несмотря на все его попытки добиться политической стабильности, было все еще очень слабым и зависимым от любой силы, способной господствовать на улицах германских городов. Оно остерегалось слишком часто приказывать рейхсверу стрелять по своим же согражданам. К чему это может привести, показало 13 марта 1920 г. в Берлине. Единственной силой, на которую правительство Эберта могло опереться в борьбе с красногвардейцами, в очередной раз оказались белые добровольческие корпуса.

Уже в ночь с 13 на 14 марта 1920 г. в отдельных городах Рурской области произошли вооруженные столкновения забастовщиков с частями «зихерхайтсвера» и полиции. В ходе боев с местными добровольческими корпусами, частями рейхсвера и полиции коммунисты, независимые и левые социал-демократы и сочувствующие из числа забастовщиков, при помощи опытных коминтерновских военспецов, сформировали хорошо организованные охранные отряды, вскоре слившиеся в единую Рурскую Красную Армию (или «Красную Армию Рура», как ее еще называли). Избегая новых поражений, немногочисленные части полиции, рейхсвера и фрайкоров,. под нажимом красных инсургентов, оставили многие города, в том числе такие крупные, как Дюссельдорф и Дуйсбург. Воодушевленные этим успешным превращением всеобщей забастовки в красный путч, а также известиями об аналогичных восстаниях в Тюрингии и Саксонии, НСДПГ и {94 cтр.}КПГ всерьез решили повторить на германской земле ленинский «опыт».

Рурская Красная Армия имела единую командную структуру, на тот момент насчитывала в своих рядах не менее 50 000 активных штыков, подразделялась на батальоны и роты, командиры которых избирались из состава красноармейцев, но с учетом предыдущего боевого опыта. Ее бойцы были в избытке снабжены всеми видами оружия, включая артиллерию (не зря Рурская область считалась сердцем германской военной промышленности — именно здесь производились знаменитые крупповские орудия и многое другое). Военной формы рурские красноармейцы не имели. Их отличительными знаками были красные нарукавные повязки, реже — красные шарфы (а иногда — то и другое сразу). Бойцы сформированного из военных моряков «Революционного матросского полка имени Розы Люксембург» носили красные ленты на бескозырках. Рурская Красная Армия была сформирована, главным образом, по территориально-милиционному принципу. Каждый населенный пункт формировал свои роты, получавшие от соответствующего комитета действий или исполкома вооружение, пищевое довольствие и даже жалованье! Вот на что шли несметные богатства, награбленные в России Коминтерном!

В отдельных областях Германии — Саксонии, Тюрингии, в среднегерманском промышленном регионе, частично в Бранденбурге, Северо-Западной Германии, но, прежде всего — в Рурской области власть фактически перешла к красноармейцам. «Капповский путч» завершился неудачей спустя 100 часов с момента его начала. Сам Вольфганг Капп 17 марта бежал в Швецию. Но руководство Красной Армии Рура не думало разоружаться. Когда 18 марта правительство Эберта призвало к прекращению всеобщей забастовки, КПГ призвала к продолжению стачки «вплоть до полного разоружения всех контрреволюционеров и поголовного вооружения всех революционных рабочих и служащих». Дурные примеры заразительны. И если вернувшееся в Берлин после провала путча Каппа-фон Люттвица социал-демократическое правительство Эберта могло еще надеяться, пока не поздно, собрать достаточно верных войск для борьбы с Красной Армией в западном промышленном районе, то против второй Красной Армии, грозившей сформироваться в Центральной Германии, оно оказалось бы бессильным. Поэтому следовало действовать незамедлительно.

17 марта вице-канцлер Германии Шиффер заменил генерала Люттвица генералом фон Зектом, который был 6 июня утвержден президентом Эбертом в качестве начальника Руководства сухопут{95 cтр.}ных сил. Его предшественник на этом посту, генерал Рейнгардт, соответственно, подал в отставку. Генерал фон Зект и Шиффер призвали к объединению всех сил в борьбе с угрозой большевизма. 22 марта НСДПГ также призвала к прекращению забастовки. Но отколовшееся от нее левое крыло совместно с КПГ настаивало на продолжении стачки. Имперское правительство было преобразовано на основе коалиции СДПГ, Германской демократической партии и Партии Центра.

24 марта 1920 г, по инициативе руководства СДПГ, было объявлено перемирие между Рурской Красной Армией, с одной стороны, и рейхсвером и добровольческими корпусами — с другой. Но фактически обе стороны копили силы для нового вооруженного столкновения. Правительство Эберта находилось в поистине критическом положении. Хотя именно фрайкоры были для него главной угрозой во время «Капповского путча», оно, в очередной раз было вынуждено воспользоваться их штыками (хотя многие из наиболее «реакционных» фрайкоров Эберт предпочел бы немедленно распустить!), ибо только белые добровольцы оказались способны успешно бороться с Красной Армией Рура! Тем не менее, после провала «Капповского путча» правительство Эберта уволило из рядов вооруженных сил большинство генералов, командовавших добровольческими корпусами, в том числе Меркера, фон Офена и фон Леттов-Форбека. Некоторые командиры фрайкоров были заключены в тюрьму (как, например, граф фон дер Гольц) или эмигрировали за границу, как капитан Эрхардт.

В конце 1920 г. в распоряжении берлинского правительства находились части рейхсвера численностью более 100 000 штыков и сабель, полиция (около 150 000 человек), части «гражданского ополчения» и самообороны (около 1 миллиона человек) и сходных с ними частей «Технической аварийной помощи» (более 100 000 человек). В районах восточнее Эльбы и в Баварии имелись еще и особые отряды крестьянского ополчения («бауэрнвер»). Руководство частями гражданского ополчения осуществлялось Имперским Центром гражданского ополчения, который первоначально подчинялся министерству рейхсвера, а с июля 1919 г. — имперскому министерству внутренних дел. «Техническая аварийная помощь» («Технише Нотхильфе», сокращенно: «Тено») являлась дополнением к системе вышеперечисленных полувоенных организаций. Она произошла от «технических отделов» добровольческих корпусов, руководителями которых были бывшие военно-морские инженеры. 30 сентября 1919 г. Носке создал единую «Организацию технической аварийной помощи», подчиненную «Техническому центру» в составе министерства рейхсвера. {96 cтр.}Главному управлению «Технической аварийной помощи» в Берлине подчинялись 17 земельных управлений, а тем, в свою очередь, 80 окружных управлений, 300 земельных и 1 200 местных групп. Во главе каждой местной группы ТАП стоял, как правило, инженер. Окружные и земельные управления имели в своем составе одного или нескольких инженеров и постоянный персонал. Общая численность персонала «Технической аварийной помощи» составляла около 120 000 человек, в том числе 4 000 человек в Берлине. В аграрных районах восточнее Эльбы роль «Тено» выполняла «Сообщество сельскохозяйственной взаимопомощи».

Существенную помощь в подавлении беспорядков оказывала рейхсверу и полиции так называемая «Организация Эшериха» (сокращенно: «Оргэш») — своего рода «гражданская милиция», или «народные дружины», под руководством старшего советника лесного ведомства Эшериха.

Сходную функцию выполняла возникшая из распущенной военно-морской бригады Эрхардта после Капповского путча в 1920 г. «Организация Консул» (ОК). Правда, последняя, в отличие от «Оргэш» (позднее замененной сходной с нею во всех отношениях «Организацией Питтингера»), действовала в глубоком подполье. «Организация Консул», насчитывавшая в своих рядах около 5 000 активных членов, главным образом отставных офицеров, требовала от них беспрекословного подчинения и руководствовалась в своих действиях требованиями резко антиреспубликанского устава. Действовавший под прикрытием подпольной клички «консул Эйхман» капитан Эрхардт вместе со своим адъютантом Эрнстом фон Заломоном, ветераном боев добровольческих корпусов в Прибалтике, организовал из Мюнхена акцию по физическому устранению наиболее одиозных веймарских политиков — Вальтера Ратенау и Матиаса Эрцбергера.

Военная кампания в Центральной Германии

В Центральной Германии и в Фогтланде, в Мекленбурге и в Берлинском регионе по-прежнему шли бои между красными боевиками и рейхсвером. Однако особое беспокойство у рейхсвера и имперского правительства вызывало положение в Рурской области, находившейся почти полностью в руках Рурской Красной Армии. Ввиду очевидного превосходства сил у красных, немецкие белогвардейцы не могли действовать одновременно на разных направлениях. Поэтому в циркуляре командования I группы рейхсвера от 18 марта воинским {97 cтр.}начальникам на местах предписывалось «как можно скорее концентрировать возможно более сильные и боеспособные части всех родов войск вне пределов крупных городов, чтобы с их помощью сперва атаковать противника в полевых условиях» и только после этого «извне отвоевывать один потерянный город за другим».

Командующий VI военным округом (Wehrkreis VI.) генерал фон Ваттер свел все имевшиеся в его распоряжении добровольческие корпуса в три крупных соединения.

На севере была сформирована Везельская дивизия, в состав которой вошли 3-я военно-морская бригада фон Левенфельда, ДК фон Аулока, ДК «Дюссельдорф», штурмовой отряд Росбаха и ряд других добровольческих корпусов.

В центре была сформирована Мюнстерская дивизия, в составе ДК «Гинденбург», ДК «Геттинген», ДК Габке, добровольческого отряда Гааза, ДК Зеверина и др.

На юге — дивизия фон Эппа, в составе ДК фон Эппа, ДК «Оберланд», ДК фон Офена и др. Красная Армия Рура к тому времени также усилилась и насчитывала, по разным оценкам, от 80 000 до 100 000 штыков.

Уже 17 марта фон Зект отдал приказ о начале наступления на Рурскую область. 18 марта на «красное сердце Рура» были двинуты войска из Баварии, в частности, стрелковая бригада фон Эппа и добровольческий корпус «Оберланд» члена «Общества Туле» капитана Беппо Ремера, а вслед за ними — 3-я военно-морская бригада Левенфельда, добровольческие корпуса Аулока, Фаупеля и Кюме из Силезии, добровольческий корпус Росбаха из Мекленбурга, добровольческий корпус Гинденбурга из Ганновера, 2-я военно-морская бригада Эрхардта из Берлина и другие добровольческие части. 2 апреля истек срок заключенного с красными перемирия, и добровольческие корпуса начали наступление широким фронтом. Как неоднократно происходило и прежде, бойцы фрайкоров оказались в состоянии побеждать значительно превосходящего их численно, равного по вооружению и выучке противника (у подавляющего большинства бойцов с обеих сторон за плечами был опыт недавней Великой войны!) — прежде всего благодаря превосходству своего боевого духа. Как и прежде, боевые действия велись обеими сторонами самыми жестокими методами, о чем сохранилось немало свидетельств. «Рурский эпизод» был наиболее кровавой главой в истории многолетней борьбы (а по сути дела — гражданской войны!) между белыми фрайкорами и германскими коммунистами. В ходе ожесточенных боев Красная Армия Рура была разбита по частям всего за 5 дней(!). Ее потери составили только убитыми не менее 1 000 человек.

{98 cтр.}Впоследствии капитан белых добровольцев из фрайкора «Оберланд» и член общества «Туле» Беппо Ремер примкнул к немецким «национал-большевикам» Эрнста Никита и был убит нацистами в концлагере. Его служивший в том же фрайкоре кузен Отто Ремер, в чине майора вермахта, подавил антигитлеровский военный путч полковника Клауса Шенка графа фон Штауфенберга 20 июля 1944 г. в Берлине и расстрелял его зачинщиков, продлив почти на год агонию «третьего рейха». Так интересно складываются порой людские судьбы!

Сильная концентрация германских войск в демилитаризованной зоне была расценена Антантой как нарушение Версальского договора. Войска союзников (по преимуществу французы) вступили в очищенную от красных Рурскую область, заставив белых германских добровольцев отступить оттуда на восток.

«Мартовская акция» 1921 г.

Вслед за Рурской областью пришел черед промышленного региона Центральной Германии, где 21 марта 1921 г. по призыву КПГ началась всеобщая забастовка, сопровождавшаяся захватом забастовщиками промышленных предприятий. Как известно, КПГ, подобно «Спартаку», считавшая себя «частью армии мировой революции», с первого дня своего основания строго выполняла все указания и инструкции Коминтерна, поступавшие из красной Москвы. В марте 1921 г. положение большевиков в захваченной ими России в очередной раз оказалось критическим. В Сибири и на Тамбовщине полыхала крестьянская война, вызванная беспощадно проводившейся большевиками продразверсткой и бесконечными мобилизациями крестьянских парней в Красную Армию. Не случайно из «армии мирового пролетариата» дезертировало больше человек, чем было под ружьем во всех русских белых армиях вместе взятых! В марте 1921 г. в Кронштадте против большевиков восстали военные моряки, бывшие когда-то, по выражению наркомвоенмора т. Троцкого, «красой и гордостью революции». Кронштадтский мятеж был подавлен с величайшим трудом. С целью облегчения своего внутриполитического положения, Коминтерн приказал всем подчиненным ему коммунистическим партиям европейских стран организовать вооруженные восстания. И КПГ начала т.е. «мартовское восстание», продолжавшееся с 17 марта по 1 апреля 1921 г. Прологом к нему и послужила объявленная КПГ всеобщая забастовка. Правда, попытки вооруженных выступлений красных в большинстве городов и областей Германии удалось {99 cтр.}подавить силами местной полиции, не привлекая в большом объеме силы добровольческих корпусов. Исключением явилась Центральная Германия, где красными были повсеместно созданы т.н. «комитеты действия» (Aktionskomitees). He было обойдено вниманием организаторов «мартовской акции» и крупнейшие химическое предприятие Германии — заводы Лейна («Лойна Верке») . 21 марта там собралось на митинг более 18 000 забастовщиков, избравших комитет действия. Комитету было поручено добиться принятия следующих требований:

1. Незамедлительный вывод всех частей рейхсвера и полиции безопасности из Центральной Германии.

2. Разоружение «Организации Эшериха» («Оргэш») и других добровольческих частей.

3. Поголовное вооружение рабочих «для отражения нападений со стороны контрреволюционеров».

4. Прекращение работы в случае попытки полиции занять предприятие.

Вооруженная борьба началась после разгона полицией безопасности 22 марта митинга протеста в г. Эйслебене и ареста ряда участников митинга. В тот же вечер распропагандированные красными рабочие извлекли из тайных хранилищ оружие, впервые пущенное ими в ход еще в 1920 г. против сторонников Каппа-фон Люттвица. Созданные спартаковцами боевые группы 23 марта осадили три полицейские сотни в их казармах в Эйслебене. Известие о начале вооруженного восстания в Эйслебене мгновенно распространилось по всей Германии. В городах Геттштедте, Зангергаузене, Шраплау, Виммельбурге, Клостермансфельде, Вольфероде и в других населенных пунктах спартаковцы также взялись за оружие. В городах Геттштедт, Гельбра, Зангергаузен и Веттин произошли вооруженные столкновения между бандформированиями спартаковских боевиков и частями гражданского ополчения. Как только первые известия о вооруженных столкновениях в Мансфельдской области дошли до Лейны, там была объявлена всеобщая забастовка. Были созданы отряды Красной гвардии, приступившие к разрушению дорог и рытью окопов. Забастовщики заводов Лейна сформировали 11 рот, имевших на вооружении даже бронеавтомобили и собственный бронепоезд (!), действовавший на участке железной дороги Лейна-Гроскорбета против наступавших сил полиции и фрайкоров. В заводских условиях было налажено производство ручных гранат и взрывных зарядов. 25 марта против вооруженных повстанцев были брошены добровольческие части. К 28 марта было завершено окружение заводов Лейна частями полиции и фрайкоров. 25 марта добровольческие корпуса {100 cтр.}перешли в концентрическое наступление на промышленный район со стороны Ашерслебена, Зандерслебена, Зангергаузена, Наумбурга, Делича и Биттерфельда. В общей сложности в наступлении против красных участвовали 39 полицейских сотен и части белых добровольцев в составе 19 батальонов, 6 эскадронов и 17 батарей. С обеих сторон применялись винтовки, пулеметы, минометы, гранаты, артиллерия, бронеавтомобили и бронепоезда. Основным слабым местом в обороне спартаковцев была недостаточная скоординированность их действий. Оставляло желать много лучшего военное взаимодействие между заводами Лейна и Мансфельдской областью. Избранная красными боевиками оборонительная тактика привела к превращению заводов Лейна в «красную пролетарскую крепость», штурм которой начался 29 марта. Под руководством директора заводов Лейна, бывшего капитана артиллерии Остера, в 6.50 был открыт артиллерийский огонь по заводу, после чего перешла в наступление полиция безопасности. Ожесточенное сопротивление обороняющихся удалось сломить только после того, как у них закончились боеприпасы.

После освобождения добровольческими частями и полицией территории заводов Лейна от коммунистических боевиков военные действия в Центральной Германии распались на ряд вооруженных стычек. 1 апреля 1921 г. руководство КПГ призвало к прекращению всеобщей забастовки и вооруженного сопротивления. В ходе боевых действий в Центральной Германии было убито 145 красных боевиков. 6 000 участников вооруженных выступлений было арестовано. 5 000 из них были приговорены военными трибуналами в общей сложности к 3 000 годам тюремного заключения. Сделав «хорошую мину при плохой игре», III всемирный конгресс Коминтерна в июле 1921 г. оценил мартовские бои в Германии, как «героическую борьбу сотен тысяч рабочих против буржуазии. Мужественно встав во главе их для защиты среднегерманских рабочих, КПГ доказала, что она является партией революционного пролетариата».

Несколько слов об идеологии германских белых добровольцев

Большинство побед белых германских добровольцев, вне всякого сомнения, объяснялись их военным превосходством над противостоящими им гораздо более многочисленными отрядами спартаковских красногвардейцев и красноармейцев. Уступавшие им численно в Берлине, Мюнхене и на Руре, фрайкоровцы превосходили своих противников-большевиков в области дисциплины, боевого духа, компетентности и активности военного руководства, оперативного и тактичес{101 cтр.}кого искусства. Они побеждали в большинстве уличных сражений развернувшейся по всей Германии «городской войны», для которой части прежней кайзеровской армии абсолютно не годились, поскольку их к ней не готовили. Их красные противники чаще всего не выдерживали жестокого испытания хорошо подготовленными, яростными штурмовыми атаками белых добровольцев, в которых те поистине достигли совершенства. Дело было в том, что костяк большинства добровольческих корпусов, по крайней мере, I и III категории, составляли бывшие бойцы ударных (Stosstruppen), или штурмовых (Sturmtruppen) отрядов кайзеровской армии периода Великой войны, предназначенных для прорыва линий обороны войск Антанты. Эти ударные отряды, которые, начиная с 1915 г., были сформированы в каждой германской дивизии, состояли из добровольцев, отбиравшихся по принципу храбрости, инициативности и агрессивности. Эти небольшие, сплоченные подразделения вооружались легким и тяжелым оружием, начиная с армейских ножей и «окопных кинжалов» (Grabendoelche), пистолетов, в том числе автоматических (не являвшихся в штурмовых отрядах привилегированным оружием только офицерского состава) и ручных гранат, до минометов, огнеметов и легкой артиллерии. Их обучали проведению самостоятельных атак, применяя сочетание огня и движения, и используя всякую возможность прорыва вражеской линии фронта. Ударники именовались «гренадерами» (причем в исконном смысле слова, поскольку им чаще, чем кому то ни было, приходилось пользоваться ручными гранатами), и потому часто носили нарукавные нашивки в виде черной суконной гренадки, а ударники-огнеметчики носили ниже локтя черную круглую нашивку с белой «мертвой головой», чаще всего, «брауншвейгского» типа (с черепом над двумя перекрещенными костями). Ударным батальонам почти всегда сопутствовал успех (в отличие от разложенной Керенским и большевиками русской армии, немецкие солдаты не стреляли своим «ударникам» в спину во время атак!), они были на острие последнего крупного наступления германской армии весной 1918 г. В этих частях традиционная для кайзеровских вооруженных сил «прусская» железная дисциплина превратилась в тесное боевое товарищество между офицерами и нижними чинами, основанное на взаимном доверии. Об этом, в частности, повествовал ветеран французского Иностранного легиона, а в поледующем — доброволец и офицер кайзеровской армии в Великую войну, кавалер ордена «За заслуги» и фрайкоровский командир Эрнст Юнгер в своих знаменитых военных мемуарах «В стальных грозах» (In Stahlgewittern). Многие ветераны штурмовых и ударных отрядов времен Великой {102 cтр.}войны, поступившие на службу в белые добровольческие корпуса, привнесли в них свой дух и ударную тактику. Об этом повествуется, в частности, в другой, менее известной, книге Эрнста Юнгера — «Борьба за рейх» (Der Kampf um das Reich), вышедшей в 1925 г., в которой он дал обширную панораму гражданской войны в Германии 1918-1923 гг., фактически выигранной фрайкоровцами в борьбе с внутренними и внешними врагами Империи. Какова же, все-таки, была их численность? Как говорится, «у страха глаза велики». Пытаясь объяснить разгром спартаковцев, левые делали совершенно фантастические утверждения о численности фрайкоров (вплоть до 1 000 000 штыков и сабель!), что, конечно, не соответствует действительности. Реально можно говорить о 150 000 активных бойцов. Но вот вопрос: большинство германских солдат, уставших после четырехлетней мировой войнв, думало только о возвращении домой. Что же, тем не менее, заставляло многих из них продолжать воевать на родной земле (как на белой, так и на красной стороне?). На фоне большинства ветенанов войны, уставших воевать, можно выделить две группы — красных и белых «активистов».

В ряды первых перешло немало ветеранов войны, в души которых все пережитое за годы кровавой бойни вселило ненависть к системе, оторвавшей их от семьи, заставив кормить вшей в окопах, пройти все круги военного ада и возвратиться в голодную, разоренную страну, без надежды на рабочее место и обеспеченное будущее. Они долго верили в Отечество, монарха, армию и военных вождей, принося на эти «священные алтари» бесчисленные жертвы, и в результате чувствовали себя подло обманутыми. Их прежний мир рухнул. Они вернулись домой из окопов не дикими, озверелыми толпами, как в России, а стройными рядами, но лишенными всяких иллюзий относительно довоенной социально-политической системы. Многие из них стали пацифистами, сторонниками «мира любой ценой» (как герои Э.М. Ремарка). Но другие, более склонные к насилию (чему способствовала и долгая фронтовая жизнь), примкнули к коммунистам, чьи партии подняли голову по всей Европе, и вступили в их вооруженные формирования. Среди бойцов «Народной военно-морской дивизии» и многочисленных «красных гвардий» и «красных армий», сформированных в охваченной революцией послевоенной Германии, было немало солдат-фронтовиков с большим боевым опытом, не уступавшим опыту белых фрайкоровцев — их недавних соратников, а часто и однополчан в годы мировой войны. Иные из этих красногвардейцев даже продолжали носить боевые награды времен Великой войны — например, Железные кресты (один такой случай описан бывшим {103 cтр.}фрайкоровцем Э.Э. Двингером в его романе-хронике «На полпути», посвященном «Капповскому путчу» и борьбе с Красной Армией Рура)! Так почему же они были все-таки побеждены этими однополчанами-фрайкоровцами, хотя чаще всего превосходили их числом? Одна из причин, несомненно, заключалась в том, что в рядах белых добровольцев продолжали поддерживаться и цениться прежние военная доблесть, послушание, чинопочитание и дисциплина. А ветераны войны, перебежавшие в стан красных, как правило, служили в вооруженных до зубов, но, как правило, слабо дисциплинированных (за исключением Красной Армии Рура) красногвардейских отрядах, для которых характерными явлениями были выборность командного состава, сознательное пренебрежение воинской дисциплиной и субординацией, и которые, в конце концов, деградировали до уровня вооруженных банд.

В рядах второй группы «активистов», собственно, и зародилось германское добровольческое движение. Несмотря на пережитые ими ужасы мировой войны, они вынесли из нее любовь к Отечеству (превратившегося для многих в почти мистический предмет поклонения), глубочайшего чувства воинской чести и поистине рыцарской доблести, нежелания смириться с тем, что принесенные на алтарь Отечества бесчисленные жертвы оказались совершенно напрасными и непоколебимая верность своим боевым товарищам и командирам. Возвращение к мирному, буржуазному существованию представлялось подобным натурам совершенно невозможным. Они жили в своем собственном, имевшим мало общего с окружающей действительностью, духовном мире, в котором единственными подлинными ценностями считались боевой дух, героизм и товарищество. Такие люди были среди ветеранов всех армий Великой войны. В России они шли в «цветные части» или «каппелевцы», в Италии — в «сквадристы», в Австрии — в «геймверы», в Германии — во фрайкоры. С одной стороны, они ненавидели «ноябрьских преступников» — коммунистов-спартаковцев — угрожавших Германии, после нанесения ими не побежденной на поле боя германской армии «удара ножом в спину».

С другой стороны, они не в меньшей степени ненавидели и буржуазных политиканов и «жирных котов», «тыловых крыс» — нуворишей, нажившихся на войне, отсиживавшихся в тылу и приведших нацию к катастрофе. Почти никто из фрайкоровцев не имел политического образования, никто из них не имел опыта жизни в условиях либеральной демократии, а то, чем их «порадовал» Веймар, мало способствовало появлению у них симпатии к этой форме государственного строя. Но, наряду с фанатичным антикоммунизмом, их дви{104 cтр.}жущей силой был и не менее фанатичный национализм — то, чего нередко не хватало их идеологическим соратникам из рядов российской интеллигенции, поднявших оружие против большевизма, но оказавшихся неспособными вытравить из себя либеральный дух.

Иные фрайкоровцы постарше тосковали по «доброму старому времени», когда Германией правил кайзер, и мечтали о реставрации Гогенцоллернов. Но многие были готовы всемерно поддерживать и защищать республику — до тех пор, пока она была в состоянии поддерживать закон и порядок, защищать национальный престиж и интересы Германии на международной арене. Вплоть до 1918 г. СДПГ являлась крупнейшей и ведущей социалистической партией Европы, пользовавшейся широчайшей поддержкой германского рабочего класса, составлявшего костяк германской армии в мировую войну (в отличие от России, где основу армии составляли крестьяне, а рабочий класс составлял не более 3 % всего населения Империи). Многие из ветеранов, вступивших в добровольческие корпуса, на выборах в рейхстаг голосовали за СДПГ и даже были активными социал-демократами. Но Веймарская республика не оправдала их ожиданий. Она родилась из революционного хаоса, первые годы ее существования проходили в условиях перманентного социально-экономического кризиса и в сознании многих была отмечена «каиновой печатью» подписания позорного грабительского и позорного Версальского мира.

И, наконец, среди фрайкоровцев существовала еще одна, достаточно малочисленная, но крайне активная группа, не желавшая ни монархической реставрации, ни сохранения Веймарской республики. Эти радикалы мечтали об установлении национальной диктатуры, от которой ожидали быстрого восстановления единства и мощи Германии, проведения в жизнь социальных программ по борьбе с нищетой и безработицей и устранения зарубежных вредоносных влияний, «разлагающих здоровый народный дух германской нации». Но эти люди были в меньшинстве.

Война с белополяками

Начиная с ноября 1918 г. яблоком раздора между Германией и новоиспеченной Польшей служила промышленно развитая Силезия. По Версальскому договору Антанта отторгла от Германии и передала панской Польше Познаньский регион (бывшую прусскую провинцию Позен) и часть Западной Пруссии, по которой проходил т.н. Данцигский коридор, обеспечивавший Польше выход к Балтийскому морю. {105 cтр.}Важный прусский порт Данциг (Гданьск) был объявлен «вольным городом». Судьбу двух других прусских территорий со смешанным немецко-польским населением, на которые также простирала свои притязания панская Польша — южной части Восточной Пруссии и Верхней Силезии, предполагалось решить путем плебисцита (всенародного референдума). В 1920 г. население юга Восточной Пруссии проголосовало за то, чтобы остаться в составе Германии. За спиной Польши стояла Франция, которой вследствие сопротивления других держав-победительниц — Англии и США — не удалось в 1919 г. ослабить Германию путем оккупации Рурской области. Теперь она пыталась ослабить ее, отняв у Германии руками поляков Верхне-Силезский промышленный район со смешанным немецко-польским населением, богатый запасами каменного угля и железной руды. В 1918-1920 гг. было сделано несколько таких попыток, сопровождавшихся большим кровопролитием. В германоязычных районах Верхней Силезии местное население сформировало несколько добровольческих корпусов — например, Верхнесилезский добровольческий корпус под командованием подполковника фон Фельзена. Ему удалось в течение некоторого времени оказывать успешное сопротивление отрядам польских националистов, пока в феврале 1919 г. действия германских добровольцев и сил самообороны не были приостановлены силами Антанты, предъявившими им ультиматум и установившими демаркационную линию на период до проведения плебисцита. Первоначально Антанта предполагала разделить Верхнюю Силезию пополам между Германией и Польшей. Но польские националисты из «Польской Военной Организации» (ПОВ, Polska Organisazija Wojskowa) были преисполнены решимости силой захватить весь спорный регион и поставить Антанту перед свершившимся фактом. ПОВ, вооруженные отряды которой составляли около 22 000 штыков, подняла второе восстание в ночь на 16 августа 1919 г. К этому времени местные силезские добровольческие корпуса, до сих пор противостоявшие полякам, были усилены добровольческими подкреплениями, прибывшими из других частей Германии, в т.ч. 2-й военно-морской бригадой Эрхардта и 3-й военно-морской бригадой фон Левенфельда. Вскоре к ним присоединились добровольческий корпус капитана Дона, Гессенско-тюриннско-вальдекский добровольческий корпус полковника фон Корнацкого, добровольческий полк капитана Тюльмана и многие другие, общей численностью около 14 000 штыков и сабель, под общим командованием отставного генерала Гефера. В ночь на 18 августа эти силы начали контрнаступление и к 23 августу отбросили поляков на исходные позиции, проходившие {106 cтр.}по демаркационной линии. В феврале 1920 г. антантовская Союзная комиссия распорядилась, в целях контроля над правильностью проведения плебисцита, ввести в Верхнюю Силезию войска держав-победительниц — официально «для поддержания общественного спокойствия и порядка». Союзный контингент состоял в основном из французских, но также итальянских и британских войск. Плебисцит состоялся в марте 1920 г. Более 60 % населения Верхней Силезии (в т.ч. и польского) проголосовало за то, чтобы остаться в составе Германии. Однако ПОВ не унималась. Составлявшие ее костяк радикальные польские националисты, пользовавшиеся открытой поддержкой официальной Варшавы, организовали третье вооруженное восстание, вспыхнувшее 2 мая 1921 г. Польским бандформированиям удалось овладеть значительной частью промышленного региона, преодолевая сопротивление местных немецких отрядов самообороны («зельбстшуц»), как правило, возглавлявшихся ветеранами мировой войны. Наиболее известными из них были батальон самообороны Бергергофа, Бейтенская рота самообороны, батальон самообороны «Люблиниц», батальон самообороны «Вольф», Верхнесилезский добровольческий батальон Мая и др. Впрочем, еще в конце апреля 1921 г. большинство командиров германской самообороны было арестовано французской военной полицией, чтобы обезглавить немецких ополченцев и облегчить дело полякам, поднявшим восстание 2 мая. Под прикрытием объявленной всеобщей забастовки боевики ПОВ быстро взяли под контроль все верхнесилезские города. Из Польши они бесперебойно снабжались всеми видами вооружений, вплоть до бронепоездов! Кроме того, на помощь инсургентом прибыло несколько батальонов польской регулярной армии. В результате многочисленных актов саботажа на железных и автомобильных дорогах Верхняя Силезия оказалась почти полностью отрезанной от остальной Германии, что осложняло переброску подкреплений. Да и на железнодорожных станциях в самой Германии (особенно в Дрездене) немало неприятностей следовавшим в Силезию добровольцам причиняли местные коммунистические рабочие советы, остановившиеся и отославшие обратно немало эшелонов с «реакционерами» и «наемниками капитала».Как вспоминал позднее командир Союза «Оберланд» майор Горадам: «Положение несколько улучшилось, когда представители этих «рабочих», искавшие в вагонах оружие, были выброшены на полном ходу и угодили под колеса». Расквартированные в Верхней Силезии войска стран Антанты и пальцем не пошевелили, чтобы помешать полякам. Единственная попытка остановить поляков, сделанная итальянцами, привела к {107 cтр.}гибели 250 итальянских солдат. К 5 мая 1921 г. под контролем ПОВ находилась вся Верхняя Силезия восточнее Одера, за исключением трех небольших плацдармов, все еще удерживавшихся немецкими бойцами самообороны.

Правительство Эберта оказалось застигнутым польским восстанием врасплох. Его призывы отнестись с уважением к результатам плебисцита, не произвели на Антанту никакого впечатления. Направить в Силезию рейхсвер берлинское правительство не решалось, боясь Антанты. И опять вооруженная помощь пришла от белых добровольцев (хотя фрайкоры были официально запрещены еще в 1920 г.!). Со всей Германии на силезский фронт своим ходом съезжались ветераны боев с красными за Берлин, Ригу и Рур, бывшие бойцы добровольческих корпусов, члены «гражданской самообороны», организаций Эшериха и Питтингера, союза «Оберланд», «Младотевтонского Ордена» и других полувоенных формирований, даже геймверовцы из далекого Южного Тироля (бывшей австрийской области, переданной Италии по Версальскому договору), получавшие от рейхсвера неофициальную поддержку в виде тяжелого оружия, боеприпасов и снаряжения.

Между тем, отряды местного немецкого «зельбстшуца» еще удерживали оборону на 3 участках. Южный сектор обороны проходил по западному берегу Одера, центральный сектор в районе Опельна, северный — от Опельна до польской границы. Немецкой обороной руководил генерал фон Гюльзен, ветеран всех фрайкоровских кампаний. Особенно ожесточенные бои развернулись между немецкими плацдармами у Козеля и Ратибора. В центральном секторе боевых действий почти не велось, поскольку в Оппельне располагалось штаб-квартира Союзной комиссии, которой немцы не хотели давать повода для провокации. В северном секторе, покрытом густыми лесами, на ничейной земле между укрепленными позициями немцев и поляков шла настоящая лесная партизанская война. Когда германская линия обороны несколько стабилизировалась, командиры добровольческих корпусов, оборонявших Верхнюю Силезию, собрались на совещание, чтобы избрать главнокомандующего всеми германскими силами. На совещании присутствовали такие авторитетные фрайкоровские командиры, как Росбах, Гейдебрек, фон Арним, Горадам, Гауэнштейн, Магнис, фон Шаппюи, Гюбнер, фон Вулок и фон Фельзен. В 1918 г. большинство из них было лейтенантами или капитанами. Всего через 3 года каждый командовал уже крупным, преданным лично ему добровольческим подразделением. Главнокомандующим всеми добровольческими корпусами был избран упоминавшийся {108 cтр.}выше отставной генерал фон Гефер, хорошо зарекомендовавший себя в ходе предыдущих верхнесилезских кампаний. Гефер распорядился сформировать из фрайкоров 2 войсковые группы — Южную (под командованием фон Гюльзена), имевшую задачу удерживать Одерскую линию обороны, и Северную (под командованием подполковника Грюнтцена), которой было приказано оперировать в лесах близ польской границы. Фон Гюльзен, в отличие от придерживавшегося более осторожной тактики фон Гефера (который, под нажимом главного французского представителя в польских войсках, обещал не предпринимать контрнаступления, пока международная Союзная комиссия не «разберется в обстановке»!), действовал более агрессивно и смело. Крупнейшей из находившихся в его подчинении добровольческих частей был Союз «Оберланд» под командованием майора Горадама (преобразованный из официально распущенного ДК «Оберланд»), состоявший из 3-х батальонов (под командованием капитанов фон Эстрейхера, Риттера фон Финстерлейна и Зибрингера). Противостоявшие им польские боевики из ПОВ, усиленные польской регулярной армейской бригадой и французскими военными советниками, удерживали линию Краппиц-Гроссштрелиц-Крейцбург. Фон Гюльзен разработал план штурма удерживавшейся поляками горы Аннаберг, возвышавшейся на восточном берегу р. Одер. С вершины Аннаберга можно {109 cтр.}было контролировать всю долину Одера. Кроме этого чисто стратегического аспекта, овладение Аннабергом имело бы для немцев и важное пропагандистское значение. На вершине горы стоял древний монастырь Святой Анны, считавшийся святыней всех силезских немцев со времен Средневековья.

Фотография со страницы 108:
Добровольческий корпус «Оберланд» в бою с поляками в Силезии. 1921 г.
Фотография со страницы 109:
Силезская самооборона в бою с поляками. 1921 г.

Битва за Аннаберг началась на рассвете 21 мая 1921 г. Добровольцы фон Гюльзена — главным образом, альпийские горцы, ночью переправились через Одер и в половине третьего утра пошли на штурм. На левом фланге наступал Союз «Оберланд» с батальоном «Тейя», на правом — другие добровольческие корпуса. К половине десятого, отбив контратаку поляков, с большими для них потерями, «Оберланд» закрепился на передовом рубеже, потеряв 8 человек убитыми и 50 — ранеными, и стал готовиться к штурму Аннаберга. Перед началом штурма произошло столкновение между штабным взводом майора Горадама и отрядом поляков силой в 30 штыков. Выбив поляков с занимаемой теми выгодной позиции, Горадам оборудовал на ней командный пункт для наблюдения за окрестностями Аннаберга, Там же была установлена отбитая у поляков батарея горных орудий. При огневой поддержке трофейных пушек Горадам лично повел батальон «Тейя» через лес на штурм Аннаберга. Второй батальон пошел в обход горы, и к полудню Аннаберг был окружен. {110 cтр.}Оба батальона пошли на штурм одновременно и, сломив ожесточенное сопротивление оборонявших гору боевиков ПОВ и регулярных войск Пилсудского, подняли над Аннабергом довоенный германский черно-бело-красный флаг. Поляки бежали, немцы взяли сотню пленных. Потери «Оберланда» при штурме составили 2 убитыми и около 30 ранеными. Эта победа не только подняла боевой дух белых добровольцев, но и эхом отозвалась по всей Германии, где была расценена как «первая военная победа немцев над внешним врагом после 1918 г.». 23 мая поляки контратаковали, но были отбиты.Часть силезской территории с горой Аннаберг и расположенным на ней древним монастырем — центром немецкой обороны — осталась в составе Германии. В 30-е гг. там был сооружен памятник в форме средневековой крепости на месте захоронения 50 германских добровольцев, павших при обороне Аннаберга от поляков. В 1945 г. поляки взорвали немецкий памятник на Аннаберге и соорудили на его месте свой собственный мемориал.

Но все это случилось много позднее. А в 1921 г. правительство Эберта, опасаясь трений с Антантой, отказало фрайкорам в поддержке и даже запретило проводить в Германии запись в добровольцы для борьбы с поляками в Верхней Силезии, пригрозив всем организаторам новых добровольческих частей суровыми карами, вплоть до тюремного заключения. Выбора у берлинского правительства не было, поскольку Антанта угрожала, в случае невывода германских фрайкоров из Верхней Силезии, военной оккупацией жизненно важной для Германии Рурской области. Кроме того, контрольная Союзная комиссия 21 мая 1921 г. предупредила правительство Эберта, что, в случае дальнейшего продвижения «Оберланда», из Верхней Силезии будут выведены все французские войска и тамошнее немецкое население будет оставлено на милость поляков. Прусское земельное правительство закрыло границу Пруссии с Силезией, что сразу же создало трудности со снабжением. 24 мая 1921 г. газета «Берлинер Тагеблатт», выражая точку зрения официальных властей, писала, что «расформирование верхнесилезских шаек — в интересах Отечества» и что это «важнейшая задача земельных властей». Тем временем поляки предприняли еще одно массированное наступление южнее Аннаберга, но были отброшены контратакой Союза «Оберланд», ударившего им в правый фланг. Бой местами переходил в рукопашный, добровольцы «Оберланда» понесли тяжелые потери. В ночь с 30 на 31 мая поляки, в ожидании дальнейших подкреплений, подвергли район Аннаберга массированному артиллерийскому и минометному обстрелу. Сочтя это артподготовкой перед новым польским наступле{111 cтр.}нием, «Оберланд» решил предупредить его и сам атаковал поляков. Среди захваченных фрайкоровцами пленных, кроме поляков, оказалось 12 французских офицеров и солдат. Немцы передали их членам британской контрольной комиссии. 4 июня произошло еще одно столкновение с поляками, в ходе которого было убито 5 французских военнослужащих. Правительство Эберта было вынуждено принести Союзнической комиссии официальное извинение. Но, пока Антанта разрабатывала планы ввода своих войск в Силезию для разделения германских и польских сил, генерал фон Гюльзен 7 июня снова бросил своих добровольцев на польских боевиков. И снова дело закончилось полным разгромом поляков.

В северном секторе продолжалась лесная партизанская война, в ходе которой добровольцы Росбаха, Аулока, Гюбнера и др. постепенно оттесняли поляков на исходные позиции.

Не ожидавшие столь успешного сопротивления со стороны германских добровольцев, державы-победительницы (в первую очередь — Англия) в конце июля 1921 г. ввели в Верхнюю Силезию свои войска, разделив силы германских добровольцев и боевиков ПОВ и передали решение вопроса о государственной принадлежности Верхней Силезии на рассмотрение Лиги Наций. 20 октября 1921 г. Лига Наций приняла решение о разделе Верхней Силезии, большая часть которой была передана Польше.

Борьба на Руре

11 января 1923 г. франко-бельгийские войска, под предлогом уклонения Германии от выплаты предусмотренных Версальским договором репараций, оккупировали Рурскую область — сердце германской угольной промышленности и тяжелой индустрии. Эта акция не была совершенно неожиданней, ибо Франция уже дважды вводила в Рурскую область свои войска и с тех пор не раз угрожала подобным вторжением. Первый по счету ввод французских войск в Рурскую область произошел в мае 1920 г., в связи с обеспокоенностью Франции развернувшимися там военными операциями белых добровольческих корпусов протии Рурской Красной Армии; второй — в марте 1921 г., с целью ускорить выплату репараций Германией. В обоих случаях союзники Франции по Антанте (в первую очередь — Великобритания, Италия и США) предпочли не участвовать в оккупации Рура, что несколько приободрило немцев. В прежде монолитном фронте их противников наметилась трещина, вызванная внутриантантовскими противоречиями и разногласиями. Франция же не скрывала своих {112 cтр.}амбициозных планов раздела Германии (подобные планы вынашивались и проводились в жизнь еще Людовиком XIV и Наполеоном I) и создания на левобережье Рейна вассального по отношению к Франции германского квазигосударства по типу Рейнского Союза. В своей оккупационной зоне в Рейнской области французы всячески поддерживали сепаратистов, провозгласивших в июне 1919 г. так называемую «Рейнскую республику». Правда, «с первого захода» этот амбициозный французский проект не осуществился из-за отсутствия поддержки среди населения Рейнской области. Тем не менее, подобные попытки не прекращались. Уже в 1921-22 гг. рейхсвер не исключал возможности перехода конфликта с Францией в состояние вооруженной борьбы. В этот период была усовершенствована существовавшая с 1919 г. система военных комиссаров — т.н. «дополнительного офицерского корпуса» на случай мобилизации. В Восточной Пруссии, Померании, Неймарке, Бранденбурге, Силезии, Саксонии, Баварии, Вестфалии, Ганновере и Шлезвиг-Гольштейне были усилены части земельной (ландесшуц) и пограничной (гренцшуц) охраны. Эти служившие своеобразным дополнением к сухопутным силам организации были созданы на основе «гражданской самообороны», переименованной в целях маскировки в «местную самооборону» (ортсвер), организации бывших фронтовиков «Штальгельм» («Стальной Шлем»), «Земского союза» (Ландбунда) в областях восточнее Эльбы и других т.н. «патриотических объединений». В их штатах числились переведенные на гражданское положение офицеры, входившие в систему «военных комиссаров», руководившие по заданию рейхсвера организацией, обучением и боевой подготовкой земельной и пограничной охраны.

В VI военном округе (Ганновер/Вестфалия) генерал-лейтенант фон Лосберг вооружил «патриотические объединения» находившиеся под командованием генерал-лейтенанта в отставке фон Офена. В рамках ганноверско-вестфальского «ландесшуца» к тому времени была создана разветвленная тайная организация «фельдъегерей». «Фельдъегерей» готовили и обучали специально для совершения актов саботажа и партизанско-диверсионной деятельности в тылу франко-бельгийских оккупантов. В случае полномасштабной войны «фельдъегеря» должны были сдерживать продвижение французов и подрывать боевой дух французских войск». В рамках военных округов создавались «временные добровольческие части». По тайным каналам рейхсвера несколько сот миллионов золотых марок были израсходованы на приобретение боеприпасов и вооружения в нейтральных зарубежных странах. Подразделения второго и третьего эшелонов — так назы{113 cтр.}ваемый «черный рейхсвер» — были доведены до штатной численности и практически полностью отмобилизованы. На случай войны было предусмотрено утроить численность рейхсвера с доведением ее до миллиона штыков и сабель.

Новый глава рейхсвера, генерал фон Зект, предусматривал также молниеносный захват восточной части Верхнесилезского и северной части богемского (чешского) промышленных районов совместно с австрийскими и венгерскими монархистами. Объявленное правительством Эберта «пассивное сопротивление» франко-бельгийским оккупантам в Рурской области (отказ сотрудничать в какой бы то ни было форме с оккупационными властями) должно было на определенном этапе перейти в «активное» сопротивление. Кровавая «Варфоломеевская ночь», которую предполагалось учинить среди занявших Рурскую область франко-бельгийских войск, должна была послужить сигналом к началу этого «активного сопротивления», т.е. новой войны. До наступления этой фазы диверсионно-партизанские отряды, общее руководство которыми осуществлял подполковник Йоахим фон Штюльпнагель из Руководства сухопутных сил, должны были всячески вредить оккупационным войскам, чтобы у тех «горела земля под ногами». Между местным населением Рейнланда и франко-бельгийскими оккупационными войсками все чаще происходили столкновения. Члены «ушедших в подполье» добровольческих корпусов направлялись в Рурскую область для проведения секретных акций. По всей Рурской области действовали тщательно засекреченные полувоенные отряды, получавшие по тайным каналам рейхсвера финансирование, вооружение и взрывчатку. Они совершали нападения на представителей франко-бельгийских оккупационных войск, взрывали железнодорожные пути, мосты и вокзалы с целью нарушить вывоз рурского угля — в счет репараций — во Францию и Бельгию. За совершение такого диверсионного акта французами 26 мая 1923 г. был расстрелян обер-лейтенант Альберт Лео Шлагетер, герой освобождения Риги от красных, отличившийся в боях против Рурской Красной Армии и польских инсургентов в Верхней Силезии — «культовая фигура» германского добровольческого движения.

Кроме того, фрайкоровцы ликвидировали предателей, сотрудничавших с французами, и сепаратистов. Так, 31 марта 1923 г. они убили лидера рейнско-пфальцского сепаратистского движения, выступавшего за отделение от Германии. Французские оккупанты продолжали отвечать на убийства и акты саботажа все новыми репрессиями и экзекуциями.

Внутриполитический кризис все больше обострялся, Поражения германских красных в боях с белыми добровольцами нисколько не {114 cтр.}охладили пыл ревностных сторонников «подталкивания» германской революции из Совдепии. Так, Сталин — «достойный» продолжатель дела Ленина и в этом вопросе — в своем выступлении на заседании Политбюро ЦК РКП (б) 21 августа 1923 г. заявил: «Либо революция в Германии провалится и побьют нас, либо там революция удастся, все пойдет хорошо. И наше положение будет обеспечено. Другого выбора нет». В дни пика выступлений спартаковцев в Германии Политбюро ЦК РКП (б) на своем заседании 4 октября 1923 г. приняло решение об организации «вооруженного восстания германского пролетариата», назначив его на 9 ноября 1923 г. (удивительное совпадение с датой «пивного путча» Гитлера-Людендорфа в Мюнхене!) и увеличив предназначенный для финансирования германской большевицкой революции особый фонд на 500 000 золотых рублей . На закупку и ввоз в Германию оружия, на командировки руководителей и инструкторов вооруженного восстания было затрачено более 60 миллионов золотых рублей, но вторая «ноябрьская революция» в Германии так и не состоялась. В сентябре и октябре ряд высших офицеров со своими подразделениями отказались подчиняться берлинскому правительству. 1 октября 1923 г. взбунтовались части рейхсвера, размещенные в крепостях Кюстрин и Шпандау. Там, в зоне ответственности III (Берлинского) военного округа были расквартированы части «черного рейхсвера», разбросанные небольшими гарнизонами по Бранденбургу в Деберице, Шпандау, Потсдаме, Ратенове, Фюрстенвальде, Бескове, Франкуфурте на Одере, Кюстрине — везде совместно с гарнизонами официального рейхсвера, от которых получали снаряжение и пищевое довольствие. Непосредственное руководство этими частями «черного рейхсвера» осуществляло «Бюро ландесшуца» при III военнном округе во главе с отставным майором Эрнстом Бухрукером и обер-лейтенантом Паулем Шульцем. Их начальниками являлись, в свою очередь, капитан Фромм и подполковник фон Бок из штаба военного округа (будущие генералы вермахта и участники антигитлеровского заговора 1944 г.). Майор Бухрукер планировал захватить правительственные здания в Берлине, но четыре полка «черного рейхсвера» отказались подчиниться его приказу о наступлении. Лишь батальон капитана Вальтера Штеннеса (будущего фюрера СА, а позднее — начальника личной охраны вождя китайских националистов — генералиссимуса Чан Кайши) в форте Ганенберг (Шпандау) и маршевой батальон, стянутый в Кюстрин, оказались готовы к маршу на Берлин. Но этих сил было явно недостаточно, и путч был быстро подавлен. После провала кюстринского путча «черного рейхсвера» майор Бухрукер, уволенный из рядов «ландес{115 cтр.}шуца», на некоторое время сблизился с будущим имперским канцлером Куртом фон Шлейхером, а позднее вступил в «Черный Фронт» левого нациста Отто Штрассера.

Обеспокоенные принимавшей все большие масштабы партизанской войной в Рурской области, французские оккупационные власти попытались разыграть карту «рейнско-рурского сепаратизма». С их легкой руки ряд крупных монополистов и политиков, в том числе Отто Вольф (глава одноименного концерна тяжелой промышленности), банкир Луи Гаген (Леви) и верховный бургомистр Кельна Конрад Аденауэр (в будущем — первый канцлер Федеративной Республики Германии после второй мировой войны) в конце октября — начале ноября 1923 г. организовали в Аахене, Бонне, Кобленце, Трире, Висбадене и в других городах беспорядки с целью отделить от Германии Пфальц и Рейнскую область. Монополист Отто Вольф, большой друг московских большевиков, снабжавший их на льготных условиях нефтедобывающим оборудованием, и политический конфидент Конрада Аденауэра, открыто провозгласил курс на «самостоятельный Рейнланд». Под защитой французских штыков местные сепаратисты, финансировавшиеся на французские деньги, провозгласили в Аахене и Кобленце очередную марионеточную «Рейнскую республику», а в Шпейере — «Пфальцскую республику» («президент» которой был тут же убит ветеранами «бригады Эрхардта»). 21 октября 1923 г. рейнские сепаратисты во главе с Маттесом (демонстративно носившим вместо традиционной немецкой шляпы французский берет) захватили государственные и общественные учреждения Аахена. 22 октября последовали аналогичные акции сепаратистов в Трире, Кобленце, Висбадене, Бонне и в других городах, после чего при французской поддержке была в третий раз (!) провозглашена «Рейнская республика». Однако эти планы отделения Рейнской области от Германии разбились о стойкое сопротивление германских добровольцев, разгромивших силы сепаратистов, несмотря на то, что французы продержали свои войска в Рурской области еще несколько месяцев.

Эпилог в Баварии

Не менее серьезные события разыгрались в Баварии. Когда 26 сентября 1923 г. берлинское правительство объявило о прекращении «пассивного сопротивления» в Рурской области, баварское земельное правительство объявило Баварию на осадном положении и вывело 7-ю дивизию рейхсвера из подчинения министерству рейхсвера и рейхспрезиденту Германии Эберту. 22 октября 1923 г. 7-я дивизия {116 cтр.}была приведена к присяге баварскому земельному правительству, тон в котором задавали местные сепаратисты и монархисты, мечтавшие о создании отдельного от Германии католического «австро-баварского королевства». Эти планы поддерживал начальник баварской полиции полковник фон Зейссер. В отличие от баварского рейхсвера, баварская полиция с самого начала находилась под полным контролем баварского земельного правительства, через баварское же министерство внутренних дел. Баварская полиция подразделялась на 3 категории:

1) муниципальная полиция (в городах),

2) жандармерия (в сельской местности),

3) земельная, или «зеленая», полиция.

Земельная полиция (Landespolizei) неофициально именовавшаяся «зеленой» из-за цвета своей униформы, представляла собой военизированную организацию со структурой пехотной дивизии, имевшую в своем составе легкие и тяжелые пулеметы, бронеавтомобили и три авиационные эскадрильи (но не имевшая артиллерии). Фон Зейссер был склонен рассматривать именно свою «зеленую полицию», а не баварский рейхсвер, как ядро будущей армии независимой Баварии.

В то же время баварский генерал-лейтенант фон Лоссов 24 октября 1923 г. собрался в Мюнхене на совещание с руководителями правых организаций, возникших на базе прежних добровольческих корпусов — «Союза Блюхера» («Блюхербунд»), «Союза Баварии» («Бунд Байерн»), «Союза Империи» («Бунд Рейх»), Союза «Оберланд», «Союза Германа» («Германсбунд»), «Союза Имперского флага» («Бунд Рейхсфлагге»), Союза «Франкенланд», Союза «Викинг» (возникшего из «Организации Консул», распущенной в 1922 г. в соответствии с «Законом о защите республики»), «Стального Шлема» и др. план марша на Берлин с целью провозглашения там национальной диктатуры по образцу «марша на Рим», проведенного в Италии фашистским дуче Бенито Муссолини. В отличие от «бело-голубых» сепаратистов вокруг главы баварского правительства фон Кара, генерал фон Лоссов поставил своей целью «освободить Германию от марксизма под черно-бело-красным стягом». Планировалось утроить численность 7-й дивизии путем создания при каждом кадровом батальоне еще двух, состоявших из членов вышеперечисленных правых организаций. 26 октября были проведены «осенние учения» дивизии в утроенном составе, показавшие, однако, недостаточность наличных сил для марша на Берлин. Кроме того, возник ряд конфликтов с руководителями правых организаций, требовавших перевода своих отрядов в полном составе в рейхсвер и офицерских званий для себя.

{117 cтр.}Все это заставило баварских заговорщиков перестать делать ставку только на них и подключить к своим планам партию нацистов, проявлявшую все большую активность. В ходе переговоров со своими сторонниками 31 октября генерал фон Лоссов заявил: «Теперь нам необходима диктатура Лоссова-Зейссера-Гитлера… Однако с нанесением удара следует подождать, пока не прояснится положение в Центральной Германии». Он имел в виду приход к власти крайне левых правительств в Тюрингии и Саксонии. Полковник фон Зейссер встретился в Берлине с генералом фон Зектом, не одобрившим планов баварских сепаратистов и подчеркнувшим: «Только рейхсвер, сохранивший внутреннее единство и послушание, может быть непобедимым и сильнейшим фактором в государстве». Тем самым фон Зект недвусмысленно осудил нарушение баварским рейхсвером общегерманской присяги со всеми вытекавшими из этого последствиями.

Получив отпор от фон Зекта, баварские сепаратисты пребывали в нерешительности. Вождь национал-социалистов Адольф Гитлер, а также поддерживавшие его генерал Эрих Людендорф и командир австрийских добровольцев князь Штаремберг торопили с началом марша на Берлин. Однако в ответ была создана Баварская Директория во главе с фон Каром, фон Лоссовым и фон Зейссером, заявившая, что только она, Директория, уполномочена назначить срок выступления на Берлин и беспощадно подавит всякую попытку государственного переворота. Очевидно, фон Кар и фон Лоссов решили, что обойдутся без Гитлера и без Людендорфа.

Стремясь опередить Кара и Лоссова, Гитлер запланировал свой собственный путч на 10 ноября. Под предлогом «ночных маневров» севернее Мюнхена были сконцентрированы подразделения штурмовиков (СА) нацистской партии. Однако одно непредусмотренное заранее обстоятельство вынудило нацистов к преждевременному выступлению. На вечер 8 ноября в мюнхенской пивной «Бюргербройкеллер» было назначено собрание баварских сепаратистов и выступление с речью фон Кара. Встав во главе ударного отряда штурмовиков под командованием отставного лейтенанта Берхтольда, т.н. «Ударного Отряда Адольфа Гитлера», нацистский фюрер ворвался на это собрание, выстрелил в потолок, провозгласил «начало национальной революции» и вынудил взятых им фактически в заложники фон Кара и фон Лоссова «предоставить себя в распоряжение национального восстания». Тем временем отряды СА и союзных с ними добровольческих организаций «Германский боевой Союз» («Дейчер Кампфбунд») и «Рейхскригсфлагге» («Имперский военный флаг») — в {118 cтр.}последней, между прочим, состоял Генрих Гиммлер (будущий рейхсфюрер СС) — заняли важнейшие здания Мюнхена. Находившийся в то время в Мюнхене капитан III ранга Эрхардт («консул Эйхман»), дотоле пользовавшийся в среде национальной оппозиции почти непререкаемым авторитетом, после непродолжительных колебаний, отказался присоединиться к повстанцам. После окончания собрания в пивной фон Кару, фон Лоссову и их сторонникам удалось спастись бегством и укрыться в казарме 19-го баварского пехотного полка. Оттуда фон Кар своей прокламацией объявил распущенными нацистскую партию, СА, «Германский боевой Союз» и другие мятежные организации.

Баррикада добровольцев из организации “Имперский военный флаг”
во время мюнхенского путча Гитлера-Людендорфа 9 ноября 1923 г.
Со знаменем стоит Генрих Гиммлер.

Тем временем фон Лоссов мобилизовал баварский рейхсвер, а фон Зейссер — баварскую полицию. 9 ноября путчисты, присягнувшие черно-бело-красному имперскому флагу единой Германии (что означало открытое объявление войны «бело-голубым» баварским сепаратистам фон Кара), двинулись под этим флагом маршем по Мюнхену. Перед зданием Фельдгеррнгалле («Зала Полководцев») колонна путчистов была расстреляна и разогнана баварскими {119 cтр.}рейхсвером и полицией. При этом были убиты 16 национал-социалистов, в том числе бывший фрайкоровский боец из Прибалтики Макс-Эрвин фон Шейбнер-Рихтер, и тяжело ранен Герман Геринг. Гитлера, которого участвовавший в марше русский эмигрант генерал Бискупский закрыл своим телом от пуль, а затем укрыл на своей квартире, вскоре выследили и арестовали.

К захватившему здание баварского военного министерства отряду Грегора Штрассера и начальника штурмовиков Эрнста Рема сторонники фон Кара выслали в качестве парламентера капитана III ранга Эрхардта (бывшего главу организации «Консул»), уговорившего национал-социалистов сложить оружие.

После подавления гитлеровского «пивного путча» фон Лоссов и высшие офицеры 7-й дивизии снова подчинились командованию общегерманского рейхсвера. Это произошло очень кстати для начальника руководства сухопутными силами, генерала фон Зекта, поскольку Саксония и Тюрингия, возглавлявшиеся коалиционными правительствами, состоявшими из коммунистов и левых социал-демократов, были накануне вооруженного восстания, а в Гамбурге такое вооруженное восстание полыхало уже с 23 октября.

Первые части рейхсвера вступили в мятежную Саксонию еще 19 октября, а в Тюрингию — 5 ноября, но, пока положение в Баварии оставалось неясным, у фон Зекта просто не хватало сил для эффективных действий. Теперь же, после подавления гитлеровского путча и возвращения Баварии в лоно рейха, берлинское правительство получило в свое распоряжение достаточно войск для подавления профранцузских сепаратистов в Южной и Западной Германии, левых в Центральной Германии и организованного коммунистическим союзом «Молодой Спартак» («Юнг-Шпартакус») вооруженного восстания в Гамбурге. Однако чрезвычайное военное положение было отменено на всей территории Германской Империи только 1 марта 1924 г.


ПОЧТИ ЗАБЫТАЯ ВОЙНА

Германские добровольческие корпуса в составе Западной
Добровольческой Армии
генерала князя Авалова-Бермондта.
1919 г.

Был у меня товарищ,
Вернейший друг в беде.
Наш барабан бил к бою,
Он в ногу шел со мною,
И рядом был везде

Вот пуля просвистела,
Как будто нас дразня.
Мне умереть, ему ли?
Он пал от этой пули —
Часть самого меня!

Упал, раскинув руки, —
Объятья мне раскрыв.
И не обнимет боле…
Но, пусть лежишь ты в поле,
Мой друг, ты вечно жив!

Историческое своеобразие германских добровольческих корпусов («фрайкоров») 1918-1923 гг. заключалось прежде всего в том, что в них совершенно добровольно служили люди, чудом уцелевшие в кровопролитной мировой войне, и тем не менее готовые вновь и вновь рисковать своей жизнью, ибо они в полной мере осознавали свою ответственность не только за судьбы своей собственной нации, ставшей разменной картой бессовестных политиков и игралищем самых разнузданных и низменных страстей, не только за судьбу возникшего на обломках рухнувшей Империи государственного образования весьма сомнительной легитимности, вошедшего в историю {121 cтр.}под названием «Веймарской республики», которым заправляли нажившиеся на войне нувориши, спекулянты-инфляционеры, конъюнктурщики, парламентские болтуны, не говоря уже об откровенных подрывных силах в лице «ноябрьских преступников» — коммунистов всех мастей — начиная с засланных агентов Коминтерна и кончая национал-большевиками местного, немецкого «разлива»; государства, изменившего имперскому германскому флагу, всячески шельмовавшего и неустанно мешавшего с грязью своих единственных защитников — добровольцев, но, тем не менее, нуждавшегося, по мнению добровольцев, в их штыках, и потому беззаветно защищаемого ими — не только за судьбу этого государственного образования, повторяю, но и за судьбу всей европейской, да и мировой христианской цивилизации, оказавшейся перед лицом непосредственной угрозы со стороны засевшего — для начала — в завоеванной Москве воинствующего большевизма, рвавшегося (под аплодисменты всего «прогрессивного человечества») к мировому господству под хорошо известными нам лозунгами: «Мир хижинам — война дворцам!», «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!» и — что характерно — «Даешь Варшаву — дай Берлин!».

Вся послевоенная история Германии, да и всей Северо-Восточной Европы, по сути дела, связана с историей добровольческих корпусов, ибо везде — в России, Прибалтике, Германии, Австрии, Венгрии путь большевицким ордам преграждали не регулярные армии (которых побежденные страны Тройственного Союза были лишены по воле победоносной Антанты), а добровольцы, эти «наемники без жалованья» (Soeldner ohne Sold), как они сами себя не без юмора называли. Ценой своей жизни они дали войне «выдохнуться» на дальних подступах к сердцу Европы — подобно тому, как это на бескрайних просторах России сделали их братья по духу — русские добровольцы. Подобно им, они были свободны от какой-либо идеологической «зашоренности»; они закрывали своими телами бреши, возникавшие по вине государственных властей республики, не имевшей ни представления о каких бы то ни было государственных целях, ни собственной военной доктрины, но им самим было не дано пожинать плоды своих подвигов — их пожинало не доверявшее им и боявшееся их веймарское государственное образование. Но это была не вина добровольцев, а их беда. Там, где проходили добровольцы, возвращались в лоно державы отторгнутые от нее провинции, освобождались города, укреплялись границы, восстанавливались закон и порядок и снова реял черно-бело-красный флаг Империи. Все эти небольшие, но многочисленные, числом более 2 000, закаленные в {122 cтр.}

Альберт Лео Шлагетер
боях и походах и, как в старину, именовавшиеся по своим командирам, подразделения — добровольческие корпуса, временные добровольческие части, союзы, организации, отряды местной и гражданской самообороны — не были представлены в парламенте; они стояли в стороне от официозных политических дискуссий, но зато сами, подобно добровольческим армиям в России, на деле воплощали в себе государственное начало в эпоху позорного бессилия того, что формально считалось государством, в действительности же покорно выполняло распоряжения, поступавшие из-за рубежа. Их мысли и дела диктовались сознанием членов единой, соборной народной общности — впервые в истории солдаты действовали не по приказу, а по велению совести, сердца и долга — добровольцы, поднявшие меч во имя победы и спасения нации от растворения в историческом небытии. Символом и архетипом русского героя-добровольца на все времена стал генерал Марков, а немецкого — Альберт Лео Шлагетер. Этот германский офицер и патриот (1894-1923 гг.) в I мировую войну пошел на фронт добровольцем, был награжден Железными крестами II и I степени и дослужился до лейтенанта. В 1918 г. вступил в добровольческий корпус, в 1919 гг. в составе Бал-тийского ландесвера участвовал в освобождении Риги от красных, а затем воевал в составе русской Западной Добровольческой Армии в Прибалтике; в составе 3-й военно-морской бригады фон Левенфельда участвовал в подавлении коммунистического мятежа в Рурской области. Сражался с польскими инсургентами в Верхней Силезии и участвовал в битве за Аннаберг в 1921 г., закончившейся разгромом поляков. С 1922 г. состоял в «Великогерманской рабочей партии» (Grossdeutsche Arbeiterpartei), отколовшейся от НСДАП. С началом франко-бельгийской оккупации {123 cтр.}Рурской области Шлагетер, призывавший немцев к переходу от объявленного правительством Эберта пассивного сопротивления к активному, организовал ряд акций саботажа и диверсионных актов (в частности, взрывов на железных дорогах). После удачного подрыва железнодорожного моста на линии Дюссельдорф-Дуйсбург Шлагетер был схвачен французскими оккупационными властями и приговорен ими к смерти 8 мая 1923 г. Несмотря на всегерманскую волну протестов, французский президент Раймон Пуанкаре своим личным распоряжением утвердил смертный приговор. Шлагетер был расстрелян французами на Гольцгеймской пустоши 26 мая 1923 г. В 1931 г. ветераны «добровольческих корпусов» воздвигли в честь Шлагетера на месте его казни памятник в форме 30-метрового креста. В 1933 г. литератор Ганс Йост посвятил Шлагетеру одноименную драму. Все эти факты в разное время стали достоянием гласности. Но и сегодня далеко не всем еще за рубежом, да и у нас в России известно, что Шлагетер, который, в качестве командира батареи, плечом к плечу с балтийскими (необходимо заметить, что в начале XX века «балтийцами», «прибалтами», или «балтами» именовались отнюдь не латыши или эстонцы, а проживавшие в Прибалтике с XII в. потомки немецких колонистов!) и русскими добровольцами освобождал от большевиков Ригу в 1919 году, был российским подданным и имел дарственную грамоту на 100 моргенов земли в Курляндии в награду за верную службу. Между тем такая дарственная на владение землей имеется в наличии, и вот дословный текст этого любопытного во многих отношениях документа:

{124 cтр.}

«Немецкий легион

Баденский полк

Курляндия, 1 ноября 1919 г.

На основании заключенного 6 октября 1919 г. договора между Немецким легионом и Главнокомандующим Русской Западной Армии, согласно которому признается договор между Германским правительством и временным Латвийским правительством от 9 и 24 декабря 1918 г. (касающийся права немецких бойцов в Прибалтике на гражданство и поселение), настоящим лейтенанту артиллерии Альберту Шлагетеру удостоверяется, что он имеет право на владение 100 моргенами земли для поселения в Курляндии.

Обладатель данного удостоверения тем самым, в соответствии с вышеназванным договором, получает российское гражданство.

Подпись: Крауссе д’ Авис,
ротмистр и командир».

Фотография со страницы 123:
Расстрел Альберта Шлагетера французами. 1923 г.

Прежде чем мы перейдем к описанию боевых действий Железной дивизии в составе Русской Западной Добровольческой Армии генерала князя Авалова (Бермондта), необходимо сказать несколько слов об этом выдающемся деятеле русского Белого Движения. На князя Павла Михайловича Авалова (1887-1974 гг.), одного из несправедливо обойденных вниманием неблагодарного потомства белых военачальников периода Гражданской войны в России, было навешано немало нелестных и прямо оскорбительных ярлыков (вроде «обормот Авалов» и т.п.), причем не только большевицкими историками, враждебными ему, так сказать, «по должности». Хотя «на пике» своего движения Авалов-Бермондт имел под своим командованием более 50 000 штыков и сабель, которые, при определенном раскладе сил, могли сыграть решающую роль в разгроме большевизма, о нем — даже в среде белой эмиграции! — предпочитали не упоминать. Не с теми дружил! В отличие от большинства других вождей Белого движения, преданных демократически-республиканским идеалам и слепо уповавших на помощь двуличной Антанты, монархист князь Авалов, подобно донскому атаману П.Н. Краснову, нашел в себе достаточно политической мудрости и протянул руку недавним противникам — немцам.

Вот краткие вехи боевого пути этого доблестного русского офицера. В составе 1-го Аргунского полка Забайкальского казачьего войска в чине прапорщика участвовал в русско-японской войне. Был награжден Георгиевскими крестами 4-й и 3-й степени. В 1906 г. принят {125 cтр.}

Князь Авалов и генерал фон дер Гольц
в казаки Уссурийского войска. В 1908 г. произведен в хорунжие. Участвовал в I мировой войне адъютантом командующего II кавказским корпусом генерала Мищенко. За годы службы 7 раз ранен и награжден, помимо Георгиевских крестов, орденом Святой Анны 4-й степени (почетным аннинским оружием с надписью «За храбрость»). После февральского переворота 1917 г. — командир уланского Санкт-Петербургского полка. Входил в конспиративную монархическую офицерскую организацию в Петрограде, готовившую свержение продавшего интересы России Антанте Временного правительства и установление национальной военной диктатуры. Летом 1918 г., в Киеве, уже в чине полковника, участвовал в формировании монархической Южной Армии под командованием герцога Лейхтенбергского, ориентировавшейся на кайзеровскую Германию, собрав из бывших русских военнопленных добровольческий отряд, позднее переброшенный германцами в Митаву (Латвия). В Прибалтике, не подчинившись приказу командующего Северо-Западным фронтом генерала Н.Н. Юденича (запретившего ему, по требованию Антанты, военные действия против латвийских войск), об отстранении его от командования отрядом, окончательно решился на военный союз с германцами. Тогда же Павел Бермондт был усыновлен князем Михаилом Антоновичем Аваловым, и с октября 1919 г. официально именуется князем Аваловым-Бермондтом. К 20 июля в его подчинении находилось около 12 000 штыков и сабель, в том числе гер{126 cтр.}манских и балто-немецких добровольцев. Из нескольких отрядов он сформировал монархическую Западную Добровольческую Армию, насчитывавшую к 5 сентября до 52 000 штыков и сабель, 600 пулеметов, 100 артиллерийских орудий, 50 минометов и бомбометов, 3 бронепоезда, 120 самолетов (!) и 10 бронеавтомобилей. Нетрудно заметить, что силы Западной Армии князя Авалова многократно превышали силы Северо-Западной армии генерала Юденича, насчитывавшей к концу сентября 1919 г. всего 18 500 штыков и сабель. В октябре войска князя Авалова, вследствие конфликта с временным латвийским правительством Ульманиса, фактически переметнувшимся на сторону врагов исторической России, вступили в Ригу, но были отброшены и вытеснены из Прибалтики опиравшимися на поддержку военного флота Антанты „белыми“ эстонцами при частичной поддержке „белых“ латышей. С 1 декабря 1919 г. князь Авалов-Бермондт — генерал-майор. По окончании кампании в Прибалтике продолжал в Германии подготовку нового выступления против большевиков. Способствовал коронации претендента на Российский престол Великого Князя Кирилла Владимировича (двоюродного брата убитых большевиками в 1918 г. Императора Николая II и Великого Князя Михаила Александровича) „Императором в изгнании“ (Кириллом I) в 1924 г. В 20-е гг. создал из числа бывших соратников по Западной Армии Русский Императорский Орден Святого Иоанна, а в начале 30-х гг. — РОНД (Российское Освободительное Народное Движение) под знаком российского двуглавого орла с образом Святого Великомученика и Победоносца Георгия на груди и со свастикой в лапах. После запрета РОНД (в числе других правых организаций, не вошедших в НСДАП), князь Авалов был арестован нацистами и, после полуторагодовалого заключения в гитлеровском концлагере, в сопровождении русских и немецких соратников, переехал в Белград. После проанглийского (и одновременно — просоветского) путча генерала Симовича в 1941 г. князь Авалов переехал в США, где и умер в Нью-Йорке на 74-м году жизни.

А теперь дадим краткий абрис событий в Прибалтике, предшествовавших участию Железной дивизии и других германских добровольческих частей в борьбе войск князя Авалова за спасение России от Коминтерна и Антанты.

После свержения кайзера Вильгельма II в Германии 9 ноября 1918 г. командование VIII германской армии получило приказ очистить прибалтийские провинции России, обеспечив сохранность вывозимого военного имущества. Состоявшая главным образом из пожилых старослужащих VIII армия вскоре начала разлагаться под влиянием {127 cтр.}большевицкой агитации и практически перестала существовать как серьезная боевая сила. Хотя «солдатские советы», образованные в оккупационных войсках после победы революции в Германии, и заявили о своем намерении защитить Прибалтику от большевиков, старослужащие, обеспокоенные слухами о воцарившемся на родине хаосе, думали только о возвращении домой. В целях обеспечения упорядоченного вывода войск и вывоза армейского имущества, командование VIII армии объявило о формировании в ее составе добровольческих частей из наиболее стойких офицеров и солдат, готовых противостоять всеобщему разложению — наподобие русских «ударных частей» и «частей смерти» в период аналогичного разложения армии бывшей Российской Империи полугодом раньше. Свежеиспеченные, но уже признанные Антантой временные правительства Эстонии, Латвии и Литвы также приступили к формированию отрядов самообороны против угрожавших их самостоятельности советских дивизий. Балтийское население, в свою очередь, стало формировать добровольческие корпуса. Как уже говорилось выше, в то время «балтийцами» именовали прибалтийских немцев, предки которых поселились в Прибалтике лет за 700 до описываемых событий, так что их можно называть «пришлым» народом в Прибалтике не в большей степени, чем, например, татар в Казани или русских — в Москве. В Эстонии был сформирован добровольческий Балтийский батальон (Baltenbataillon), вскоре преобразованный в Балтийский полк (Baltenregiment) под командованием бывшего полковника царской армии Ганса фон Вейса, а в Лифляндии и Курляндии — Балтийский ландесвер (буквально: «земская оборона», иногда не совсем точно именуемый в русскоязычной литературе, в том числе в воспоминаниях современников, «ландсвером» или «ландвером»), которым первоначально командовал русский генерал барон фон Фрейтаг-Лорингофен, затем — подполковник германской службы Эбергард фон дер Гаген (von der Hagen), а с февраля 1919 г. — немецкий майор Альфред Флетчер (Fletcher). Его начальником штаба стал капитан Лотар граф цу Дона-Вилькюнен. В состав ландесвера, кроме добровольцев из числа прибалтийских немцев, вошли также отряды русских белогвардейцев под командованием ротмистра Светлейшего князя Ливена (Либавский добровольческий стрелковый отряд) и капитана Дыдорова (общей численностью около 1 000 штыков и сабель). Все эти части вооружались и снабжались со складов VIII германской армии, и снабжались, надо сказать, превосходно. В этом сходятся все современники, участники и очевидцы событий.

Формировавшиеся при VIII армии германские добровольческие части были сведены под командованием полковника Куммера в {128 cтр.}

Командир Железной бригады
майор Йозеф Бишоф.
Железную бригаду — нечто вроде нашего российского «Корниловского ударного отряда», имевшую даже знамя, похожее на корниловское — черное, с белой «мертвой головой» (т.е. черепом с костями) и девизом: «И все же» (Und doch), с одной стороны, и: «Вопреки всему» (Trotzdem) — с другой стороны. Все чины Железной бригады носили на головных уборах череп с костями, наряду с черно-бело-красными кокардами старой кайзеровской армии. Уже в январе 1919 г Железная бригада сражалась под Ригой с наступавшими большевицкими войсками. С середины января «белые» германские, балтийские и латышские части с трудом удерживали Виндавскую линию, последнюю пригодную к обороне позицию перед германской границей. На фронте общей протяженностью более 80 км (линия Гольдинген — Шемеляны) Железная бригада имела 300 штыков и сабель, Балтийский ландесвер — 500, а единственный «белый» латышский батальон бывшего офицера русской царской армии подполковника Оскара Колпака (Oskars Kalpaks), сформированный в Южной Латвии — всего 200 штыков.

Совершенно новый поворот события приняли после назначения командиром Железной бригады германского майора Йозефа Бишофа. Начав службу в 166-м пехотном полку в г. Бич (Эльзас), он затем 8 лет прослужил офицером в Имперских охранных (т.е. колониальных) войсках, первоначально в Германской Восточной, а позднее — в Юго-Западной Африке (нынешней Намибии). В 1917 г. он, будучи командиром 461-го пехотного полка, был награжден высшим военным орденом «За заслуги» («Pour le Merite») за успешное форсирование р. Серет. И, наконец, 16 января 1919 г. германское командование поручило ему возглавить добровольческие части на Курляндском фронте. Его начальник, назначенный командующим VI (резервной) германской арми{129 cтр.}ей (VI резервным Корпусом) в Прибалтике генерал-майор граф Рюдигер фон дер Гольц, характеризовал майора Бишофа следующим образом: «Познакомившись с ним, я не раз задавался вопросом, чего в нем больше — офицера, африканца или студента-корпоранта. Во всяком случае, он был рожден командовать добровольческими частями».

Здесь представляется необходимым сказать несколько слов о самом фон дер Гольце, сыгравшем поистине колоссальную роль в борьбе с большевизмом на северо-востоке Европы.

Генерал-майор граф Густав Адольф Иоахим Рюдигер фон дер Гольц (1865-1946 гг.), прусский дворянин, один из виднейших германских монархистов и «восточных политиков» пангерманского толка, служил в германском Генеральном Штабе и участвовал в I мировой войне последовательно командиром полка, бригады и дивизии на Западном и Восточном фронтах. В 1918 г., командуя германской десантной дивизией, помог финским белогвардейцам русского кавалергарда барона Карла Густава Эмиля Маннергейма подавить большевицкую революцию в Финляндии. С 1 февраля по 14 октября 1919 г. граф фон дер Гольц командовал VI резервным корпусом (VI резервной армией) и был главнокомандующим всеми германскими оккупационными войсками в Прибалтике и Балтийским ландесвером. За служившими под его началом добровольцами из Германской Империи в литературе закрепилось общее название «бойцы добровольческих корпусов» (Freikorpskaempfer), а за всеми военнослужащими, входившими в группу войск фон дер Гольца — название «балтийские бойцы» (Baltikumkaempfer). В «программу-минимум» графа фон дер Гольца, Балтийского ландесвера, Железной дивизии и прочих добровольческих корпусов входило активное участие в свержении большевицкой диктатуры в Прибалтике и недопущение наметившегося сговора между Советской Россией и «белой» Эстонией; в «программу-максимум»:

1) освобождение, в союзе с русскими белогвардейцами, Петрограда и Москвы от большевицкой диктатуры;

2) свержение Советской власти во всей России;

3) восстановление в России монархии во главе с Царем из династии Романовых (Великим Князем Кириллом Владимировичем, кузеном последнего русского Царя Николая II);

4) заключение с возрожденной монархической Россией военно-политического союза, направленного против Антанты и

5) ревизия Версальского договора.

В своих воспоминаниях «Моя миссия в Финляндии и в Прибалтике» граф фон дер Гольц писал об этом как о «великой идее» своей {130 cтр.}и своих единомышленников. Он считал Прибалтийскую группу войск «последним (антибольшевицким — В.А.) оборонительным валом Империи на Востоке» и подчеркивал необходимость «создать под знаменем борьбы с большевизмом основу для экономического и политического сближения с будущей (монархической — В.А.) Россией, которая испытывает, после истребления своей интеллигенции (большевиками — В.А.), тягу к немецким купцам, техническим специалистам и руководителям и разоренные, обезлюдевшие прибалтийские провинции которой, с их плодородными, землями тоскуют по заботливым немецким крестьянам». Характерно, что этот «ярый пангерманист» ни словом не заикнулся об аннексии хотя бы части прибалтийских провинций России Германией.

18 января 1919 г., в день основания Германской Империи, майор Бишоф свел остатки Железной Бригады и других частей в Железную дивизию (мы будем в дальнейшем для краткости именовать ее просто ЖД). Ее тактика, по замыслу Бишофа, должна была сводиться в наступлении — к одновременной концентрической атаке нескольких ударных отрядов в 10-20 штыков каждый с несколькими пулеметами, во фланг и тыл противнику, а в обороне — к созданию ряда оборонительных опорных пунктов с обеспечением возможности взаимной фланговой поддержки отдельных боевых групп. 20.1.1919 г. в состав ЖД под командованием майора Бишофа вошли Балтийский конный отряд русского офицера барона фон Драхенфельса (подполковника 19-го Архангелогородского драгунского полка), добровольческий отряд капитана фон Борке и новоприбывший добровольческий корпус «Шлезвиг-Гольштейн» под командованием капитана Гейберга, I офицером штаба в ЖД был назначен генерального штаба капитан Бизе.

Многие солдаты пошли добровольцами на Курляндский фронт, надеясь получить за службу землю. Уже в ноябре 1918 г. Балтийский Национальный Комитет вел с Верховным главнокомандованием германской армии переговоры о найме германских добровольцев для защиты «Балтенланда» (т.е. «Балтии» — проектировавшегося прибалтийского государства, власть в котором принадлежала бы местным этническим немцам-«остзейцам») от Советов. Входившие в состав БНК курляндские и лифляндские землевладельцы во главе с бароном фон Мантейфелем-Кацдангеном проявили готовность предоставить треть своих земельных владений (около 1 миллиона моргенов) для поселения на них германских военных колонистов. Каждый германский доброволец, подписавший контракт о военной службе не менее чем на 6 месяцев, должен был получить 80 моргенов земли для поселения.

{131 cтр.}
Парад добровольцев перед генералом фон дер Гольцем и князем Аваловым.
Митава. 1919 г.

Наряду с балтийцами, с просьбой о военной помощи против большевиков к правительству Германской Империи обратилось также временное латвийское правительство Карлиса Ульманиса. 18 декабря 1918 г. германский имперский комиссар в Прибалтике, Август Винниг, заключил с латвийским правительством договор, согласно которому все германские солдаты, готовые защищать Латвию от внешнего врага, по завершении военных действий получали латвийское гражданство и землю, обещанную балтами германским военным поселенцам. Договор был ратифицирован латвийским премьер-министром 29 декабря 1918 г. Позднее, когда ЖД влилась в состав русской Западной Добровольческой Армии, стоявшей за единую и неделимую Россию, он был подтвержден с некоторыми изменениями (германские добровольцы получали от русского командования по 100 моргенов земли и российское гражданство).

Идея колонизации нашла большой отклик среди добровольцев ЖД и явилась одним из решающих факторов военных успехов этого соединения.

Бежавшие 2 января 1919 г. из Риги от красных латвийское правительство и германский уполномоченный Август Винниг 6 января {132 cтр.}перебрались в Либаву (Лиепаю) под защиту германского «солдатского совета» (Soldatenrat).

13 января 1919 г. в захваченной красными Риге состоялся «Вселатвийский Съезд Советов», объявивший Латвию советской социалистической республикой и принявший для Латвии конституцию, почти дословно копировавшую конституцию РСФСР Что, впрочем, было и не удивительно, поскольку главарь латышских коммунистов Петр Стучка (Peteris Stucka) занимал в первом правительстве Ленина пост наркома юстиции. Действие всех изданных в РСФСР советской властью декретов автоматически распространялось и на Латвию. Начались массовые аресты и экспроприации. Была введена жесточайшая цензура. Газеты запестрели списками расстрелянных «контрреволюционеров».

Между тем, Ульманис, в ходе своего зарубежного вояжа, провел переговоры с эстонским правительством, обещавшим ему военную поддержку против Красной Армии, а также помощь при создании латышских частей на севере Латвии. К этому времени «белая» эстонская армия бывшего полковника царской армии Иогана Лайдонера (Johan Laidoner), имевшая в своем составе, под названием «Северо-Западного Корпуса», также белую русскую Северную Армию под командованием генерала Н.Н. Юденича (3 500 штыков и сабель), добровольческий полк балтийских немцев («Baltenregiment») и 2 000 финских белых добровольцев, вытеснив из Эстляндии 35 полков Красной Армии (из которых было только 4 эстонских!) бывшего полковника царской армии Иоахима Вацетиса (Jukums Vacietis) и выбив 1 февраля 1919 г. из г. Валки окопавшееся там 5 неделями ранее после бегства из Риги правительство Латвийской Советской Республики, к началу февраля очистила от красных всю Эстонию и теперь была в состоянии оказать Ульманису реальную военную помощь.

Формирование верных Ульманису северо-латвийских частей осуществлялось под руководством капитана-латыша Йорга Земитана (Jorgis Zemitans), но сами они подчинялись верховному командованию эстонских вооруженных сил, теснейшим образом связанного с Антантой. Так возник своего рода «второй фронт» против Красной Армии, вынужденной, чтобы избежать окружения, отступать на юго-восток, в Латгалию.

К началу марта 1919 г в распоряжении германского главнокомандующего графа фон дер Гольца было около 20 000 штыков и сабель плюс около 1 000 солдат «белых» латвийских войск под командованием Колпака, повышенного в звании до полковника (1 латышская «офицерская» рота, состоявшая из бывших офицеров и унтер-офи{133 cтр.}церов царской армии; 1 «студенческая рота», сформированная в Риге по призыву двух латышских студенческих корпораций; 1 рота, сформированная под Венденом/Цесисом к северу от Риги и неплохо показавшая себя в боях с большевиками, и, наконец, так называемый «елгавский», или «митавский» кавалерийский отряд в количестве 30 сабель).

Кавалерийский отряд барона Энгельгардта в составе Балтийского ландесвера.
Курляндия. 1919 г.

3 марта 1919 г. началось долгожданное контрнаступление объединенных антибольшевицких войск на Ригу. В ходе первых же боев выяснилось, что боевой пыл красных войск за пять месяцев господства коммунистов в Латвии, ознаменовавшегося, как и повсюду в России, разрухой, голодом и вакханалией бессудных расправ, заметно поостыл.

В ходе успешных операций «Оттепель», «Ледоход» и «Весенний ветер» ЖД совместно с балтийскими и русскими белогвардейскими частями нанесла ряд поражений большевицким войскам. Между прочим, входивший в ее состав добровольческий корпус «Люнебург» под командованием ст. лейтенанта Герберта Фолька 22 марта 1919 г. в боях на р. Эккау наголову разгромил поддерживаемый большевицкими бронепоездами немецкий коммунистический полк им. Карла {134 cтр.}Либкнехта, состоявший из бывших матросов кайзеровского военно-морского флота, перебежавших на сторону красных. Сам Фольк был тяжело ранен в бою. В боях с 3 по 22 марта 1919 г. потери ЖД составили 13 офицеров и 159 нижних чинов, из них треть убитыми. Временно подчиненный ЖД Балтийский ударный отряд был возвращен в состав ландесвера. Вследствие этого численность ЖД несколько уменьшилась, но ненадолго, ибо нарастал приток добровольцев из Германии.

1 марта Ульманис вернулся из дипломатического турне по Европе во временную резиденцию своего правительства — Либаву и возобновил переговоры с Балтийским Национальным Комитетом. В своей представленной на рассмотрение правительства программе из 14 пунктов (невольно напрашивается аналогия с 14 пунктами мирных предложений президента США Вудро Вильсона, сделанных им Германии и ее союзникам, которые Антанта и не подумала выполнить!) — как основе для выработки конституции независимой Латвии — БНК, в частности, требовал предоставления права на поселение для всех защитников молодого государства. Но Ульманис был склонен рассматривать все обязательства своего правительства перед германскими добровольцами как утратившие силу… в результате заключения Версальского договора!

6 марта 1919 г., в ходе маневра по окружению красных частей, произошло вооруженное столкновение между латышскими и немецкими белогвардейцами, якобы принявшими друг друга за большевиков (?). В стычке было убито несколько немцев и латышей, в том числе полковник Оскар Колпак. Перед смертью он успел назначить своим преемником на посту командира «белых латышских стрелков» подполковника Яна Балода (Janis Balodis)

К тому времени Ульманис успел получить от англичан большие партии оружия — винтовок, пулеметов и боеприпасов. Правительство Ульманиса реквизировало суда, стоявшие в Либавском порту, в том числе русский пароход «Саратов», чтобы обеспечить себе возможность бегства морем, «в случае чего». Полученное от англичан вооружение Ульманис распорядился хранить на борту «Саратова», что было явным признаком нарастания напряженности в отношениях между этим ставленником Антанты и немецкими белогвардейцами — как ландесвером, так и германскими добровольческими частями.

Очередное совместное заседание должно было начаться 16 апреля 1919 г. ровно в 15.00. Однако незадолго до его начала один из командиров добровольческих корпусов, капитан Франц Пфеффер фон Заломон, применив вооруженную силу, освободил германского {135 cтр.}офицера, заключенного в латвийский следственный изолятор. Заседание было отложено до выяснения причин этого конфликта. В то время Ударный отряд Балтийского ландесвера во главе со своим командиром, бароном Гансом фон Мантейфелем-Цеге, получив увольнение, как раз находился в Либаве. Вечером 16 апреля чины ударного отряда ворвались в здания латвийских министерств, разоружили латышских часовых и арестовали двух министров. Остальные члены латвийского правительства успели укрыться в здании британской миссии. Сам Ульманис был принят на борт британским военным кораблем, чувствуя себя в большей безопасности под защитой морских орудий англичан. Обезоружив и интернировав в общей сложности до 300 солдат латвийской армии, добровольцы ландесвера взяли город под контроль.

Все германские официальные лица, в том числе и граф фон дер Гольц заявили, что ничего не знали о подготовке этого путча и не имели к нему никакого отношения. Однако латвийское правительство возложило всю ответственность за случившееся на «немецкую сторону» (не делая никакого различия между немецко-балтийским ландесвером, германскими добровольческими частями и официальными представителями Германской империи) со всеми вытекающими из этого последствиями, в том числе и юридическими. Оно в одностороннем порядке объявило заключенный им 29 декабря 1918 г. с верховным представителем Германии Августом Виннигом договор утратившим всякую силу.

После разрыва с правительством Ульманиса «немецкая сторона» попыталась привести к власти альтернативное латвийское правительство, не поддерживающее столь тесных контактов с Антантой, как Ульманис. Разумеется, в создании такого правительства были больше всего заинтересованы официальные представители Германской Империи.

Первоначально планировалось установление своеобразной военной диктатуры во главе с латышским подполковником Яном Балодом, преемником убитого при невыясненных обстоятельствах Колпака, и командиром русских добровольцев Светлейшим князем Ливеном. Однако Балод отказался и запретил своим офицерам принимать подобные предложения. Солидаризовался с Балодом и князь Ливен.

Через 10 дней пост пастор и писатель Андрис Недра (Andrievs Niedra), согласился возглавить латвийское правительство под германским контролем. В отличие от Ульманиса, Недра был непримиримым врагом не только большевизма, но и социализма вообще. В любых его проявлениях.

{136 cтр.}С этого момента «немецкая сторона» признавала в качестве законного правительства Латвии только правительство Андриса Недры. Тем более, что Недра дал, наконец, германским добровольцам долгожданное разрешение на поселение в Латвии.

Балтийцы с самого начала сражались как за полное освобождение страны от большевицкого режима, так и за сохранность своих владений. Добровольцы из Германии первоначально присоединились к их борьбе только ради обеспечения безопасного вывода VIII германской армии и охраны германской границы. Однако мысль о колонизации и родившееся в ожесточенных сражениях боевое братство с балтийцами постепенно привели и германских солдат к осознанию необходимости окончательного освобождения и замирения страны. Символом этой борьбы стало освобождение древнего ганзейского города Риги. Рига была освобождена от красных 22 мая 1919 г. исключительно силами балто-немецких, русских и германских добровольцев, и безо всякого участия «белых» латышей. Командир Балтийского ударного отряда Ганс фон Мантейфель-Цеге, капитан фон Медем и старший лейтенант Альберт Лео Шлагетер с 2 пулеметами и одним орудием под шквальным огнем противника прорвались по Любекскому мосту, который большевики заминировали, но так и не успели взорвать, на восточный берег Западной Двины и создали там первый плацдарм. Во главе всего 12 добровольцев они пробились к цитадели, чтобы спасти арестованных, которых большевики держали в заложниках. При этом были убиты сам Мантейфель, граф Рейтерн-Нолькен и лейтенант Ольбрих и был контужен командир русского добровольческого корпуса Светлейший князь А.П. Ливен. Тем не менее, большевики успели расстрелять в цитадели 8 священнослужителей, а в центральной тюрьме на Александровской улице — еще 23 мужчин и 10 женщин. Общее число жертв большевицкого режима в Латвии составляло на тот день более 5 000.

Находившаяся в Риге в момент освобождения города от красных баронесса фон Фрейтаг-Лорингофен в своей дневниковой записи от 22 мая 1919 г. сохранила дополнительные подробности рижского подвига барона Ганса фон Мантейфеля-Цеге:

«На улице показался автомобиль с военным начальством и быстро промчался; за ним следовали другие, с солдатами.

— Мантейфель! Мантейфель! — раздалось со всех сторон.

Он торопился в тюрьму на спасение заключенных. В одну тюрьму ему удалось попасть и всех спасти, но в другой большевики многих успели уже в последний момент перед уходом расстрелять. Роковая пуля одной из Flintenweiber сразила и храброго Мантейфеля, который {137 cтр.}рисковал жизнью, влетая на своем автомобиле в занятые еще большевиками части города для спасения несчастных заключенных».

После окончательного освобождения города Гансу фон Мантейфелю были устроены торжественные похороны, напоминавшие церемониал погребения тевтонских рыцарей эпохи Средневековья.

К вечеру добровольцы Светлейшего князя Ливена очистили от красных северную часть Риги, включая Царский лес, а отряд капитана Дыдорова — правый берег Западной Двины до устья. При захвате добровольцами Дыдорова 23 мая рижского Магнусгольмского форта, весь гарнизон которого (600 красноармейцев) сдался без боя, ливенцы захватили большевицкий бронеавтомобиль, переименованный ими в «Россию» (и потом дошедший с ними до предместий захваченного большевиками Петрограда). Князь Ливен собрал многочисленных пленных красных на территории рижского завода «Проводник» и навел порядок в освобожденной русскими добровольцами части Риги. К сожалению, вскоре, во время преследования красных, беспорядочно отступавших из Риги в направлении Пскова, ливенцы 24 мая попали в устроенную большевиками засаду у железнодорожной станции Роденпойс; в этом бою князь Ливен был тяжело ранен в бедро, что сделало невозможным его дальнейшее активное участие в военных действиях под Ригой.

Латышская «бригада Балода» странным образом «опоздала» к освобождению столицы Латвии и прибыла в Ригу лишь на следующий день. После некоторых колебаний «белым латышским стрелкам» поручили очистить территорию страны до побережья от остатков большевицких войск. Но Балод и его люди, при «моральной» поддержке английского флота, занялись спасением своих соотечественников-латышей, мобилизованных коммунистами в Красную Армию якобы «насильно», от рук ландесверовцев, разъяренных открывшимися большевицкими зверствами.

После освобождения Риги от красных майор Бишоф заявил чинам своего штаба «Мы, господа, напобеждались до смерти!» Он сразу же попытался объяснить высшему начальству следующее. Необходимой предпосылкой для присутствия германских войск в Прибалтике являлась большевицкая угроза прибалтийским странам. Теперь же, после освобождения Курляндии и Лифляндии от красных войск, Антанта не замедлит потребовать вывода победоносных германских войск, ибо нисколько не заинтересована в германском протекторате над свежеиспеченными лимитрофами. Лишь сохранение или создание нового фронта против Советов могло бы служить оправданием продолжающегося присутствия германских войск. Поэтому необхо{138 cтр.}димо исключить всякие дальнейшие военные действия в направлении Северной Лифляндии или Эстляндии, пока там не произойдет новой концентрации советских войск.

Командир Балтийского ландесвера А. Флетчер с офицерами штаба перед
штурмом Риги.

Однако, вопреки всем доводам Бишофа, ЖД получила от генерала фон дер Гольца приказ продолжать наступление в Лифляндии. К концу мая 1919 г. последние большевицкие части были вытеснены Железной дивизией с территории Латвии.

Балтийский ландесвер, согласно приказу, также продолжал наступление до тех пор, пока 19 июня близ древнего замка ливонских рыцарей Вендена не вошел в соприкосновение с эстонскими войсками и двумя сформированными эстонцами латышскими полками верного Ульманису полковника Земитана, блокировавшими дальнейшее продвижение балтийцев. Главнокомандующий «белой» эстонской армией Лайдонер ультимативно потребовал, чтобы ландесвер не пересекал линию севернее реки Гауя — Сигулды — Нитауре — Яунгулбене, а там, где это уже произошло, отступил за эту линию не позднее 12 часов 5 июня. По истечении срока ультиматума он направил 2-й и 4-й эстонские бронепоезда проверить, отступил ли ландесвер за обозначенную линию. На проверку выехал также представитель армии США полковник Доули. Вблизи моста через реку {139 cтр.}Амата, разрушенного при столкновении эстонцев с ландесвером еще утром, разведывательный отряд 2-го бронепоезда был обстрелян «балтийскими бойцами». Передовое подразделение ландесвера предприняло попытку отрезать и захватить бронепоезд, но было отбито пулеметным огнем. Эта стычка послужила началом ожесточенных и кровопролитных боев между Балтийским ландесвером и выступившими единым фронтом войсками Эстонии и северной Латвии в районе Лемзаль — Гросс-Рооп — Венден — Ронненбург. В 3 часа утра 6 июня части ландесвера пошли на штурм Вендена и выбили из города значительно превосходившие их силы северо-латвийской бригады Земитана. Эстонцы также почли за благо увести свои бронепоезда. Ландесвер активно устремился на соединение с русским белым Северным корпусом, преследуя конечную цель совместным ударом выбить большевиков из Петрограда и привести к власти национальное Русское правительство. Вскоре эстонцы, извещенные об этих планах своей агентурой, получили убедительное подтверждение правильности полученной информации. 8 июня на восточном берегу р. Наровы огнем подразделения 4-го полка 1-й эстонской дивизии был принужден совершить посадку германский аэроплан, на котором из Риги в штаб генералов Родзянко и Юденича летели российский сенатор Нейдгардт и два немецких офицера для координации действий Балтийского ландесвера с русским Северным корпусом. 9 июня близ Нарвы были сбиты еще 2 немецких пилота, летевших с аналогичным заданием. Антанта не на шутку встревожилась. «Союзникам» совсем не улыбалось восстановление сильной монархической России «под сенью дружеских штыков» немецких добровольцев. По требованию военной миссии «союзников» в Прибалтике в Венден на переговоры прибыли представители враждующих сторон. В 7.50 утра 10 июня под нажимом представителей Антанты было заключено перемирие, подписанное со стороны ландесвера А. Флетчером, а со стороны Эстонии — Я. Ринком. Представитель США В. Грин (Green) счел убедительной аргументацию балтийцев, справедливо указывавших на фактическую оккупацию Северной Латвии эстонцами и разжигание ими там братоубийственной гражданской войны между латышами, и предложил последним, в интересах общей борьбы против большевизма, незамедлительно вывести все эстонские войска из Северной Латвии, с тем, чтобы Эстония взяла под свою ответственность оборону Южного фронта против советских войск вплоть до Яунгулбене. Однако эстонцы этот план отвергли. Лайдонер категорически заявил представителям Антанты о своей готовности передать Северную Латвию лишь правительству Ульманиса. Он {140 cтр.}отдал эстонским войскам и северо-латвийской бригаде Земитана приказ быть в полной боевой готовности для нанесения удара по Балтийскому ландесверу. 13 июня прибывший в Ревель глава военной миссии Антанты в Прибалтике, британский генерал Гоф (Gough), настроенный в отношении эстонцев более чем доброжелательно, а в отношении русских и тем более немцев — откровенно враждебно, остановил начавшуюся эвакуацию эстонских войск из Северной Латвии. По его требованию Флетчер и Ринк подписали соглашение о продлении перемирия.

В тот же день 13 июня Гоф направил графу фон дер Гольцу телеграмму, в которой говорилось:

«Как руководитель военной миссии в Прибалтийских странах, приказываю Вам:

1. Отвести подчиненные Вам войска к югу от линии Гауя — Сигулда — Яунгулбене;

2. Половину подчиненных Вам войск отправить в Германию.

3. Разрешить г-ну Ульманису образовать национальное правительство и беспрепятственно заниматься в Латвии организацией и обучением латышских войск…»

И так далее, в том же духе бессмертных творений сэра Редьярда Киплинга, подобных, по образному выражению Паустовского, наглому крику военной трубы перед конной атакой на толпу безоружных рабов. Но генерал Гоф, вероятно, забыл, что он не в Амритсаре !

Ответ фон дер Гольца был краток и полон достоинства:

«Я решительно отвергаю присвоенное Вами себе самому право приказывать мне. Я — германский генерал и подчиняюсь лишь приказам моих высших германских инстанций».

17 июня майор Флетчер, со своей стороны, предъявил Лайдонеру ультиматум:

«Требую, теперь уже от имени Правительства Латвии, незамедлительного согласия очистить территорию Латвии, как это предложили союзники 10 июня».

Вместо Лайдонера на ультиматум ответил генерал Гоф, приказавший Флетчеру немедленно усилить антибольшевицкий фронт частями ландесвера, а самому явиться в 12 часов дня 20 июня в Валк для новых переговоров. Однако Флетчер не явился. Новое столкновение стало неизбежным. В период затянувшегося перемирия Антанта лихорадочно готовилась к решающему контрудару. Результаты этой подготовки не замедлили сказаться в ходе развернувшихся вскоре боев. Великолепно вооруженные и оснащенные англичанами эстонско-латышские части постепенно начали одолевать ослабленный в {141 cтр.}боях за Ригу ландесвер. Большую поддержку эстонцам оказывали их бронепоезда. Крейсировавшие у побережья эстонские военные корабли своей артиллерией оказывали сухопутным силам наймитов Антанты огневую поддержку. Позднее в бои на стороне латышей и эстонцев напрямую вмешались и британские корабли. И тогда командование 6-й германской армии, вопреки всем предостережениям майора Бишофа, решило прислать на помощь балтийцам германские части. Под командование ландесвера из состава ЖД были переведены, в частности, «Баденский штурмовой батальон» (позднее выросший до размеров полка) и пулеметно-снайперский отряд фон Петерсдорфа.

Так совершенно неожиданно для себя Железная дивизия попала в водоворот событий, на ход и развитие которых она не могла иметь никакого влияния и которые происходили против воли ее командира и его соратников.

19 июня 1919 г. комиссия Антанты ультимативно потребовала от Балтийского ландесвера очистить всю северную Лифляндию. Как майор Флетчер, так и новый латвийский премьер-министр Андрис Недра отклонили это требование Антанты, и одновременно попросили помощи у командования 6-й германской армии. По приказу генерала графа фон дер Гольца ЖД на две недели перешла на службу к Латвийской республике (то есть к правительству пастора Недры) и поступила в подчинение его военного министра доктора Ванкина. 19 июня 1919 г. Бишоф получил приказ силами пяти батальонов поддержать наступление Балтийского ландесвера на Венден. Его просьба использовать для этого всю ЖД в полном составе была отклонена. Уже на следующий день ландесвер тремя колоннами перешел в наступление. Его главные силы, поддержанные сильным огнем артиллерии, бронепоездом и аэропланами, двигались вдоль железной дороги Рига — Венден — Валк и по шоссе Рига — Псков к границам Эстонии. Наступавшие на Венден колонны возглавляли германские офицеры (1-ю колонну — майор Бокельман, 2-ю колонну — капитан Геннер фон Мальмеде, 3-ю колонну — ротмистр фон Йена).

1-я боевая группа ЖД под командованием майора фон Клейста форсировала у Гинценберга р. Лифляндскую Аа. 2-я боевая группа капитана фон Бланкенбурга продвигалась на Лемзаль. Сломив упорное сопротивление эстонцев и поддерживавших их латышей полковника Земитана, сохранивших верность правительству Ульманиса, Клейст штурмом взял местечко Гросс-Рооп. Отступление 2-го Цесисского латвийского полка бригады Земитана и 3-го эстонского полка с бронепоездом напоминало паническое бегство. На участке фронта 3-{142 cтр.}й эстонской дивизии севернее Вендена образовался 6-километровый разрыв, куда в направлении железнодорожной станции Лоде неудержимо устремились ударные части ландесвера. Однако Северная группа ландесвера была вынуждена отступить от Лемзаля, после того как был убит в бою ее командир. Латыши и эстонцы в свою очередь большими массами перешли в наступление на Гросс-Рооп и вовлекли группу Клейста в кровопролитное оборонительное сражение. В самые критические дни боев 21-22 июня эстонцы получили сильные подкрепления: Тартусский батальон Куперьянова, батарею тяжелых орудий, 3-й бронепоезд с десантным батальоном, дружину «Калев», 1-й полк с 4 бронеавтомобилями и ряд других свежих подразделений, обеспечив за собой значительный перевес над ландесвером в пулеметах, артиллерийских орудиях, аэропланах и кавалерии.

Особенно ожесточенные бои развернулись в районе города Вендена, важного стратегического узла. Всего за несколько дней потери каждой из противоборствующих сторон убитыми и ранеными превысили 400 человек. Утром 23 июня эстонские войска перешли в общее наступление. Но их удар пришелся в пустоту — под покровом ночи основные силы добровольцев ландесвера и ЖД уже отступили по всему фронту в направлении Риги. Только Венден оборонялся еще балтийским бронепоездом и несколькими пехотными подразделениями добровольцев. Но уже в 7.30 город был взят десантными частями эстонских бронепоездов.

Прибывший к тому времени в боевую группу Клейста майор Бишоф получил радиограмму о поражении ландесвера под Венденом и о том, что самостоятельно двинутые офицером штаба ЖД Гейнцем Гудерианом из Риги подкрепления по приказу Генерального Командования были приданы не Железной дивизии, а Балтийскому ландесверу. Ввиду этих обстоятельств Бишоф прервал сражение за Гросс-Рооп и отдал приказ отступить к реке Аа.

В последующие дни вдоль всего фронта, проходившего по реке Аа, продолжались ожесточенные бои. Так, например, егерскому батальону под командованием старшего лейтенанта Бюхнера пришлось 22 июня врукопашную отбивать назад захваченную противником батарею. В ходе оборонительных боев фронт ЖД получил подкрепление в лице 2-го Либавского полка и частей бывшего уже на подходе добровольческого корпуса Кордта фон Брандиса, что позволило успешно отразить все попытки противника прорвать фронт.

В ходе боев с 23 по 27 июня эстонские войска, наступавшие из района Вендена, достигли подступов к Риге, выйдя в район устья реки Гауя — озера Балтезерс — озера Югла, где, с учетом благоприятного {143 cтр.}для обороны характера местности, еще в период I мировой войны была сооружена полоса мощных долговременных оборонительных сооружений. ЖД и ландесвер рассчитывали прочно закрепиться на этой линии, перегруппировать силы и начать контрнаступление в северном направлении. Между тем главнокомандующий эстонской армией Лайдонер отдал вечером 29 июня приказ захватить Ригу любой ценой, не считаясь с потерями. Похоже, «белые» эстонцы перенимали «передовой опыт» у большевиков, чьими противниками они (в отличие от своих покровителей-англичан) все еще продолжали формально считаться.

Подписание 28 июня 1919 г. Версальского договора, в параграфах 292 и 293 которого содержалось требование всем германским войскам очистить Прибалтику, ускорило роковой ход событий.

Если бы не фактическая измена «белых» латышей и эстонцев общему делу борьбы с большевизмом, вполне реальным был бы следующий сценарий: без вовлечения группы войск графа фон дер Гольца в конфликт с эстонской стороной, наступление белых Русского Северного корпуса и Северо-Западной Армии, при участии белой финской и более активных антибольшевицких боевых действиях «белой» эстонской армий, непременно привело бы к освобождению Петрограда от красных генералом Юденичем. А уж потом балтийские немцы, вместе с германскими добровольческими корпусами и русскими белогвардейцами, не замедлили бы вернуть Прибалтику в лоно восстановленной Российской Империи. Такой вариант рассматривали, как реальную возможность, многие ведущие политики Антанты, включая самого британского военного министра Уинстона Черчилля. Очень жаль, что по вине Антанты и ее наймитов в очередной раз оказался упущенным исторический шанс одним ударом покончить с большевизмом.

С 30 июня по 2 июля развернулись ожесточенные бои на подступах к Риге. Части ландесвера и ЖД были оттеснены за озеро Кишезерс. Наконец, 2 июля 9-й эстонский полк, успешно продвигавшийся на правом фланге, вышел к северной окраине Риги, готовясь ворваться в город. Одновременно дивизион эстонских бронепоездов рвался в Ригу с северо-востока, из района озера Кишезерс. Крепость Динаминде в устье р. Даугавы была атакована дивизионом военных кораблей эстонского Балтийского флота. Военные корабли «Лембит», «Леннук» и «Вамбала» огнем своих орудий подавили артиллерию крепости и сопротивление гарнизона, состоявшего из бойцов ландесвера и ЖД.

1 июля 1919 г. на рейде замолчавшего Усть-Двинска появилось соединение британского военно-морского флота. Британские корабли {144 cтр.}под эстонским флагом, продвигаясь по Двине, начали обстреливать г. Ригу. Со станции Ропажи эстонцы из корабельных пушек, установленных на железнодорожных платформах, вели обстрел мостов через Двину, рижского вокзала и других стратегических объектов города. Под обстрелом Балтийский ландесвер был вынужден оставить рижскую станцию водоснабжения, которая незамедлительно была захвачена латышскими войсками, верными Ульманису, и выведена из строя, так что город лишился воды. Под аккомпанемент обстрела Риги с моря в городе активизировались латышские ульманисовские и большевицкие банды, участились акты саботажа и убийства отдельных немецких солдат. И только благодаря энергичным и решительным действиям рижского коменданта, майора Сикста фон Армина (бывшего начальника артиллерии ЖД) удалось пресечь возникновение серьезных беспорядков.

Вследствие обстрела с моря на северном отрезке фронта сложилось критическое положение. Поскольку одновременно возникла угроза разрушения мостов через Двину, граф фон дер Гольц 2 июля 1919 г. отдал войскам приказ оставить г. Ригу. В ночь со 2 на 3 июля 1919 г ЖД отошла на западный берег Двины. Эвакуация раненых и военного имущества проходила под прикрытием егерского батальона, который затем, 4 июля 1919 г., в качестве последней германской войсковой части, оставил Ригу.

Представители Антанты сочли неуместным вступление в «освобожденную от чужеземных захватчиков» латвийскую столицу победоносных эстонских (т.е. опять-таки «чужеземных»!) войск. Поэтому эстонцы пока что остались на позициях, занятых ими 3 июля 1919 г. Вместо эстонцев в Ригу в роли «освободителей» вступили латышские части Земитана. Ульманис со своими министрами высадился в Риге с борта английского военного корабля. Управление Ригой взяла на себя смешанная комиссия, состоявшая из представителей стран Антанты и латвийского временного правительства.

Национальное латвийское правительство пастора Недры под давлением Антанты заключило перемирие с эстонцами и с революционными латышскими частями. Согласно условиям перемирия, верные Недре войска должны были очистить также удерживавшиеся ими предместья Риги, расположенные на западном берегу Двины — Гагенcберг и Торенсберг. После этого оказалось невозможно удерживать Двинскую линию обороны, и Генеральное командование приказало всем немецким частям и соединениям вернуться на свои исходные позиции под Митавой. Повинуясь этому приказу, ЖД 26 июля 1919 г. оставила Двинские позиции, и добровольцы, не имевшие {145 cтр.}представления о взаимосвязи событий, вдруг увидели себя на исходных позициях, с которых они начинали свое наступление 22 мая.

При этом самым решительным образом изменилось и положение их балтийских братьев по оружию. Под давлением Англии правительство Недры в полном составе подало в отставку. Карлис Ульманис снова стал премьер-министром Латвии. 26 июля 1919 г. Балтийский ландесвер был вынужден перейти под командование английского подполковника Александера и занять позиции северо-восточнее Риги, получив в качестве боевой задачи «зачистку» Латгалии и охрану латвийской границы с Совдепией. Находившиеся ранее в подчинении ландесвера германские части были выведены из состава ландесвера. Командир ландесвера майор Альфред Флетчер и все его германские офицеры были уволены, русский добровольческий корпус князя Ливена был эвакуирован в Эстонию и перешел под командование генерала Н.Н. Юденича.

При поддержке Северного Верховного Армейского Командования (АОК Норд) ранней весной 1919 в Прибалтике под верховным командованием полковника князя Авалова-Бермондта (немцы предпочитали называть его просто князем Аваловым) были сформированы два русских добровольческих отряда — Русский (первоначально именовавшийся Западным Добровольческим) Корпус имени графа Келлера (увеличивший свой состав с 4 000 штыков и сабель в начале августа до 8 000 штыков и сабель в начале сентября) под командованием царского генерала Д.В. Альтфатера — в Митаве, и бригада под командованием полковника Е. Вырголича (2 500 штыков и сабель) в Шаулене. Эти два подразделения 5 сентября 1919 г. были сведены в Русскую Западную добровольческую армию под командованием князя Авалова, действовавшего на основании полномочий и от имени эмигрантского Военно-политического совета, созданного в Берлине под председательством барона Л.К. Кнорринга, при участии предводителя лифляндского дворянства барона Пилара фон Пильхау, сенатора Туган-Барановского, полковника П. Дурново, предпринимателя фон Берга и других. Западная Добровольческая Армия князя Авалова, в отличие от подавляющего числа других русских белых армий, открыто выступала под монархическими лозунгами, а ее политический отдел разработал специальную программу «монархистов-демократов». Финансирование обеспечивали германские промышленники, в частности, Густав Крупп фон Болен унд Гальбах, создавшие «Русско-немецкий финансовый синдикат». Позднее этот военно-политический комитет был преобразован в «Центральный Совет Западной России» и, наконец, в Западнорусское правительство, {146 cтр.}премьер-министром которого был назначен генерал В.В. Бискупский, а военным министром — П. Дурново. По иронии судьбы, оно в самый разгар кампании в Прибалтике направило послание с выражением «благодарности за исключительные заслуги немецких войск в деле спасения окраинных областей России от большевизма»… германскому правительству — как если бы не это самое правительство Эберта и Носке вставляло, как могло, палки в колеса оперировавшим в окраинных областях России германским добровольцам!

Русские белогвардейцы в Прибалтике были самой силою вещей заинтересованы в теснейшем сотрудничестве с Германской империей, и, прежде всего, с размещенными в прибалтийском регионе германскими войсками. Однако русско-германское сотрудничество никоим образом не входило в планы Антанты, и английский генерал Гоф в своем письме генералу Юденичу от 4 августа 1919 г. предупредил его, что «…кто будет сотрудничать с Германией, тот лишится всякой поддержки союзников».

Уже в июле 1919 г. между князем Аваловым и майором Бишофом были установлены первые контакты с целью налаживанию военного сотрудничества. 28 июля германский капитан, первый штаб-офицер ЖД, Гейнц Гудериан обобщил ситуацию в меморандуме, содержавшем следующие тезисы

1. Глава временного латвийского правительства Ульманис аннулировал все обещания, данные германским добровольцам в Прибалтике, что означает полный провал германской политики сотрудничества с Латвией.

2. Версальский договор требует вывода всех германских войск из Прибалтики и тем самым обрывает прямые связи между Германией и Россией. В случае ухода из Прибалтики Германия оказывается в окружении малых государств, всецело зависимых от Антанты. Во имя будущего развития необходимо сохранить путь в Россию через Прибалтику. Эта задача должна быть обеспечена силами германских солдат и колонистов в Прибалтике.

Именно Гудериану удалось добиться согласия германского военного руководства на переход оперировавших в Прибалтике германских войск в армию Авалова (Бермондта). Кстати, в 1919 г. в Прибалтике впервые взошла военная звезда не только Гудериана, но и многих других военных и политических деятелей последующих десятилетий, таких, как майор фон Фрич (начштаба подчиненного фон дер Гольцу генерала фон Кваста, позднее ставший организатором вермахта), капитан фон Штюльпнагель из добровольческого корпуса фон Плеве (известный немецкий генерал II мировой войны), балтийский юнкер Макс-Эрвин фон {147 cтр.}Шейбнер-Рихтер (один из организаторов мюнхенского путча Гитлера в 1923 году, убитый баварской полицией в перестрелке у Фельдгеррнгалле), командир добровольческого корпуса Франц Пфеффер фон Заломон (ставший в 20-е гг. командиром всех штурмовых отрядов НСДАП), капитан фон Кюхлер, первый штаб-офицер Курляндской бригады в 1919 г. (будущий генерал-фельдмаршал вермахта) и многие другие.

Со ссылкой на соответствующие статьи Версальского договора Антанта все более настойчиво требовала эвакуации всех германских войск из Прибалтики. 27 августа 1919 г. французский маршал Фош предъявил германскому правительству прямой ультиматум, угрожая в случае его отклонения применить против Германии репрессии на Западе. В ответ министерство рейхсвера (германское министерство обороны) отдало командованию VI армии (Gen. Kdo VI) приказ незамедлительно начать эвакуацию германских частей, готовых по собственному желанию вернуться в Германию. Граф фон дер Гольц отказался от предложенной эвакуации морским транспортом, предложив со своей стороны поэтапно вывезти вверенные ему войска в течение двух месяцев по железной дороге.

К этому моменту численность Железной дивизии составляла 14 000 штыков и сабель. По своей организационной структуре она соответствовала германской дивизии военного времени. На 20 августа 1919 г. в ее состав входили:

1) 1-й, 2-й и 3-й Курляндские пехотные полки (причем 3-й полк включал в свой состав пулеметно-снайперскую роту и Вюртембергскую пулеметную роту),

2) отдельная пулеметно-снайперская команда фон Лютца,

3) Курляндский конный полк четырехэскадронного состава (включавший в себя самокатную роту),

4) 1-й артиллерийский полк в составе 3-х батарей полевой артиллерии, отдельной Баденской батареи трехорудийного состава, дивизиона зенитных орудий (3 орудия), и дивизиона пешей артиллерии в составе 2-х батарей пешей артиллерии и приданной полку отдельной артиллерийской батареи фон Пфеффера,

5) авиаотряд в составе 103-го взвода полевых аэростатов, 101-й авиационной эскадрильи поддержки артиллерии (корректировавшей огонь артиллерии) и 427-й авиаэскадрильи,

6) бронеотряд (включавший в себя 2 бронепоезда, из которых один был вооружен 2 орудиями, а другой — 2 орудиями и 5 пулеметами, и два бронеавтомобиля, вооруженные двумя пулеметами каждый),

7) радиоотряд,

8) телефонно-кабельный отряд,

{148 cтр.}9) отдел связи,

10) речная флотилия (состоявшая из 3 канонерских лодок, вооруженных 1 орудием каждая и действовавших на реке Аа),

11) саперный батальон в составе 2 саперных рот и инженерно-мостостроительного отряда,

12) грузовая автотранспортная колонна N 097,

13) легковая автоколонна,

14) служба продовольственного снабжения (включавшая в себя полевую скотобойню и полевую хлебопекарню),

15) 2 колонны конно-гужевого транспорта (колонна Вернера и колонна Кернера),

16) конно-ветеринарный лазарет,

17) полевой госпиталь,

18) отряд эвакуации раненых и пострадавших,

19) передвижной склад запасного оборудования и оснащения,

20) 383-я станция полевой почты,

21) рота железнодорожной охраны,

22) конный отряд полевой жандармерии и

23) полицейский батальон.

Командир ЖД опасался, что Антанта и правительство Веймарской республики задумали расчленить дивизию и расформировать ее под предлогом эвакуации. Его опасения вполне оправдались, когда дивизион пешей артиллерии был эвакуирован насильно, против воли офицеров и нижних чинов. 23 августа 1919 г. аналогичный приказ прибыть в Митаву для эвакуации получил и батальон лейтенанта флота фон Рикгофа. Явившись на митавский вокзал в сопровождении капитана Гудериана, майор Бишоф отдал приказ батальону Рикгофа выгрузиться в Шаулене и расквартироваться в ожидании дальнейших приказаний. На следующий день Бишоф, в целях разъяснения обстановки, обратился к войскам со следующим воззванием:

Солдаты Железной дивизии!

Я намеревался обеспечить Вам возможности для проживания в этой стране. На основании договоров, заключенных с латвийским правительством в соответствии с нормами международного права, я принял Вас на службу и обещал Вам, что вы сможете здесь поселиться.

Поэтому Вы оставили дома и родных, поспешили сюда и в тяжелых боях ценой собственной крови завоевали и освободили от большевизма эту страну.

И вот теперь латвийское правительство отказывается от соблюдения договоров. Германское правительство подписало позорный мир и {149 cтр.}тем самым лишило меня возможности сдержать данные мной Вам обещания. Тем самым правительство само взяло на себя ответственность за все дальнейшие события, и я намерен защитить перед ним Ваши права.

Поэтому я обратился к нему с нижеследующим посланием.

Прошу понять меня правильно — речь идет лишь о том, чтобы добиться соблюдения Ваших заслуженных законных прав. Я далек от мысли нести в Германию какую бы то ни было контрреволюцию. Я хочу лишь позаботиться о Вас. А потому — поддержите меня все как один! Я один несу ответственность за все, причем беру ее на себя совершенно сознательно, ибо знаю, что Вы оказали мне высокое доверие, которое я намерен оправдать и оправдаю.

Подпись: Бишоф.

Приложенное к этому воззванию послание к правительству Германской империи содержало подробное изложение пожеланий Бишофа касательно снабжения его солдат и обещание не предпринимать никаких военных действий против демократического правительства. В то же время из него совершенно недвусмысленно явствовало, что ЖД в полном составе останется в Курляндии до получения соответствующих правительственных гарантий.

Примеру ЖД на следующий день последовали Немецкий (иногда именовавшийся современниками Германским) легион и добровольческий корпус капитана Карла фон Плеве. Немецкий легион (далее для краткости — НЛ), сформированный в июле 1919 г. из остатков германской 1-й гвардейской резервной дивизии, состоял на тот момент из добровольческих корпусов Кордта фон Брандиса, графа Йорка фон Вартенбурга, Вейкмана, Штевера и Дибича, добровольческого полка «Балтенланд», Баденского штурмового батальона, добровольческого пулеметно-снайперского отряда фон Петерсдорфа, отрядов фон Йена и Михаэля, а также авиационной эскадры (авиаполка) старшего лейтенанта Готтхардта Заксенберга и нескольких более мелких подразделений. Командовал Немецким легионом капитан I ранга Зиверт, его начштаба был гауптманн (капитан) Отто Вагенер. Эмблемой легиона была лосиная голова, заимствованная со старинного герба Митавы, столицы герцогства Курляндского.

Вечером 24 августа германские добровольцы ЖД совместно с русскими солдатами князя Авалова, срывая латвийские флаги, прошли факельным шествием по Митаве и потребовали начать совместную борьбу с большевизмом. Казалось, состоялась новая встреча в Таурогах и обрела новую жизнь давняя мечта о германо-российс{150 cтр.}ком братстве по оружию. Отныне ничто более не препятствовало вступлению Железной дивизии в ряды Русской Западной Добровольческой Армии. По воспоминаниям участников событий (в частности, писателя Э.Э. Двингера), русские и немецкие офицеры клялись князю Авалову в верности на старинном мече рыцаря Тевтонского Ордена, снятом со стены Рыцарского зала Митавского замка герцогов Курляндских (построенного знаменитым Растрелли для Бирона и впоследствие разрушенного в ходе боевых действий «к великой радости латышей»).

Вот краткая хроника событий последующих недель, за которыми с трудом успевали следить солдаты ЖД. 26 августа 1919 г. Верховное Главнокомандование рейхсвера в лице генерала Тренера потребовало от ЖД и НЛ «безусловного подчинения» указаниям германского правительства. 5 сентября берлинское правительство распорядилось о закрытии границы с Прибалтикой. 11 сентября 1919 г. германская военная прокуратура по приказу министра рейхсвера, социал-демократа Густава Носке, возбудила против капитана I ранга Зиверта и майора Бишофа дело по обвинению в «злонамеренном неподчинении приказам».

21 сентября 1919 г. граф фон дер Гольц и князь Авалов заключили соглашение, по которому все германские войска в Курляндии переходили под командование русской Западной добровольческой армии. Договор включал в себя, в частности, следующие пункты.

1. Русские войска берут на себя оборону участка фронта от Риги до Митавы и обеспечивают прикрытие эвакуации германских частей.

2. При нападении на позиции русских войск германские войска обязуются оказывать им незамедлительную помощь.

3. Германские добровольцы переходят на русскую службу по контракту.

4. Митавская (Курляндская) губерния и германское войсковое имущество под расписку переходят в распоряжение русского верховного командования.

5. Русский главнокомандующий обязуется выполнять военные и политические директивы Военно-политического Совета в Берлине.

Этот договор был 26 сентября 1919 г. одобрен и признан по телефону германским министром рейхсвера Носке. Однако всего через три дня тот же самый министр, не моргнув и глазом, публично заявил о том, что отдал приказ без предупреждения открывать огонь по каждому, кто попытается пересечь германо-прибалтийскую границу. 3 октября 1919 г. граф фон дер Гольц был отозван в Германию и командование 6-м резервным корпусом взял на себя генерал-лейте{151 cтр.}нант фон Эбергардт. Позднее фон дер Гольц участвовал в т.н. «Капповском путче» против правительства Эберта-Носке и после провала путча был заключен в тюрьму.

4 октября князь Авалов отправил послание главнокомандующему Вооруженными Силами Юга России генералу А.И. Деникину послание, оповещая его о том, что Западная Добровольческая Армия сначала возьмет Ригу, а затем продвинется в направлении Двинск — Великие Пуки — Невель — Новосокольники на соединение с русскими частями, находящимися под командованием других белых генералов.

5 октября берлинское правительство распорядилось об усилении охраны границы между Германией и Прибалтикой, а военные корабли Антанты возобновили блокаду балтийского побережья.

6 октября 1919 г. князь Авалов, в качестве консультативного органа при главнокомандующим армией по вопросам гражданского управления, сформировал Правящий Совет во главе с царским сенатором графом Константином фон дер Паленом. Военным губернатором очищенных от врага областей был назначен полковник Шнедеман.

В тот же день 6 октября Железная дивизия, Немецкий легион и добровольческий корпус фон Плеве перешли на службу в Русскую Западную Добровольческую Армию на следующих условиях:

1) Германские добровольческие части остаются под командой и руководством своих прежних германских офицеров, сохраняют свою прежнюю немецкую военную форму и по-прежнему подсудны органам германской военной юстиции.

2) Добровольцы обязуются бороться с большевизмом вплоть до прихода к власти в России нового русского правительства и признания такового, по меньшей мере, тремя великими державами.

Таким образом, был сделан окончательный и решающий шаг к русско-германскому боевому братству. Солдаты ЖД, первоначально добровольно взявшие винтовку для защиты германских восточных границ и обеспечения немецкой колонизации Курляндии, окончательно и бесповоротно стали борцами против идей большевицкой мировой революции. Отныне они носили на рукаве эмблему Западной Добровольческой Армии — восьмиконечный белый православный крест (у офицеров крест был из серебряного галуна) — и русские царские кокарды. Некоторые, правда, по-прежнему носили на тульях своих фуражек над русскими кокардами (прикрепленными к околышу фуражки, на месте прежних «земельных» кокард) свои старые «государственные» черно-бело-красные «кайзеровские» кокарды, которые в самой Германии были уже запрещены веймарским правительством и заменены «республиканскими» черно-красно-золотыми. Нагрудным {152 cтр.}знаком Западной Добровольческой Армии служил белый мальтийский «крест Келлера» (в память о генерале графе Ф.А. Келлере, «первой шашке России», единственном корпусном командире царской армии, отказавшемся присягнуть Временному правительству и возглавившем формировавшуюся в начале 1918 г. в Пскове белую Северную монархическую армию, получившем на это — в отличие от других Белых вождей! — благословение Святейшего Патриарха Тихона и образ Богоматери Державной, но в декабре 1918 г. по дороге в Псков убитом в Киеве петлюровцами; как выпускник Пажеского Корпуса граф Келлер всегда носил его знак, имевший форму белого мальтийского креста). Позднее введенный для Северной Армии белый мальтийский крест «терпения и неутомимой борьбы» был, в знак траура по графу Келлеру, заменен на черный крест такой же формы («крест Авалова-Бермондта»). Хотя знамя Западной Добровольческой Армии представляло собой бело-сине-красное полотнище с восьмиконечным белым православным крестом, черный мальтийский крест изображался на многих значках и знаменах входивших в нее частей и подразделений, а также на денежных знаках Западной Добровольческой Армии (в некоторых публикациях встречается ошибочное утверждение, будто на денежных знаках Западной Армии был изображен «германский Железный крест»). Эмблемой ее военно-воздушных сил (120 аэропланов — больше, чем во всех других белых армиях!) стал восьмиконечный черный православный крест в белом круге.

В этой связи стоит отметить следующее обстоятельство. Хотя православные кресты украшали только самолеты Западной Добровольческой Армии, аэропланы других белых армий также были украшены символами Добра — державными двуглавыми орлами (хотя, к сожалению, и без корон!), изображениями русских богатырей и национальными цветами Великой России. А вот на большевицких самолетах той поры зловеще ухмылявшиеся черепа и кости сочетались с черными и кровавыми пентаграммами, вампирами, ведьмами, красными дьяволятами (в буквальном смысле слова!), бутылками водки, чертями-куроцапами и прочей бесовщиной!

В эмиграции князь Авалов учредил «Русский Державный Императорский Орден Святого Иоанна Иерусалимского», большинство членов которого составили бывшие чины Западной Добровольческой Армии. Знаком принадлежности к ордену «аваловских иоаннитов», протектором которого являлся Великий Князь Кирилл Владимирович, служил белый восьмиконечный мальтийский крест с золотым православным крестом на верхнем луче.

{153 cтр.}
Денежный знак Западной добровольческой армии

Пока «в верхах» происходили вышеперечисленные события, солдаты ЖД оставались на своих позициях вдоль р. Эккау. То и дело на передовой происходили стычки с латышскими патрулями, а в тылу — с большевицкими бандами, что, впрочем, не мешало процессу интенсивной боевой подготовки. Курляндский пехотный полк, с начала июля 1919 г. обеспечивавший безопасность железнодорожной линии Шаулен-Тильзит, был сменен добровольческим отрядом Шаурота и вернулся в состав ЖД. Пользовавшийся всеобщим уважением капитан Гудериан был отозван в Германию 15 сентября 1919 г. и переведен в крепость Кольберг. В конце сентября из Германии в Митаву прибыл Железный отряд (Eiserne Schar) прославленного военного летчика и кавалера ордена «За заслуги», капитана Рудольфа Бертольда в количестве 700 штыков. Он был, в качестве 3-го батальона, придан 2-му пехотному полку. 5 октября князь Авалов, под чьи знамена собрались уже более 15 000 русских и 40 000 немецких добровольцев, объявил всю латвийскую государственную территорию операционной базой Русской Западной Добровольческой Армии и призвал латышей и литовцев к совместной борьбе с большевизмом. В то время как литовцы, в обмен на гарантию их автономии, проявили готовность участвовать в антибольшевицкой борьбе, {154 cтр.}правительство Ульманиса, науськиваемое Антантой, категорически отказалось от какого-либо участия Латвии в войне с Советами.

Ульманис (как и Пятс, старый революционер и давний ненавистник Российской Империи, приговоренный к смерти за подрывную деятельность еще в 1905 г. и ухитрившийся бежать из Риги, накануне вступления в нее русских карательных войск генералов Орлова и Мейнгардта и полковника графа Граббе, лишь благодаря попустительству либерального царского губернатора Сологуба) категорически отказался даже пропустить Западную Армию через территорию Латвии на фронт против большевиков.

Мало того! Латвийское «национальное» правительство, еще 24 сентября 1919 г. начавшее мирные переговоры с большевиками, стянуло под Ригу 15 000 штыков и сабель. Эти — якобы «белые»! — латышские войска угрожающе нависали над левым флангом Русской Западной добровольческой армии, готовой к наступлению на Двинск. Одновременно русское белое Северо-Западное Правительства, не без нажима со стороны Антанты, обратилось к солдатам русской Западной Добровольческой Армии с призывом не подчиняться более князю Авалову. Князь не замедлил с ответом:

Радио. Митава. № 1250 113

Северо-Западному правительству. Ревель.

Ваше предательское воззвание к моим войскам доложено, прежде всего, мне; иначе не могло быть там, где существует воинская дисциплина. Попытки ваши пошатнуть ее подобными приемами в стиле Керенского — наивны. В ваших же интересах не дать этому произведению более широкого распространения, а то мои молодцы-солдаты могли бы дать вам ответ крепким русским языком. Со своей стороны, прошу передать солдатам на Нарвском фронте, столь много претерпевшим от вашей политики заискивания перед эстонцами, что мой совет — строго соблюдать дисциплину и быть уверенными, что, обеспечив свой тыл, я в недалеком будущем стану рядом с ними для совместного удара по большевикам.

Командующий Западной Армией
полковник князь Авалов.

6 и 7 октября латыши атаковали позиции Железной дивизии в районе Олая.

Перед князем Аваловым возникла военная необходимость ликвидировать угрозу своему левому флангу. 8 октября 1919 г. он отдал приказ к наступлению на Ригу. Для наступления были сформированы три боевые группы.

{155 cтр.}Немецкий легион под командованием капитана I ранга Зиверта должен был наступать через Кеккау на Торенсберг.

Железная дивизия под командованием майора Бишофа должна была через Янсон пробиваться прямо на Ригу.

Русский Корпус имени графа Келлера под командованием самого князя Авалова должен был атаковать Ригу через Шлок (Слоку, ныне — часть территории г. Юрмалы).

Бригада Вырголича, усиленная несколькими мелкими германскими отрядами, обеспечивала прикрытие правого фланга наступающей армии. Прикрытие левого фланга обеспечивал русский отряд Билинского, усиленный бронепоездом.

2-й пехотный полк ЖД наступал вдоль Рижского шоссе, 3-й пехотный полк — на Бонде, 1-й пехотный полк — на Шварценгоф. В качестве дивизионного резерва оставались кавалерийский полк и егерский батальон. Все сложности рельефа местности были известны по предыдущему, успешному наступлению на Ригу. Погодные условия были неблагоприятными — проливной дождь и сильный, налетавший резкими порывами ветер с востока. Оборону Риги возглавил лично прибывший в Латвию французский генерал Ниссель. Рижский гарнизон был усилен свежей эстонской дивизией. Хорошо вооруженный и обученный Антантой противник засел на сильно укрепленных позициях, ощетинившись жерлами орудий, пулеметными глотками, штыками дивизий и корпусов.

8 октября Немецкий легион в ходе ожесточенного боя взял Кеккау. Батальону Бертольда удалось очистить от латышей Янсон, а 3-му пехотному полку под командованием капитана Кивица — взять штурмом мызу Рудзе. С наступлением ночи во фланг и в тыл Бертольду под Тюрингсгофом ударили латышские танки и бронепоезд. Бертольд ухитрился вырваться из огненного кольца в западном направлении, но был вынужден оставить на поле боя 27 раненых и одного унтер-офицера санитарной службы. Все 28 добровольцев, попавшие в лапы осатанелых латышей, были после зверских пыток забиты насмерть кузнечным молотом.

9 октября 1919 г. ЖД перегруппировалась. 1-я рота 1-го пехотного полка закрепилась в Шварценгофе, 2-й пехотный полк занял Янсон, а на правом фланге 2-я и 3-я роты 3-го пехотного полка совместно с егерским батальоном и 1-м русским стрелковым .полком атаковали Торенсберг. Вечером того же дня 2-я рота 3-го пехотного полка и Баденский штурмовой батальон под командованием ротмистра Крауссе д’ Ависа на плечах поспешно отступавших латышей ворвались в это предместье Риги.

{156 cтр.}При подходе войск князя Авалова к Риге полковник Земитан со штабом в панике бежал из Риги, отдав войскам приказ занять позиции у Юглских озер.

На подступах к Риге князь Авалов, проявив добрую волю, попытался при посредничестве представителей Антанты вступить с правительством Ульманиса в мирные переговоры и убедить его пропустить Западную Армию на антибольшевицкий фронт. Однако «союзники», поначалу согласившись способствовать примирению сторон, неожиданно отказались от взятой ими на себя посреднической роли.

10 октября германские добровольцы Западной Армии очистили от латышских войск все предместье Торенсберг. В тот же день правительство Ульманиса в полном составе, включая военного министра генерала Симонсона, бежало из Риги в Венден. В Риге воцарилась паника, колонны беженцев потянулись из города в сторону Юглы. Части ЖД и НЛ приготовились к решающему штурму, захвату мостов через Двину и вступлению в Ригу. Тем временем русские части на левом фланге заняли Дален, большой остров на Двине между Болдераа и Динаминде. Т.о. весь западный берег Двины оказался под контролем Русской Западной Добровольческой армии. До оперативной цели наступления, города Риги, было, казалось, рукой подать. У многих добровольцев ЖД еще был в памяти победный день 22 мая, когда они, совместно с русскими частями и Балтийским ландесвером, освободили от большевиков этот древний ганзейский город, одну из драгоценнейших жемчужин в короне Российской Империи.

Вероятно, тот радостный день запомнился им таким, каким описал его в своей повести «Кадет» Леонид Зуров, который юношей по долгу совести вступил в Белую армию и участвовал в освобождении Риги.

«— Белые в городе! — донесся отчаянный крик скакавшего во весь опор ординарца…

— Наши! — радостно крикнул Митя.

— Женщина подбежала к окну…

— Что вы? — нервно засмеявшись, сказала она по-русски и прижала руку к сердцу.

Несколько солдат в немецких касках шли посередине дороги и изредка прикладывали к плечам винтовки. За ними несли на руках пулемет. Тахали выстрелы. Колонна шла сзади. Солдаты остановились у Окружного суда. Из здания кто-то выбежал, за ним погнались и закололи его ударом в спину.

Мальчики выбежали на улицу. Еще метался на бульварах самокатчик, делая круги, но, сбитый выстрелом, свалился у собора и остался недвижим, а у лежащей на земле машины кружилось колесо. {157 cтр.}Вдалеке незнакомые люди часто перебегали через дорогу, ложились, и тогда эхо выстрелов тупо отскакивало от стен. Солдаты в касках побежали туда. Впереди них шел совсем еще мальчик. Он останавливался, смотрел в бинокль, потом, взмахнув рукой, бросился вперед. В переулке кучка солдат затопталась на месте, прокричала и побежала дальше. На тротуаре осталось два трупа. Аэроплан выпустил не то серебряный шар, не то ракету. Квартал был занят.

Митя со Степой подбежали к пулемету, стоявшему в конце бульвара. Степа, говоря что-то по-немецки, жал солдатам руки, а потом сел верхом на пулемет и, размахивая руками, что-то запел. По улицам бежали, смеясь и плача, люди…Мальчишки на Эспланаде подожгли революционные арки, и они горели ярким высоким пламенем. К гипсовой статуе Карла Маркса поднесли жердь и, ударив статую под подбородок, снесли хрупкую белую голову… Немцы подходили. Их колоннен-вагены солидно громыхали. Немцы шли, увешанные снаряжением, куря огромные сигары, и ели куски хлеба, намазанные медом. Дамы их обнимали, целовали и предлагали им кофе. Немцы кивали головами, прихлебывали из кружек и снова затягивались сигарным дымом.

На тротуарах лежали убитые с лицами, закрытыми фуражками…

В город вступили русские части. Они повели наступление сутра, от Кальнецемского моста, где на пулеметной горке были расположены их позиции. Русские разведчики, отыскав тропу, идущую через ржавое болото, вывели по ней на грунтовую дорогу ударный отряд ландесвера. Латышские части пошли по открывшейся дороге прямо на город, а по Митавскому шоссе двигалась немецкая Железная дивизия. Аэропланы держали связь.

— Еще было светло. Солнце начинало заходить, германские часы показывали цифру пять, а большевицкие восемь, когда отряд, миновав затихший форштадт, вышел к мосту.

— Русские идут!.. русские идут! — послышались крики из толпы.

На темно-гнедом коне ехал князь, худощавый, длиннолицый, по-гвардейскому отдавал толпе честь, улыбался, слегка обнажая зубы и, задергивая голову, весело кричал командиру русской роты, коренастому капитану:

— Климент Петрович! А! Как нас встречают?

Полнолицый капитан, с опущенными вниз усами, мелко и рассыпчато в ответ засмеялся и, посмотрев на толпу, прищурил глаза.

— Изголодались! — крикнул он.

Рядом с ним шел адъютант отряда, высокий офицер. Эскадрон дробил копытами настилы моста. Отряд веселых добровольцев, {158 cтр.}одетых в немецкую форму с русскими погонами на плечах и двуглавыми орлами на касках, шел бодро. Солдаты перекликались с горожанами и раздавали им сигареты. Исхудалая женщина, признав в молоденьком добровольце своего сына, шла рядом с ним, держа его за рукав. Черноглазый капитан, ехавший верхом, играл на блестевшем на солнце кларнете веселый марш, добровольцы подпевали, колотили ложками по манеркам, а посредине роты митавский волонтер нес трехцветный флаг, взятый из своего дома…».

В то время, как 11-я рота 1-го пехотного полка перешла Двину по Любекскому мосту и закрепилась на восточном берегу, Бишоф неожиданно послал связных во все вовлеченные в бой подразделения с приказом прекратить наступление. Была отозвана на западный берег и только что закрепившаяся на восточном берегу 11-я рота лейтенанта фон Борриса. Добровольцы, видевшие долгожданную, а теперь — ускользавшую от них на глазах цель своего наступления, отказывались что-либо понимать. Они на чем свет стоит ругали «высшее начальство», отдавшее этот «нелепый» приказ, но все-таки подчинились. Прошло всего несколько дней — и правота командира ЖД, руководствовавшегося каким-то непостижимым военным инстинктом, была доказана со всей убедительностью.

Майор Бишоф приказал отступить, руководствуясь как политическими, так и тактическими соображениями.

1. Политические соображения заставляли его любой ценой избежать угрозы суверенитету Латвии, который в результате не подготовленного политически захвата Риги мог быть поставлен под вопрос, ибо Латвия практически стала бы сферой безраздельного влияния русского Центрального Совета Западной России. Ввиду отсутствия предварительных попыток политического зондажа вопроса о будущем статусе Латвии Антанта непременно воспользовалась бы этим как поводом для военного вмешательства. А ведь командование Западной Добровольческой Армии на данном этапе планировало посредством наступления на Ригу всего лишь склонить латвийское правительство к военному сотрудничеству с Русской Западной Армией.

2. Военные соображения сводились к тому, что овладение Ригой не имело бы решающего значения для планировавшегося похода вглубь России, конечной целью которого было провозглашено взятие Петрограда с последующим освобождением Москвы от большевиков. Наличных сил все равно не хватило бы для наступления вглубь России и одновременного удержания линии фронта против латышей (и пришедших к тем на выручку эстонцев) восточнее Риги. Все снабжение должно было бы осуществляться через рижские мосты, нахо{159 cтр.}дившиеся под постоянной угрозой нападения английского флота (как в свое время в июле месяце). В то же время оборонительные позиции на западном берегу Двины были весьма удобными с точки зрения возможности удержания их наличными силами, выжидая возможного улучшения обстановки в будущем.

На северном участке фронта русский 1-й стрелковый полк генерала Билинского 12 октября 1919 г. взял штурмом Динаминде. Однако уже 14 октября противник выбил русских добровольцев с двинского острова Дален. Впрочем, незамедлительная контратака егерского батальона под командованием старшего лейтенанта Бюхнера ликвидировала этот прорыв.

В ходе боев за Ригу стала проявляться все нараставшая нехватка боеприпасов, военного снаряжения, медицинского имущества и перевязочных средств. Основная причина этой нехватки заключалась в очередном ужесточении контрольно-пропускного режима на германо-прибалтийской границе, введенного берлинским правительством 10 октября 1919 г. В результате, какое бы то ни было снабжение оперировавших в Прибалтике белых войск было прекращено. И, наконец, 19 октября 1919 г. в полной мере оправдались и наихудшие опасения Бишофа. В устье Двины вошло соединение английских военных кораблей под латвийским флагом (4 крейсера новейшего типа, 1 крейсер-истребитель типа F-85, 2 канонерки и 2 эскадренных миноносца, не считая прибывших из Либавы 4 французских миноносцев и американского крейсера «Питтсбург») под командованием британского адмирала Коэна (Cowan). 9 английских кораблей открыли артиллерийский огонь по Болдера и Динаминде. Огнем своих тяжелых орудий британская эскадра разметала русских пластунов Авалова-Бермондта и облегчила латышской пехоте взятие Динаминде. Пленных латыши не брали, и всех, включая и раненых, беспощадно добивали на месте, в соответствии с полученным приказом «пленных не брать». Одновременно другие британские военные корабли под Либавой обстреляли позиции добровольческого корпуса фон Плеве, роты которого уже почти очистили город от латышских войск. По воспоминаниям участников событий, «земля кругом буквально кипела от разрывов тяжелых снарядов».

Под защитой корабельной артиллерии британского флота латыши усилили свой нажим по всему Двинскому фронту. В довершение ко всему, на южном участке фронта позиции Немецкого Легиона были неожиданно атакованы советскими и… литовскими (!) полками. 20 октября 1919 г. в бою под Фридрихштадтом (Яунелгавой) пал доблестный ротмистр фон Йена. В тот же день добровольческие корпуса {160 cтр.}Брандиса и Дибича разгромили под Радзивилишками три литовских батальона, наступавших на железнодорожную ветку Шаулен-Мемель.

Части Западной армии продолжали успешно продвигаться в Курляндии. 22 октября они взяли Салдус, 30  октября Тался и Сабиле, 9 ноября Кулигу.

В то же время истекавшие кровью на Северном участке фронта русские добровольческие части оттеснялись латышами все дальше на запад. По мере своего наступления латыши в роковой (с точки зрения белых добровольцев) день 9 ноября 1919 г. (годовщина Ноябрьской революции в Германии!) охватили левый фланг ЖД. Контратака егерского батальона 10 ноября 1919 г. отбросила наседавшего противника, однако была остановлена концентрированным огнем английской и эстонской корабельной артиллерии. В этой ситуации майор Бишоф был вынужден отдать ЖД приказ оставить Торенсберг и отойти на исходные митавские позиции. В ночь на 12 ноября произошло новое обострение обстановки. 3-й батальон 2-го пехотного полка под командованием капитана Бертольда был отрезан в Торенсберге. Однако контратака пулеметной роты и самокатной роты подоспевшего штурмового отряда Росбаха прорвала кольцо вражеского окружения.

Эта помощь пришла в самый последний момент и совершенно неожиданно. «Добровольческий штурмовой отряд Росбаха» в составе 1 200 штыков и сабель под командованием старшего лейтенанта Росбаха, в нарушение приказа министра рейхсвера, 31 октября 1919 г перешел границу у Таурог. Фрайкор Росбаха, покрывший себя славой в боях с поляками в Силезии и зачисленный в состав «временного рейхсвера» в качестве 37-го егерского батальона, потребовал перебросить его в Прибалтику. Поскольку Росбаху было отказано в предоставлении железнодорожного транспорта, он, покинув во главе фрайкора свои казармы, расположенные на польско-германской демаркационной линии, и совершив тысячекилометровый «марш-бросок», привел свой отряд на фронт пешим порядком и не поспел к началу контратаки на Динаминде, запланированной майором Бишофом. Тем не менее, росбаховские роты смогли обеспечить эффективное прикрытие отхода ЖД. Ситуация чем-то напоминала другой эпизод гражданской войны в России — своевременный приход Дроздовского полка на подмогу Добровольческой армии Деникина, отступавшей от Екатеринодара после гибели генерала Корнилова…

Наконец Бишоф собрал остатки ЖД под Митавой. Бойцы были на пределе своих физических возможностей. К тому же повторное отступление весьма негативно сказалось на боевом духе войск. {161 cтр.}Единственным, что еще удерживало остатки добровольческих рот и батальонов вместе под черным «знаменем Смерти» Железной дивизии, было общее бедственное положение и верность командиру. Но когда опьяненные успехом латыши и эстонцы усилили натиск, им, несмотря на бронепоезда и танки, пришлось еще не раз испытать на собственной шкуре, что у добровольцев «не иссяк еще порох в пороховницах». Русские и немцы постоянно огрызались. Так, 18 ноября 1919 г. росбаховцы контратаковали и отбросили наседавших латышей до Олая, «усеяв поле трупами». На следующий день егерскому батальону удалось в ближнем бою вернуть Русской Западной Армии г. Альт-Ауц. Тем не менее, всем было ясно, что продолжение вооруженной борьбы в составе начавшей разлагаться Западной Добровольческой Армии лишено всякой перспективы на успех. Поэтому майор Бишоф 20 ноября 1919 г. возвратил ЖД в состав VI германской армии и принял решение очистить Курляндию.

К отступавшей ЖД присоединился удерживавший дотоле южный участок фронта Немецкий легион. 16 ноября 1919 г. в бою под Цоденом пал его командир, капитан I ранга Зиверт. Командование принял на себя майор Левенфельд. Раненые вперемежку с многочисленными прибалтийскими и немецкими беженцами эвакуировались железнодорожным транспортом, в то время, как ЖД и НЛ тремя маршевыми колоннами отступали к границам Восточной Пруссии. Для обеспечения безопасного вывоза беженцев по железной дороге егерский батальон, 2-й и 3-й пехотные полки 3 декабря 1919 г. нанесли контрудар под Окмянами и далеко отбросили наседавшие латышские части.

12 декабря 1919 г. штаб ЖД близ Мемеля перешел границу Германской Империи. Арьергард ЖД прибыл туда 25 декабря, а последние подразделения НЛ вступили на территорию Германской Империи в новогоднюю ночь 1919-1920 гг. В Восточной Пруссии собрались около 5 800 добровольцев ЖД. В своем приказе по дивизии от 31 декабря 1919 г. майор Бишоф сообщил им, что дальнейшее боевое использование дивизии как единой военной части более не представляется возможным и, следовательно, Железная дивизия распускается. Кавалерия и артиллерия переводится в Мюнстерлагер, а пехота и все прочие части — в район между Везером и Эльбой для последующей демобилизации.

Так завершило свой боевой путь одно из лучших германских добровольческих соединений. Но и в боях последующих лет бывшие бойцы ЖД, продолжавшие держать порох сухим, были в первых рядах германских белогвардейцев. Так, 15 марта 1920 г. кавалер {162 cтр.}ордена «За заслуги» и бывший командир 2-й роты 2-го Курляндского пехотного полка, военный летчик капитан Рудольф Бертольд во главе своего Железного отряда пал в бою с отрядами красногвардейцев в Гарбурге (под Гамбургом). Истекавший кровью из многочисленных ран, он так и не отдал спартаковцам своего ордена. Осатанелые красногвардейцы удавили раненого офицера его же шейной орденской лентой и отрезали ему голову… 23 марта 1920 г. сохранившийся кадр 3-го Курляндского пехотного полка под командованием Кивица в бою под Геннингсдорфом (пригород Берлина) наголову разгромил коммунистический батальон силою в 450 штыков при 36 пулеметах…В рядах фрайкоровцев в Германии, кстати, доблестно сражались с добравшимся и туда большевизмом также многие ушедшие с ними офицеры и чины Русской Западной Добровольческой Армии.

Награды и знаки отличия

В 1920 г. майором Бишофом для награждения ветеранов Железной дивизии были учреждены особая медаль и памятный знак.

Медаль Железной дивизии, носившаяся на черной ленте с белой каймой по краям (как у прусского Железного креста), имела форму круглого древнегерманского щита с эмблемой ЖД — черепом и перекрещенными костями в центре (на аверсе) и гербом ливонских рыцарей («варяжским» геральдическим щитом с прямым латинским крестом), а также цифрами «19-19» (на реверсе).

Памятный знак Железной дивизии, носившийся на булавке, имел овальную форму. В его центре был изображен Железный крест, обрамленный дубовым венком, с надписью «Eiserne» («Железная») над и «Divison» («Дивизия»), а также цифрами «1919» под крестом.

Что же остается сказать в заключение нашего краткого очерка? Если бы все белые вожди думали так, как князь Авалов или атаман Краснов, а союз русских и германских белогвардейцев был реализован в масштабах всего Белого движения, то борьба с международным сбродом, захватившим власть в столицах и нескольких центральных губерниях Российской Империи, непременно завершилась бы победой белых. Ведь вся тогдашняя военная опора советской власти состояла в основном из латышских, мадьярских, китайских и прочих «интернационалистов». И потому с моральной и патриотической стороны позиция Краснова и Авалова, рассчитывавших на вполне реальную тогда помощь германских войск, давала единственный шанс на успех.

Увы — история не знает сослагательного наклонения…


ПРИЛОЖЕНИЯ

БАЛТИЙСКИЙ ЛАНДЕСВЕР

Еще одним белогвардейским добровольческим соединением, сформированным и оперировавшим в Прибалтике, являлся Балтийский ландесвер, организованный первоначально в качестве одного из трех отдельных стрелковых батальонов («прибалтийский батальон»), сформированных в конце 1918 г. в Риге для защиты Латвии от большевизма. Этот «прибалтийский батальон» состоял из «остзейских» немцев (уроженцев Прибалтики немецкого происхождения — бывших подданных Российской Империи), а также бывших солдат и офицеров германской армии, и находился под германским командованием. После отступления из Риги ландесвер был переформирован в январе 1919 г. в районе Либавы и по прошествии всего лишь нескольких недель превратился в полноценную воинскую часть, отличавшуюся высокими боевыми качествами. Единственным недостатком ландесвера было характерное для его бойцов «озлобление, приводившее к беспощадному истреблению противника даже там, где по политическим мотивам эта система борьбы должна была считаться вредной, так как она, в свою очередь, озлобляла население».

К концу января 1919 г. в Балтийский ландесвер входили: 1-й ударный — барона Ганса фон Мантейфеля-Цеге (с одной батареей и кавалерийским эскадроном), 2-й (фон Йена) и 3-й (Мальмеде) отряды, 1-й (Гана ), 2-й (фон Драхенфельса), 3-й (фон Энгельгардта) и 4-й (фон Паппенгейма) кавалерийские отряды и саперный отряд Штромберга, 2 русских добровольческих отряда (Светлейшего князя Ливена и Дыдорова) и латышский отряд полковника Колпака.

Весной состав Балтийского ландесвера был расширен. Теперь в него входили: штаб, Ударный отряд, Немецко-балтийский боевой (капитана Мальмеде) батальон, Немецко-балтийский (Б.Ф. графа цу Эйленбурга) батальон, латышский отряд Балода (ранее — Колпака), прикомандированный к ландесверу Баденский отряд фон Медема, 6 небольших кавалерийских отрядов (в том числе 1 русский и 1 латышс{164 cтр.}кий), депо, авиационные, санитарные и пионерные части, а также части связи.

Балтийский ландесвер подтвердил свои превосходные боевые качества в ходе сражений с большевиками весной и летом 1919 г Он покрыл себя славой при освобождении Курляндии и взятии Риги. Позднее он оказался втянутым в политическую игру немцев против Эстонии и Латвии и после своего поражения 9 (22) июня в бою с латышскими частями был реорганизован, передан под покровительство военных миссий стран Антанты в Прибалтике и переброшен на антибольшевицкий фронт в Латгалию. В конце 1919 г. Балтийский ландесвер был включен в состав латвийского 13-го Туккумского пехотного полка, сохранив, однако, свое прежнее четырехчастное бело-голубое знамя.

НЕМЕЦКИЙ ЛЕГИОН

В связи со сложностью и неясностью вопросов, связанных с положением германских добровольческих частей в Прибалтике, командиры многочисленных германских добровольческих корпусов, отрядов и других подразделений, выделенных из состава Балтийского ландесвера после его реорганизации и переподчинении Антанте, собрались 25 августа 1919 г в Митаве у командира стрелкового полка «Балтенланд» (именовавшегося в русской мемуаристике «Балтийским стрелковым полком»), капитана I ранга Зиверта, в присутствии капитана Генерального Штаба Отто Вагенера, уполномоченного Командующим VI резервным корпусом германской армии, генералом графом Рюдигером фон дер Гольцем. В тот день командиры добровольческих подразделений приняли решение слить их в одну дивизию и единогласно избрали ее командиром капитана I ранга Зиверта, а капитана Вагенера — начальником штаба. После решения в течение нескольких дней всех организационных вопросов, объединившиеся в новую дивизию отряды издали прокламацию «Германские добровольческие корпуса в Курляндии — германскому Отечеству и всем культурным народам Земли». Это обращение подписали следующие подразделения: Стрелковый полк «Балтенланд», добровольческий корпус Штевера, группа фон Плеве, добровольческий корпус фон Брандиса, Баденский штурмовой батальон «Курляндия», группа фон Йена, добровольческий корпус фон Вильдемана, добровольческий корпус фон Вейкмана, добровольческий корпус фон Медема, добровольческий корпус Рикгофа, авиаполк Заксенберга, 424-й и 426-й авиаот{165 cтр.}ряды, экипажи бронепоездов и бронеавтомобилей, транспортные части, части связи, колонны и лазареты, от чьего имени документ подписал капитан I ранга Зиверт.

Кроме того, от Генерального командования VI Резервного корпуса было получено разрешение свести все вышеперечисленные части в дивизию под названием «Немецкий легион» (Deutsche Legion) — в память о Русско-немецком (или Российско-германском) легионе (Russisch-deutsche Legion), сражавшемся в составе русских войск против наполеоновской Франции при Императоре Александре I. В русской мемуаристике он иногда именовался и «Германским легионом».

После начала формирования Немецкого легиона со штаб-квартирой в Митаве 1 сентября 1919 г. легион в середине сентября вошел в состав Русской Западной Добровольческой Армии и перешел под верховное командование князя Авалова (Бермондта).

1 октября 1919 г. штаб Немецкого легиона был, в целях подготовки планировавшегося наступления на Динабург-Витебск, переведен из Митавы в Мезотен близ Бауска. Одновременно в район Бауска стягивались подразделения легиона. Развертывание войск было завершено к вечеру 7 октября.

Вошедшие в состав легиона добровольческие корпуса и прочие подразделения были сведены первоначально в группы, а затем в полки и дивизионы. Структура бригад легиона и входивших в них подразделений неоднократно изменялась. На 25 октября боевой состав Немецкого легиона выглядел следующим образом: штаб, штабная рота, связной кавалерийский взвод, рота связи Вортера, баденский штурмовой батальон «Курляндия», пулеметная группа Дамма, Балтийский стрелковый полк (полк «Балтенланд»), отряды фон Йена и фон Медема, подразделения фон Вейкмана, фон Брандиса и Штевера, артиллерийские группы фон Медема, фон Брандиса, Штевера, фон Вейкмана и фон Йена, батарея Шредера, 2-й авиационный дивизион, обозы и парки, бронепоезд Зиверта, продовольственный отдел, полевая почта и жандармерия. Пехотой легиона командовал майор Гетце, артиллерией — майор Миленц. Численность боевого состава Немецкого легиона достигала 9 000 штыков и сабель с 43 легкими орудиями и 1 тяжелой батареей (а с тыловыми частями — около 12 000 человек).

Между тем от плана наступления на Динабург-Витебск пришлось отказаться, поскольку Командующий Русской Западной Добровольческой Армией князь Авалов и командир Железной дивизии майор Бишоф сочли задачей первостепенной важности выбить латышей из {166 cтр.}Торенсберга и очистить от них левый берег Двины. С этой целью Немецкому легиону было поручено нанести фланговый удар по Торенсбергу и прикрыть правый фланг Западной Армии от контрудара советских и литовских войск.

8 октября легион повел наступление через Кеккау на Торенсберг. После ожесточенных и кровопролитных боев авангарду легиона (Баденскому штурмовому батальону) вечером 10 октября удалось войти в Торенсберг и закрепиться там. Вслед за тем Немецкий легион был переброшен в район другого пригорода Риги — Фридрихштадта — и 17 октября вместе с добровольческими корпусами Рикгофа, Йена и Петерсдорфа, под общим командованием майора Гетце, атаковал латышские войска, засевшие в Фридрихштадте. Невзирая на большие потери, добровольцы выбили латышей из пригорода и подступили вплотную к самой Риге. Но 19 октября, во время штурма укреплений у моста через Двину был убит ротмистр фон Йена. Поскольку с его гибелью шансы на решающий успех на данном участке фронта резко снизились, основные силы легиона, смененные во Фридрихштадте добровольческим корпусом фон Вейкмана, были стянуты в район Бауск-Бруновишки.

В ноябре 1919 г. общее положение стало еще более критическим. После усиления позиций Западной Армии под Олаем силами стрелкового полка «Балтенланд» 4 октября, последний был в тот же день брошен в бой за Торенсберг, однако не смог добиться коренного улучшения обстановки. Тяжелые и кровопролитные бои в начале ноября ослабили позиции и части русской Западной Добровольческой Армии. С целью концентрации сил Немецкого легиона, 2-я бригада которого, под командованием ротмистра Крауссе д’Ависа, была разбросана тремя отдельными группами по районам Шенберг, Фридрихштадт и Гросс-Эккау, 1-я бригада, под командованием майора Кунца, удерживала силами своего 1-го полка Радзивилишки, а силами своего 2-го полка — район севернее Митавы, в то время, как слабые части под командованием майора Миленца охраняли железную дорогу Янишки-Тауроги. 12 ноября легиону было приказано сконцентрироваться в районе Бауск-Гросс-Эккау. Однако выполнению этого приказа помешали яростные атаки латышей на легион, сопряженные с тяжелыми потерями для последнего. Из войск, входивших в состав Немецкого легиона, в районе Бауска, согласно приказу, смогли сконцентрироваться лишь весьма ослабленные части 2-й бригады. Остальные части легиона были втянуты в изнурительные, кровопролитные бои. 16 ноября был убит командир легиона, капитан I ранга Зиверт. После его гибели командование легионом взял на себя его начштаба, {167 cтр.}гауптманн (капитан) Генерального Штаба Вагенер. Ситуация, как на латвийском, так и на литовском фронте, оставалась крайне напряженной.

20 ноября развернулись ожесточенные бои у Гросс-Швиттена и Штальгена, где латыши попытались обойти легион с фланга, но в результате целой серии контрударов были отбиты с большим уроном. В последующие дни латыши неустанно продолжали атаковать медленно отходивший легион. В арьергардных боях особенно хорошо проявил себя Баденский полк (состоявший из Баденского штурмового батальона и отряда фон Медема). 22 ноября основной удар наседавших латышей приняли на себя добровольческий корпус фон Брандиса и 1-я бригада НЛ. Отступление Немецкого легиона в направлении на Янишки сопровождалось непрерывными боями.

23 ноября легион занял Янишки, где и закрепился для выполнения своей новой боевой задачи — прикрытия стоявших севернее Шаулена эвакуационных железнодорожных эшелонов. В тот же день командование легионом, по приказу командующего 1-м (Кенигсбергским) военным округом, принял на себя майор Генерального Штаба фон Левенфельд. Капитан Вагенер вновь стал начальником штаба.

29 ноября начался отход Немецкого легиона из района Янишки в район Шаулена. 3 и 4 декабря он был атакован литовскими войсками, но с боями пробился в пункт назначения. В Шаулене капитан Вагенер был вынужден, вследствие ранений, полученных под Торенсбергом и в последующих боях, покинуть ряды легиона. Он был спешно эвакуирован в Германию на лечение. В должности начштаба Вагенера сменил капитан Генерального Штаба Шелле.

8 декабря последние транспортные части легиона, уничтожив вооружение и боеприпасы и взорвав за собой железнодорожное полотно, выехали с Шауленского вокзала в Германию. Основные силы легиона пешим порядком проследовали через Кельми-Скаудвиле и Тауроги до германской границы и перешли ее 13 декабря, разместившись близ Тильзита в Восточной Пруссии.

18 декабря майор фон Левенфельд издал свой последний приказ, в котором объявил о роспуске Немецкого легиона.

ЭМБЛЕМЫ, НАГРАДЫ И ЗНАКИ ОТЛИЧИЯ

Поскольку Немецкий легион включал в себя многочисленные добровольческие части, каждая из которых имела свои эмблемы, и постоянно пребывал в боевой обстановке, в нем официально не вводилось {168 cтр.}никаких собственных общих эмблем, единых для всего легиона. Неофициальной эмблемой считалась голова лося, взятая с герба бывшей столицы герцогства Курляндского, Митавы, где находилась штаб-квартира легиона в момент его формирования. Эта эмблема пользовалась среди германских и балтийских добровольцев большой популярностью. Так, например, чины добровольческого корпуса капитана III ранга Михаэля носили на левом рукаве щиток с лосиной головой и названием своего фрайкора («Detachement Michael»), чины добровольческого корпуса фон Брандиса носили на воротнике металлические «лосиные рога», и т.д.

В период существования легиона и, в частности, в период его участия в боевых действиях, не учреждалось и не вручалось никаких специальных „легионерских“ орденов, наград или памятных знаков. Лишь позднее, в начале 1920 г., майором фон Левенфельдом был учрежден памятный знак для бывших чинов Немецкого легиона. Знак, слегка выпуклый и посеребренный, представлял собой квадрат, наложенный на овальной формы венок из дубовых листьев, с изображением стилизованной лосиной головы в четырехугольной рамке с надписью заглавными латинскими буквами: «Немецкий (вверху) Легион (внизу) Курляндия (слева) 1919 (справа)» (Deutsche Legion. Kurland. 1919).

Памятный знак, носившийся на левой стороне груди, вручался капитаном Вагенером, подписывавшим и наградное удостоверение.

ШТАНДАРТЫ И ФЛАГИ

При формировании в Митаве Немецкого легиона, по приказу его командира, капитана I ранга Зиверта, для штаба легиона был введен штабной флаг-значок в форме треугольного вымпела, вместо принятого в германской кайзеровской армии дивизионного штандарта.

Этот командирский вымпел использовался штабом легиона в течение всего периода боевых действий, вплоть до отступления в Шаулен, или Шауляй (Литва).

Если чины Штаба были верхом, их сопровождал, также верхом, кавалерист охраны Штаба со значком. Если чины Штаба были спешенными (например, при отдаче приказов), кавалерист со значком также спешивался. После ранения капитана Вагенера под Торенсбергом и после принятия им на себя командования легионом он не мог ездить верхом, и вынужден был передвигаться на автомобиле. В {169 cтр.}этот период значок крепился на автомобиле, а иногда его держал чин охраны Штаба, сидевший в автомобиле вместе с раненым командиром.

Значок был изготовлен по проекту капитана Вагенера. Он сам вспоминал об этом: «Мы избрали серебряный лосиный рог на черном поле символом борьбы на Северо-Востоке».

Этот штабной значок, укрепленный на кавалерийской пике, имел форму обычного германского дивизионного штандарта. Значок был изготовлен из черного шелка с вышитым серебром с обеих сторон лосиными рогом.

По прибытии легиона в Янишки он перешел под командование майора фон Левенфельда. Последний ввел для штаба легиона уставной дивизионный командирский знак-вымпел германской кайзеровской армии.

При передвижении Штаба верхом, кавалерист охраны Штаба, также верхом, возил вымпел на кавалерийской пике за Штабом. Если же командир легиона передвигался в автомобиле, вымпел крепился на машине. Этот «уставной» штабной вымпел использовался в легионе вплоть до его роспуска.

Вымпел был треугольной формы, с тремя поперечными полосами — черной, белой и красной (цветов германского кайзеровского флага).

Отдельные добровольческие части, входившие в состав Немецкого легиона, по фрайкоровской традиции, имели собственные флаги, значки и знамена. Так, например, добровольческий батальон фон Либермана (1-й батальон 2-го Курляндского пехотного полка) сражался под трехполосным черно-бело-красным кайзеровским флагом с золотой готической литерой «L» (Либерман) под золотой дворянской короной. Кассельская офицерская рота Марауна — под белым знаменем с черным мальтийским крестом. Добровольческий штурмовой отряд Росбаха имел черное знамя, пересеченное по горизонтали двумя белыми полосами с наложенной на них белой латинской буквой «R» (Росбах), и т.д.

ОБМУНДИРОВАНИЕ И ЗНАКИ РАЗЛИЧИЯ

Немецкие части, входившие в состав Балтийского ландесвера, носили мундиры германской армии образца 1915 г. с выпушками на воротнике и обшлагах по цветам отдельных отрядов: белый — для Ударного отряда, желтый — для отряда Мальмеде и светло-синий (голубой) — для отряда цу Эйленбурга. Это касалось как «остзейских {170 cтр.}немцев» (балтийцев), так и германских добровольцев, служивших в ландесвере. Однако вышеуказанная форма одежды соблюдалась далеко не всегда, в чем можно убедиться при ознакомлении с фотографиями начального периода формирования ландесвера. Нередко цветным был только воротник, а зачастую лишь его передний или нижний кант; порой цветных отличий просто не было.

Первоначально в ландесвере не было предусмотрено никаких знаков различия. Их ношение было введено бывшими русскими и германскими офицерами, еще долгое время продолжавшими носить и в ландесвере свои прежние знаки различия. Но в течение первых месяцев существования ландесвера в отдельных его частях стали постепенно появляться свои, новые знаки различия, которые, однако, обозначали лишь должностное и служебное положение чинов ландесвера. Они представляли собой серебряные звездочки и галунные полоски, носившиеся на воротнике. Звездочки на воротниках, носившиеся на воротнике офицерами Балтийского ландесвера, были четырехугольными.

Знаки различия офицеров

Командующий (командир всех частей ландесвера) — 4 звездочки.

Командир (отдельного подразделения) и майор — 3 звездочки.

Ротмистр (чаще всего — командир роты) — 2 звездочки.

Корнет (чаще всего — командир взвода) — 1 звездочка.

Фенрих (прапорщик) — звездочек не носил.

Знаки различия унтер-офицеров

Вахмистр (вахтмайстер) и фельдфебель — широкий галун.

Оберфельдмайстер — 3 узких галуна.

Фельдмайстер (чаще всего — командир группы) — 2 узких галуна.

Ефрейтор (гефрайтер) — 1 узкий галун.

Унтер-офицеры и рядовые ландесвера носили узкие погоны серо-полевого (стального) цвета «фельдграу» с бело-голубой выпушкой. Офицеры бывшей Российской Императорской армии, служившие в Балтийском ландесвере на должностях рядовых, носили вдоль всей длины погона серебряный галун шириной 20 мм. По уставу, все офицеры ландесвера, без различия чинов, должны были носить узкие плетеные погоны из серебряного галуна с вплетенной в него голубой нитью. Однако в действительности такие погоны носили только бывшие царские или вновь назначенные офицеры. Офицеры же, перешедшие в ландесвер из германских частей, продолжали носить свои {171 cтр.}прежние германские погоны, даже если занимали в ландесвере более высокие должности, чем в кайзеровской армии.

Бойцы ландесвера носили фуражки цвета «фельдграу», за исключением кавалеристов, у которых фуражки были чаще всего белые, со светло-синим (голубым) околышем и белыми выпушками. Кокарда для всех чинов Балтийского ландесвера была единая — голубая, с белым ободком.

Бойцы Ударного отряда (Stosstruppe) Балтийского ландесвера первоначально носили на тулье фуражки «адамову голову» (по-немецки: Totenkopf, букв, «мертвая голова»), т.е. эмблему в виде черепа со скрещенными костями, а позднее — белый щиток с черным (прямым «латинским», а не «железным»!) крестом Тевтонского (Немецкого) Ордена.

Стальные каски, вооружение и снаряжение были германского образца.

Многие чины немецких добровольческих корпусов (причем не только в Прибалтике, но и в самой Германии) изображали на своих касках белой масляной краской (а иногда и просто мелом) череп с костями или же свастику, именовавшуюся у них часто «балтийским крестом» (Baltenkreuz). Вероятнее всего, они действительно заимствовали ее из Прибалтики. Во всяком случае, впервые массированное наличие свастики в качестве эмблемы на касках, автомобилях и броневиках в самой Германии было зафиксировано во время т.н. «Капповского путча» против правительства Веймарской республики в 1920 г., в котором наиболее активное участие приняли германские добровольцы, возвратившиеся из Прибалтики. Интересно, что свастика, под названием «крест свободы», активно использовалась и противостоявшими германским и балтийским добровольцам латышскими националистами. Так, например, бойцы рижской «студенческой роты» в составе латышского батальона полковника Колпака за участие — совместно с русскими, германскими и балтийскими добровольцами — в освобождении Риги от красных, а затем — в обороне Риги от русско-немецких войск князя Авалова получили в награду янтарную свастику с наложенным на нее серебряным мечом острием вниз. Свастика (по-латышски; «ugunskrusts»), или «крест Перкона» — древнелатышского бога-громовника (к тому же связанная, по крайней мере, этимологически, с именем еще одного божества древних латышей — бога огня и солнца Свастикса !), отчего ее называли еще «громовый крест» (Perkonkrusts), украсившая собой знамена почти всех полков национальной латвийской армии, стала эмблемой латвийских офицерских, в частности, авиационных училищ и латвийской авиации как таковой. {172 cтр.}С 1918 г. опознавательным знаком латвийской военной авиации служила темно-красная (вишневая) «вращающаяся» («бегущая») свастика, причем обращенная иногда вправо («солнечная»), то влево («лунная»), а эмблемой финской авиации — синяя (голубая) «лунная» свастика. Высшим военным знаком отличия отстоявшей свою независимость Латвийской республики стал орден «Раздирателя медведя» («Лачплесиса») в форме белой свастики. Свастика вошла в эмблематику «Медали борцам за свободу Латвии». Крест «За заслуги» латышских территориальных войск («айзсарги») и знак «Союза ветеранов латвийской армии» также имели форму свастики. Возможно, свастика нашла столь широкое распространение среди бойцов обоих противостоявших друг другу лагерей в Прибалтике в связи с тем, что в 1918 г. «белые» финны, победившие «своих» красных при помощи обученных в Германии финских егерей и германского экспедиционного корпуса графа фон дер Гольца, активно использовали свастику в качестве эмблемы на бронетехнике и аэропланах, равно как и в орденской эмблематике («Орден свободы», «Крест Маннергейма») — вплоть до включения свастики в штандарт президента Финляндии, что не могло не оказать влияния и на Латвию, боровшуюся за свою независимость в аналогичных условиях, с тем лишь отличием, что «белые» латыши, не в пример «белым» финнам, со временем повернули штыки против своих бывших немецких братьев по оружию. В Германии же свастика (Hakenkreuz, т.е. буквально «крюкообразный крест» ) до возвращения добровольцев из Балтенланда в 1919-20 гг. была известна лишь десятку-другому геральдистов и адептов карликовых эзотерических лож типа «новых тамплиеров», «Германенордена» или пресловутого «Общества Туле», о которых, перефразируя известные слова Ленина о декабристах в статье «Памяти Герцена» с полным основанием можно было сказать: «Узок круг этих (консервативных) революционеров, страшно далеки они от (немецкого) народа».

В то же время хорошо известно, что последняя Императрица Всероссийская, Святая Мученица Царица Александра Феодоровна имела обыкновение ставить знак свастики («гамматический крест») на своих личных вещах, как «знак благополучия». Она нарисовала свастику и в доме Ипатьева, где вскоре Царской Семье было суждено претерпеть мученическую кончину — на обоях у своей кровати и на дверном косяке с надписью «17/30 Апр. 1918 г.» (день прибытия Царской Семьи в Екатеринбург). А на капоте автомобиля Царя-Мученика Николая II (судя по многочисленным сохранившимся фотографиям) была в вертикальном положении установлена свастика в кольце.

{173 cтр.}Пехотинцы ландесвера носили ботинки с обмотками (Wickelgamaschen), кавалеристы — сапоги, Офицеры также носили сапоги, либо ботинки с крагами (Ledergamaschen). Кавалерийские дозорные Ударного отряда, в качестве дополнительного вооружения, имели стальные трубчатые пики с бело-голубыми флюгерами.

Входившие в состав Балтийского ландесвера добровольческие части носили различную форму. Так, бойцы подразделения барона фон Медема, возникшего из Баденской горной батареи, в которую влилось большое число добровольцев, были обмундированы в мундиры или ветровки «полевого серого» (серо-стального) цвета «фельдграу» с такого же цвета погонами, имевшими красную выпушку, и носили на воротнике цветок эдельвейса белого металла с желтой сердцевиной. Эдельвейс украшал также и левую сторону их «лыжного» кепи. Сам барон фон Медем носил мундир германской кайзеровской армии образца 1910 г. со шведскими обшлагами и закругленным стоячим воротником (и то, и другое — с черной выпушкой), с эдельвейсом на воротнике и на кепи, а на плечах — капитанские погоны. Поскольку отряд фон Медема провоевал в составе Балтийского ландесвера очень недолго, сам барон не успел обзавестись звездочками на воротнике.

Кавалеристы подразделения барона Энгельгардта при серо-полевых мундирах носили белую кавалерийскую фуражку с голубым околышем без выпушек. Сам Энгельгардт носил белую фуражку с голубым околышем, плетеные жгуты на плечах (так как ранее в армии не служил) и 3 звездочки на воротнике.

Такую же белую кавалерийскую фуражку с голубым околышем носил с британской полевой военной формой цвета хаки и назначенный командующим Балтийским ландесвером английский подполковник Александер.

Командир германского добровольческого отряда «Курляндия», лейтенант Р. Гольдфельд, сохранил для своих людей прежние форменные отличия. Поскольку сам Гольдфельд в Великую войну служил в баварской тяжелой кавалерии кайзеровской армии, весь его отряд в память о прошлом месте службы своего командира, имел желтые околыши фуражек, выпушку на воротнике и погонах желтого цвета; желтые же нити были вплетены в серебряные погоны офицеров отряда «Курляндия».

Чины русского добровольческого Либавского стрелкового отряда Светлейшего князя А.П. Ливена, сражавшегося под трехцветным бело-сине-красным национальным русским стягом с белым прямым равноконечным крестом, имевшим в перекрестье славянскую литеру {174 cтр.}«Л» под княжеской короной, и принимавшего в свои ряды только российских подданных, первоначально носили русское обмундирование, но вскоре получили германское. Князь Ливен писал об униформе своих добровольцев следующее: «Обмундирование в отряде было германское, но с русскими погонами и, по мере возможности, с русскими пуговицами. Фуражка имела голубой околышек с русской кокардой. На левом рукаве носилась угловая нашивка бело-сине-красного цвета, а под ней — четырехгранный белый крест». Этот добровольческий «национальный угол» (аналогичный шеврону Северо-Западной Армии генерала Юденича) мог носиться выше или ниже локтя. В бою ливенцы носили германские стальные шлемы с изображением русского двуглавого орла. Сам князь Ливен, как бывший ротмистр Лейб-гвардии Кавалергардского полка, в торжественных случаях появлялся перед своими добровольцами в парадной белой кавалергардской форме, но обычно носил русскую рубаху, кавалергардскую фуражку (с белой тульей и красным околышем) и погоны из серебряного галуна с красной выпушкой и просветом.

В русском добровольческом отряде полковника Е. Вырголича, ставшего позднее командиром корпуса в Западной Армии князя Авалова, носили шеврон русских национальных цветов углом вверх, подобный шеврону ливенцев, но крест в его вершине был не чисто белый, а бело-сине-красный.

Латышский отряд полковника Колпака (позднее — полковника Балода) был, в основном, обмундирован в русскую военную форму из бывших запасов царской армии. Форменными отличиями латышских белогвардейцев были темно-красный (вишневый) околыш на фуражке и такие же вишневые петлицы с белыми диагональными полосками на них (цветов латвийского национального флага).

Латышский кавалерийский отряд Гартмана имел обычную форму ландесвера, но вместо сине-белых выпушек и околышей фуражек носил темно-красные.

Нередко офицеры ландесвера обмундировывались по своему вкусу. Так, командующий ландесвером, бывший германский майор Альфред Флетчер, носил походный мундир германской армии серо-полевого цвета («фельдграу») с погонами майора кайзеровской армии и 4 звездочками на воротнике. Командир Ударного отряда, Ганс фон Мантейфель, бывший лейтенант германской службы, носил походный мундир германской армии без выпушек с лейтенантскими погонами и 3 звездочками на воротнике и свою старую фуражку баварских шеволежеров темно-зеленого цвета («stahlgruen») с темно-красными выпушкой и околышем. Его брат Генрих фон Мантейфель, {175 cтр.}начальник штаба Балтийского ландесвера, носил фуражку серо-полевого цвета с желтым околышем. Из-за столь резкого различия в цвете фуражек братьев прозвали «красным» и «желтым» Мантейфелями.

ЗНАМЕНА И ФЛАГИ

Знамя Балтийского ландесвера имело полотнище, разделенное на 4 части. 1-е и 4-е поле знамени были светло-синего (голубого), 2-е и 3-е поле — белого цвета. После включения Балтийского ландесвера в состав 13-го Туккумского полка латвийской армии бело-голубое четырехчастное знамя балтийских добровольцев стало знаменем этого полка. Отдельные добровольческие части и подразделения, входившие в состав Охраны Прибалтийского края, имели свои собственные флаги и значки. Так, Либавский стрелковый отряд Светлейшего князя Ливена сражался под национальным русским бело-сине-красным флагом с прямым белым крестом, в перекрестье которого была изображена славянская литера «Л» («Ливен») под княжеской короной.

БОЕВЫЕ НАГРАДЫ И ЗНАКИ ОТЛИЧИЯ

Как уже упоминалось выше, знаком отличия для всех чинов Западной Добровольческой Армии служил черный крест мальтийской формы, учрежденный князем Аваловым в марте 1919 г. в знак траура по графу Ф.А. Келлеру, и предназначенный для замены введенного ранее белого мальтийского креста. Тем не менее, белый «Крест Келлера» также продолжал выдаваться, о чем сохранились неоднократные упоминания в архивных документах, в т.ч. и на немецком языке.

Черный мальтийский «крест Бермондта-Авалова» часто носили на розетке из черно-оранжевой георгиевской ленты.

Поскольку Пажеский Корпус, выпускники которого носили белый мальтийский крест, подобный «кресту Келлера», был основан Императором Павлом I в его бытность Великим Магистром Державного Ордена рыцарей-госпитальеров Святого Иоанна Иерусалимского, в качестве «академии мальтийских рыцарей», князь Авалов (Бермондт) в 20-е гг. создал в эмиграции свой собственный «Русский Императорский Орден Святого Иоанна», просуществовавший до начала 40-х гг. и объединявший в своих рядах ветеранов Западной Добровольческой {176 cтр.}Армии, стоявших на «легитимистских» монархических позициях (то есть являвшихся сторонниками Великого князя Кирилла Владимировича, а позднее — его сына Владимира Кирилловича, в качестве претендента на Российский престол). Знаком принадлежности к «аваловскому» Ордену Святого Иоанна служил белый мальтийский крест с изображением золотого православного креста (эмблемы Западной Добровольческой Армии) на верхнем луче.

В Западной Армии князя Авалова существовало еще несколько знаков отличия и принадлежности к той или иной части либо соединению, входившим в состав Западной Добровольческой Армии. Наиболее известен среди них т.н. «Балтийский крест» (Baltenkreuz) или «Железный крест балтийцев» (das Eiserne Kreuz der Balten), который имели право носить все германские добровольцы, участвовавшие в боях в Прибалтике в 1918-1919 гг. Знак представлял собой прямой черный крест с наложенным на него подобным же золотым крестом меньшего размера, с лилиями на концах лучей (заимствованный с герба Верховного Магистра Тевтонского Ордена, чья история была неразрывно связана с историей Прибалтики и колонизовавших ее "остзейских немцев"). Он имел всего одну степень и мог носиться как на булавке, так и на бело-голубой ленте цветов Балтийского ландесвера.

Все чины Западной Добровольческой Армии в память боевых действий в Курляндии осенью 1919 г. получили право носить бронзовую медаль с изображением на аверсе Святого Великомученика и Победоносца Георгия, а на реверсе — восьмиконечного православного креста с датой «1919». Несмотря на присутствие в символике награды православного креста, медалью награждались не только русские, но и германские добровольцы, входившие в состав Западной Армии. Медаль носилась на черно-оранжевой георгиевской ленте.

Позднее князь Авалов учредил для своих добровольцев еще одну награду — черный мальтийский крест с серебряной каймой, перекрещенный мечами (для военнослужащих) или без мечей (для гражданских лиц). Над верхним лучом креста помещалась серебряная «мертвая голова» над скрещенными костями. Этот «крест Русского корпуса» был двух степеней. Крест первой степени носился на шее, второй — на груди. Лента — черная, с узкой каймой, с одной стороны русских национальных цветов (бело-сине-красная), с другой — германских дореволюционных (черно-бело-красная). Православные символы на данной награде отсутствовали (видимо, князю Авалову пришлось учесть, что больше половины его армии составляли немцы).

{177 cтр.}Балтийский ландесвер имел целый ряд (до 28!) собственных наград и знаков отличия самых разнообразных размеров и форм. К их числу относилась, например, восьмилучевая «Звезда Дибича» (или «Звезда Мальплакэ»), перекрещенная мечами, с латинским девизом «Suum cuique» («Каждому свое»), лавровым венком и германским одноглавым орлом в центре звезды (нарукавным знаком добровольцев Дибича служила аналогичная звезда, но меньшего размера, на ленте с девизом и без мечей; петличной эмблемой Железного эскадрона — та же звезда, но перекрещенная двумя пиками с флюгерами и подложенная двумя скрещенными дубовыми листьями), или черный мальтийский «Крест Дибича» с шифром своего командира в центральном круглом медальоне, увенчанный баронской короной и также перекрещенный двумя мечами остриями вверх. Из наград «Охраны Прибалтийского края» наибольшей известностью пользуется «Крест Балтийского ландесвера», напоминающий по форме русский Георгиевский крест, покрытый белой эмалью с узкой голубой каймой. В центре креста — серебряный щиток с прямым черным крестом ливонских рыцарей, наложенный на меч острием вниз. Такой же белый щиток с прямым черным крестом, но без меча, носили на тульях фуражек чины Ударного отряда Балтийского ландесвера.

Светлейший князь А.П. Ливен учредил для награждения чинов своего русского Добровольческого стрелкового отряда (Либавских стрелков) особый памятный знак. Эта награда представляла собой крест белой эмали в форме георгиевского (с расширяющимися к концам лучами), перекрещенный двумя золочеными мечами рукоятями вниз и имевший в центре увенчанный золотой княжеской короной гербовый щиток русских национальных цветов (бело-сине-красный) с золотой литерой «Л» («ливенцы») и памятной датой «1919». Известны, впрочем, и варианты «ливенского креста», перекрещенные мечами рукоятями вверх.

Объявление генерал-губернатора Риги майора Альфреда Флетчера

Объявляю о введении в Риге осадного положения и приказываю:

1. Каждый, у кого имеется оружие (огнестрельное и холодное), боеприпасы или взрывчатые вещества, обязаны сдать их в течение двенадцати часов в ближайший полицейский участок. Каждый, у кого позднее окажется оружие, будет казнен.

2. Все, кто в период господства большевиков являлись служащими административных органов, членами комитетов, милиционерами и так далее, военнослужащие Красной Армии и все остальные, кто {178 cтр.}боролся против освободительных войск, обязаны в течение сорока восьми часов после опубликования этого объявления явиться в ближайший полицейский участок.

3. Каждый, кто скрывает кого-либо из перечисленных выше лиц, кормит его или помогает ему бежать, а также каждый, кто знает о местопребывании кого-либо из этих лиц и не сообщит об этом немедленно в ближайший полицейский участок, будет казнен.

4. Если из какого-либо дома будет открыта стрельба по войскам, все жители этого дома поплатятся жизнью.

5. Каждый штатский, который появится на улице без разрешения полиции с шести часов вечера до шести часов утра, будет казнен.

6. Пользование частными телефонами запрещается. Все частные лица, пользующиеся телефонами, а также владельцы домов и квартир, где установлены телефоны, обязаны немедленно явиться в полицию. Не явившиеся будут казнены.

7. Каждый, кому известно, где находятся оружие, боеприпасы, предметы снаряжения и другое военное имущество, а также значительное количество съестных припасов и так далее, обязан немедленно сообщить об этом в ближайший полицейский участок. Не сообщившие будут казнены.

8. Обо всех награбленных и украденных, а также приобретенных в нарушение законов, действовавших до захвата власти большевиками вещах — мебели, одежде, белье и так далее — теперешние их владельцы, независимо от того, как они вступили во владение вещами, обязаны в течение сорока восьми часов сообщить в ближайший полицейский участок, по возможности с указанием прежнего владельца. Сообщающий получит в полицейском участке свидетельство с точным перечислением предметов, о которых он сообщил. Каждый, у кого по истечении указанного срока будет найдено имущество, о котором он не сообщил, будет казнен.

9. Печатание и распространение всевозможных изданий, не одобренных губернаторством, запрещается. Виновные в нарушении этого запрета будут казнены.

Командующий ландесвером
Флетчер

Рига, май 1919 года.

{179 cтр.}Послание начальника военной миссии Антанты бригадного генерала Альфреда Берту графу фон дер Гольцу от 10 сентября 1919 г.

Генералу-командующему 6-м германским резервным Корпусом.

В Вашем письме № 584 от 4 сентября, между прочим, сказано, что Ваше правительство предвидело незаконные действия германских солдат в Курляндии. Принимая во внимание тот срок, который прошел со дня приказа об эвакуации германских войск, и имея в виду колонизационную пропаганду, которая за это время проводилась среди германских солдат, я уверен, что за положение дел в настоящий момент нужно признать ответственным только высшее командование германским Корпусом.

Поэтому, во избежание каких-либо недоразумений в будущем, я требую немедленно прислать мне список тех лиц, которые сами поставили себя вне закона.

Альфред Берт,
Бригадный генерал,
Начальник военной миссии Антанты.

Ответ графа фон дер Гольца генералу Берту

Начальнику военной миссии Антанты.
Рига.

Ваше письмо от 10 сентября В.М. д. 34 получено 15 сентября. По поводу мыслей, высказанных в первых двух положениях Вашего письма, я отказываюсь войти в переписку.

В последнем положении Вашего письма Вы осмеливаетесь обратиться ко мне с требованием о выдаче моих единоплеменников в качестве преступников. В этом требовании я вижу тяжкое оскорбление моего личного и национального чувства. Поэтому я хочу дать Вам совет впредь не обращаться ни ко мне, ни к моим подчиненным с подобными гнусными требованиями. В противном случае я вынужден буду прервать с Вами какие бы то ни было сношения и выселить всякого англичанина из области, занятой германскими военными силами, так как исключена возможность гарантировать безопасность союзным миссиям, которые грубо и преднамеренно затрагивают честь германского народа.

{180 cтр.}Ваше письмо я представлю своему правительству и убежден, что оно через министра иностранных дел даст Вашему правительству достойный ответ на это грубое требование, которое союзная миссия осмеливается предъявлять германскому генералу за границей.

Граф фон дер Гольц.

Из книги воспоминаний князя П.М. Авалова (Бермондта) «В борьбе с большевизмом».

Глюкштадт и Гамбург. 1925., с. 247:

К концу января 1919 г. были образованы следующие группы войск:

I. Германского образца, с германским командным составом и добровольцами из числа балтийцев («остзейских немцев» — В.А.) и германских солдат:

1-ый ударный отряд с одной батареей и эскадроном кавалерии под командою барона Мантейфель,

2-ой отряд под командою гауптмана фон-Иена,

3-ий отряд под командою ротмистра Мальмеде,

1-ый кавалерийский отряд барона Ган,

2-ой кавалерийский отряд барона Драхенфельс,

3-ий кавалерийский отряд барона Энгельгарт,

Саперный отряд барона Штромберг.

II. Русского образца, с русским командным составом и добровольцами из числа балтийцев, не служивших в германских войсках, и из русских солдат-военнопленных:

1. Русский отряд из 3-х родов оружия ротмистра князя Ливен,

2. Русский отряд капитана Дыдорова.

III. Русского образца, с латышским (бывшем на русской службе) командным составом и с добровольцами-латышами, служившими и не служившими в русской (царской — В.А.) армии:

С. 248. Латышский отряд полковника Колпака.

Железная дивизия Немецкого Легиона

29.10.1919 г. — упоминание «Железной дивизии Немецкого Легиона»: «…она… участвовала в бывших боях с 8 по 10.10.19 под г. Ригой и ныне, в боевой обстановке…»

Приказ по Западной Добровольческой Армии N 60 от 29.10.19 г.

{181 cтр.}Из секретного доклада полковника Владимирова о состоянии Петрограда к 11 июля 1919 года и о положении на Северо-Западном Фронте (впервые опубликован Братством Святого Архистратига Божия Михаила в журнале «Михайлов День», Ямбург, 2000, с. 23-25):

«Положение рабочих.

Экономические, санитарные и технические условия труда во много раз уступают условиям, существовавшим до 1917 года. Характерны требования рабочих: «Долой призывы в красную армию, долой обещания, дайте хлеба и порядок!». Рабочие высказывали сожаление об уничтожении технического и санитарного надзора над заводами и фабриками. Ропщут на политический надзор… Обыски в рабочих кварталах производятся на общих основаниях с прочими жителями. Хранение оружия рабочими не коммунистами вызывает расстрел виновных наравне с представителями других классов. Отдельные вспышки подавляются вооруженной силою. 11 июля при подавлении забастовки мастерских Николаевской ж.д. убито 6, ранено 19 рабочих.

Многие отрасли городского труда — как-то, домашней прислуги, рассыльных, извозчиков, швейцаров — частью сами собою уничтожились, частью уничтожены большевиками. Таким образом, значительный % населения лишился заработка и выброшен на улицу.

Военное положение.

Удовлетворительность поддерживается всеми мерами и преимущественно перед остальными отраслями управления. Постоянное применение элемента насилия и игра на психологии страха дают несомненные результаты. Большевики поставили себе две общие задачи: сделать из красной армии беспрекословное орудие в руках советской власти и одновременно развалить армию противника. Первая задача достигается напряженным политическим сыском в рядах самой армии, институтом комиссаров и коммунистов и особых коммунистических ячеек, и широким применением смертной казни. Известен следующий случай: в начале июля в части, расположенной в районе Ропши (под Петроградом) командир полка расстрелял солдата, отлучившегося из лагеря за молоком в соседнюю деревню. В бою коммунисты идут в первой линии и в последней — в тылу дерущихся — с пулеметами. Отступающие и дезертиры расстреливаются. Меры эти, усиливаемые суровой расправой над командным составом в случаях неудач и массовых переходов, сократили число последних и повлияли на поддержание боеспособности фронта. Особенно это стало заметно на Петроградском фронте после сдачи {182 cтр.}7 000-отряда у Красной Горки, в июле с.г. С этих пор красноармейцы перестали сдаваться нам большими группами…

Вторая задача достигается пропагандой, а в последнее время и прямым подкупом. На подкуп ассигнованы миллиарды рублей, специально печатаемые для этой цели советской властью…Подкуп введен в систему: в каждой боевой части организуются специальные группы убежденных коммунистов, обязанные переходить на сторону противника с задачей пропаганды и разложения фронта.

Положение на Петроградском фронте генерала Юденича.

Большевики решили, после случившейся заминки в наступлении, оборонять Петроград, во что бы то ни стало. Стянуто до пяти дивизий со ста орудиями (не считая десятитысячного карельского отряда со ста орудиями) — всего до пятидесяти тысяч человек. В резерве около двадцати тысяч (Новгород и Петроград). Пополнение потерь организовано вполне удовлетворительно (нормально около двух тысяч в день). Сила армии генерала Юденича на южном берегу Финского залива достигает в настоящее время 35 тысяч на боевом фронте и 15 тысяч в тылу для подготовки. Из первых 35 тысяч хорошо вооружена и снабжена едва одна треть, винтовки имеются, безусловно, у двух третей, патронов не хватает. Орудий имеется всего 35, артиллерийских снарядов 30 тысяч (взято взаймы у финнов и у эстов). Войска постепенно получают организацию, не прекращая боевых действий. Сводятся в четыре дивизии. Боеспособность этих сил характеризуется тем, что, несмотря на очевидную бедность вооружения и снабжения, они не только удержали завоеванную у большевиков полосу Ямбург-Псков, но и ведут успешную активную борьбу. Это заставляет признать, что, если формирующаяся армия получит вооружение и будет срочно снабжена, то армия получит возможность от решения полуоборонительных задач перейти к решительным и самостоятельным наступательным операциям для овладения Петроградом».

Из мемуаров Рудольфа Гесса (Hoess), будущего коменданта концентрационного лагеря Аушвиц (Освенцим), служившего с 1919 по 1923 гг. в германских добровольческих корпусах, «Моя душа, формирование характера, жизнь и переживания», изданных в 1958 (цит. по отрывкам, приведенным в статье польского профессора А. Кемпинского «О психопатологии «сверхлюдей», опубликованной в журнале «Польша» № 1 за 1987 г., сс. 26-27, 29):

с. 29: «Боевые действия в прибалтийских странах характеризовались дикостью и ожесточенностью, с какими я не встречался ни рань{183 cтр.}ше, в годы первой мировой войны, ни потом, во время проведения добровольческими корпусами других операций (…) Любое столкновение превращалось в кровавую резню на полное уничтожение (…) Сколько раз мне приходилось видеть ужасающие картины: сожженные избы и обуглившиеся тела женщин и детей». Неплохой школой были и действовавшие в этих корпусах тайные судилища. «Поскольку правительство — пишет Гесс — не могло признать добровольческих корпусов, оно не могло расследовать и наказывать преступления, совершаемые в рядах этих соединений, такие, как кража оружия, разглашение военных тайн, измена родине и т.д. Поэтому при добровольческих корпусах, а затем при пришедших им на смену организациях действовал самосуд (нем. Vehmegericht или Femegericht — В.А.) — тайное судилище, созданное по древнегерманским образцам. Любая измена каралась смертью. Сколько предателей было казнено!».

Из книги воспоминаний Эрнста фон Заломона, участника покушения на министра иностранных дел Веймарской республики Вальтера Ратенау, сражавшегося в рядах добровольческих корпусов в Силезии и Прибалтике, «Изгои» («Die Geächteten»). Gütersloh, 1941, S. 167:

«Мы гнали латышей, как зайцев по полю, палили по каждому дому, взрывали каждый мост, валили каждый телеграфный столб. Мы швыряли трупы в колодцы и бросали им вдогонку ручные гранаты. Мы убивали все, что попадалось нам под руки, и сжигали все, что могло гореть. Там, где мы проходили, стонала земля. Там, где мы шли на штурм, на месте домов оставались груды развалин. Громадный столб дыма отмечал наш путь».

Открытое письмо к англичанам Генерала Князя Авалова Главнокомандующего Русскою Западною Добровольческою Армией (опубликованное в русском эмигрантском монархическом журнале «Двуглавый Орел» в Берлине 15.5.1921 г.):

«Русская газета «Руль» в № 123 напечатала довольно грубое письмо пресловутого английского генерала Гофа к генералу Юденичу.

Всех русских офицеров, которые для блага своей Родины склонны идти заодно с Германией, генерал Гоф называет идиотами, короткой памяти. С точки зрения генерала Гофа, несомненно одаренного качествами ловкого коммерсанта, такое суждение, пожалуй, правильно, так как все эти генералы, которые работали и работают с Антантою, приобрели виллы, ордена подвязки (hony soit qui mal y pence), фунты {184 cтр.}и франки, между тем, как мы, к великому нашему нравственному удовлетворению, работающие заодно с Германией, не имеем ни одного пфеннига. Это происходит от того, что никто из нас не был способен продавать свое отечество. Никогда Германия не позволила бы себе так злоупотребить нашею дружбою и так использовать затруднительность нашего положения, как это сделала Антанта. В виду этих обстоятельств я считаю своим долгом ответить на письмо генерала Гофа, так как слабодушный генерал Юденич, несомненно, не последовал примеру генерала графа фон-дер-Гольц, который, на попытку одного из английских генералов оскорбить немецких солдат, ответил так, как и можно было ожидать со стороны истинного патриота и офицера лучшей в мире армии.

В минувшую войну храбрая русская армия в течение одного года не раз спасала положение Антанты, потеряв при этом лучших своих офицеров и солдат. Союзники готовились торжествовать победу, которую должна была подготовить им русская армия. Походом в Восточную Пруссию был спасен Париж и т.д. — Нас завело бы слишком далеко подробное перечисление дальнейших событий.

Помощь союзников во время борьбы с большевизмом была проникнута такою «искренностью» и была так «хорошо организована», что много раз русские офицеры и солдаты, попадая во власть большевиков, находили там свою гибель (смерть адмирала Колчака). Одним словом — одною рукою давали яд, а другою молоко в противоядие.

Русские офицеры, не пожелавшие признать большевизма, изгнаны из отечества и несут такую тяжелую долю, какой никогда не переживали офицеры других стран. От души желаю врагам России и их офицерам пройти через такие же испытания, и тогда обнаружится, кто достоин своей родины — те ли, которые, оставаясь равнодушными свидетелями пролития русской крови во время бессмысленного и неподготовленного похода на Петроград, сами в это время с успехом играли на бирже, или те русские офицеры, которые в течение 11 месяцев не получали ни жалования, ни продовольствия, ни обмундирования.

Перехожу к опровержению письма Гофа по пунктам:

1) То, что со стороны немцев никогда не было никаких интриг, это знаю я, как единственный главнокомандующий, указавший русским путь, открытый перед ними для спасения родины, а именно «идти рука об руку с Германией». Такое мое убеждение я подтвердил моим совместным выступлением с Германией.

2) Вполне понятно, почему Северо-Западная армия до прибытия генерала Гофа действовала успешно и била большевиков: просто {185 cтр.}потому, что ей никто не мешал. Если потом наступил некоторый упадок духа, то объясняется это тем, что многие из состава армии невольно вспоминали свои тяжелые переживания в Одессе и в Киеве, где за оказанную Антантой помощь пришлось расплачиваться кровью.

Помощь Антанты приносила мало пользы, потому что ее агенты во все вмешивались. Дальновидными оказались те русские, которые пытались перерезать нити, связующие нас с Антантою: они, очевидно, уже тогда предвидели такие случаи, как принудительная эвакуация тех несчастных 6 000 казаков, которые были выданы большевикам на явную смерть. Большою смелостью, чтобы не сказать более, представляется требовать от русских, чтобы они памятовали статьи мирного договора. Только какой-нибудь генерал Гоф способен предъявить такое требование, и принять его может только какой-нибудь генерал Юденич. Русские не подписывали мирного договора и потому не намерены даже его читать. Так же, как и я, мои единомышленники предвидели, что у благородных рыцарей Антанты, к их стыду, хватит мужества утверждать, что за пролитую кровь можно уплатить испорченными танками и иною подобною дрянью. К тому же за эту, так называемую, помощь выставлялись несообразно высокие цены.

Неправда, будто бы русская армия развращена немцами при посредстве большевизма. Пусть ответственность за это несут господа Керенский и Гучков, так же, как их вождь и пособник, бывший английский посол сэр Бьюкенен. В первые дни революции к Бьюкенену являлась возглавляемая мною депутация офицеров, и этой депутации Бьюкенен сказал, что надо углублять революцию для спасения России.

Если Германия также причастна проникновению большевизма в Россию, то сделала она это для победы над врагом, потому что, ведя войну, не играла в футбол, а упорно боролась. Это говорю я, четыре раза раненный немецкими пулями.

В заключение объявляю всем желающим слышать:

Если год тому назад моя Западная Армия не заняла Москвы, то произошло это только от того, что Антанта, преследуя собственные, эгоистические цели, вступления в Москву не хотела. Для этого она закрыла немецкую границу и одновременно запретила наступление на большевиков (об этом имеется на лицо документ, подписанный английским полковником Робинсон). Иначе я сумел бы дать всем врагам России надлежащую отповедь, как я не раз доказывал это в Балтийском крае.

{186 cтр.}Я хотел бы настоятельно напомнить генералу Гофу следующее характерное происшествие. Когда линия Торенсберг-Больдера была занята моими войсками, к командиру I батальона пластунского полка приехал английский офицер. Убедившись в том, что Больдера занята русскими войсками, этот офицер отправился на квартиру батальонного командира полковника Ревелина и пил чай из кружки русского солдата; а двадцать минут спустя, когда английский офицер вернулся на свое судно, со всех судов был открыт жестокий огонь по русским позициям, и конечно, с ведома генерала Гофа происходил этот обстрел русских солдат, которые только что перед тем гостеприимно встретили английского офицера.

В своем письме генерал Гоф высказывает мнение, что в России будет править «демократия». Станет вполне ясно, о какой «демократии» говорит генерал Гоф, если сопоставить, с одной стороны, ту сомнительную помощь, которую Антанта оказывает в борьбе против большевиков, и, с другой стороны, тот договор, который она с ними заключила. Вот где зарыта собака!

Все это было для меня совершенно ясно уже три года тому назад, почему я и отказался от сотрудничества с «союзниками». Но, кстати, пусть генерал Гоф запомнит, что не ему решать вопрос о том, кто будет править в России. Это мы, русские, и сами знаем.

Я намереваюсь издать в ближайшем будущем мои воспоминания с приложением документов. Эти документы дадут возможность судить о том, кто заслуживает клички «идиота». Те ли русские офицеры, которые для спасения своего отечества шли рука об руку с Германией, или тот, кто им дает эту кличку, чтобы не сказать о нем более.

Всякому, кто почувствует себя оскорбленным настоящим моим письмом, я готов дать удовлетворение — конечно, поскольку он вообще имеет право на таковое. Дистанция — шесть шагов».


Библиография

Братство Святого Архистратига Божия Михаила Опыт библиографии Северо-Западной Добровольческой Армии генералов Н.Н. Юденича и А.П. Родзянко. «Михайлов День», Ямбург, 2000

Бережанский Н. Бермондт в Прибалтике в 1919 году. «Историк и Современник». Историко-литературный сборник. Берлин 1922.

Беленкин Б.И. Авантюристы Великой Смуты.

Дерябин А.И. Гражданская война в России 1917-1922. Национальные армии. М. 1998

Зуров Л. Кадет. // Цит. по «Эра России» (Москва) — 1997, № 29, с. 4-5.

Ливен А.П., князь. О причинах неудачи борьбы с большевизмом на северо-западном фронте.

Окороков А.В. Фашизм и русская эмиграция (1920-1945 гг.). М. 2002.

Пленков О.Ю. Мифы нации против мифов демократии. СПбг 1997.

Русская эмиграция 1920-1990. М. 2003.

Рутыч Н. Белый фронт генерала Юденича. М. 2002.

Смолин А.В. Белое движение на Северо-Западе России. СПб. 1999.

Стефан Д. Русские фашисты. М. 1992.

Awaloff Fuerst. Im Kampf gegen den Bolschewismus. Glueckstadt-Hamburg, 1925.

Balla Erich. Landsknechte wurden wir. Esslingen 1929.

Bardey Guenther. Die Eiserne Division 1919-1920. Hamburg 1925.

Bischoff Josef. Die letzte Front. Leipzig 1924.

Brandis Cordt von Baltikumer — Das Schicksal eines Freikorps. Muenchen 1928.

Dwinger E.E. Die letzten Reiter. Bergisch Gladbach 1978.

Engelmann B. Einig gegen Recht und Freiheit. Muenchen 1977.

Goltz Ruediger Graf v.der. Meine Sendung in Finnland und im Baltikum. Leipzig 1920.

Guderian Heinz. Erinnerungen eines Soldaten. Hamburg 1956.

Gumbel E.J. Verschwoerer. Heidelberg 1979.

Hannover H. u. E. Politische Justiz 1918-1933. Frankfurt/Main u. Hamburg 1966.

{205 cтр.}Hoegner W. Die verratene Republik. Deutsche Geschichte 1919-1933. Frankfurt/M-Berlin 1989.

Plehwe Karl von. Im Kampf gegen die Bolschewisten.

Norden Albert. Zwischen Berlin und Moskau. Berlin, 1954

Oertzen F.W. von. Die deutschen Freikorps. Muenchen 1937

Gerhard Rossbach. Mein Weg durch die Zeit. Jena, 1929.

Salomon Ernst von. Die Geächteten. Das Buch vom deutschen Freikorpskämpfer. Guetersloh 1930.

Schmidt Alexander. Geschichte des Baltikums. Muenchen-Zuerich 1992.

Schiemann Paul. Zwischen zwei Zeitaltern. Lueneburg 1979.

Tohsche K. Bunte Muetze, grauer Rock. Eine Studie zur Uniformierung der Baltischen Landeswehr. Koeln 1969.

Venner Dominique. Soeldner ohne Sold. Die deutschen Freikorps 1918-1923. Heidelberg 1999.

Volck Herbert. Rebell um Ehre. Reutlinhen 1928.

Wagener Otto. Von der Heimat geaechtet. Solingen 1930.

Wrangell Wilhelm Baron v. Geschichte des Baltenregiments. Reval 1928.

Ein Gedenkbuch in 2 Bd. Die Baltische Landeswehr im Befreiungskampf gegen den Bolschewismus. Riga 1929.



СОДЕРЖАНИЕ

ФРАЙКОРЫ 3
ЯНВАРСКОЕ ВОССТАНИЕ В БЕРЛИНЕ54
Огненный год61
Новая армия    65
Баварская советская республика69
ПРОТИВ АНТАНТЫ И БОЛЬШЕВИКОВ81
“Капповский путч” 89
Борьба с Красной армией Рура92
Военная кампания в Центральной Германии96
“Мартовская акция” 1921 г. 98
Несколько слов об идеологии белых добровольцев   100
Война с белополяками104
Борьба па Руре111
Эпилог в Баварии115
ПОЧТИ ЗАБЫТАЯ ВОЙНА
Германские добровольческие корпуса
в составе Западной Добровольческой Армии
генерала князя Авалова-Бермондта. 1919 г.
120
ПРИЛОЖЕНИЯ162
БИБЛИОГРАФИЯ204

Акунов Вольфганг Викторович



ФРАЙКОРЫ


Научно-популярное издание



Директор издания Таланов А.И.
Технический редактор Панасян Ф.С.
Компьютерная верстка Мосолов С.А.

Издательство «Рейттаръ».
Лицензия ЛР 066814 от 25.08.99.
103051. Москва, а/я 116.
E-mail: reittarr1812@mail.ru.

Общероссийский классификатор продукции ОК-00-93,
том 2, 953000 - книги, брошюры.
Гигиенический сертификат № 77 ФЦ 8.953.П.362.4.99
от 19.09.99.

Подписано в печать 25.05.2004.
Формат 60×90 1/16.

Тираж 500 экз.

Отпечатано с готовых диапозитивов в
типографии “МИД”




Вольфганг Викторович Акунов

Родился 1 октября 1955 года в Москве. В 1977 году окончил с отличием Московский Государственный педагогический институт иностранных языков им. М. Тореза. По специальности переводчик-референт немецкого, английского и норвежского языков.

Работал редактором, а затем переводчиком в АПН, на Гостелерадио (позднее радиостанции “Голос России”). С 1993 г. независимый переводчик и журналист. Член Международной Федерации Славянских журналистов, Союза казачьих журналистов, Союза Журналистов России и Международной Федерации журналистов. Действительный член Военно-Исторической Комиссии ЦС ВООПИиК, Русского Исторического общества, Всероссийского Геральдического Общества, Русского Александровского Имперского Комитета, действительный член Морского Собрания, член Дроздовского объединения (Drozdovsky Inc.), Белого Союза Казачьих Войск, Союза казачьих офицеров и Землячества казаков в Москве, Бальи Большого Креста Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, действительный член (академик) Международной Академии энергоинформационных наук, соратник Российского Имперского Союза-Ордена, член Национального Комитета Кавалеров Русских Императорских Орденов, директор по международным связям Николаевского Имперского Комитета, член Союза графа Келлера, представитель Товарищества XV Казачьего Кавалерийского Корпуса им. генерала Гельмута фон Паннвица в России.

Регулярно публикуется в сборниках трудов Русского Исторического Общества, Духовно-Рыцарской Академии и Рыцарского Клуба, в казачьих газетах “Станица” и “Казачий Взгляд”, военно-исторических и научных журналах и альманахах: “Рейтар”, “Белая Армия/Белое Дело”, “Социум”, “Доброволец”, “Белая Гвардия”, “Гербовед”, “Коллекция”, “Наследие Предков”. Автор книг “Краткая история духовно-рыцарских орденов” и “Фрайкоры. Германские добровольческие корпуса в 1918-1923 гг.”.


Вернуться на сайт sofronov1.narod.ru

ВОЛЬФГАНГ АКУНОВ. ФРАЙКОРЫ. Повесть о германских добровольцах.

Обложка книги (лицевая сторона)

Разворот за лицевой стороной обложки

Титульный лист

Библиографические данные

ФРАЙКОРЫ

Германские белые добровольческие части I категории

Германские белые добровольческие части II категории

Германские белые добровольческие части III категории

Обмундирование

Вооружение

ЯНВАРСКОЕ ВОССТАНИЕ В БЕРЛИНЕ

Огненный год

Мартовские бои

Новая армия

БАВАРСКАЯ СОВЕТСКАЯ РЕСПУБЛИКА

ПРОТИВ АНТАНТЫ И БОЛЬШЕВИКОВ

«Капповский путч»

Борьба с Красной Армией Рура

Военная кампания в Центральной Германии

«Мартовская акция» 1921 г.

Несколько слов об идеологии германских белых добровольцев

Война с белополяками

Борьба на Руре

Эпилог в Баварии

ПОЧТИ ЗАБЫТАЯ ВОЙНА

Германские добровольческие корпуса в составе Западной Добровольческой Армии генерала князя Авалова-Бермондта. 1919 г.

Награды и знаки отличия

ПРИЛОЖЕНИЯ

БАЛТИЙСКИЙ ЛАНДЕСВЕР

НЕМЕЦКИЙ ЛЕГИОН

ЭМБЛЕМЫ, НАГРАДЫ И ЗНАКИ ОТЛИЧИЯ

ШТАНДАРТЫ И ФЛАГИ

ОБМУНДИРОВАНИЕ И ЗНАКИ РАЗЛИЧИЯ

ЗНАМЕНА И ФЛАГИ

БОЕВЫЕ НАГРАДЫ И ЗНАКИ ОТЛИЧИЯ

Объявление генерал-губернатора Риги майора Альфреда Флетчера

Послание начальника военной миссии Антанты бригадного генерала Альфреда Берту графу фон дер Гольцу от 10 сентября 1919 г.

Ответ графа фон дер Гольца генералу Берту

Из книги воспоминаний князя П.М. Авалова (Бермондта) «В борьбе с большевизмом»

Из секретного доклада полковника Владимирова

Из мемуаров Рудольфа Гесса (Hoess)

Из книги воспоминаний Эрнста фон Заломона

Открытое письмо к англичанам Генерала Князя Авалова Главнокомандующего Русскою Западною Добровольческою Армией

Библиография

Содержание

Выходные данные

Разворот после тыльной стороны обложки

Обложка книги (тыльная сторона)


Рейтинг@Mail.ru